***
Адриан оцепенело вернулся обратно в карету. Двигался он механически, привычно пересёк гостиную и направился по коридору к себе в комнату. Там юноша бросил на кровать сумку, снял пиджак и накинул его на спинку стула, и начал мерять шагами комнату, пока, наконец, не сел на стул. Его мысли витали где-то далеко-далеко, поглощённые произошедшим в классе Риддла, и Адриан осознал, что прошло уже очень много времени, лишь когда услышал стук в дверь. Юноша резко выпрямился, отчего боль в спине тут же дала о себе знать, но осталась незамеченной. — Войдите, — рассеянно отозвался он и пригладил взлохмаченные волосы. Ногти царапнули кожу головы, и Адриан вздрогнул, вспомнив, как Риддл стоял перед ним на коленях. — Вот ты где, — произнёс Альберт, заходя в комнату и оставляя дверь приоткрытой. Адриан посмотрел на друга, подметив, что тот был одет в удобный спортивный костюм, правда, испачканный чем-то. — Я видел, как ты шёл, но когда не стал присоединяться к нам на уроке, подумал, что ты решил прогулять и не участвовать в увлекательном прохождении полосы препятствий. Тёмные глаза друга быстро осмотрели его, и веселье на лице Альберта сменилось беспокойством, когда Адриан не ответил. Альберт сел прямо на пол, поднял голову и вгляделся ему в лицо. Он нахмурился, заметив испуг, и осторожно накрыл колено Адриана тёплой ладонью. — Ты в порядке? Адриан закрыл глаза и немного подышал, пытаясь успокоиться, прежде чем вновь посмотреть на друга: — Я в порядке, — заверил он Альберта, откинувшись немного назад и поморщившись от боли, прострелившей спину. — Просто… обдумываю кое-что. Альберт был настолько любезен, что даже не стал называть его лжецом; просто хмыкнул, пристально наблюдая за ним. — Буду рад выслушать тебя. Хочешь поговорить со мной об этом? — спросил он, не особенно ожидая согласия. Адриан покачал головой. Совершенно не обидевшись, Альберт продолжил: — Может, стоит позвать Рейну? Не сдержавшись, Адриан язвительно хохотнул. — Зная Рейну, она скоро будет здесь. Рейна издалека чует запах эмоциональной нестабильности. Теперь улыбка Альберта стала естественной, не такой напряжённой и кривой. Он весело прищурился, отчего в уголках его глаз собрались морщинки: — Она всегда знает, когда тебе необходимо выговориться. Парень похлопал Адриана по ноге: — Я побуду здесь, пока Рейна не придёт, — заявил он, устраиваясь на полу поудобнее, спиной к столу. — Тебе вовсе не нужно этого делать, — пробормотал Адриан, тронутый такой заботой. Он редко придавал значение дружбе с Альбертом, но от этого она не становилась менее ценной. — Может и не нужно, но я сам хочу — а это совершенно разные вещи, — отозвался парень, мягко улыбнувшись. — Кроме того, если наши дорогие Рейна и Клэр узнают, что я оставил тебя одного в таком состоянии, то выпотрошат, и глазом не моргнув. — Неправда, — возразил Адриан, немного расслабившись от легкомысленных подшучиваний. — Клэр точно замешкается. Альберт угукнул и согласно кивнул. — Справедливо. Но Рейна всё равно меня убьёт. Адриан фыркнул, весело покачав головой. Он огляделся, пробегаясь глазами по стопкам пергамента, которыми был заставлен весь его стол: задания с пропущенных занятий и домашняя работа, которые ещё нужно сделать. Удивительная приземлённость, учитывая хаос, в который превратилась его жизнь. Адриан уже не мог припомнить, когда в последний раз всерьёз думал об уроках. Турнир, Риддл, его мать и взаимоотношения с Орденом затмили всё. Порой он с трудом вспоминал, что вообще учится, хотя всё время проводил на занятиях. Юноша вздохнул. — Адриан? Услышав своё имя, юноша вновь обратил внимание на Альберта. Он молча вскинул брови, глядя на друга. Красивое лицо Альберта скривилось в странной гамме самых разных чувств: разочарование и заинтригованность смешались воедино, а за ними притаился кипучий гнев. Эти эмоции ощущались и в магии парня, так что Адриан удивлённо выпрямился, позабыв про боль. — Что собираешься делать с Кайзер? Адриан вскинулся, не ожидая