***
Сломался. Сломался. Сломался. Сломался. Сломался. Адриан безотрывно смотрел на сумку, валяющуюся у него под ногами. Холод скамейки, на которую он рухнул, просачивался сквозь одежду, проникая глубоко под кожу. Недавно прошел дождь. Земля всё еще была сырой, а в воздухе пахло свежестью, как бывает только после грозы. Его руки безвольно свисали с колен, пока сам юноша сидел, сгорбившись. В ушах всё еще звенели ее слова. Она назвала его сломанным. Будто он вещь. Предмет. Инструмент, вышедший из строя. Будто он и не человек вовсе. «Ты не мой сын». Адриан зажмурился, в горле засвербело, но он изо всех сил пытался взять себя в руки. Юноша опустил голову, словно прячась от всего мира. Неужели он и впрямь так ужасен? Настолько разочаровывающий, что даже мать оттолкнула его? Плечи Адриана задрожали. Он знал, что допустил несколько ошибок, что облажался и позволил всему выйти из-под контроля – но Адриан и подумать не мог, что она так с ним поступит. Юноша прижал ладонь ко рту, впиваясь короткими ногтями в кожу. Маска. Вот, как она его назвала. Вот, кто он? Вот, чем он был всё это время? Если Адриан Эванс – фальшивка, то имело ли значение хоть что-то из того, что он когда-либо делал в своей жизни? Адриан впился ногтями в кожу еще сильнее и провёл ими по лицу. Вспышка боли была едва заметна, но он всё же опустил руку для беглого осмотра. Под ногтями осталась кровь, а на ладонь закапало – настолько глубоки оказались царапины. - Не маска, - прошептал юноша; его охватило облегчение. – Я не маска. Она ошибается. Но Адриана снедали сомнения. Ведь именно мать знала его лучше, чем кто-либо, и если она сказала, что он ненастоящий, всего лишь маска, надетая на ее настоящего сына… - Нет, - прорычал Адриан, сразу отметая эту мысль, - нет, я – это я. Я всегда был собой. Она ошибается. Должна ошибаться. Иначе он бы знал. Будь Адриан каким-то заклинанием или тенью другого человека, он бы всё равно понял это. Подобные заклинания не являются настолько долговечными. С годами начали бы проявляться явные признаки. Рассеялось бы ментальное внушение, обнажая спрятанную личность. Он узнал бы. Адриан сжал руки в кулак, чувствуя, как напрягаются мускулы и сгибаются суставы. Нет ни малейшей вероятности, что она сказала правду. Адриан оставался самим собой. Он всегда таким был. Именно таким его вырастила мать, советуя учиться, стараться и искать союзников. Она тренировала Адриана, оттачивала его ум и мастерство, и давила, давила, давила… Он был Адрианом. Он был Гарри. Он был ими обоими, но не чувствовал себя ни тем, ни другим. - Может, она не это имела в виду, - пробормотал юноша себе под нос, невидяще глядя на парк. Адриан облизнул губы. – Она просто была не в себе. И не имела в виду ничего такого. Она просто хотела… Чего – контролировать его? Наказать? Разозлить так, чтобы он, наконец, огрызнулся? Юноша закрыл лицо руками. Ему так хотелось плакать. Но вместо этого он засмеялся. - О Боги, - сказал Адриан, - да что, черт возьми, со мной не так? Ничего, прошипел голос Риддла. Всё, выплюнула его мать. А может, он и правда сломался. Разбит вдребезги со дня своего рождения. Может, всё это время он, даже не подозревая, катился по наклонной, а теперь, наконец, свалился в пропасть. Адриан попытался припомнить, распознать хоть какие-то признаки отвращения матери к нему, отыскать тот переломный момент, когда всё пошло не так. Но не смог. И это напугало его. Адриан не смог вспомнить, в какой момент всё так изменилось. Не смог вспомнить, когда мать, глядя на него, начала видеть еще что-то, помимо своего сына. Как давно, - истерично подумал юноша, - как давно ей стало ненавистно даже смотреть на меня? Сколько она уже притворяется, что любит меня? Как я это пропустил? Почему не заметил? Адриан зарылся пальцами в волосы и закрыл глаза. Он не мог вернуться туда. Осознание проникло до самого мозга костей. Адриан не переживет своего возвращения. Из его груди уже вырвали нечто драгоценное и швырнули на пол гостиничного номера, к ногам его матери – что она тут же размозжила своей леденящей яростью. Адриан не сможет вновь пройти через это. Он почувствовал, как в глазах снова защипало, и сглотнул, пытаясь сдержать слезы, пока те не покатились по щекам. Юноша прижал ладони к глазам, пока не стало больно. Тут пришедшая на ум мысль захлестнула его мягкой волной. Адриан поднял голову, тяжело дыша, схватил сумку и поднялся. Ему нужен тот, кто сможет помочь. Кто выслушает и не станет осуждать. Тот, кто никогда не посмотрит ему в глаза и не заявит, что он бесполезен. В Адриане затеплилась надежда.***
