***
Сириус оцепенел. Сидевшая рядом Лили тоже хранила молчание. Они практически не разговаривали с той памятной ночи: тогда пришлось вернуться в Орден за советом, перегруппироваться и планировать дальнейшие действия с учётом сбежавшего Адриана. Впрочем, они не разговаривали друг с другом и в последующие дни. Сириуса снедал гнев и разочарование, а Лили — чувство вины и ошибочная вера в собственную непогрешимость. По совету Дамблдора они пришли посмотреть на второе испытание — хотя Сириус и без того ни за что бы его не пропустил. Пусть Лили по-прежнему пыталась оправдать свои промахи, но Сириус не желал, чтобы Адриан тратил хотя бы ещё минуту своей жизни на мысли о том, что каждый взрослый, встречающийся ему на пути, считает, будто вправе требовать что-то от мальчика. С Лили или без неё — Сириус в любом случае намеревался отыскать Адриана после испытания и попытаться поговорить с ним и узнать, сможет ли хоть как-то помочь и стереть то выражение горя, отразившееся на лице мальчика перед побегом из гостиницы. Увидев, как Адриан выходит из палатки с идеально прямой спиной и удивительно непринуждённым видом, мужчина вздохнул с облегчением. Сириус переживал, что после побега мальчик так не восстановил душевное равновесие. Даже боялся… однако страх этот оказался беспочвенным. Адриан был гораздо сильнее, чем они думали; на мгновение мужчина задался вопросом, когда же, наконец, поймёт это сам? Адриан не ребёнок, и сверх того — его нельзя назвать слабым или сломленным. Мальчик оказался более стойким, чем люди вдвое старше него, что одновременно радовало и безмерно огорчало Сириуса. Мужчина с гордостью и ужасом наблюдал, как его крестник успешно проходит испытание; Лили чуть не сломала ему руку, сильно сжав хватку, когда на Адриана напали красные колпаки, а Сириус ответил ей сторицей, увидев, как из ниоткуда явилась чемпионка Дурмстранга и оставила мальчика без палочки. Лили не выглядела особо встревоженной — что крайне напрягло Сириуса — когда чемпион Хогвартса — малфоевское отродье — внезапно столкнулся лицом к лицу с чёртовым оборотнем. Сириус едва не вскочил на ноги вместе с толпой, увидев, как мальчика повалили на землю — пусть он и ненавидел Пожирателей Смерти, но сын Нарциссы всё ещё оставался ребёнком, кричащим от боли после страшного удара — а затем ощутил двойное облегчение, когда Адриан пришёл к нему на помощь. Однако в следующие минуты ноги мужчины налились свинцом, сердце заполошно забилось где-то в горле, а пальцы посинели от стальной хватки Лили, беспомощно глядящей на Адриана, оставшегося один на один с оголодавшим оборотнем. Сириус никогда не забудет вопль Адриана. С тех пор прошло уже больше часа, учеников сопроводили обратно в замок — под особым надзором оказались ребята из Бобатона, устроившие отменную драку, однако и они смиренно покинули стадион, послушавшись строгих указов своей директрисы. А Сириус и Лили сидели немного поодаль от палатки целителей, ожидая новостей о состоянии Адриана. Лили осунулась и побледнела, её зелёные глаза потухли, невидяще глядя вдаль, а волосы, чей истинный вид по-прежнему скрывали чары, висели неопрятными прядями, скрывая лицо. Мужчина наблюдал за ней краем глаза, лишь изредка отводя взгляд, когда мимо суетливо проносился очередной человек. Похоже, на них никто не обращал внимания, чему Сириус был несказанно рад. — Лили, — он попытался начать разговор тихим, осторожным тоном, — Лили, ты как? Женщина машинально повернула к нему голову, явно не видя лица собеседника. Она не ответила, и Сириус попытался найти в себе силы, чтобы улыбнуться и утешить её. — Я уверен, с ним всё будет хорошо. Он крепкий парнишка, который, к тому же, попал в руки лучших целителей страны. Он поправится. Лили моргнула, наконец, увидев Сириуса — будто сбросила с глаз пелену — и впервые спустя долгое время её маска холода и отчуждённости рассыпалась в прах. — А что, если нет? — прошептала женщина. — Что, если нет, и я никогда больше не смогу с ним поговорить? Что, если та злополучная ночь останется последним его воспоминанием обо мне? Сириус вздохнул, потянулся к подруге и крепко обнял её. Лили упала в его объятия, уткнувшись лицом в чужую шею. — Этого не случится, Лилз. Адриан сильный, и совсем скоро он поправится. Подожди немного, и вы оба сможете поговорить, даже начнёте разбираться с той вашей недомолвкой. Пальцы Лили ещё сильнее вцепились в рубашку Сириуса: — Мне… мне нужно извиниться перед ним, — ошеломлённо прошептала она. — Не стоило бить его. Я не хотела, чтобы он сбежал. Просто хотела, чтобы замолчал. Сириус закрыл глаза и поджал губы. — Тебе нужно извиниться за всё, Лили, — сказал он нежно, но твёрдо. — Ему нужно, чтобы ты извинилась за всё: за ложь и манипуляции, за боль и чувство вины. Это меньшее, чего он заслуживает. Женщина надолго замолчала, и Сириус мысленно приготовился к любому исходу. К дискуссии. Слезам. Ненависти. Но Лили лишь прижалась к нему. — Я… я извинюсь, — ответила она срывающимся от стыда голосом. — Я извинюсь, Сириус. Не хочу его терять. И не хочу отталкивать. А ещё не хочу, чтобы он убежал под крылышко Волдеморта. Единственное, чего я желаю — вернуть его. Вот только Сириус знал, что эти обещания ровным счётом ничего не значат. Пока он не увидит, как Лили искренне пытается претворить свои слова в жизнь, не поверит ей. В большинстве своём, Сириус по-прежнему считал, что вся сложившаяся ситуация произошла исключительно по вине Лили — и не мог избавиться от мысли, что то была кара, извращённое торжество правосудия. Впервые Сириус услышал, как Лили говорит нечто подобное — признаёт себя виновной. Похоже, прошедшая неделя раскрыла ей глаза. Осознание того, что она вполне может потерять сына, должно быть, потрясло женщину до глубины души, и чем дольше Адриан не возвращался, тем сильнее Лили замыкалась в себе. А теперь, когда Адриан лежит на больничной койке и борется за свою жизнь, Лили наконец очнулась. Сириусу только и оставалось надеяться, что им удастся разрешить этот конфликт. Что они не потеряли Адриана окончательно. Хотя отчасти он не стал бы винить мальчика, если бы такое произошло.***