такого вопроса. Кайзер, конечно, по-прежнему оставалась проблемой, но в его списке приоритетов она располагалась крайне низко. Адриан не уделил злобной девчонке даже мысли с тех пор, как очнулся в Больничном Крыле. Но заинтересованность Альберта имела смысл. Для тех, кто не знал об их играх с Риддлом, было бы вполне логично считать Турнир самой важной пищей для размышлений. Альберт, как и большинство однокурсников Адриана, полагал, что поступок Кайзер должен был здорово его разозлить. Юноша скрестил руки и поджал губы, немного подумав. — Зависит от обстоятельств, — честно ответил он, пожав плечами. — В любом случае, я не собираюсь заниматься этим вопросом вплоть до третьего испытания. — Она напала на тебя, — заметил Альберт, всё ещё пылая от гнева. — А я и не заметил, — сухо отозвался Адриан, откидываясь на спинку стула. Друг взглянул на него с престранным выражением лица: — Ей нужно отомстить. Достаточно уже того, что она не понесла официального наказания после окончания второго испытания. Если спустишь всё на тормозах, она наверняка попытается напасть снова. Адриан кривовато улыбнулся: — Однажды я уже недооценил её, Альберт. И не допущу такой ошибки вновь. Не важно, в чём будет заключаться третье испытание: я покажу Кайзер, почему лезть к кому-то вроде меня — глупая затея. А пока, — заявил он с наигранным весельем, — пусть наслаждается подвешенным состоянием. Кайзер прекрасно знала, что Адриан захочет отомстить. Последние несколько недель, готовясь к третьему испытанию, она постоянно с подозрением оглядывалась через плечо, в любой момент ожидая расправы. Адриан не был настолько глуп, чтобы лезть на рожон: если с девушкой что-нибудь случится, он сразу станет главным подозреваемым — не говоря уже о защите, которую обеспечивает браслет Риддла. Пока он доволен её постоянным страхом. Хотя, не мог не задуматься Адриан, любопытно, а Риддл снимет защиту с её браслета, если я попрошу? Было забавно пофантазировать; по крайней мере, до тех пор, пока мысли не свернули на воспоминание о том, как мужчина сидел перед ним на коленях с покрасневшим лицом и остекленевшими от накативших эмоций глазами. Адриан поёрзал на стуле, тихонько кашлянул и отмахнулся от вопросительного взгляда Альберта. — Кайзер — не проблема, — вновь заявил он, пытаясь отвлечься от навязчивой картины. Альберт неохотно кивнул, но стоило двери открыться, как с его лица быстро сошло то идиотское выражение. В комнату Адриана вошли Рейна и Клэр, и тут же пристально посмотрели на парней с пугающей внимательностью. Хмурое лицо Рейны смягчилось, стоило ей увидеть Адриана — вплоть до того момента, пока она не опустила взгляд на пол, где сидел Альберт. Казалось, между ними произошёл безмолвный диалог — суть которого ускользнула от юноши — после чего Альберт грациозно поднялся. Он похлопал Адриана по плечу и немного встряхнул: — Моё предложение остаётся в силе, — тихо сказал Альберт и получил в ответ благодарную улыбку. — В один прекрасный день я им воспользуюсь, — пробормотал Адриан и с радостью отметил приятное удивление, промелькнувшее в глазах парня. Альберт был хорошим другом, который много раз успел доказать свою надёжность и умение хранить чужие секреты. Возможно, Адриан тоже решится ему довериться. Альберт улыбнулся другу, кивнул Клэр и Рейне, а затем направился к двери. Та закрылась за ним с тихим щелчком, оставляя троицу наедине. Адриан посмотрел на девушек: их лица светились решимостью и беспокойством, отчего его сердце окутала нежность. — Что стряслось? — резковато спросила Рейна, уперев руки в бока. Она где-то оставила пиджак и теперь красовалась в одной лишь блузке, отлично подчёркивающей её стройную фигуру, внимание от которой отвлекал свирепый вид девушки — будто она предупреждала о возможных последствиях, если друг не ответит на её вопрос. Адриан вскинул брови и откинулся на спинку стула. Затем тяжело вздохнул и указал на кровать. — Присядьте, — произнёс Адриан; скорее всего, его смущение и