Он тихо вздохнул и немного поёрзал, поудобнее прислонившись к высокому дубу; вокруг росли густые кусты, надёжно скрывающие мужчину от чужих глаз. Он вытащил из кармана маленький леденец, убрал обёртку и плавно сунул в рот. Взрыв вкуса на языке немного притупил зудящую боль в горле. До чего же странная ночь. По крайней мере, страннее, чем он ожидал. Увидев, как Эванс выбегает из гостиницы в явно растрёпанных чувствах, он поневоле заинтересовался; а перекинутая через плечо сумка и красная отметина на щеке уже целиком и полностью привлекли его внимание. Разумеется, мужчина последовал за ним, чтобы понять и разобраться, что же заставило юного волшебника покинуть свое временное обиталище сломя голову, будто адские псы следовали за ним по пятам. Картина произошедшего, которую он быстро мысленно составил, была одновременно тревожащей и захватывающей. С одной стороны, мужчина этого и ждал – встряски, заставившей мальчика вырваться из удушающей хватки матери; но с другой, случилось это гораздо раньше, чем он ожидал. Крушение планов расстраивало мужчину куда меньше, чем следовало бы. Он предположил, что Эванса можно назвать чем-то вроде особого случая. Лёгкое дуновение свежего ветерка в однообразии жизни. Воплощение людского безрассудства, заключенного в броню из жёсткой логики, которую трудно было разгадать. И охотник, и добыча. Слабый, но в то же время очень сильный. Ходячий клубок противоречий, притворяющийся обычным юношей. Его губы скривились в короткой ухмылке от одной лишь мысли об этом. Язык скользнул по леденцу, а зубы сомкнулись в неутолимом голоде. Он, вопреки здравому смыслу, развлекался. Наблюдать за тем, как маленький волшебник, спотыкаясь, бредёт по шахматной доске, совершенно не осознавая добрую половину партии, было в равной степени и забавно, и грустно. Мужчина хотел увидеть, на что этот мальчик был бы способен, окажись у него немного больше времени в запасе. Но, к сожалению, это невозможно. В конце концов, время платить по счетам. И, каким бы интересным ему ни казался этот мальчик, всё же он был лишь мимолетной искоркой. Однажды придёт день, и он погаснет, а мир продолжит свой путь, не чувствуя ни раскаяния, ни сожалений. Мужчина разгрыз леденец одним укусом. Он знал, что его Леди будет довольна – ведь маленький Адриан Эванс, наконец, покинул родное гнёздышко. А еще он знал, что её не порадует метка, которая теперь красовалась на мальчике. Мужчина учуял знакомый запах через весь парк, добавляя еще одну деталь к картине произошедшего. Риддл, очевидно, потерял всякое терпение, и, будь он в своём уме, то даже поаплодировал бы Тёмному Лорду за его тактику. Несомненно, мать мальчика была прекрасным рычагом давления. Мужчина вполуха прислушивался к лихорадочному шёпоту Эванса; замешательство и тоска так сильно сгустились в воздухе, что казались почти осязаемыми. Люди. Вот честное слово, постоянно переживают из-за сущей ерунды. Вечно гонятся за тем, что, в конечном счёте, не имеет никакого значения. Мужчина задумался, был ли сам когда-нибудь таким, а затем тихо рассмеялся себе под нос. Вряд ли. Он снова сосредоточил внимание на мальчике, лениво наблюдая, как Эванс, похоже, собирается с силами и приводит мысли в порядок, собирая в кулак всё мужество, что у него осталось. Эванс поднялся, держа в руке сумку. - Ну, - пробормотал мужчина, неторопливо выпрямляясь и прищелкивая языком, - куда ты отправишься теперь, мальчик? Он наблюдал, как Эванс аппарирует из парка, и тихий треск его исчезновения эхом разнесся вокруг. Мужчина сглотнул; остатки леденца растворились у него во рту.***
