***
- Так как именно ты планируешь упросить его освободить Лили? - голос Сириуса казался далеким, почти искаженным, когда вторгся в его мысли. Адриан прижал ладонь к кинжалу, спрятанному под рубашкой, и повернулся к крестному. Он бросил на мужчину свирепый взгляд, заметив, что тот переложил один из учебников Адриана с маленькой подставки рядом с креслом на кофейный столик. Юноша смотрел на мужчину, лениво барабаня пальцами по кинжалу, а затем убрал руку, чтобы не привлекать к нему внимания. Он чувствовал себя так, словно идет по натянутому канату. Опасно балансируя между ужасной, жгучей яростью и предельной точностью. Тяжесть кинжала на коже была... успокаивающей, и Адриан просто не мог перестать так жадно цепляться за него – отчаянно нуждаясь во всем, что могло бы сдержать бурю эмоций и не дать им вырваться из-под контроля. Адриан чувствовал связь между собой и клинком жреца, уже возникшую в глубине его сознания. Теплое, нежное гудение, говорившее об удовлетворении, нашептывавшее сладкие обещания. Это было столь же странно, как и интересно. Клинок жреца и вправду мог создать с ним какую-то связь – но она не будет полной, пока Адриан не воспользуется им по-настоящему – так говорилось в книге. Но сейчас между ними определенно что-то происходило. Лишь магические артефакты невообразимой силы могли так быстро образовывать столь прочную связь. На самом деле, единственным артефактом, с которым Адриану доводилось столкнуться, имеющим схожий проблеск разума, что и у клинка, была его палочка. Адриан ощутил некую осознанность, исходящую от кинжала. Опасную свирепость, смягченную защитными чарами, окутывающими артефакт. И когда юноша вопросительно коснулся неокрепшей связи, ощутил то же любопытство в ответ, которое испытывал сам. Завораживающе. Но времени на изучение этого феномена у Адриана пока не было. Юноша покачал головой и вновь сосредоточился на язвительном вопросе Сириуса. - Я не собираюсь делать это лицом к лицу, если уж тебя так это беспокоит, - отозвался он едва ли не насмешливым тоном. Адриан уже всё обдумал и отверг эту идею, более чем осознавая, что его терпение улетучивается, стоит матери даже косвенно оказаться в опасности. Он сейчас как на иголках, так что точно не сдержится, если встретится с Риддлом немедля. Адриан, сколь бы сильно он ни хотел вернуть свою мать – столь же ему было тошно от одной лишь мысли, что она оказалась в лапах Риддла – знал, что не может спешить. Это провокация. И вызов, и оскорбление в одном флаконе. Но Адриан отказывался поддаваться и вершить бездумное возмездие. Кроме того, он никоим образом не был готов бросать вызов Темному Лорду. Адриан был хорош – даже великолепен – и уже с четырнадцати лет сражался и побеждал противников старше себя. Но перед лицом человека с десятилетиями опыта это ничто. Волдеморт находился вообще на другом уровне. Имелась причина, по которой Лордов Магии было так мало, а Адриан еще даже близко не подобрался к достижению этого титула. План на жизнь, придуманный его матерью – и который Адриан собирался воплотить в реальность – уже приняла во внимание этот момент. Битва с Темным Лордом не предполагалась магической дуэлью один на один. Планировалась осада. Политическая диверсия против Британии, тщательно спланированная и проведенная со всей возможной жестокостью; воспользовавшись мощью Франции, они бы медленно убрали с пути Темного Лорда и лишили страну его влияния. Предполагалось, что потребуются годы, прежде чем Адриан и Волдеморт реально будут противостоять друг другу. О Боги, да если бы всё сложилось так, как они изначально рассчитывали, Адриану вообще бы не пришлось сражаться с этим человеком. Но планы частенько рушатся, и прямо сейчас Адриана совершенно не интересовал крах того, что он долгое время считал своим неизбежным будущим. Его главной заботой было вернуть мать. Со всем, что к этому не относится, им уж придется разбираться по ходу дела. - Ну, и как же тогда? – спросил Сириус, скрестив руки и скривив губы, явно от внутренних переживаний. Его сгорбленные плечи ясно говорили о чувстве вины и боли – для Адриана, скользнувшего по нему взглядом, это было очевидно. Чудо, что такому человеку удавалось работать под прикрытием и оставаться незамеченным столько лет. - Собираешься отправить ему сову? Вокруг него всегда множество защитных чар, где бы он ни находился. Он – правитель Магической Британии, ни одна сова, которую ты отправишь, не сможет пробиться сквозь защиту. Адриан кивнул – он был рад, что Сириус больше не закрывается от него. - Я прекрасно это понимаю. Но существуют и другие способы доставить ему сообщение, - юноша вытащил палочку из наплечных ножен и рассеяно покрутил ее между пальцами. Его глаза закрылись. - Я без проблем могу передать ему весточку. Даже если у него стоит защита от этого заклинания, он пропустит его, почувствовав мою магическую подпись. - О чем ты говоришь? Какое заклинание? – вопрос раздался где-то неподалеку – очевидно, Сириус направился к нему. Адриан проигнорировал его, полностью сосредоточившись на кое-чем другом. Он вспомнил улыбку матери. Подумал о смехе Клэр и сияющих глазах Альберта. О первой встрече с Якобом. О Рейне, лежащей рядом на его кровати, о шелке платья, касающегося Адриана, о ее запахе. - Экспекто патронум, - сказал юноша с простым взмахом палочкой. Ощущение света, исходящее из груди, прокатилось по всему телу, от руки к кисти. Из кончика его палочки вырвался белый туман, быстро принявший знакомый облик. Адриан подошел и погладил нос патронуса с нежной улыбкой. - Привет, - ласково поздоровался он, - как дела? Патронус не был живым, не в привычном понимании этого слова, но Адриан готов был поклясться, что