Симон вышла на тропу войны. Стук подошв её сапог гулко разносился по коридорам. Глаза Министра горели яростью, и всякий, повстречавшийся ей на пути, резво отскакивал прочь от разъярённой женщины. Её помощник, Уильям, торопливо шёл следом, отставая всего на полшага, пока они не подошли к кабинету, в котором собрались и другие министры. Симон буквально только что покинула стадион, где за каких-то двадцать минут успела разругаться с ассистентом целителя, пытаясь выяснить хоть какую-то информацию, касательно самочувствия Адриана. Теперь же, получив заверения, что пациент на данный момент стабилен, женщина сосредоточилась на своей следующей цели. Симон направилась к двери справа и, не раздумывая ни секунды, взмахом палочки распахнула её. Дверь с громким грохотом впечаталась в стену, ошарашив всех присутствующих. Чиновники тут же уставились на Симон, стоявшую в дверном проёме и клокотавшую от гнева; она тут же увидела в их глазах едва заметную напряжённую неловкость. Прекрасно, зло подумала женщина. Она ринулась прямиком к столу, за которым восседал Малфой. — Оборотни? — прошипела Симон, хлопнув ладонями по столешнице и наклонившись к лицу британского Министра почти вплотную. — Оборотни, Малфой? Какой к чёрту Турнир вы здесь устроили? Недостаточно того, что вы провалили проведение первого испытания, использовав недостаточно мощные чары — теперь вы позволяете хищным тварями носиться по территории школы? Что, дьявол вас раздери, творится с местными мерами безопасности? Малфой молча смотрел на неё, и отсутствие ответа — любого: адекватного или неадекватного — заставило женщину прорычать пару нелестных словечек. Взбешённая, она смахнула со стола стопку книг, свитков и канцелярских принадлежностей, с грохотом разлетевшихся по полу. — Успокойтесь, министр Лекюе, — презрительно процедил Оскар Нюберг — Министр Скандинавии — и Симон изогнула губы, обнажая зубы. Она развернулась к толстому мужчине. — Не тебе рот открывать, Нюберг, — выплюнула женщина, — уж явно не после подобной выходки твоей чемпионки во время испытания. Пусть радуется, что у меня пока есть дела поважнее. Нюберг напыщенно вздёрнул нос и поджал губы. — Её поступки в лесу полностью согласовывались с правилами, Лекюе. Как Вам хорошо известно. Она участвует в соревнованиях — стычки между участниками вполне ожидаемы. Гальяна ни в чём не виновата. — Разумеется, — согласилась Симон; её голос стал обманчиво сладким, с вкраплениями стальных ноток жёсткости, отчего Нюберг и его помощник беспокойно заёрзали. — Эгоистичный, по-детски глупый поступок твоей чемпионки всего-навсего привёл к тому, что моему чемпиону пришлось сражаться с оборотнем без палочки, — Симон шагнула вперёд, глядя на скандинавского министра сверху вниз. — Она напала на Адриана, не жалея сил, а затем… — Но Гальяна же не знала… Симон оборвала его оправдания резким взмахом руки, не желая уступать ему ни на дюйм в этом разговоре. — Не пудри мне мозги, Нюберг. Поступок Кайзер был продиктован мелочностью и завистью. А твои жалкие попытки сослаться на её незнание не отменяют того факта, что она непосредственно поспособствовала возможной гибели двух чемпионов в испытании, в котором даже не подразумевались подобные стычки. Лицо Нюберга побагровело от гнева. — Подобное заявление попросту нелепо! — взорвался он. — И всё равно не имеет никакого значения. Что это у Вас за Академия такая? Мальчик его возраста не должен уметь практиковать беспалочковую магию, да ещё и на таком уровне! Симон изогнула бровь: бушевавшая ярость сменилась ледяным спокойствием. — Ты сейчас на полном серьёзе пытаешься оспорить мастерство Адриана после того, как он успешно отбился от оборотня, сумев спасти не только свою жизнь, но и жизнь другого чемпиона? Какая разница, где он этому научился? Это вообще не имеет никакого отношения к нашему разговору. Кайзер явно не знала о способностях Адриана к беспалочковой магии, однако украла его палочку и бросила в жизнеопасной ситуации из-за жестокости и предрассудков. Не будь мой чемпион столь опытен в этом искусстве, то был бы уже мёртв — как и тот, другой мальчик. Симон на миг умолкла, переводя дыхание. Раскрытие подобного таланта Адриана оказалось крайне неожиданным. Симон уже некоторое время была наслышана о ходящих слухах, а ещё читала отчёты и похвальные отзывы о мальчике от преподавателей — именно благодаря ним она изначально и присмотрелась к Адриану — но совершенно не ожидала, что его способности успели достичь столь высокого уровня. На то, чтобы отточить искусство беспалочковой магии, требуются годы тренировок. Пусть Нюберг и был пренеприятным политиком, но он задал хороший вопрос, который Симон намеревалась расследовать в частном порядке. Семнадцатилетний юноша попросту не мог так отменно управляться с беспалочковой магией. Однако это подождёт. А сейчас ей нужно поддержать своего чемпиона. Нюберг побагровел от нравоучительной отповеди и попытался вернуть самообладание, пошатнувшееся по воле Симон. Женщина тонко улыбнулась его потугам, вскинув подбородок. — Вместо того чтобы стоять тут и пытаться унизить моего чемпиона после его похвальных и истинно героических поступков, тебе лучше бы пойти и забрать палочку Адриана у Кайзер. Уверена, мальчик будет очень рад вернуть её. Мужчина пробормотал: — Она честно выиграла ту дуэль… — И всё же я думаю, что палочка считает иначе, — мягко перебила министра Симон, однако в её тоне слышалась резкость и победоносность. — Подобный артефакт не так-то просто сломить. Как правило, французские палочки ощущают уровень победителя, — она с удовольствием сделала акцент на предпоследнем слове, наслаждаясь безуспешными попытками Нюберга вмешаться в её монолог. — Идите, министр, я сейчас не в настроении потворствовать Вашему хрупкому мужскому эго. Возвращение палочки Адриана я приму как жест доброй воли, который хоть немного компенсирует прискорбный поступок девушки. — Доброй воли? — рявкнул Нюберг, возмущенно вскинувшись от столь снисходительных слов, но умолк, когда Симон окинула его пронзительным недовольным взглядом. — Идите, — отчеканила она, и после долгого молчания мужчина с явным раздражением поднялся с места. Развернувшись на каблуках, он направился к двери. Симон бросила взгляд на Уильяма, терпеливо стоявшего позади неё. Он оказался первым и единственным помощником, которого Лекюе удалось отыскать за долгие годы, не отводившим глаз, когда Симон смотрела на него. — Сопроводи министра, — велела она, — убедись, что не произойдёт ничего из ряда вон. Нюберг оскорблённо хмыкнул. — Я не стал бы препятствовать возвращению