Сириус прижал ладонь ко рту, безотрывно глядя на дверь; ужасающее осмысление набатом застучало у него в голове, когда перед глазами пронеслись его собственные воспоминания. Медленно – так медленно, что сам едва осознавал свое движение – он повернулся к Лили. Она сидела на диване сгорбившись, прикрыв лицо рукой. Её длинные волосы ниспадали на плечи, словно реки крови. Пока мужчина наблюдал за ней, Лили подняла голову, так что теперь ладонь закрывала рот и подбородок. Её зелёные глаза блестели от слёз, но в них не было и тени сожаления. Это стало последней каплей. - Да что с тобой? – требовательно спросил Сириус, подойдя и нависнув над ней. Его руки дрожали, а в горле стоял ком, мешая вздохнуть. Лили взглянула на него так, будто только сейчас вспомнила, что он был здесь всё это время, а затем пренебрежительно отвернулась. - Возможно, я просчиталась, - безучастно сказала она. - Просчиталась? – переспросил Сириус, возмущённый до глубины души. – Просчиталась? Вот так ты это называешь? Лили, да это грёбаное фиаско! – он зарылся пальцами в свои волосы, взлохмачивая кудри. – Я знал, что между вами не всё гладко – но чтобы настолько? Лили, ты ударила его. - Я знаю. Знаю. Мне не следовало этого делать. - Тебе многое не следовало делать. О Боги, о чем ты только думала? Он же твой сын. Лили открыла было рот с опасным блеском в глазах, и тут Сириус вспомнил, что она сказала Адриану – и то, как от её слов по щекам мальчика потекли слёзы – так что мужчина перебил её. - Нет. Он твой сын, Лили. И мне наплевать, что за безумную идею ты вбила себе в голову. Он твой ребёнок. И то, что ты сделала, было неправильно. Ты должна это понять. На её лице отразилось разочарование. - Ну, а как бы ты поступил? Он… он проводит время с грёбаным Тёмным Лордом. Вполне охотно! Он безответственный, ведёт себя глупо и рискует всем из-за своей больной увлечённости. Ну же, скажи мне, Сириус, как бы ты поступил? - Я не знаю! – крикнул мужчина. – Не знаю! Но я ни за что на свете не ударил бы ребёнка и не отрекся от него! - Я не отрекалась от него! – выплюнула Лили, скрестив руки на груди. – Я просто хотела, чтобы он… - Делал то, что тебе хочется? Не натворил глупостей? Был идеальной куклой, подпрыгивающей по одному твоему слову? – в нём заклокотало неудержимое отвращение. – Ему семнадцать, Лили. Не стоит ждать, что он никогда не ошибётся. Боже, да ты совсем как Вальбурга. Женщина отшатнулась, ошарашенная, и на долю секунды она выглядела совсем как Адриан, отчего Сириус почти почувствовал вину за то, что сказал. Почти. Но перед глазами всё еще стояло то, как ее ладонь отвешивает сыну пощечину – этого Сириус уже никогда не сможет забыть. - Я не… - начала было Лили, но так и не смогла договорить. Сириус покачал головой, глядя на нее сверху вниз. - А разве нет? – спросил он, чувствуя себя так, словно стоит на натянутом тросе, готовым вот-вот оборваться. – Разве нет? Потому что вот я стою здесь и сейчас и всё, что вижу – образ женщины, от которой я убегал всю свою жизнь. Лили вздрогнула и склонила голову, однако Сириус не позволил чувству вины, кольнувшей у него в животе, перерасти в нечто большее. - Я игнорировал это, - признался мужчина, и оказалось до боли сложно просто произнести это вслух. Скажи он хоть что-нибудь немного раньше, или, может, вмешавшись в их спор хотя бы раз, возможно, Сириус прекратил бы всё это. Но он ничего не сделал. И теперь Адриан ушел. Прямо как Сириус много лет назад. - Я проигнорировал все явные признаки. Каждый раз, когда я видел, как ты его принижаешь. Каждый раз, когда он смотрел на тебя – лишь для того, чтобы от него просто отмахнулись. Каждый раз, когда он пытался сделать хоть что-то, но встречал только твое неодобрение. Мужчина сжал руки в кулак, будто перечислял свои собственные горести. - Не буду делать вид, будто знаю, через что пришлось пройти вам обоим. Но Лили? – женщина перестала буравить взглядом пол и, наконец, посмотрела на него. – Так ты его потеряешь, - прошептал он, и, наконец, в ее глазах будто надломилось что-то, неуловимо изменилось. - Ты оттолкнула его, и он ушел; и больше не вернётся. - Вернётся, - заявила Лили мягко, но твёрдо, находясь во власти своих собственных иллюзий. – Ты совсем его не знаешь. Он всегда возвращается. И во всём этом было что-то невероятно душераздирающее. Даже разорвав любовь сына в клочья, женщина всё еще думала, что он вернётся к ней. Сириус задумался, была ли его мать такой, ждала ли – пока пролетали дни и недели после его побега – что блудный сын снова появится на пороге и примется умолять пустить его домой. Мужчина задумался, хватило ли бы ей духу сделать это хоть раз? Но затем он закрыл глаза и выбросил дурацкие мысли из головы. Сириус шагнул к Лили, привлекая ее