встревоженность были слишком заметны для девушек, поскольку обе безропотно подчинились. Он наблюдал за ними, мысленно возвращаясь к дневным занятиям и чувствуя, как в сердце вновь закралось подозрение. Адриану отчаянно хотелось, чтобы это оказалась какая-то нелепая оплошность: ошибка, которую он допустил в разгар своего триумфа над Риддлом, когда сумел нанести удар по достойному противнику. Но никакой ошибки не было. От правды не отвертишься — он понял сказанное Риддлом — хотя, честно говоря, ему потребовалось время, чтобы уловить едва заметное шипение и присвистывание в голосе мужчины и осознать, что это был не английский. Сказать по правде, Адриан совершенно не понимал, что теперь делать. А ещё он не знал: временный ли это побочный эффект после ритуала или всё гораздо серьёзнее. Знание Парселтанга — весьма редкий дар, ко всему прочему ревностно охраняемый от внимания обывателей; существовало всего несколько книг, где авторы пытались объяснить суть этой загадочной способности, однако в них были лишь предположения, а не факты. В своё время, — даже вспоминать странно — когда Адриан изучал подноготную Волдеморта, он прочитал столько редких свитков, сколько смог достать, в попытках отыскать хоть что-то, похожее на слабость. В конце концов, Адриану пришлось забросить это исследование, поскольку отсутствие надёжных источников превращало его в совершенно бесполезное занятие. Хотя, возможно, придётся вновь вернуться к нему. — Ну, что произошло при разговоре с Риддлом? — крайне напряжённо спросила Рейна. Адриан снова вздохнул и почесал затылок. — Ничего особенного, — ответил он, понимая, что каждое слово было ложью. — Правда? — протянула девушка, явно уловив подвох. — Думаешь, я поверю, что вы спокойно обсудили изменения в метке? — Знаешь, у тебя есть удивительная способность говорить так, будто ты ругаешь меня, хотя на деле это вовсе не так, — недовольно отметил Адриан, уставившись в стену. — Адриан, — мягко и умоляюще произнесла Клэр, — расскажи нам. Юноша закрыл глаза и стиснул зубы. — Быть может, я смог воспользоваться связью против него, — наконец, ответил он, — и, быть может, Риддл отреагировал… бурно. Рейна прищурилась. Адриан продолжил, чувствуя, как его нога начала дёргаться от волнения. — А ещё быть может, потом мы поцеловались. Милое лицо Клэр невольно скривилось: то ли от осознания, что Адриан целовался с Риддлом, то ли от того, что поцелуй произошёл именно с ним. Внимание Рейны не увяло ни на миг: — Слишком много этих твоих «быть может», — многозначительно отозвалась она. — Бери выше, — сухо ответил Адриан. — Похоже, теперь я понимаю Парселтанг. Повисла гробовая тишина; казалось, само время остановило свой бег, а затем вдруг вновь пришло в движение. — Что? — голос Рейны был холоден, как лёд. — Парселтанг, — повторил Адриан, в шаге от подступающей истерики. — Похоже, я теперь понимаю его. — Но как? — спросила Клэр, подавшись к нему с широко распахнутыми глазами. — Он что-то сказал тебе на этом языке? Адриан прищёлкнул языком и нахмурился: — Он частенько говорит со мной на Парселтанге, — отозвался он, потирая лицо. — Сначала я решил, что мне просто послышалось, но потом заметил в его голосе странные присвисты — звучало так, будто Риддл говорит по-английски, хотя на самом деле нет, — парень развёл руками, глядя на подруг. Рейна сгорбилась, умостила локти на коленях и с силой стиснула ладони. Она закрыла глаза и сосредоточенно нахмурила брови. Адриан наблюдал за девушкой — за сменой эмоций и мыслей на её лице — пока она не пришла к тому же выводу, что и он сам. — Ритуал, кровь. Чёрт побери, — прошипела Рейна, — почему я даже не подумала об этом? Стоило принять это во внимание. Вот чёрт. — Эй, — Адриан сел на колени перед подругой и обхватил её запястья. — Всё в порядке, Рейна. Всё нормально. Я тоже не подумал об этом, а ведь из нас двоих именно я чаще сталкиваюсь с Парселтангом. Вина моя, а не твоя. Девушка испытующе посмотрела на него: в её глазах ещё виднелись следы