волшебнику его палочки, — отрезал он. — А я и не предполагаю ничего подобного, министр, — ответила Симон, жестом веля Уильяму следовать за мужчиной. — Просто принимаю все меры предосторожности. Принеси мне палочку, как только она окажется у тебя в руках, Уильям. Уильям кивнул, торопливо зашагал за Нюбергом и закрыл за собой дверь. От напряжения, повисшего в воздухе, было тяжело дышать. Симон глубоко вздохнула, а затем повернулась к Малфою. Мужчина по-прежнему сидел в своём кресле и выглядел совершенно невозмутимым, вопреки случившемуся. — А теперь, Малфой, — начала Симон, — я хочу, чтобы ты объяснил мне, каким именно образом Адриан снова оказался в Больничном Крыле во время твоего Турнира. Я хочу, чтобы ты поведал мне, как одичавший оборотень сумел прорваться сквозь твои щиты и растерзать моего чемпиона. Женщина сжала кулаки, с трудом подавляя желание угрожающие зашипеть. — Я хотела бы знать, почему он в настоящее время находится под сильнейшими чарами стазиса из-за ситуации, которая в принципе не должна была произойти. И ответ должен быть внятным, иначе можете забыть о дружественных отношениях с Францией. Адриан — мой чемпион, и… — А Драко — мой сын, — отозвался Малфой охрипшим, срывающимся голосом — единственная слабость, которую он себе позволил. Эти слова образумили её. Симон осеклась, на мгновение прикрыла глаза, пытаясь обуздать противоречивые эмоции. В спешке, в гневе, в жажде справедливости и возмездия — за Адриана, такого маленького, бледного, залитого кровью с головы до ног; пока его несли в палатку целителей, было видно, что кожа на спине мальчика висит лохмотьями — женщина совсем позабыла, что не только она имеет право злиться. Адриан являлся чемпионом Бобатона, это верно, и Симон была лично заинтересована в его выживании, поскольку у неё имелись планы, связанные с мальчиком — и она отчаянно надеялась, что он согласится с ними. Но Адриан не был её сыном. Не был её наследником, плотью и кровью. Она не присутствовала при его рождении, не растила, будучи опорой и поддержкой на протяжении многих лет. Если мальчики погибнут, Симон потеряет ценный ресурс. А Малфой потеряет ребёнка. Симон вздохнула, медленно, глубоко и устало. Её плечи опустились, а вечно прямая спина сгорбилась. Она открыла глаза и посмотрела на мужчину: не таким разъярённым взглядом, а скорее измученным. Симон опустилась на ближайший стул и прижала ладонь ко лбу. — Что тут творится, Люциус? — наконец, спросила она, вновь посмотрев на мужчину. — Почему постоянно всё идёт не так? С Турниром всегда были сложности, но это… Сначала мантикора вырвалась на свободу и чуть не убила Адриана, теперь оборотень пробрался сквозь защитные чары и преследует твоего сына, — Симон потёрла лоб, чувствуя знакомую сухость на задней стенке горла и нарастающую боль в лёгких. — Что, чёрт возьми, происходит? Малфой посмотрел на неё в ответ, но вскоре перевёл взгляд на окно. Небо по-прежнему оставалось тёмным, но луна была ещё высоко, почти дразня своим мягким светом. — Я не знаю, Симон. Честно — не знаю. Он стиснул какой-то кулон, который всё это время держал в руках, и Симон удивлённо спросила: — Что это? В уголках глаз Малфоя появились морщинки, когда он посмотрел на кулон. — Портключ Драко. Мы обнаружили его практически на другом конце поляны, где произошёл бой. А я-то всё не мог понять, почему он не воспользовался им, почему не попытался… но у Драко просто не было такой возможности. Если бы твой мальчик не вмешался… — Малфой кашлянул и отвернулся, поджав губы. Симон хмыкнула, глядя на уставшего мужчину. — У Адриана тоже был портключ, — призналась она, — но едва ли мальчик бы им воспользовался. Разве что, окажись он один, а так… Прибегнуть к портключу — значило бы, бросить твоего сына, а я не верю, что такая мысль вообще могла прийти ему в голову. Малфой прерывисто выдохнул, не сдержавшись. Он потёр глаза; в тот момент мужчина словно постарел на десятки лет, совсем не выглядя на свои сорок четыре года. Симон молча сидела рядом, давая Малфою возможность немного прийти в себя. Для подобного терпение у неё найдётся.***
— Ты грёбаная идиотка, — прошипел Адалард, наблюдая из иллюминатора корабля, как министр, судорожно всплёскивая руками, разговаривает с директором прямо на берегу. В жестах обоих мужчин сквозила излишняя резкость и взвинченность. Единственным островком спокойствия, казалось, был третий собеседник — помощник Министра Франции, если Адалард верно помнил — и его присутствие подле Нюберга не сулило ничего хорошего. Стоявшая позади парня Гальяна усмехнулась — мягче и не так агрессивно, каковыми были её аргументы буквально накануне. Быть может, она начала осознавать, какой сыр-бор затеяла. — Это Турнир, Адалард, мы враги. Вряд ли меня можно считать виновной в том, что Эванс решил заслонить собой Малфоя от оборотня. А может быть, и нет. — Ты и впрямь настолько слепа? — рявкнул Адалард, чем поразил девушку. Остальные ученики Дурмстранга, находившиеся в том же помещении, старательно игнорировали обоих, зная, что парня сейчас лучше лишний раз не злить. — Вообще не понимаешь, что натворила? Как это скажется на нас? На твоей репутации? Ты выследила соперника, чтобы напасть, а затем отобрала у него палочку и бросила. Одно это уже плохо; но затем Эванс изо всех сил старается спасти своего «врага», отчего получает тяжелые ранения! Адалард шагнул вперёд, заглянул в лицо Гальяны и усмехнулся. — Мало того, что в глазах всего мира ты выглядишь как конченная стерва; по сравнению с Эвансом ты для них злобный, трусливый ребёнок. Который, к тому же, потащил весь Дурмстранг за собой. Гальяна побагровела: — Не было никаких правил, запрещающих мне сражаться с Эвансом, — заявила она, отчего Адалард испытал самое горькое в жизни разочарование. — Да потому что это очевидно! — крикнул он, широко разводя руками. — Турнир подразумевался товарищеским, тупица! Мы должны были обзавестись союзниками, а не злить целую долбаную страну! Ты что, думаешь, Франция просто отсидится в сторонке и позволит случившемуся сойти тебе с рук? Не думала, как отреагирует Бобатон? А что насчёт Эванса? Ты же теперь находишься на первом месте в его чёрном списке. Ты хоть о чём-нибудь думала? Гальяна не ответила, не сводя глаз со стены за его плечом. Девушка упрямо стискивала зубы, не выказывая даже намёка на чувство вины. Адаларду искренне