внимание. - Он не вернётся, Лили. Потому что я и сам этого не сделал. Просто ушёл. И больше никогда не видел свою мать. Я обрёл новую семью. Нашёл людей, которые смотрели на меня чаще и ценили в разы больше, чем моя мать когда-либо. И он поступит так же, Лили. Обретёт нужного человека и поймет, как мало он нуждается в тебе. С его стороны было довольно жестоко говорить нечто подобное, но Сириус хотел, чтобы Лили поняла, что теряет. Нужно было, чтобы она знала – если не сделает хоть что-нибудь немедленно, то потеряет единственную драгоценность в своей жизни. Лили, дрожа, уселась на низкий диванчик; ее светлая кожа так побледнела, что казалась меловой. Дыхание стало рваным, прерывистым. - Он пойдет к Волдеморту, - сказала женщина, её лицо перекосилось от ужаса. – Он ринется к нему. Всё, как тот и сказал, - Лили обхватила своё лицо руками, широко раскрыв глаза. – Он ведь говорил, что так всё и будет. Сказал, что будет ждать этого. Он знал, что мы поссоримся. Знал, что Адриан сломается, и его можно будет тут же подобрать. Он всё это спланировал. Сириус нахмурился, но от комментариев воздержался. Лили, наконец, начала думать о последствиях, так что пока ему было всё равно, что она там себе напридумывала. По крайней мере, это помогло ей перестать видеть в своём сыне врага. - Думаешь, он пойдет к Волдеморту? – уточнил мужчина, ненавидя это предположение. Сириус знал: Адриана и Тёмного Лорда связывают особые отношения, но сама мысль о том, что они дойдут до такого уровня доверия, что мальчик будет искать моральную поддержку и утешение у этого человека, откровенно нервировала. - А к кому еще он мог пойти? – спросила Лили, приподняв голову. – Всё это время, с самого начала – боже, я же видела это, но никогда всерьёз не задумывалась в подобном ключе. Он ухаживал за ним. Крутился вокруг Адриана, выискивал слабые места, проверял на прочность, играя роль наставника. Адриан никогда бы так не поступил, если бы Волдеморт не пробрался к нему в голову. Сириус медленно выдохнул, пытаясь унять противный голосок в голове, нашептывающий, что, возможно, общение с Волдемортом пошло мальчику на пользу, раз помогло ему вырваться из оков, которыми его опутала мать. Мужчина никогда бы не подумал, что наступит день, когда он посчитает Тёмного Лорда лучшим вариантом, чем родная семья. - Нам нужно найти его, - заявила Лили, и в её голосе вновь зазвучала былая решимость. - Несомненно, - заверил женщину Сириус, радуясь, что они смогли хоть к чему-то прийти – Но сначала нужно пойти к Дамблдору. Он должен узнать о том, случилось. Обо всём. Лили помрачнела, но не стала возражать.***
- Мадемуазель? Рейна оторвалась от книги, которую читала; большим пальцем она лениво отодвинула уголок следующей страницы, закончив с последним предложением. - Да? Встревоженная Анни остановилась подле ее кресла, глядя на девушку выпуклыми голубыми глазами. Длинные бледные пальцы домовухи растерянно комкали ее одеяние. - К Вам пришёл молодой человек, - сообщила Анни недоверчивым тоном; впрочем, Рейна не могла её винить. Близилась полночь – не слишком подходящее время для приёма гостей. - Ты узнала имя? – спросила девушка, закрывая книгу и поднимаясь, охваченная любопытством. До сих пор каникулы были отупляюще скучными, а английское поместье отца оказалось далеко не самым увлекательным местом. Рейна уже успела соскучиться по хаосу, царящему в карете Бобатона, но всё равно осталась с отцом на выходные. Анни кивнула. - Адриан Эванс, мадемуазель. Рейна вскинула брови от неподдельного изумления. Из всех возможных полуночных гостей об Адриане девушка вообще не подумала. Он же должен проводить время с матерью. - Да, - сказала Рейна, осознав, что Анни всё еще ждет её ответа. – Я спущусь к нему. Должно быть, случилось нечто важное, раз он решил побеспокоить меня так поздно. Анни, можешь приготовить нам что-нибудь лёгкое? Девушка проигнорировала взгляд, полный затаенного разочарования, встала и затянула пояс вечернего платья потуже. - Мадемуазель, но это же неприлично! – выпалила домовуха. - Ох, потише, Анни, - Рейна вздохнула и подошла к двери. – Адриан – мой близкий друг. А ради друзей можно нарушать некоторые правила приличия, - она улыбнулась маленькой эльфийке и даже подмигнула ей, отчего та нахмурилась. - Я пойду к нему. Он в