уловил довольное урчание в ответ, когда провел рукой по его шее, а затем добрался до места за ухом, почесывая то, что служило патронусу кожей. Юноша немного удивился, что ему вообще удалось призвать телесного патронуса, учитывая его нынешнее состояние. Но Адриан давно преуспел в этих чарах, пусть и потребовались месяцы строжайших тренировок, чтобы правильно их применять. Тем не менее, оно того стоило, чтобы, наконец, увидеть полноценный облик своего патронуса. - У меня для тебя есть работенка. Как думаешь, сумеешь справиться ради меня? – тихо спросил Адриан, наслаждаясь непорочностью и благородством существа, уткнувшегося носом ему в грудь. Даже просто стоя рядом с ним, юноша уже чувствовал, как утихают переживания. Он снова почувствовал урчание и принял это за положительный ответ. - Хороший мальчик. Адриан опустился перед ним на колени и взглянул в светящиеся белые глаза. Он никогда раньше не пытался передать сообщение с помощью патронуса, и, хотя в теории это было достаточно просто, Адриан почувствовал необходимость на всякий случай уточнить: - Я хочу, чтобы ты нашел Риддла и передал сообщение. Позволь ему услышать его только в том случае, если он один – или если ему захочется, чтобы содержимое услышали окружающие. Адриан оказывал мужчине небольшую милость и отказывался задуматься, зачем вообще это сделал. Его патронус терпеливо моргнул в ответ. Адриан вздохнул, а затем заговорил жестче, только сейчас позволяя отголоскам гнева просочиться в свои слова. - Это первое и последнее предупреждение. Верни. Ее. Назад, - выплюнул он. Он стиснул палочку, пытаясь подавить легкую дрожь. Адриан закусил губу и, помня о мужчине, стоявшем рядом, продолжил по-французски: - Ты дал мне слово. Юноша проигнорировал фырканье Сириуса, явно раздраженного своими ограниченными познаниями французского. Адриан выпрямился, напоследок погладив по носу свой патронус. Существо коротко кивнуло, а его глаза загорелись довольством. Юноша кивнул в ответ, наблюдая, как серебристый патронус подобрался, затем присел и резко прыгнул, пробежав по воздуху и выскочив в окно. Через несколько мгновений он исчез. Адриан тихо вздохнул, чувствуя, как покой утекает сквозь пальцы, без патронуса, способного его успокоить. Плечи вновь свело от напряжения; жажда мести, потрясение и непрекращающийся шепот у него в голове моявинамоявинамоявина – всё это разожгло в Адриане неистовое пламя. Он сосредоточился на этом чувстве. Потому что гнев был безопасен. В последнее время сердиться вообще стало для него привычным делом. Это давало возможность сосредоточиться на чем-то кроме леденящей паники и странной боли в груди. Адриан потер саднящее место, пытаясь отмахнуться от гложущих мыслей. Но стало лишь тяжелее. Юноша сглотнул, без пояснений зная, что именно его тревожит. Та же самая боль охватила Адриана, когда он узнал почерк Якоба на том самом листе пергамента, предопределившем его судьбу. Предательство. Адриан был так глуп и упрямо слеп к столь многому. Он знал это тогда, как знал и сейчас. Но, сколь бы нелепо это ни было, Адриан просто не мог не испытывать боль от того, что Риддл нарушил свое слово. От того, что у этого человека хватило наглости посмотреть Адриану в глаза и сказать, что он и пальцем не коснется его матери – только для того, чтобы просто взять и похитить ее прямо у него из-под носа… Это задело не только гордость Адриана, но и сердце. Может, в нем говорило чувство чести, но юноша искренне верил Риддлу. Принял его слова за чистую монету, потому что в какой-то мере… Да к черту всё, Адриан доверял этому человеку. Одно лишь признание этого факта заставило его желудок сделать кульбит, а на языке тотчас появился вкус пепла. Вот она, реальность. Адриан верил, что Риддл сдержит свое слово, и его наивность навлекла на мать беду. Он должен был настоять на чем-то более конкретном. Потребовать обет, клятву – да хоть что-то, способное гарантировать сдержанное обещание. Но Адриан этого не сделал. Даже не подумал попросить. Он был полным дураком, и Риддл мастерски на этом сыграл. Но Адриан всегда учился на своих ошибках и редко повторял одну и ту же оплошность дважды. Он крепко зажмурился. Внезапно Адриан осознал, насколько истощен умственно и эмоционально. Всю неделю шла одна неприятность за другой, и он безмерно вымотался. Казалось, происходящее ускользает из его пальцев, и чем крепче он пытается это удержать, тем быстрее теряет. Ему нужно… нужно помедитировать или принять успокоительное, или просто заняться чем-то другим вместо того, чтобы постоянно думать о делах и заботах. Адриан посмотрел на Сириуса, убирая палочку в наплечные ножны. Выражение лица мужчины пугающе исказилось, и, быстро коснувшись его магии, Адриан ощутил волну смятения и гнева, снедавшую крестного, а еще тоску и разочарование. Такая странная смесь. Взгляд мужчины был прикован к окну, из которого только что вылетел патронус Адриана. Юноша склонил голову. - Сириус? – позвал он, заметив, как неподвижно тот стоит. Адриан наблюдал, как мужчина вздрогнул, быстро поморгав, возвращаясь к реальности. Глаза Сириуса метались меж крестником и окном. - Извини. Просто… не ожидал, что он примет такую форму. Думаю, я рассчитывал… - мужчина прервал себя, скривившись, точно от боли. Адриан немного нахмурился: - Что? Сириус, избегая его взгляда, откашлялся. - Ничего. Пустяки. Это явно был не пустяк, но Адриан с готовностью смолчал и не стал обращать внимания на невысказанное недовольство в глазах Сириуса. Он понятия не имел, чего мужчина ожидал от его патронуса, но реакция немного обеспокоила. Все, кто видел телесного патронуса Адриана, обычно говорили, насколько, как им кажется, его облик подходит юноше. Все