хотелось хорошенько встряхнуть её. Но вместо этого он с отвращением отвернулся, закрыв лицо руками. — Ты просто злишься, что твоей любимой зверюшке больно, — прошипела Гальяна, и Адалард резко развернулся к ней. — Разумеется, я злюсь, что ты напала на Эванса, — медленно проговорил он, борясь с желанием накричать на девушку. — Любой, у кого есть глаза и хотя бы крупица мозгов, понимает, что в будущем он станет важной политической фигурой Франции. В отличие от тебя, я старался делать всё от себя зависящее: предпочитаю, чтобы Эванс считал меня союзником, а не врагом. Но если окажется, что ты испортила результат моих трудов понравиться ему, то учти — отправления домой ты не переживёшь, потому что я убью тебя. Повисшее молчание после его слов было густым, точно патока, и душным. Гальяна не сводила с него глаз, полных боли предательства и горечи, но Адалард был непоколебим. В дверь постучали, и прежде, чем кто-то успел её открыть, в комнату вошёл директор, за которым последовали Министр Нюберг и француз. Адалард отвернулся и скрестил руки, оставляя Гальяну им на суд. — Мадемуазель Кайзер, — поздоровался помощник Министра Франции, спокойно подходя к ней. Довольно смелый шаг — не позволить ни скандинавскому Министру, ни директору взять слово первыми, что было почти на грани грубости, но никто из мужчин не сказал и слова против. На лице француза не было и тени осуждения, однако Адалард чувствовал, как магия внутри него скрутилась в тугую спираль от кипучего гнева. Помощник Министра протянул девушке руку: — Я п’ишёл сюда по просьбе забрать у вас палочку мсье Эванса. Вы позволите? — его тон был мягким, но отчётливо слышались стальные нотки, не приемлющие отказа. Однако Гальяна была слишком упряма, чтобы понять это. Она вызывающе вздёрнула подбородок: — Она моя. Я выиграла её. И не верну. Директор быстро шагнул вперёд, но тут внимание Адаларда привлекла реакция француза. Тот вежливо кивнул. — Разумеется, Вы готовы это доказать? — спросил он, и глазом не моргнув. — Достаточно простейшего заклинания для демонстрации того, что палочка мсье Эванса «сменила владельца». Адалард закрыл глаза, уже чувствуя грядущий позор. Как это будет унизительно. В просьбе француза было слишком много спокойствия и уверенности, чтобы не заметить расставленной ловушки. Но Гальяна вновь проигнорировала здравый смысл. Она вытащила палочку Эванса и направила на небольшую стеклянную миску, стоявшую на ближайшем столе. Адалард посчитал за счастье, что девушка, по крайней мере, предусмотрительно не стала пытаться повредить палочку. — Акцио, — уверенно произнесла Гальяна. Однако ничего не произошло. Адалард покачал головой, подавив вздох. — Акцио, — повторила девушка с большим нажимом. Вдруг Гальяна вскрикнула, выронив палочку, когда та вместо манящих чар опалила её кожу яркими искрами. Французский маг протянул руку, и палочка стремглав прыгнула в подставленную ладонь. Адалард никогда прежде не видел палочку со столь ярко выраженным характером. Она будто знала, что мужчина собирается вернуть её хозяину, и позволила себя забрать. Губы Адаларда восхищённо приоткрылись. — Ну, раз так, — лениво произнёс француз, не обращая внимания на то, как Гальяна держится за обожжённую руку. Он изогнул губы в кривой усмешке, которая, однако, была довольной. — Благодарю за содействие, я верну палочку законному владельцу. П’иятного вечера, дети. Министр, директор, — вежливо кивнув, мужчина развернулся и вышел. Адалард вздохнул и отвёл взгляд, когда Нюберг предложил Гальяне поговорить с ним наедине. Оставалось надеяться, что она усвоила урок, и будет держаться подальше от Эванса, когда тот поправится. Адалард не сомневался, что он будет жаждать крови. И что-то подсказывало ему — мстительный Эванс окажется куда опаснее, чем можно себе представить.***
Нарцисса осторожно взяла Драко за руку. Его кожа была слишком бледной и горячей — мальчика лихорадило. Нарцисса потянулась и нежно промокнула выступившие капли пота на лбу сына. Даже под действием зелий Драко всё равно кривился от боли. У Нарциссы сердце болело за её маленького мальчика. Она сглотнула и проморгалась, чтобы избавиться от сухости в глазах, после чего перевела взгляд на дальнюю часть палатки, где другой мальчик — Адриан Эванс — лежал без сознания в полном одиночестве. В отличие от Драко, его положили на живот, спиной вверх, являя миру несколько толстых слоёв повязки. Нарцисса знала, что под всеми этими белоснежными бинтами скрываются глубокие раны, оставшиеся от когтей оборотня — теперь, к счастью, обработанные серебром и бадьяном, чтобы ускорить исцеление. Останется шрам — ужасно! — но Нарцисса внимательно прислушивалась к разговорам целителей и знала, что они уверены в отсутствии последствий такой травмы. Сейчас Эванс был уже вне опасности, однако магическое истощение представляло угрозу полному выздоровлению. А вот насчёт Драко целители были не слишком уверены. Рана на его ноге — тоже перевязанная и обработанная — оказалась слишком рваной, чтобы понять, укус это или следы когтей, и теперь женщину снедали сомнения. Нарцисса будет любить своего сына несмотря ни на что, но мысль о возможном волчьем проклятии — о том, что он навечно будет зависеть от лунного цикла, обращаясь в зверя — пугала её. Они с Люциусом всегда будут рядом, да и Гермиона наверняка тоже поддержит Драко, вопреки любой угрозе. Он не останется в одиночестве. Нарцисса опустила взгляд на кольцо на пальце, искренне желая, чтобы её муж был рядом, хотя и знала, что будет намного лучше, если он выследит людей, причастных к этому нападению. Так от Люциуса будет намного больше толка, чем просто сидеть здесь и переживать. Нарцисса вздохнула — слишком громко на фоне тихого, едва слышного дыхания обоих мальчиков. Кажется, близился рассвет. Целители ушли всего несколько минут назад, и женщина внезапно почувствовала невозможную усталость, которую ей доводилось испытывать крайне редко. Пола палатки распахнулась, и внимание Нарциссы привлекло тихое шуршание брезента. Она подняла голову и увидела, как к ним заходит Лорд в своём обличии старца; женщина начала подниматься с места. Лорд остановил её взмахом руки; Нарцисса никогда прежде не видела у него настолько доброго выражения лица. — Спокойно, Нарцисса. В этом нет необходимости, точно не сейчас, — женщина с благодарностью вновь откинулась на спинку