фойе? – спросила девушка, уже распахивая дверь и покидая комнату, совершенно безразличная к возмущенным пискам Анни, оставшейся позади. Задумчиво закусив губу, Рейна шла туда, где её ждал Адриан, теряясь в догадках, что юноше может быть от неё нужно в такой час. Девушка лишь небрежно упомянула адрес поместья, когда они прощались в начале каникул, и совершенно не ожидала, что друг заявится без приглашения, да еще и глубокой ночью. Рейну охватило беспокойство. Адриан, несмотря на все свои причуды, никогда не выкинул бы нечто подобное. Наверняка что-то произошло, да еще и настолько серьезное, что он был вынужден обратиться к ней за помощью… Подумав об этом, Рейна встревожилась куда больше. Она открыла дверь в фойе – защитные чары пали от одного её прикосновения – и увидела Адриана, стоящего посреди комнаты. Однако слова приветствия так и не сорвались с губ девушки, когда друг повернулся к ней лицом. Рейна замерла, а ее глаза расширились при одном лишь взгляде на него. Он… Он выглядел заплаканным. Глаза покраснели, да и в целом Адриан казался потрёпанным, будто подрался с кем-то и проиграл. - Боже, - выдохнула девушка и бросилась к нему, - Адриан, что, чёрт возьми, случилось? Рейна потянулась к его лицу трясущимися руками, но не посмела прикоснуться, когда уловила дрожь юноши. Тогда-то она и заметила красный след на одной щеке и длинные тонкие царапины, покрытые запекшейся кровью, на другой. Все тревожные мысли Рейны тут же отошли на второй план. - Адриан? – нерешительно окликнула она его, и почувствовала ноющую боль в груди, когда юноша моргнул, будто стряхивая с себя оцепенение. - Рейна, - проговорил Адриан после долгого молчания, выглядя совершенно потерянным, - я… прости. Я не должен был приходить. Знаю, уже очень поздно. - Не важно, - сказала девушка, подходя ближе, - ты как? Что с тобой стряслось? Адриан проморгался и прочистил горло. Он устало потёр лицо, и глаза Рейны сузились от осознания – казалось, юноша даже не заметил, что на царапинах снова выступила кровь. - Я не знаю. Я просто… мне нужно было куда-то податься, и это место… ты единственная, рядом с кем я могу почувствовать себя в безопасности. Вообще от такого признания Рейна должна была бы просиять, но, опустив голову, она заметила сумку, лежащую в ногах Адриана. Та даже не была должным образом застегнута, отчего девушка с лёгкостью разглядела одежду и другие вещи, запихнутые кое-как. Разум Рейны соединял кусочки мозаики воедино, но пока девушка решила воздержаться от поспешных выводов. - Адриан, можно прикоснуться к тебе? – мягко спросила она. Юноша посмотрел на нее сверху вниз, но у Рейны складывалось впечатление, что он где-то не здесь. Адриан отрывисто кивнул и – хотя он напрягся, когда девушка взяла его за руки – не стал сопротивляться, когда Рейна осторожно притянула его к себе. Встав вплотную к другу, девушка вгляделась в его лицо, выискивая малейший намёк на неприятие. Но ничего такого не было, и потому она обняла его. Спустя мгновение Адриан прижался к ней. Рейна почувствовала, как её глаза наполнились слезами, хотя и сама не знала, почему. Адриан не ответил на объятия, но постепенно напряжение покидало его тело, отчего он немного обмяк. Девушка начала напевать какую-то полузабытую песню, которую ей когда-то пела мама, и погладила Адриана по спине, чтобы унять медленно утихающую дрожь. Они простояли так несколько минут, пока руки Рейны не начали мелко трястись, уставшие от навалившейся на них тяжести. - Адриан, пойдем, - девушка выскользнула из объятий, но продолжила поддерживать друга. Юноша посмотрел на неё невидящим взглядом и просто пошел следом, когда Рейна повела их тем же путём, каким пришла сама. Только теперь девушка обошла гостиную, где проводила время, вместо этого уводя друга вверх по лестнице, в свою спальню. Адриан продолжал хранить молчание, пока Рейна подводила его к кровати и помогала сесть, просто плюхнувшись на край матраса. Девушка присела рядом и взяла его за руку, успокаивающе сжимая безвольную ладонь. - Мне нужно, чтобы ты рассказал, что случилось, Адриан. Мне нужно знать, как тебе помочь. Юноша вздрогнул, а его ресницы затрепетали, пока рот беззвучно открывался и закрывался. Лицо Рейны скривилось от отчаяния и беспомощности. Она не знала, что делать. Никогда прежде ей не доводилось