терзаний от предполагаемой ошибки, но и они медленно исчезли, когда Адриан протянул руку и нежно провёл пальцами по точёному подбородку. — Что планируешь делать? — спросила Клэр, легонько касаясь плечом Рейны, хранившей уютное молчание. — Если ты и вправду теперь понимаешь Парселтанг… расскажешь ему? Адриан опустил взгляд на запястье Рейны, которое по-прежнему бережно обхватывал пальцами. Вообще рассказать Риддлу стоило, он и сам это понимал. Тот на данный момент оставался единственным человеком в мире, открыто говорящем на Парселтанге, и если кто-то и способен научить его свободно владеть змеиным языком, то только потомок самого Слизерина. Правда, Адриан был не совсем уверен, хочет ли этого. Парселтанг для рода Риддла был чем-то сакральным — дар, которым обладали лишь в их семье. Адриан, несмотря на всю свою проницательность к темпераменту и образу мышления Риддла, вообще не мог представить, какой будет реакция мужчины, когда он узнает, что теперь юноша обладает самым почитаемым даром его рода. Будет ли Риддл рад ещё одному связующему их звену или же наоборот разозлится из-за — по сути — кражи поразительной способности его семьи. От одной лишь мысли, что Риддл может так подумать, у Адриана заболело в груди. Вся эта неразбериха произошла совершенно случайно — но поверит ли Риддл? Есть ли шанс, что он нормально отреагирует? — Нет, — наконец ответил Адриан, закусив губу. — Нет, я ничего ему не скажу. Пока даже не ясно, могу ли я вообще говорить на Парселтанге. Это вполне может оказаться странным побочным эффектом от использования связи. Вдруг я зашёл слишком далеко, и мы начали транслировать друг другу не только эмоции? Пока я не выясню всё, не стану рисковать и рассказывать ему о своём открытии. Рейна вздохнула, наклонилась и нежно поцеловала его в лоб. — Хорошо, — сказала она, — но значит, нам необходимо выяснить, как это работает. Придётся немного поэкспериментировать. Безопасно, — подчеркнула девушка, предостерегающе взглянув на Адриана. Парень фыркнул, совершенно не обидевшись на её инсинуацию. — А каким образом? Вообще я не планировал болтать с каждой змеёй, которая встретиться мне по пути. За кого ты меня принимаешь? Рейна неуверенно хмыкнула. — Тем не менее, придумаем что-нибудь завтра после уроков. Защиты не будет, так что можно не волноваться, что ты случайно раскроешься Риддлу. — Твоя вера в меня просто поразительна. Девушки засмеялись, и Адриан почувствовал, как сам поневоле начинает улыбаться, заразившись их весельем. Клэр повернулась к нему, сверкнув глазами: — Кстати, а что он сказал тебе на Парселтанге? Адриан густо покраснел.***
Очутившись под защитой стен своей комнаты, Лили села, обхватив голову руками. Глаза её были закрыты, а брови угрюмо нахмурены. Стояла оглушительная тишина — помимо изводивших женщину мыслей не осталось ничего, способного её отвлечь. Было невозможно отмахнуться от воспоминания, режущего Лили без ножа, о последнем разговоре с сыном — каждое сочащееся ядом слово вновь ранило её в самое сердце. Перед глазами женщины всё ещё стоял Гарри — Адриан — тот решительный блеск в его глазах и разверзшаяся между ними пропасть. Словно наяву Лили видела сокрушительный гнев в напряжённых плечах и боль, притаившуюся в изломе губ. Словно наяву она слышала, как дрожит юношеский голос, когда сын говорил ей, что просто любить — недостаточно. Особенно такой любовью, как у них. Лицо Лили скривилось от накатившего горя. В глазах щипало от непролитых слёз, и женщине пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать их. Горло свело в спазме: тоска и горечь — болезненное сочетание. Лили была ненавистна пустота внутри, удушающее чувство потери, которое расцвело буйным цветом, когда Адриан покинул её; всё стало только хуже, когда Сириус молча отвёл подругу в новую штаб-квартиру Ордена. Лили отчаянно хотелось, чтобы он оставил её в Хогвартсе — оставил валяться в осколках того, что когда-то было её семьёй. Это меньшее, чего она заслуживала. Следующий