стула, сжимая ладонь Драко. — Как он? — спросил Лорд, подходя ближе. — Спит, раны залечены, но магическое ядро в состоянии шока. Пока будет без сознания, чтобы дать возможность организму исцелиться. Волдеморт коротко кивнул. — Они уже всё выяснили? Нарцисса вновь посмотрела на сына, чувствуя, как у неё перехватывает горло. — Нет. Взяли немного крови на анализ, но в течение ближайших нескольких часов это будет неизвестно. Лорд встал у неё за спиной; вдруг плеча Нарциссы коснулась тёплая ладонь, даруя неожиданное утешение. — Твой сын сильный, Нарцисса. Он поправится, и, если потребуется, юный Драко получит от меня любую помощь и поддержку, — женщина потрясённо вскинула голову. Глаза Лорда горели красным, но огонь в них согревал, а не сжигал дотла. — И ты, и Люциус всегда были моими самыми верными последователями, Нарцисса, — произнёс он почти с упрёком. — Разумеется, я позабочусь о твоём сыне, если это станет необходимо. Женщина склонила голову, у неё вновь перехватило дыхание. — Спасибо, милорд, — прошептала она. При поддержке Тёмного Лорда никто — даже самый ревностный фанатик — не осмелится относиться к Драко, как к отбросу общества. Волдеморт расплывчато промычал что-то, оглянувшись через плечо, и тогда Нарцисса осознала, что он зашёл в палатку не один. — Северус, — выдохнула женщина, которую при виде старого друга тотчас охватило облегчение, — спасибо, что пришёл. Мастер зелий приветственно склонил голову и бросил взгляд на вторую кровать, где лежал Эванс. — Я счёл нужным взять с собой Северуса, — сообщил женщине Волдеморт, — на случай, если он сможет оказать мальчикам… какую-либо помощь. — Вы слишком добры, милорд, — отозвалась Нарцисса, почтительно опустив голову. По взмаху руки Волдеморта Северус шагнул к Драко, бросив последний долгий взгляд на Эванса. Он поставил свой саквояж на пол, склонился над распалённым лихорадкой телом Драко и внимательно изучил его. Нарцисса молча поднялась с места, чтобы предоставить другу больше места для обследования. — Чего нам стоит ожидать, Северус? — спросил Лорд немного поодаль. Нарцисса обернулась и увидела, что он сидит рядом с Эвансом. Во всей палатке это был единственный свободный стул, но видеть подобное оказалось крайне странно. Внезапно Нарцисса задумалась: где же семья Эванса? Ей доводилось видеть его мать лишь мельком, но почему этой женщины сейчас здесь нет? Северус взмахнул палочкой над головой и грудью Драко, отчего над мальчиком образовался лёгкий фиолетовый туман. Старый друг Нарциссы разглядывал его, сузив глаза — очевидно, видел что-то в завихрениях и движении малейших магических частиц. Северус развеял туман после долгой минуты обследования. — Нам придётся дождаться результатов анализа, чтобы полностью удостовериться, но я считаю, что с ним всё будет в порядке, — сказал мужчина, встретившись взглядом с Нарциссой. — Я не смог найти никаких следов чего-то инородного в его магической системе. С момента нападения прошло больше часа? Нарцисса кивнула, у неё в который раз перехватило дыхание. Северус отошёл от больничной койки: — Будь он заражён, уже появились бы признаки ликантропии. Пока рано говорить о лучшем исходе — симптомы могли пока просто не проявиться. Но я верю, что он не обратится, Нарцисса. Женщине пришлось посильнее сомкнуть колени — иначе она рухнула бы на пол от облегчения. — Тогда почему его лихорадит? — спросила Нарцисса, невольно схватившись за горло. Северус покачал головой: — Обыкновенная реакция организма на нападение оборотня, укус — или рану от когтей — это несущественно. К утру он поправится. Нарцисса прижала ладонь ко рту, чтобы спрятать дрожащие губы, и закрыла глаза. — Спасибо, Северус. Он даже не улыбнулся, однако морщинки в уголках его глаз немного разгладились — Нарцисса знала, что старый друг тоже испытывает неимоверное облегчение. — А с ним что? — вдруг спросила она, обеспокоено взглянув на Эванса. — Его раны, возможно, серьёзней, чем у Драко, но при этом мальчика не лихорадит — температура держится нормальная. Драко спит беспокойно, а он даже не дёрнулся за всё то время, что я здесь. Северус не выглядел особо довольным, однако любезно подошёл к мальчику. Он взмахнул палочкой, а затем хмуро и внимательно вгляделся в завихрения своего заклинания. — У мальчика сильное магическое истощение. Целители, вероятно, уже напоили его зельями сложного состава, чтобы помочь организму излечить травмы, нанесённые цепями во время битвы с оборотнем. Потому его лихорадка лишь только грядёт. Скорее всего, через какое-то время мальчику станет хуже, чем Драко. За ним стоит приглядывать — главное, чтобы состояние не ухудшилось слишком серьёзно. Тёмный Лорд хмыкнул, не выказывая каких-либо эмоций; Нарцисса наблюдала, как он смотрит на Эванса прищуренным взглядом. — А будут неприятные последствия? — спросила женщина, вновь обратившись к Северусу. — Я знаю, что останется шрам, и слышала множество историй… Северус пожал плечами: — Ничего особо серьёзного. Возможно, появится тяга к мясу слабой прожарки, некоторая взвинченность во время полнолуния, но на этом всё. Нарцисса вздохнула с облегчением. — Уверен, Вы рады слышать это, леди Поттер, — произнёс Тёмный Лорд, и Нарцисса удивлённо вскинула голову. У входа в палатку стояла женщина — её волосы и цвет глаз прямо говорили о том, что пришла мать Адриана. Стоявший рядом с ней мужчина казался напряжённым и мрачным, но ярость на лице вошедшей отвлекла Нарциссу, не дав сосредоточиться на незнакомце. — Убирайся к чертям собачьим от моего сына, Волдеморт! — рявкнула женщина, чьи руки, сжатые в кулаки, мелко подрагивали. Волдеморт рассмеялся — одновременно мягко и вызывающе. — Зачем? Вы явно не собираетесь поддерживать его в столь трудный для мальчика момент. Уверен, для него будет большой честью узнать, что строгая надзирательница всё же нашла время проведать его. Нарцисса изумлённо распахнула глаза, уловив невероятную ярость в его тоне и презрение во взгляде, стоило Лорду посмотреть на миниатюрную женщину. А потом до неё дошло, как он назвал мать Эванса. Леди Поттер. Нарцисса резко втянула воздух носом и тотчас перевела взгляд на лицо мальчика, всматриваясь в его черты — слишком тонко очерченные, чтобы принадлежать сыну почти сквиба, слишком величественные и до боли знакомые. В мгновение ока женщина перенеслась в годы своей хогвартской юности и вспомнила