видеть Адриана таким слабым и напуганным. Ни на одной дуэли, в которых он участвовал, ни когда его имя вылетело из Кубка. Даже когда он столкнулся с мантикорой. Происходящее сильно напомнило ей вечер Святочного бала, только в разы хуже. В ту ночь Адриан явно был сбит с толку и рассержен. А сейчас он выглядел так, будто его разорвали прямо у неё на глазах; и всё, что видела Рейна – кровавую, пульсирующую рану, которую кто-то нанёс Адриану. Она явственно видела это и ненавидела всем сердцем. Так не должно быть. - Адриан, - погромче позвала Рейна и, наконец, увидела хоть какую-то реакцию. – Кто сотворил с тобой такое? Она имела в виду не ссадины на его лице, хотя и это, несомненно, беспокоило. Рейна спрашивала о том, кто с таким рвением погасил блеск в глазах юноши, что не осталось ни следа. Адриан опустил голову ниже, невидяще уставившись на ковёр. - Моя мать, - ровно сказал он. Рейна стиснула зубы. У нее были подозрения, но эти слова всё равно ударили под дых. - Но почему? Адриан издал то ли вздох, то ли всхлип. - Я облажался, - ответил он, покачав головой. – Очень сильно облажался. А она узнала, а потом… не помню. Всё так быстро вышло из-под контроля, - юноша вцепился в свои волосы; выглядел он на редкость неприступно. Рейна немного отодвинулась – настороженно, а не испуганно. Она знала, что Адриан никогда не причинит ей вреда, но в комнате клокотала неудержимая магия такой силы, что у девушки заныли зубы. - А что дальше? Адриан резко передернул плечами. - Она наговорила мне кучу всякого, а я… меня это разозлило, потому я тоже сказал матери кое-что, и, ну, это ей не понравилось, и она ударила меня, - юноша сглотнул и отвернулся, лишь еще больше привлекая внимание к красноте на своей щеке. - Что она сказала? – Рейна сдержала презрение, так и норовившее просочиться в ее слова. Для девушки было дикостью, что родитель может быть настолько жесток со своим ребёнком. Да и это же Адриан – он обожал свою мать до безумия. Он был заботливым сыном, любившим мать крепко и безоговорочно. Подумать только, эта женщина – с которой Рейна никогда толком не общалась, но всегда считала довольно пугающей – заслужившая такую преданность, просто взяла и ударила его… - Это тоже она сделала? – Рейна потянулась и дотронулась пальцами до другой щеки. Адриан вздрогнул от прикосновения и явно смутился. - Нет. Нет, это уже я. Девушка хотела спросить, зачем; но потускневший блеск в глазах друга остановил ее. Рейна закусила губу, позволяя воцариться тишине. Она пододвинулась поближе, решив не поднимать эту тему – по крайней мере, пока. В кончиках ее пальцев заискрилась магия, и девушка принялась осторожно залечивать раны на лице друга. Рейна не была так искусна в целительстве, как Клэр, да и ей не доставало способностей Адриана по части беспалочковой магии, но с подобной мелочью она вполне могла справиться. Юноша сидел перед ней, опустив глаза, будто стыдясь чего-то, и Рейна поняла, что за всю свою жизнь никогда никого не ненавидела так сильно, как мать Адриана прямо сейчас. Наконец, сияние ее магии померкло, и девушка приподняла подбородок друга, чтобы разглядеть его щёки со всех сторон. Адриан поднял руку и бережно переплел их пальцы. Он долго смотрел на девушку анализирующим, неестественно пристальным взглядом, прежде чем поцеловал ее запястье. - Спасибо, Рейна, - пробормотал он. - Обращайся в любое время, - отозвалась девушка совершенно серьезно. Ухмылка Адриана была слабой и бесконечно грустной. Но и она потухла за секунды, сменившись прежним потерянным выражением лица. Юноша отвёл взгляд. - Она сказала, что я сломан, - прошептал он, будто признаваясь в чем-то. - Что? – на этот раз Рейна не смогла сдержать рвущийся наружу гнев. Губы Адриана скривились, словно он хотел улыбнуться, но внезапно разучился. - Сломан, - ровно повторил юноша, и девушка возненавидела этот тон. Теперь казалось, будто он почти солидарен со словами матери. – Она сказала, что ненавидит меня. Что я больше не её сын. И это развеяло гнев девушки. Теперь она была потрясена до глубины души. От него отреклись. Может, не официально, но сами слова – смысл, стоящий за ними – были предельно ясны. Милосерднее было бы убить его. Рейне очень хотелось утешить Адриана, но его взгляд становился всё более жестким, что останавливало её. Адриан не