его близкие друзья тоже не были удивлены, увидев патронус, да даже учителя отмечали их сходство. И это люди, знавшие Адриана много лет. Какое право Сириус вообще имел что-то комментировать? Крестный едва его знал. И понятия не имел, кем на самом деле является Адриан. Мог видеть только разрозненные кусочки и осколки – лишь отголоски настоящего Адриана – но ничего из того, что позволило бы Сириусу составить точную картину. Патронус Адриана отражал его сокровенное «я». Юноша упорно занимался в течение нескольких месяцев, чтобы получить возможность создавать его – и не было иной причины, кроме как доказать всем и самому себе, что он способен на это. Адриан был доволен формой патронуса. Ему нравилось то, что она из себя представляла; нравилось, что животное воплощало в себе те качества, которые юноша ценил в себе; нравилось, что эти черты однозначно говорили о том, кто он такой. Адриан снова поднял руку и коснулся кинжала, закрыл глаза и позволил зарождающейся связи между ними успокоить его мечущийся разум. - Ну, так что нам теперь предстоит сделать? Он же не собирается просто отпустить ее, ты сам это сказал – он просто тебя проигнорирует. Адриан едва сдержался от недовольства, когда голос Сириуса вырвал его из хрупкого, только обретенного покоя. - Ты вернешься в Орден. Здесь тебе больше нечего делать, - и ты будешь только мешать, этого Адриан, правда, не сказал. - Я не оставлю тебя здесь одного! – в ярости Сириус вскочил на ноги. – Ты сейчас – мишень, в следующий раз он придет и за тобой! Разве ты этого не понимаешь? Адриан развернулся, в воздухе раздался треск магии, а глаза юноши потемнели. - Я уже обсуждал это с Ремусом. Я провел здесь всю прошлую ночь, и большую часть сегодняшнего дня в одиночестве. Потому что ты не стал мне ничего говорить. У него было предостаточно времени, чтобы что-то сделать со мной, но его все еще здесь нет. Разве ты этого не понимаешь? Юноша провел рукой по волосам, взвинченный и сопротивляющийся искушению как следует встряхнуть Сириуса. - Это игра, понимаешь? Он играет со мной, потому что думает, что мне весело. Вот, что он делает. И не собирается преследовать меня, потому что тогда игра закончится, и ему станет скучно. Почему людям так сложно это понять? Для Адриана всё было очевидно. До боли ясно, что задумал Риддл. Забрав его мать, но оставив самого Адриана одного. Стратегический ход, обеспечивающий мужчине максимальное внимание. Вот и всё, что крылось за этим. Очередной ход фигуры в их шахматной партии. Риддл хотел, чтобы Адриан ответил, сделал свой ход. Но Адриан не собирался действовать столь опрометчиво. У него появился план. И чтобы он сработал, нужно, чтобы Сириус и Орден убрались с его пути. Они никогда не позволят ему сделать всё возможное, чтобы отыскать мать. Скорее запрут куда-нибудь, чем разрешат проникнуть в стан врага. Но у Адриана и без того не так уж много времени в запасе. Приглашение Драко припозднилось, и, если юноша хочет добиться успеха, то необходимо подготовиться к сегодняшнему вечеру. У него осталось еще несколько часов до начала бала Малфоев, который продлится до утра, до самого конца Рождества. Осталось достаточно времени, чтобы усовершенствовать свой план и подготовиться. - Иди, Сириус. Ордену ты нужен больше, чем мне. Крестный не собирался слушаться, Адриан ясно видел это по упрямому хмурому взгляду, устремленному к нему. Юноша тяжело вздохнул и, ничуть не опасаясь внимания Сириуса, вновь вытащил палочку.***
Волдеморт плавно вышел из камина и рассеянно смахнул нахальные пылинки, посмевшие прилипнуть к его мантии. Пока он шел по коридору, черты его лица начали меняться: морщины разгладились, а волосы вновь стали густыми и темными. К тому времени, как мужчина добрался до кабинета, маскировочные чары полностью развеялись. Двери без промедления распахнулись, и красные глаза Волдеморта сразу же остановились на двух людях, стоявших перед его столом. Он явно застал их посреди беседы, и яростные выражения на лицах обоих тотчас сказали, что его отсутствие отнюдь не смягчило их сердца. Они синхронно обернулись и низко поклонились, как только мужчина зашел. Губы Волдеморта изогнулись в довольной улыбке от мгновенного выражения уважения – он был уверен, что никогда не устанет от этого. Простое осознание того, что у него под рукой одни из богатейших магов – и одни из самых могущественных во всей Британии – которые пытаются добиться хотя бы намека на его внимание, было восхитительным. - Белла, Люциус, как я вижу, комната до сих пор цела. И чудеса порой случаются. Люциус склонил голову еще ниже от тонкого выговора. Белла напротив озорно глянула на Волдеморта из-под ресниц. На ее кроваво-красных губах заиграла пленяющая улыбка. Волдеморт ощутил, как при виде этой улыбки его охватил прилив нежности. Белла и ее причуды были прихотью, которую он дозволял хотя бы ради развлечения, которое женщина доставляла ему. Верность Беллы не знала границ, и потому он, причислявший ее к числу своих любимцев, относился к женщине гораздо снисходительней, чем стоило бы. Волдеморт подошел к своему столу, повернулся к ним лицом и сел. Кивнув, он позволил им распрямиться. На мгновение мужчина обвел их изучающим взглядом. Два совершенно различающихся эталона красоты, но одинаково завораживающие: Люциус с его эльфийской грацией и наружностью; и дорогая Белла с ее необузданной напористостью и свирепым нравом. И оба принадлежали ему. В самом факте крылась некая личная гордость. Но, несмотря на очаровательную картину, которую они представляли собой, Волдеморт не мог не сравнивать темные волосы Беллы и тонкие черты Люциуса с Адрианом Эвансом. В этом было мало смысла. Адриан, хоть и был