времена, когда видела Джеймса Поттера — то было недолго, вскоре она окончила школу — лицо мальчика словно вернуло её назад в прошлое. Как она упустила это из виду? Как не заметила сходства? Нарцисса, широко распахнув глаза, смотрела на мальчика, лежащего на кровати, и судорожно сжимала пальцами кулон. Именно этого ребёнка Лорд преследовал почти два десятилетия — и тому удалось ускользнуть из его рук. Отец этого ребёнка пожертвовал собой, дав своему сыну и жене несколько драгоценных секунд, чтобы те могли сбежать и спрятаться. Нарцисса вновь посмотрела на женщину — Амелию Эванс, Лили Поттер — и попыталась утихомирить взбудораженные мысли. — А ты ещё кто? — плавно продолжил Лорд, одним лишь взглядом пригвоздив незнакомца к полу. — Арнольда Абернети никогда не существовало, стало быть, ты один из верных пёсиков Дамблдора, верно? — он по-прежнему вольготно сидел на стуле, выглядя совершенно непринуждённо — не считая напряжённости, сквозившей в каждой черте его лица. Мужчина резко выпрямился и упрямо поджал губы, явно не намереваясь отвечать. Лорд махнул рукой, насмешливо улыбаясь. — Вам не стоит бояться ни меня, ни моих людей: меня не интересует прореживание безмозглого стада. Кроме того, — продолжил он, улыбнувшись шире и обнажая зубы, — я уже получил всё, чего желал, — с этими словами Волдеморт положил руку на кровать Эванса, и Лили Поттер тут же издала звук, очень похожий на рычание. «Абернети» зло посмотрел на Тёмного Лорда, сжав челюсти так сильно, что зубы заскрипели, и открыл рот, чтобы ответить. — Не надо, — процедила Поттер, но «Абернети» пропустил её слова мимо ушей. — Сейчас уже нет смысла врать, Лилс. В любом случае, ему известно практически всё. Лучше раскрыть карты сейчас, пока он не решил ещё больше усложнить нам жизнь. Нарцисса не сводила с мужчины глаз, наблюдая, как черты вполне обыкновенного лица расплываются и меняются, становясь до жути знакомыми и словно возвращая её на годы назад. — Сириус, — прошептала женщина, оторопело глядя на кузена. В ответ он широко ухмыльнулся — в точности так же, как много лет назад. — Приветик, Цисси, — отозвался мужчина, — давно не виделись, — охваченная потрясением Нарцисса нервно сглотнула. Несмотря на то, что Сириус, которого выслеживали, точно дикое животное, находился в бегах столько лет, выглядел он очень хорошо. Такой солидный и уравновешенный, хотя раньше был порывистым и беспокойным — мог выйти из себя за считанные секунды. — Блэк, — поприветствовал его Лорд удивительно спокойно — разительный контраст по сравнению с тем, как он разговаривал с Поттер. — Я должен был догадаться, что однажды ты всё-таки выберешься из подполья. — Ваше Темнейшество, — отозвался Сириус, ухмыльнувшись ещё более дерзко, — не могли бы Вы убрать лапы прочь от моего крестника, пока я не сделал это за Вас? — Сириус! — укорила кузена Нарцисса, бросив на него предупреждающий взгляд. Тот посмотрел на неё в ответ — столь же упрямо, как и в детстве. — Тебя это тоже касается, Сопливиус, если не отойдёшь, поцелуешься с полом. — Отрадно видеть, что ты как был идиотом, так и остался, Блэк, — усмехнулся Северус, хотя заметно побледнел, то и дело норовя посмотреть на Поттер. — Если бы ты должным образом пользовался жижей, что по недоразумению зовётся твоим мозгом, то понял бы, что я помогаю мальчику. — О, вернись-ка лучше обратно в свою нору, гоблин-переросток, — процедил Сириус, делая шаг вперёд. Нарциссе очень хотелось хорошенько врезать им обоим. — Сириус, назад, — велела Поттер, хватая мужчину за руку и остановив его. — Северус, заткнись. Почему ты вообще здесь? Нарцисса возмущённо вскинулась. — Не смей так с ним разговаривать. Северус имеет точно такое же право быть здесь, как и Сириус, он крёстный Драко. Её кузен громко и неприятно рассмеялся. Стоя за миниатюрной Поттер, он показал на Северуса пальцем. — Кто-то решил сделать тебя крёстным отцом ребёнка? — Да, и это была я, — парировала Нарцисса. Затем в разговор вмешался Северус: шагнув навстречу Сириусу, он нахмурился и скривил губы. — Из нас двоих, Блэк, кто, по-твоему, действительно исполнял свои обязанности? — он бросил на Сириуса насмешливый взгляд своих тёмных глаз, посмотрев на него сверху вниз. — Определённо не ты. — Ах ты, сукин… — Мне кажется, это довольно неуместно… — Вы закончили? — вмешался Тёмный Лорд, и все тут же умолкли. Нарцисса посмотрела в эти красные глаза, увидела разочарование и гнев и покраснела от своего ребячества. Внезапно проявившаяся, давно укоренившаяся, но с течением лет позабытая привычка упрекать Сириуса взыграла с новой силой, но женщина прикусила язык. — Замечательно наблюдать, как вы все ведёте себя соответственно возрасту, — заметил Волдеморт, поднимаясь на ноги. Он был гораздо выше их всех, и Нарцисса испытала искреннее удовольствие, когда Поттер и Сириус отступили, стоило Лорду окинуть их мимолётным взглядом. — Нарцисса, Северус, присмотрите за Адрианом и Драко. Блэк, советую тебе вновь навести чары гламура, если не хочешь загреметь в Азкабан. Леди Поттер, — тут Волдеморт поджал губы, не скрывая своего отвращения, — если Ваш сын очнётся до моего возвращения, постарайтесь не сломать его вновь. Вы ведь справитесь с этим? Волдеморт прошёл мимо запротестовавших Сириуса и Поттер, не обращая на них более никакого внимания, и направился к выходу. — Милорд? — окликнула его Нарцисса, сбитая с толку столь внезапным уходом. — Не сводите с них глаз, — ответил Волдеморт достаточно громко, чтобы его услышали все, — если попытаются предпринять хоть что-то, обездвижьте. Я пообещал Адриану не причинять вреда его матери, но, полагаю, могу себе позволить включить в наш договор на первый раз и Блэка. Скоро вернусь. — Куда это ты? — требовательно спросила Поттер. Тёмный Лорд оглянулся через плечо и изогнул бровь: — Думаю, однокурсники мальчика будут рады услышать, что вскоре он поправится. Последнее, что нам нужно — толпа учеников, пытающаяся прорваться в палатку, — он вновь окинул взглядом присутствующих. — Ведите себя прилично. С этими словами Волдеморт покинул их, удаляясь в прохладу сумерек.***