хотел, чтобы его утешали. Не хотел, чтобы с ним сюсюкались и успокаивали, как ребёнка. Но пришёл он к ней явно по какой-то причине, и Рейна не могла позволить всем этим отвратительным и лживым словам оставаться в его голове даже лишнюю секунду. - Она ошибается. Адриан взглянул на нее. Рейна продолжила, оскалив зубы и пылая от гнева. - Она ошибается насчет тебя, Адриан. Бесконечно далека от истины. Ты не сломан. Ты идеален таким, какой ты есть. А если она этого не видит, значит, не заслуживает такого сына. Совершенно не заслуживает. Ты гораздо лучше, чем она думает. Юноша смотрел на нее внимательно, но нерешительно. - Ты всегда был невероятным, Адриан, - сказала Рейна, комкая пальцами ткань своей мантии, отчаянно пытаясь заставить друга поверить ей. – Всегда был лучше любого из нас. Когда я смотрю на тебя, то вижу человека, способного достичь звёзд. Ты даже не представляешь, насколько неподражаем. Для всех. Для меня. Ты мой лучший друг, и никто и ничто не сможет этого изменить. На мгновение на его лице отразилась вспышка боли, и этот миг уязвимости навсегда отпечатался в памяти Рейны. Это несправедливо, - рассерженно подумала она, - учитывая, через что он сейчас проходит. Турнира и без того вполне достаточно. Да одного этого Турнира уже слишком много. Почему Адриан всегда выглядит страдающим? Будто с тех пор, как мы прибыли в эту проклятую страну, его беспрестанно втаптывают в грязь. Рейна не слепая. Она заметила, что Адриан сильно изменился за последние несколько месяцев. Девушка будто сидела в первом ряду, наблюдая, как медленно, но неотвратимо он катится в пропасть. Как с каждым новым днём на него взваливаются новые тяжелые заботы, неуклонно тянущие юношу вниз. Откровенно говоря, от всего этого Рейне хотелось кричать. Прогнать его прочь из Британии, подальше от ужасов, царящих в этой стране. Адриан заслужил гораздо больше того, что получал; и Рейна боялась, что однажды он просто не выдержит и падёт. Ей хотелось как-то защитить друга, чтобы он был в безопасности и счастлив – там, где мир не сможет больше причинять ему боль. Но жизнь несправедлива и далеко не так проста – ты либо учишься плавать, либо тонешь. У Адриана перехватило дыхание. - Ты не сказала бы ничего подобного, если бы знала, что я натворил. - Я сказала всё это, потому что это – правда, - рявкнула она. Но Адриан упрямо покачал головой, крепко обхватив пальцами предплечье. - Ты не знаешь, что я натворил. Рейне очень хотелось выругаться. Встряхнуть его и заставить поверить в ее слова. - Так расскажи. Юноша стиснул зубы, а когда он, наконец, повернулся к ней лицом, каждая мышца его тела была напряжена до предела. Казалось, он уже на грани. Адриан протянул ей руку, и Рейна в замешательстве посмотрела на то, как юноша быстрым, решительным движением закатывает рукав. Будто бросая вызов самому себе. Проверяя себя на прочность. Губы девушки приоткрылись. Ее пальцы коснулись чужой руки, проводя по толстым, черным линиям, пятнавшим кожу обнаженного предплечья, с зарождающимся ужасом. - Что?.. - пробормотала она; перед глазами всё поплыло. – Ты получил Метку? Рейна резко вскинула голову, но юноша старательно отвёл взгляд. - Адриан. Но… Кто? - Ты и сама прекрасно знаешь ответ, - мягко сказал он, - прошу, не заставляй меня произносить это вслух. Символ был совершенно иным, но девушка интуитивно догадалась, кто сотворил такое. Стало тяжело дышать. - Тёмный Лорд. Адриан сухо кивнул. Рейна отстранилась, ее руки неуверенно замерли в воздухе. У Адриана. Метка. Рейна отвернулась от него, прикрыла рот ладонью и уставилась на дальнюю стену, принявшись ждать, когда утихнет гул в ушах. Она сглотнула и повернула голову так, чтобы видеть друга хотя бы краем глаза. - Зачем? Это был не праздный вопрос, но Адриан, казалось, сразу понял, что она имеет в виду. Он поправил рукав, вновь пряча чёртову Метку от чужих глаз. - У меня не было другого выбора. Он схватил мою мать. Рейна прикрыла глаза. - Зачем ему понадобилась твоя мать? Адриан замер на мгновение, прежде чем ответить. - Всё потому, что ему нужен я, и он знал, что ради неё я готов на всё. Вот почему… - он закусил губу, нервозно уставившись взглядом в пол; его прежняя бравада улетучилась. – Когда я пришёл к нему, он предложил мне заключить сделку. Её свобода в обмен на мою. Я не мог