великолепен сам по себе, и рядом не стоял ни с одним из его последователей. По сравнению с ними он удручающе молод, и эта юность всё еще накладывала на него определенный отпечаток. Адриану не хватало утонченности, которую излучала Белла, и хотя он был способен имитировать повадки чистокровной элиты, оставалось очевидным, что воспитывали его не так, как однокурсников. Мальчик не должен быть столь привлекателен, но все же таковым он и был. Это сводило с ума: то, как легко Волдеморта увлекло красивое лицо, острый язык и искра непокорности. Ему хотелось сгореть в пламени Адриана. Хотелось взять этот огонь и погрузить в него руки, пока не почувствует жар. Сама мысль о реакции мальчика на любую попытку извне контролировать его была слишком забавной. Адриан не оценил бы такого, но это не имело значения. Теперь, когда у Волдеморта в руках оказался рычаг давления на него, он, наконец, сможет сделать то, что должен был еще в тот самый миг, когда этот мальчик только привлек его внимание. А пока оставалось довольствоваться ожиданием. - Белла. Взгляд женщины тут же жадно устремился к нему. - Мой Лорд. - Расскажи, что тебе удалось обнаружить. Жар в ее глазах утих, став лишь слабым отголоском в самой глубине зрачков. Плечи женщины медленно расправились. - Всё, как Вы и подозревали, милорд, - начала она; слова небрежно слетали с ее изогнутых губ. – Гриндевальд умер неестественной смертью. На это ушло время, но мне удалось выудить из охранника правду, - на ее правой щеке появилась ямочка, когда улыбка женщины стала шире – единственный недостаток его любимого протеже. - Кто-то навестил Гриндевальда всего за несколько дней до его смерти. Разум охранника был подчищен Забвением с куда большим мастерством, чем я ожидала, - тут на ее лице мелькнуло раздражение. Белла явно чувствовала, что подвела своего Лорда, восстанавливая разрозненные обрывки воспоминаний так долго. Однако магия разума крайне деликатна, а Белле никогда не хватало тонкости для подобного дела. Если бы Волдеморт сам занялся этим, процесс занял бы часы, а не дни. Тем не менее, тот факт, что ей вообще удалось что-то восстановить, свидетельствовал об ее упорстве и магических способностях. Она и впрямь настоящая ценность для них всех. Мужчина кивнул, чтобы Белла продолжила, довольный тем, что она молчала, пока его внимание вновь не вернулось к ней. Слишком уж часто докладчики торопились с отчетами и либо упускали важные детали, либо, в конечном итоге, раздражали своей бредовой болтовней. - Хотя восстановить даже крупицы воспоминаний о внешности гостя было невозможно, я смогла отследить, что вскоре после его ухода здоровье Гриндевальда подозрительно быстро ухудшилось. Через сутки он умер, - женщина опустила голову, в ее голосе сквозило разочарование. – Простите, милорд. Волдеморт покачал головой, показывая, что всё в порядке. - Ты молодец, Белла. Как ни прискорбно, что ты не узнала, кто же избавил мир от моего предшественника, всё равно ты заслужила награду. Ее темные глаза посмотрели на него с надеждой, и, несмотря на то, насколько заманчивым был ее многообещающий взгляд, это было единственным, чего Волдеморт не был готов дать Белле. Он бросил на женщину укоризненный взгляд, наслаждаясь ее игривостью больше необходимого. Белла, совершенно не раскаиваясь, ухмыльнулась, а стоявший рядом с ней Люциус, похоже, был очарован картиной, висящей на противоположной стене. Он скучал по ней. Противясь желанию покачать головой, Волдеморт вернулся к теме разговора. Он сцепил пальцы и уставился на папку, лежащую у него на столе, содержащую все собранные им исследования о бывшем Темном Лорде. Гриндевальд прожил долгую, насыщенную жизнь и успел совершить многое, пока не пал от рук Дамблдора. Заключение в тюрьму привело к угасанию его силы, а имя Гриндевальда стало не более чем мрачным воспоминанием. Возвышение Волдеморта лишь положило начало новой эры Темной магии. В нынешнее время этот маг остался не более чем страницей в истории. Вот почему Волдеморту стало любопытно, почему кто-то пошел на всё, лишь бы убить его сейчас. Неужели месть? Гриндевальд был убежденным сторонником нацистской партии – даже если воспользовался ею лишь после распространения влияния нацистов по всей Европе. И по сей день жива горечь ужасов войны. Но нет. Будь это обычной местью, зачем так долго утаивать свою личность? Гость скрыл все признаки, указывающие на их встречу с Гриндевальдом, даже зашел так далеко, что уничтожил воспоминания единственного охранника, находящегося там. Кто бы это ни сделал, он не желал, чтобы его личность раскрыли. Всё любопытнее и любопытнее. - Похоже, у нас появился новый игрок, - произнес Волдеморт, в равной степени взволнованный и раздосадованный. Прошло так много времени с тех пор, как происходило хоть что-то интересное, а теперь всё валилось со всех сторон одновременно. - Мой Лорд? – мужчина наклонил голову, давая Люциусу понять, что тот привлек его внимание. – Чего Вы ждете от нас сейчас? Хотя я уверен, что Беллатрикс сделала всё, что могла, возможно, требуется кто-то более опытный в легилименции. Волдеморт спрятал ухмылку за предусмотрительно сцепленными пальцами, ожидая ответной реакции. Разумеется, Люциус еще даже не закончил предложение, как Белла тихо зашипела. Ее взгляд сулил скорую расправу. По правде говоря, наблюдать за этими двумя было невероятно увлекательно. - Уверен, в этом нет необходимости. У Северуса есть куда более важные дела, которые еще надлежит выполнить, а меня не слишком волнует Гриндевальд. Несмотря на всю подозрительность, его смерть была неизбежна. Тот, кто убил его, со временем заявит о себе, - Волдеморт взмахнул рукой, отправляя отчет на место. – А теперь