Болтовня в гостиной тут же стихла, и воцарилась тишина, стоило директрисе зайти и закрыть за собой дверь. Альберт и все остальные ученики вскинулись, не сводя с женщины глаз — каждый был преисполнен ощутимой нервозностью в ожидании, когда она заговорит. Мадам Максим посмотрела на ребят и тонко улыбнулась. — Сейчас он спит, — сказала она им, — целители уверены, что он окончательно выздоровеет в течение недели. По гостиной пронёсся всеобщий вздох облегчения. Альберт откинулся на спинку стула и потёр лицо, закрыл глаза и почувствовал, как напряжение, сковавшее его с тех пор, когда проекция Адриана пропала, отступает. Рядом с ним стояли в обнимку Клэр и Рейна, и глаза полувейлы блестели от слёз. — Я жду от каждого из вас, что в ближайшие недели вы будете держаться рядом с Адрианом, чтобы убедиться, что за ним ухаживают должным образом, а он не перенапрягается и не испытывает и толики дискомфорта. Могу я на вас рассчитывать? Ответом было приглушённое согласие, на что Мадам Максим одобрительно кивнула. — Замечательно. На сегодня сделать большее мы не в силах. Не засиживайтесь и ложитесь спать вовремя. Директриса степенно двинулась к коридору, ведущему к её покоям. Альберт проводил женщину взглядом, дождался, когда дверь за ней закроется, после чего повернулся к друзьям. — Что будем делать с Кайзер? — спросил он тихим, но преисполненным злобой голосом. Якоб, до этого гипнотизирующий ковёр, поднял на друга глаза; лицо его было бледным и осунувшимся. — А что мы можем? Она защищена правилами Турнира. Да и технически, имела право напасть на Адриана, — судя по тону, Якоб сам был крайне огорчён данным фактом. И это оставалось единственной причиной, по которой Альберт не накричал на него. — Так или иначе, она должна за всё заплатить, — проговорила Клэр, чей голос был холоден от небывалой ярости. Рейна легонько похлопала подругу по руке. — Заплатит, — заверила она её, — даже если мы не сможем действовать в открытую, всё равно заставим её пожалеть о каждом неверном выборе, который она делала с самого рождения. Альберт улыбнулся, увидев в глазах девушки недобрый огонёк. — Но нам следует дождаться Адриана, прежде чем предпринимать хоть что-то, — продолжила Рейна, повысив голос так, чтобы он разнёсся по всей гостиной. В мгновение ока девушка оказалась в центре внимания. Рейна продолжила спокойно улыбаться, игнорируя поток протестов однокурсников. Очевидно, их компания была не единственной, кто планировал отомстить. Рейна подняла руку, и потихоньку гомон утих. — Нам следует дождаться Адриана, — повторила она, — поскольку, что бы мы ни придумали, это в любом случае пойдёт вразрез с его собственными планами. Если мы будем действовать без его согласия, это может негативно отразиться на нём. До тех пор мы остаёмся единым фронтом, а когда Адриан вернётся к нам, сможем взять то, что причитается. Альберт окинул взглядом многочисленные лица, обращённые к ним, и рассеянно задумался, знает ли Адриан, насколько сильно они все его любят.***
Раскинувшаяся вокруг трава была мягкой, пышной, зелёной и благоухающей. Адриан провёл по ней руками, спокойно наслаждаясь чудесным видом на Эйфелеву башню, открывавшимся с его места — под одним из раскидистых деревьев Марсова поля. Казалось, прошло много лет с тех пор, как он бывал здесь в последний раз, и Адриан, закрыв глаза, прислонился к дереву, прислушиваясь к тихой людской суете — как магглов, так и магов. Ему бесконечно нравилось это место — едва уловимое слияние обоих его миров. Он вздохнул. Послышался тихий звук приближающихся шагов, и Адриан почувствовал, как кто-то удобно устроился подле него. Он приоткрыл глаза и посмотрел направо, изумлённо вытаращившись, когда увидел человека, сидящего рядом. — Отец? — выдохнул Адриан, резко выпрямившись. Мужчина улыбнулся, прищурив глаза, и только тогда Адриан заметил, что их цвет ярко-зелёный, а не нежно-серый, каким был на фотографиях, которые ему показывала мать. — Не совсем, — мягко ответил мужчина. У Адриана пересохло во рту, он отстранился, сконфуженный и сбитый с толку. — Ты… это я? — без раздумий спросил парень. Эта странная версия его самого широко улыбнулась, с любопытством склонив голову. — Я тот, кем ты хочешь меня видеть, — невозмутимо отозвался он; пристальный взгляд, который мужчина не сводил с Адриана, был довольно пугающим — казалось, проникает в самую душу. Парень сглотнул и напряг ноги, готовый в любой момент вскочить. Мужчина с его лицом заметил это и засмеялся, наконец, устремив взгляд в поле. — Тебе предстоит долгий путь, — небрежно заметил он, скривив губы. — И что это должно значить? — требовательно спросил Адриан, зарываясь пальцами в мягкую землю. — Ничего особенного, — отозвался его двойник, — просто у тебя ещё много дел. Ты и сам знаешь, каких. Адриан осёкся, хмуро и пристально посмотрел на мужчину, будто пытаясь заглянуть в самую его глубь. — Ничего не понимаю, — начал он, — кто… что ты такое? Что происходит? Мужчина задумчиво хмыкнул. — Зависит от твоей точки зрения. Например, сейчас ты без сознания. — Я знаю, — парировал Адриан. — Я всегда понимаю, когда сплю. Двойник понимающе кивнул, но продолжил, будто его не перебивали. — Ты находишься на распутье: думаю, так будет выразиться проще всего. Несколько последних месяцев выдались довольно тяжёлыми. Это… своего рода передышка. Защитный механизм. Твоя магия исчерпала себя, и это — способ твоего разума справиться с шоком всего организма во время лихорадки, — мужчина взмахом руки продемонстрировал окружающий их обоих мир. В этом был смысл. — А ты? Мужчина снова улыбнулся: — А ты как думаешь, кто я? — вместо ответа спросил он. Адриан прищурился, недолго обдумывая все возможные варианты. — Плод моего воображения? — сухо спросил парень, однако, стоило произнести эти слова, как они тут же прозвучали чертовски правильно. — Проделки моего разума? Проделка разума криво усмехнулась. — Нечасто твоё собственное подсознание так нагло вторгается в размышления, да? — поддразнил он Адриана и пихнул того в плечо. Для плода воображения мужчина оказался до жути реальным. — Вторгается? — с любопытством переспросил Адриан. Проделка разума кивнула: — Ты ведь многое пережил за последнее время, верно? Полагаю, я здесь, чтобы помочь тебе всё обдумать и прийти к определённым выводам. Адриан отвёл взгляд от столь пронзительных глаз вновь на заросшее травой поле. Он наблюдал за тем, как люди — расплывчатые и искажённые, теперь, стоило присмотреться получше — бродят туда-сюда. — Не понимаю, о чём ты, — выдавил парень. — Лжец, — пробормотал плод воображения, но без доли упрёка. — Что тебе нужно