оставить её. Мне пришлось, Рейна. И Рейна поверила ему. Потому что звучало это так похоже на все истории, которые она часто слушала: о Тёмных Лордах и Леди, об их ненасытной жажде побеждать, завоевывать, подчинять. А Адриан – своего рода приз. Лучший ученик Бобатона. Венец французской молодёжи. Способный, сильный и умный. Кто не захотел бы заполучить его? Рейна понимала всю привлекательность Адриана – куда лучше, чем другие – но то, что кто-то зашёл так далеко, чтобы прибрать его к рукам… У нее разрывалось сердце. Рейна даже представить себе не могла, насколько ужасно он себя сейчас чувствует. Быть вынужденным принять столь непростое решение, пожертвовать своим будущим, стать верным псом такого человека – и лишь для того, чтобы родная мать отвернулась от него, обругав за сделанный выбор. Адриан плакал задолго до прихода к ней, и теперь Рейна понимала, почему. Она вздохнула и убрала прядь волос за ухо, чувствуя, как крепнет ее решимость. Это не имеет значения, решила для себя девушка. Адриан пришел к ней в трудную минуту. Доверился ей, позволил увидеть слабости и рассказал о цепях, которыми позволил себя сковать. Рейна не посмеет предать такое доверие и разрушить всё из-за такой мелочи, как Метка. Девушка снова крепко сжала его ладони своими. - Мне всё равно, - заявила она. – Это ничего не меняет, Адриан. Ничего. Ты оказался в безвыходной ситуации и сделал всё возможное, чтобы спасти свою мать и себя. Я бы сделала то же самое. Да любой бы так поступил. Это вообще не имеет значения. Для меня ты всегда будешь Адрианом Эвансом. Глаза юноши снова покраснели, а губы странно скривились; Рейна и сама почувствовала, как в глазах защипало от искреннего облегчения, озарившего его лицо. Она приобняла Адриана за плечи, пытаясь передать ему хотя бы толику своей поддержки и сил. Юноша улыбнулся ей, но медленно отстранился, вытирая лицо. Он засмеялся, но как-то резко, отрывисто. - Ты не понимаешь, о чем говоришь, Рейна. Ты не знаешь, кто я. Не понимаешь и половины происходящего, - его взгляд смягчился, когда Адриан посмотрел на нее. – И всё же ты так добра и заботлива. Я совершенно тебя не заслуживаю и не представляю, что такого совершил, раз мне так повезло, и ты стала моей подругой. Адриан погладил её по щеке нежным и мягким прикосновением. - Ты бы не говорила ничего подобного, если бы я рассказал всё. Рейна нахмурилась. - В тебе нет ничего такого, что могло бы изменить мое мнение, Адриан. Никакие твои слова не смогут оттолкнуть меня. Всё, как я и сказала – ты мой лучший друг. Его ответная улыбка вышла натянутой, отчего у девушки на душе заскреблись кошки. - Я ценю это, Рейна, и ты одна из немногих, кому я могу доверять в такое время. Но я не был до конца честен с тобой. И думаю, правда только всё испортит. - Не испортит, - твёрдо сказала девушка. – Адриан, ты только что рассказал мне, что Тёмный Лорд похитил твою мать и поставил тебе Метку. Что способно заставить меня отвернуться от тебя, раз уж это не смогло? Рейна видела в его глазах холодный расчёт, пока юноша наблюдал за ней, по-прежнему поглаживая по щеке. Видела, как он взвешивает, обдумывает её слова. Девушка затаила дыхание. В конце концов, Адриан заговорил и казалось, будто у него камень с души упал. - Ладно. В любом случае, не знаю, зачем я так долго хранил это в секрете. Человек, перед которым я не должен был раскрыться, узнал обо всём несколько месяцев назад, а я до сих пор жив. Что изменится, если я расскажу и тебе? Юноша убрал руку и отодвинулся, оставив между ними как можно больше свободного пространства. Он так явно пытался отстраниться, заполняя тишину пустой, почти скучной болтовней, но Рейна смогла разглядеть в нем самый настоящий страх перед правдой, которую Адриан собирался рассказать. Девушка взяла себя в руки, твёрдо решив доказать, что он неправ – несмотря ни на что. Адриан вздохнул, его плечи поникли. - Меня зовут не Адриан Эванс, - начал он без предисловий, а затем продолжил, не дав Рейне возможности осознать услышанное. – А Гарри. Гарри Поттер.***
Примечание автора: Как и всегда, мой тамблер ждет. Примечание переводчика: Спасибо за ваше ожидание и поддержку. Ты можешь вылечиться от короны, но последствия какое-то время будут продолжать портить тебе жизнь хд Постараюсь больше так не пропадать. Люблю вас всех!