поведай мне, как продвигается подготовка к следующему испытанию. Люциус приосанился, услышав новую тему для обсуждения, а вот Белла нарочито ссутулилась, вероятно, уже заскучавшая. - Конечно, милорд. Всё идет по плану и будет готово в течение дня. Переговоры с кентаврами официально окончены, маршруты проложены. Большинство более… цивилизованных существ согласились оставить чемпионов относительно невредимыми, если столкнутся с ними. Волдеморт довольно хмыкнул. - А заклинание проекции? - Работает, как и ожидалось. Артефакты следуют за установленной целью и создают четкие изображения на больших расстояниях. Единственная проблема заключается в том, что каналы связи не защищены от повреждений, - в глазах Люциуса появился опасный блеск. - Если на чемпионов нападут, а связь будет разрушена, мы потеряем их след. Должно быть, это тревожит. В конце концов, сын мужчины входил в число чемпионов, и, хотя Люциуса сложно было назвать самым заботливым отцом, он всё еще любил юного Драко. Волдеморт подумал, что, в некотором роде, понимает тревогу мужчины по поводу предстоящего испытания. Вероятность смерти была высока в каждом из них, но именно в лесах Хогвартса крылось что-то особенно ужасающее. Мысль о гибели любого из чемпионов была неприятной из-за политической ситуации. Но что, если Адриан умрет? Мальчик уже однажды едва сумел вырваться из лап смерти; стоило Волдеморту закрыть глаза, как тут же вставали картины брызг крови на бледной коже и остекленевшие зеленые глаза, смотрящие сквозь него. Осознание того, что Адриану снова грозит опасность, было… неприятным. Губы Волдеморта дрогнули, и он решительно отбросил саму мысль об этом. Если мальчик, в конечном счете, убьется до того, как Волдеморт покончит с ним, то он просто вернет Адриана к жизни – и пусть будут прокляты законы магии. Люциус неверно истолковал его недовольство и поспешно продолжил: - Однако у нас есть команда, работающая над повышением стойкости заклинаний; они уверено заверяют меня, что справятся до начала испытания, милорд. Мужчина моргнул, вновь обращая внимание на своего последователя. - Я жду результатов, Люциус. Мне не хочется терять любые потенциальные международные союзы из-за ошибок в чарах. Чудо, что в прошлый раз Франция не подняла большого шума. - Я лично проверю, как только они закончат, милорд. Волдеморт кивнул и поерзал на стуле, собираясь отпустить обоих. - Увидимся с вами позже, вечером на балу. Уверен, Нарцисса вновь превзойдет саму себя. Похоже, глава семьи Малфой была единственной, в чем оба были солидарны, поскольку и Белла, и Люциус выглядели более чем довольными этим комплиментом. Волдеморт встал, разгладил складки на мантии, а затем замер. Он повернул голову, уловив приближение чьего-то магического отпечатка, теплой волной коснувшегося его живота. Мужчина, не колеблясь, позволил тому войти. Через несколько секунд в кабинете материализовалось ослепительно белое создание, просочившись сквозь стену и остановившись в паре футов от Волдеморта. При виде него у мужчины перехватило дыхание. Светящееся животное было легко опознать, и, даже если бы Волдеморт не узнал магическую подпись, то сразу догадался бы, кому оно принадлежит. Он ощутил абсурдное желание рассмеяться. Потому что, разумеется, патронусом Адриана оказалась пантера. Большой зверь из семейства кошачьих склонил голову в его сторону, а затем медленно взглянул на двух последователей мужчины, которые тут же вскинулись от его столь внезапного появления. А затем патронус многозначительно уставился на Волдеморта. Мужчина мрачно улыбнулся, пораженный тем, насколько патронус похож на своего создателя. - Говори, - приказал он, едва сдерживая восторг в голосе. Уши пантеры прижались к голове, но затем знакомый голос эхом прокатился по кабинету. - Это первое и последнее предупреждение. Верни. Ее. Назад. Волдеморт смутно уловил, что Люциус выдохнул, но не обратил на это внимания. Патронус продолжил, на этот раз по-французски. - Ты дал мне слово. Волдеморт, не отрывая глаз, наблюдал за тем, как содрогнулось животное, а затем исчезло. Он не знал, стоит ли ему удивляться, что Адриан вообще способен создать телесного патронуса. Это была невероятная Светлая магия, и для ее воплощения требовалось колоссальное количество сил. Впрочем, наверное, он должен был это предвидеть. Волдеморт оперся всем телом о стол; его взгляд был прикован к месту, где исчез патронус. Мужчину охватило волнение, вкупе с участившимся биением сердца. Он задавался вопросом, когда Адриан обнаружит, что его мать пропала, и предвкушал его реакцию. Прошло больше суток с тех пор, как он похитил Лили Поттер, и только сейчас ее сын удосужился предпринять попытку вернуть ее. - Мой Лорд? Волдеморт оглянулся на своих последователей с небрежной улыбкой, представляя выражение лица Адриана, когда тот всё понял. - Да, Люциус? Мужчина так очевидно старался не пялиться на него. - Этот патронус… Волдеморт вздохнул: - Да? - Это же был голос Эванса. - Эванса? – заинтересованно переспросила Белла. Ее темные глаза метнулись к собеседнику. Люциус задумчиво нахмурился, похоже, уверившись в своих словах, когда Волдеморт не предпринял никаких попыток поправить его. - Адриан Эванс, чемпион Бобатона. Белла изящно сморщила носик. - Грязнокровка? – это прозвучало со вполне уместным возмущением. Люциус рассеянно кивнул. Губы Волдеморта дрогнули от сдерживаемого веселья. Как славно, этот ребенок одурачил даже одного из его фаворитов. Он не смог устоять и решился на небольшую шалость. - Вообще-то, мальчик полукровка. Оба повернулись к нему лицом; Люциуса, похоже, встревожило это заявление. Волдеморт задумчиво постучал пальцами по столешнице. Отчасти ему хотелось