решить, Адриан? Парень немного сжался и стиснул зубы. — Я не… — Что собираешься делать с Лили? — перебил его двойник, внезапно посерьёзнев. Адриан резко вскинул голову и посмотрел на него широко раскрытыми глазами. Выражение лица мужчины было напряжённым, но и почти умоляющим. — Что собираешься делать со своей матерью, Адриан? А что насчёт Риддла? Тебе нужно определиться. Адриан вскочил и отошёл в сторону, устремив взгляд на Эйфелеву башню. Он хранил молчание. Через какое-то время плод его воображения вздохнул, и Адриан услышал, как тот встал и направился к нему — каждый шаг сопровождался тихим шелестом травы. — Я не пытаюсь надавить на тебя, Адриан. Но ты и сам прекрасно знаешь, что нужно как-то со всем этим справиться. Ты не можешь продолжать… — Просто заткнись, — огрызнулся парень, отшатнувшись и обхватывая себя руками. Единственным приятным моментом было то, что поблизости не осталось никого, кто мог увидеть его слабость. — Я знаю, ясно? Знаю. Но что я могу? Там… происходит столько всего, постоянно, я в последнее время даже продохнуть нормально не могу, но всё стало только хуже, когда моя мать… Он поперхнулся на этом слове, закрыл глаза и задрожал. — Я просто устал, — прошептал парень, с отчаянием глядя на плод своего воображения. — Я так устал от всего этого. Просто хочу уже, чтобы всё стало так, как было. Двойник ласково на него посмотрел, а затем спросил: — Правда? Адриан уставился на мыски своих туфель и медленно покачал головой. — Нет, — угрюмо признался он, — просто скучаю по временам, когда всё было кристально ясно — когда я знал, кто я такой. — Ты и так знаешь, кто ты, — отозвался мужчина, подходя ближе и кладя руку ему на плечо. В этом простом прикосновении чувствовалась недюжинная забота и тепло. — Я думаю, что впервые за всю твою жизнь у тебя появился шанс узнать себя получше. Они вновь замолчали; Адриан спокойно размышлял обо всём, что происходило до сего момента. Было больно вспоминать, как он жил раньше. Постоянная потребность в одобрении матери и лелеяние разбитого сердца всякий раз, когда у него что-то не получалось. Лёгкая и непринуждённая отстранённость от друзей — разделение их на роли, которые они играли в его жизни. Даже его цель была очевидна. Но теперь Адриан чувствовал себя потерянным. Мать презирала его, а каждое её вмешательство в его жизнь было калечащим и разрушительным, каждое слово оказывалось неприкрытой манипуляцией — и Адриану хотелось возненавидеть мать за то, во что она его превратила. — Это неправильно, — спросил он, — что я всё ещё люблю её? — Нет, — мягко ответил мужчина, — думаю, ты всегда будешь любить её, так или иначе. Она же вырастила тебя и по-своему любит. Но неужели тебе хочется вернуться к ней, зная, что мать всегда будет видеть в тебе лишь орудие? Парень молча покачал головой. — Тогда тебе нужно определиться. Чего ты вообще хочешь, Адриан? Он судорожно выдохнул: — Я просто хочу быть собой. Хочу, чтобы мне не приходилось постоянно волноваться о чужом мнении. Я просто хочу жить. В глазах двойника стояли слёзы, и Адриан легко поддался, когда мужчина притянул его к себе и крепко обнял. — Вот и всё, — пробормотал плод его воображения, прижимая парня к себе. — Ну, что собираешься сделать, чтобы это произошло? Адриан знал ответ — тот был настолько очевидным, что буквально повис в воздухе — но двойник отстранился от него и заглянул в глаза. — Скажи это вслух. — Я уйду от неё, — начал Адриан, и каждое слово действовало на него так успокаивающе. — Я скажу ей, что больше не хочу видеть её — никогда в своей жизни. Что не хочу убивать Риддла. И что мне надоело быть её марионеткой — да вообще, чьей бы то ни было марионеткой. — Хорошо, — сказал двойник, снова улыбаясь. Мужчина протянул руку и убрал мешающуюся чёлку с глаз Адриана. — Не позволяй никому из них: ни Лили, ни Риддлу — управлять твоей жизнью, Адриан. Если ты им так нужен — пусть докажут; ничего хуже с тобой уже не случится, ведь отныне ты отказываешься плясать под их дудку. Адриан заметил, что понемногу становится светлее. Он моргнул и огляделся. Эйфелеву башню теперь было не видно, да и окружение начало рассеиваться и исчезать. — Ты просыпаешься, — пояснил двойник, по-прежнему обхватывая его за плечи. Он посмотрел на парня со странным выражением лица. — Тебе нужно быть осторожным, Адриан, — сказал мужчина, сжимая хватку ещё крепче по мере того, как становилось светлее. — Береги своих друзей, дорожи ими — они станут важнейшими твоими союзниками. Пообещай, что будешь. Адриан изумлённо уставился в эти зелёные глаза. Он подумал о Рейне и Клэр, об Альберте и Якобе, о Драко и даже о Гермионе. — Разумеется, буду. В тот же миг его двойник исчез, и парень зажмурился, когда свет заполонил всё вокруг. Тут Адриан открыл глаза.***
Примечание автора: Нет ничего лучше, чем когда подсознание заставляет нас решать серьёзнейшие психологические проблемы и помогает принимать трудные решения. Надеюсь, глава всем понравилась! Я знаю, что она вышла раньше — не так, как обычно — но мне хотелось поскорее разобраться с ней, прежде чем окажусь загруженной работой в ближайшие недели. Скорее всего, это была разовая акция, так что наслаждайтесь, мои дорогие! Дайте знать, что думаете, мой тамблер, как и всегда, открыт. Заходите, если хотите почитать всевозможные теории, выразить эмоции или обсудить новые отрывки! Спасибо, ребята! Примечание переводчика: Надеюсь, не возникло вопросов, почему Лекюе обращается к министрам то на «ты», то на «Вы». Порой из-за гнева она пренебрегает вежливым обращением, а потом вновь берёт себя в руки. Это не ошибка, сделано намеренно. Читатели, которые в том числе следят за белонгом, наверняка заметили, что обновлений не было почти месяц. Тут две причины: я заболела (не опять, а снова) острым трахеобронхитом и не могла нормально дышать почти две недели хд. Вторая — я теперь работаю, так что выкраивать свободное время не получается — загружены даже выходные. Так что, скорее всего, по четыре главы в месяц теперь не будет. Дай Бог, чтобы выходило по две. Отвечать на отзывы я тоже не успеваю, но стараюсь, насколько это возможно. Пожалуйста, не обижайтесь! Понимаю, что общение с автором/переводчиком важно, но и меня поймите. Надеюсь, на количестве отзывов это не скажется — потому что они всё же влияют на скорость выхода новых глав. Люблю вас всех и спасибо за терпение!