держать мальчика в секрете, сохранить тайну его истинной личности для себя и не подвергать ненужному риску хрупкое равновесие их взаимоотношений, которого ему удалось добиться. Однако рационализм Волдеморта твердил, что прямо сейчас Адриан планирует начать контратаку. И если он уже что-то и узнал о мальчике, так это то, что ответный ход будет безжалостным. Нет. Волдеморту придется подключить к этому делу, по крайней мере, некоторых из своих самых доверенных последователей – он же не хочет, чтобы те случайно убили Адриана, когда он сделает свой ход. - И, формально, его зовут не Адриан Эванс. Люциус нахмурился еще сильнее. Волдеморт почувствовал прилив мрачного удовлетворения от того, что он собирался им раскрыть. - И даже не француз по происхождению. Фактически, он родился прямо здесь, в Британии, у Джеймса и Лили Поттер. Их глаза расширились от осознания услышанного. Все в их рядах знали об охоте за Гарри Поттером. Они пережили годы маниакальных поисков Волдеморта, прошли через бесчисленные миссии из-за даже самых смутных слухов о наследнике семьи Поттер. Все знали, что он разыскивает этого мальчика – но лишь немногие знали, почему именно его. Белла и Люциус знали о пророчестве. И успели тысячу раз доказать свою верность. Они знали, какую опасность для него представляет Гарри Поттер. - Всё это время, - выдохнул Люциус, - его даже не было в Британии. Мы подозревали это, но… - мужчина покачал головой. – Гарри Поттер, - он выглядел так, будто не мог в это поверить. Волдеморт опустил голову, оглядывая кабинет, пока его взгляд не остановился на окне. - Он предпочитает, чтобы его называли Адриан, - рассеяно отозвался мужчина, и лишь спокойная улыбка выдавала его. - Что Вы собираетесь с ним делать? – как ни странно, этот вопрос задала Белла. И только это спасло ее. Будь перед ним кто-нибудь другой, так нагло спросивший его об этом – еще и подобным тоном – Волдеморт убил бы нахала на месте. - Делать? – переспросил он, наслаждаясь тем, как женщина покаянно склонила голову. – Я не собираюсь убивать его, если ты на это намекаешь, Белла. Они даже не попытались скрыть свое замешательство. Волдеморт понимал, что они, должно быть, удивлены; мужчина давным-давно поклялся, что сделает именно это, когда найдет мальчика. Но они не знали, каков Адриан. Не видели потенциала, скрывающегося у него в глазах. Не слышали явственной ненависти, сквозившей в его голосе, когда мальчика образно прижимали к стенке. Не знали, насколько опасным он может быть. - Я заинтересован в нем. Мы с Адрианом прямо сейчас в самом разгаре игры, и его следующий ход, несомненно, поставит мальчика в шаткое положение. Что бы он ни делал, я не хочу, чтобы ему причинили серьезный вред. Мужчина тихо фыркнул от удовольствия. Упрямый негодник, с нежностью подумал он. - При этом я не хотел бы, что ему было слишком легко, - Волдеморт спокойно, неторопливо обошел свой стол. – Жду от вас обоих, что вы будете наблюдать за ним сегодня вечером, во время бала. Не трогайте его, пока он сам не начнет подстрекать вас к действию. Волдеморт взглянул на Беллу. - Он будет несколько… вспыльчивым. Дорогая, постарайся не слишком его разозлить. В ее тяжелом взгляде смешалось предвкушение и пугающее нетерпение. Довольный этим Волдеморт махнул им рукой. - Надеюсь, вы оставите тему нашего обсуждения при себе. Оба низко поклонились в ответ, и мужчина одобрительно улыбнулся, когда они ушли. В тот же миг, как парочка вышла из кабинета, он услышал их оживленную, пусть и тихую беседу. Волдеморт дождался, пока их магические отпечатки не покинули его поместье, а затем вышел из кабинета и направился на второй этаж. Он повернул направо и шел до тех пор, пока не добрался до самой дальней от лестницы двери. Ее скрывал целый ворох чар, делая невидимой для всех, кроме него. Ручка беззвучно повернулась, и мужчина зашел в комнату. Одинокая фигура, сидевшая на диване, повернулась к нему с выражением лица, полным неприкрытой злобы и яда. Волдеморт не смог сдержать ухмылку. - Прошу прощения, что оставил Вас так надолго. Он закрыл за собой дверь, расстегнул мантию и отправил ее в шкаф. - Надеюсь, Вы не успели заскучать. Мужчина подошел ближе и уселся на диванчике напротив, небрежно закинув руку на покатую спинку. Другой он указал на чашки, стоявшие на столе перед ними. - Чаю? Ее зубы были крепко сжаты, а глаза горели яростным огнем. - О, как же я мог забыть, - делано опечалился мужчина. – Разумеется, Вы не можете говорить. Но простого кивка будет достаточно, леди Поттер. Она решительно отказывалась прислушиваться к его словам, и Волдеморт неодобрительно прищелкнул языком. - Грубо вот так игнорировать хозяина дома. Наверняка Вы переняли манеры от своего чистокровного мужа? И вот оно. Пламя ненависти в ее глазах. Он усмехнулся такой реакции. - Думаю, это упущение всего поколения. Когда мы разговаривали с Адрианом, он всегда отличался хорошими манерами, - Волдеморт наклонил голову, наблюдая, как женщина из всех сил пытается сдержать гнев. – Такой учтивый мальчик. Я хотел бы поблагодарить Вас за это, но, полагаю, будет многовато чести. По его безмолвному приказу чайник поднялся в воздух и разлил напиток по чашкам. - Вы ведь куда больше сосредоточены на том, чтобы превратить его в свою марионетку, чем позаботиться о манерах ребенка. Волдеморт сделал глоток чая, с любопытством глядя на нее поверх чашки. - Честно говоря, Лили, Вы наделали столько ошибок с этим мальчиком, что становится грустно. Я ни в коем случае не считаю себя специалистом по воспитанию детей, но даже мне видно, насколько провальны Ваши методы. Ее напряженное тело буквально излучало ярость, и Волдеморт не мог не отметить, что ее сын куда лучше справляется с эмоциями. Гнев Лили Поттер походил на дешевую бижутерию. А гнев Адриана – на чистейший бриллиант. Мужчина тихо вздохнул и аккуратно поставил чашку на блюдце. - Перейдем от вопиющей эксплуатации любви Вашего сына непосредственно к Вам; думаю, Вам будет приятно узнать, что это заключение временное. Волдеморт дал женщине время переварить услышанное, уловив ее замешательство. Он растянул губы в очаровательной улыбке, похожей, правда, на оскал оголодавшего волка. - Как я уже говорил, Вам не причинят вреда, пока Вы здесь. Иное едва ли будет полезно для моей цели, а я не настолько глуп, чтобы испытывать его терпение еще больше, чем сейчас. Женщина вздрогнула от небрежного упоминания о ее сыне; Волдеморт понял, что она, вероятно, припоминает его слова, сказанные во время их неудавшегося обеда. Одно лишь воспоминание об ужасе в глазах этой женщины вызывало желание петь от восторга. Оглядываясь назад, Волдеморту было почти неловко от того, сколько всего он ей раскрыл. Тогда мужчина был целиком и полностью поглощен своими мыслями и планами на будущее. Чувствовал вкус приближающегося триумфа и не следил за языком. Будь он кем-то другим, то эта неловкость, наверное, привела бы к стыду от столь откровенного разговора с матерью Адриана. Как бы то ни было, Волдеморту хотелось увидеть, как далеко он может зайти, пока она не сорвется. - Знаете, - начал он, беззвучно барабаня пальцами по обивке, - я должен признаться, что изменившееся отношение к Адриану для меня самого стало полнейшей неожиданностью. Лицо женщины окаменело. Она отлично умела прятать эмоции, и было ясно, кто научил Адриана большинству его уловок. Но там, где Лили была просто хороша, Адриан показывал совершенно иной уровень. Он был эмоциональным, искренним и частенько оступался, пытаясь держать себя в узде. Но в то же время мальчик был стойким, как скала, и никогда не испытывал недостатка в самоуверенности. А его мать, ну… Честно говоря, это настоящее чудо, что Адриан вырос именно таким, учитывая, с какой жадностью Лили держала его поводок. - Естественно, я был заинтригован с самого начала, - продолжил Волдеморт, стремясь пробить эту маску ледяного спокойствия и увидеть, как та развалится. – Наша первая встреча, технически, даже не была таковой. Но он действительно способный ученик – и я всецело признаю, что, чем больше мы разговаривали, тем больше я интересовался им. На лице Волдеморта появилась хитрая ухмылка, и он перевел взгляд с каменного лица женщины на кровать, стоявшую всего в нескольких метрах от нее. - Хотя, должен сказать, он произвел на мою кровать неизгладимое впечатление. Тут Лили вскочила. Волдеморт с ленивым удовлетворением наблюдал, как она хватает чайник и швыряет прямо ему в голову. Ее бросок был безупречен, но чайник исчез прежде, чем успел приблизиться к нему. Лили стояла перед ним, ее грудь вздымалась от каждого пропитанного гневом вдоха. Она была в ярости, и мужчина видел, как в ней поднимается отвращение и инстинкт защищать ребенка, подкрепленные неверно истолкованными словами. А теперь, когда защита Лили была столь явно сломана, Волдеморт с легкостью проникнул в ее разум. Воспоминания тут же начали проноситься у него перед глазами, словно кинолента. Адриан, которому едва исполнилось семь лет, смотрел на нее в замешательстве. Он поджал губки. - Извини, мамочка. Лили вздохнула и наклонилась, обхватывая пальцами его лицо. Она попыталась улыбнуться. - Не надо говорить так, Гарри. Я знаю, сейчас тебе тяжело, но нужно меня послушаться. Когда станешь старше, всё поймешь, хорошо? Просто доверься мне. Мальчик склонил голову, и его плечи поникли. - Хорошо, мамочка. Я люблю тебя. Женщина поцеловала его в лоб. - Я тоже тебя люблю. Волдеморт чувствовал, как ее разум неистово борется с его. Восьмилетний Адриан, одетый в школьную форму, хватался за ее руку, словно за спасательный круг. Он был таким маленьким, но его волосы были аккуратно причесаны и уложены, а зеленые глаза сияли от страха и волнения. Мальчик подергал ее за руку, и Лили отвернулась от созерцания вида Бобатона, чтобы взглянуть на сына. - Ты думаешь, я готов, мамочка? Женщина наклонилась и улыбнулась ему, хотя ее сердце болело от мысли, что он должен носить другую форму, а они должны сейчас стоять на вокзале вместе с ее мужем. - У тебя всё будет хорошо, дорогой. А теперь вспомни, что я тебе говорила, хорошо? Мы же специально репетировали. Мальчик кивнул, такой серьезный и юный. Отчасти Лили сожалела обо всем этом. Но знала, что он справится. Так на глазах у Лили ее милый маленький Гарри спрятался, и на его месте оказался Адриан Эванс. Этого было мало. Он желал большего. -… а потом Флер чуть не расплакалась. Так глупо, это же просто ожерелье… Лили засмеялась, слушая его рассказ. - Уверена, она оценила его куда выше, чем ты думаешь. Сам же говорил, что она пыталась привлечь твое внимание большую часть года. Гарри пожал плечами. - Я не нравлюсь ей в таком смысле. Просто она любопытная, а я здорово ее выбесил. Лили пристально посмотрела на сына. - Следи за языком, - сделала она замечание. Гарри смущенно уставился в пол. - Прости, maman. Лили раздраженно покачала головой. - А что насчет других твоих однокурсников? Уже обзавелся связями? Улыбка Гарри угасла, стоило ему услышать вопрос, а искрящиеся весельем глаза потухли. - А, да. Большинство моих однокурсников – дети политиков. Я не особо расспрашивал их о родителях, но, похоже, я им и без того нравлюсь. - Нам нужно нечто большее, Гарри. Нужно, чтобы они были готовы поддержать Адриана, когда мы будем готовы к министерскому креслу. Это важно. Если возложим фундамент сейчас, то в будущем у нас будет куда меньше работы. Мальчик сглотнул, и в его глазах появилось что-то похожее на стыд. - Конечно, maman. В следующий раз я справлюсь лучше. - Я знаю. Это воспоминание сменилось следующим, и Волдеморт почувствовал, как трепещет разум Лили. - Как давно? Как давно ты знаешь? – тихо спросила Лили, ее сердце неистово колотилось в груди. Адриан поежился. На мгновение он даже выглядел виноватым. - С первого испытания, - признался он. Лили почувствовала себя так, словно ее ударили. - Так долго? Адриан отвернулся от нее, стиснув зубы. - Да. - И ты мне не сказал, - произнесла женщина, не в силах сдержать обвиняющих ноток. - Он знает, что ты всё знаешь? Адриан медленно кивнул и принялся сбивчиво тараторить, пытаясь оправдаться. - Он угрожал тебе. Я… я не мог так рисковать. Рассказать тебе, чтобы потом… - его руки дрожали, когда он опустил их. - Я не мог так рисковать, - повторил он. Волдеморт вырвался из разума женщины, наблюдая, как она сидела и молча хватала ртом воздух. Мужчина чувствовал себя до странного разгневанным, эта эмоция шла из самых его костей и кипела под кожей. Он предельно четко вспомнил лицо Адриана. Безнадежность. Стыд. То, что он не мог долго смотреть в глаза своей матери. Как быстро он смирялся с ее гневом. Волдеморт так четко отмечал подобную манеру поведения, потому что давным-давно сам проявлял ее. Еще до того, как научился защищаться. До того, как понял, насколько он особенный. В те времена он стискивал зубы и просто смирялся с ненавистью заведующей и злобой других сирот. Тоже опускал голову, унижался. Волдеморт презирал эту часть своего детства. То, каким слабым он был. Ни один ребенок не должен бояться своего опекуна. И увидеть, как Адриан демонстрирует столь очевидно укоренившуюся манеру поведения… Волдеморт вздохнул, успокаивая внезапно разразившуюся бурю в душе. Он был так взволнован перспективой увидеть, как рос мальчик. Хотел увидеть, как Адриан превратился в человека, которым является сейчас. Но единственное, в чем Волдеморт убедился – Лили Поттер не заслуживала своего сына. Палочка скользнула в его ладонь, и в мгновение ока мужчина оказался рядом с Лили и прижал ее к дивану. Она металась под ним, тонкими руками колотя его по груди, в тщетной попытке оттолкнуть. Было чересчур просто схватить женщину за руку и прижать палочку к тыльной стороне ее запястья. Лили замерла. - Я отберу его у тебя, - прошептал Волдеморт на своем родном языке, наслаждаясь тем, как широко распахнулись ее глаза. – Я заставлю его увидеть, какая ты есть на самом деле. И когда всё будет сказано и закончено, он сделает выбор – и не в твою пользу. Твое собственное невежество и глупость загоняют его прямо в мои объятия. Кончиком палочки мужчина провел по неистово бьющейся жилке на артерии Лили. - Я буду дорожить им. Ты сломаешь его окончательно и бесповоротно, а я буду рядом, чтобы собрать осколки. Он будет великолепен. Змеиная магия трудоемка, а для успешного выполнения заклинаний требовалось колоссальное количество магии. Обычно Волдеморт избегал ее, потому что ничто не стоило таких усилий. Единственное ее преимущество заключалось в том, что накладываемые заклинания было невозможно отменить никому, кроме змееуста. А поскольку Волдеморт был последним из оставшихся в живых, никто не мог бросить ему вызов. Какая-то часть него усмехнулась при мысли о столь объемной растрате чистой магии на грязнокровку, вроде Лили; но для достижения своей цели придется пойти на некоторые жертвы. - Спать, - прошипел мужчина, нежно проводя палочкой по ее горлу и лицу. Веки женщины сразу же затрепетали, и глаза закрылись. Волдеморт устроил Лили на диване, уложив на бок, чтобы она не упала. Сам мужчина откинулся на спинку, уже чувствуя истощение из-за магии, потраченной на заклинание. Однако времени на отдых у него не осталось. Необходимо было подготовиться к балу Малфоев и неизбежной стычке с Адрианом. По прошествии всего этого времени Волдеморт, наконец, обрел то, что хотел. И как только он заполучит Адриана, Орден наверняка впадет в отчаяние. Ведь их последний луч надежды выступит против них и уничтожит. Волдеморт быстро зашел в свою гардеробную, переоделся в официальную мантию и провел пальцем по изысканно вышитым серебристым змеям на воротнике. Он подумывал надеть галстук и невольно вспомнил, как Адриан притянул его к себе на Йоле. Эта ухмылка, замершая на губах мальчика, когда тот столь непринужденно опустился на колени и посмотрел на него. Как его титул сорвался с этих насмешливых губ. Волдеморт закрыл глаза и уперся рукой в дверцу шкафа. Он стиснул зубы, когда почувствовал, как возбуждение окутывает его волной пламени. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то вызывал у него столь яркую реакцию. Волдеморт запрокинул голову и отогнал отвлекающие мысли прочь. Позже у него будет предостаточно времени, когда он обеспечит себе верность мальчика и освободит от оков матери. Волдеморт взмахнул рукой и почувствовал, как натянулась кожа, когда черты его лица изменились на те, по которым мир узнавал в нем Темного Лорда. Мужчина вышел из комнаты, оставив Лили Поттер позади.***
Примечание автора: Дайте мне знать, что думаете, ребята! Если хотите обсудить со мной что-то, то можете сделать это на тамблере :D Примечание переводчика: На самом деле, весьма забавно видеть, как Сириус и иже с ним пекутся о благополучии и безопасности Адриана, но даже не подумали забрать его из потенциально опасной гостиницы. То есть, находиться там в одиночестве, когда он еще не знал о похищении – ок, а вот уже когда узнал – не ок. Логика Ордена рулит. Из интереса можете почитать начало 31 главы и сравнить сцену из воспоминаний с тем, как видел это Адриан. Очень классно продумано.