вдох вышел прерывистым, откликнувшийся хрипом в лёгких. — Ты манипулировала мной. Лили замотала головой, сильнее прижала ладони ко лбу и прикусила губу так сильно, что почувствовала вкус железа. — Причиняла боль. Ломала меня в угоду своим желаниям. Лили вскочила и вцепилась в свои рыжие волосы жёсткой хваткой. Она начала мерять шагами комнату, зелёными глазами невидяще блуждая по спартанской обстановке и пытаясь игнорировать слова Адриана, эхом отдающиеся у неё в ушах. Однако ничего не помогало. Каждая фраза беспощадно издевалась над женщиной, вонзая ей в живот всё новый и новый кинжал. Всё, что Лили видела — боль в глазах сына, стиснутые зубы и дрожь в руках. Следствие её ошибок. — Причиняла боль. Но даже это воспоминание нельзя назвать худшим. Хуже всего то, что каждое сказанное Адрианом слово было правдой. Лили подавила сухие рыдания. Пришлось быстро закрыть рот, заглушая вырвавшийся тихий вой, и приобнять себя за дрожащие плечи. Женщина замерла в центре комнаты, понуро сгорбившись от накатившего чувства вины. Её будто раскололи, разрезали напополам, оставив открытые, саднящие раны. Нахлынуло воспоминание о том, как Гарри — Адриан — такой юный, слишком юный, смотрел на неё, внимая тому, что нет ничего страшнее правды. Это было небрежное замечание, капля в море бесконечных советов, сказанных за многие годы — но теперь Лили понимала, насколько внимательным слушателем оказался её сын. Сколько уроков он успел усвоить. Было больно. Даже не так — она была больна. Ведь даже испытывая опустошающий стыд и горечь, Лили чувствовала мрачное ликование, гордость — за то, насколько сильным он стал. — Каково это — знать, что Вы вырастили своего мальчика именно таким, каким я и желал? — Заткнись, — прошептала Лили, резко развернувшись на каблуках лицом к кровати. Наклонившись, она вцепилась в кованое изголовье с такой силой, что пальцы побелели. Самодовольный, удовлетворённый голос Волдеморта пронизывал её разум, оставаясь всё таким же коварным и нежеланным. Женщина склонила голову, едва не задыхаясь, и попыталась восстановить самообладание. В груди потяжелело, и каждый вздох приносил волну агонии. — В твоих глазах я всегда был оружием. Желчь подкатила к горлу, и Лили едва удалось сдержать тошноту. Это правда, в отчаянии подумала она. После… после смерти Джеймса отчасти Лили и впрямь смотрела на сына только под таким углом, замечая лишь степень полезности. Она была настолько поглощена идеей одолеть Волдеморта и, наконец, отомстить за смерть мужа, что позабыла о сыне. На этом тернистом пути Лили потеряла себя, а затем потеряла и его. Вспомнить, когда всё началось, не удавалось, что ужаснуло женщину. Всё шло наперекосяк, и она понятия не имела, что теперь делать. Лили не знала, в силах ли вообще сделать хоть что-то. Адриан чётко обозначил свою позицию, а Лили сейчас была не в том состоянии, чтобы попытаться её пресечь. Вырвались сдерживаемые слёзы и заструились по щекам. Внезапно в дверь постучали, и женщина, резко выдохнув, поспешно вытерла лицо. Пришлось зажмуриться, пытаясь обрести хотя бы подобие душевного равновесия, прежде чем кашлянуть и ответить: — Войдите. Дверь отворилась, скрипнув старыми, несмазанными петлями, и напряжение, сковавшее Лили, немного спало, когда чужая магия — такая знакомая и тёплая — волной прокатилась по комнате. Она подняла голову и увидела, как через порог переступает Дамблдор с встревоженным лицом и привычно добрыми глазами. — Моя дорогая, — произнёс он, аккуратно закрывая дверь и сложив перед собой руки. — Как ты себя чувствуешь? Лили неловко отвернулась от пытливого взгляда, едва не сдержав истерический смешок, поднявшийся из груди, и отчаянно желая сбежать подальше отсюда. — Дерьмово, — честно ответила она, рассеянно потерев шею. Старик понимающе вздохнул и направился к ней выверенными шагами. — Выглядишь уставшей, — заметил он и махнул на кровать. — Пойдём, присядем, думаю, так будет удобнее. Меньше всего ей сейчас хотелось сидеть, но Дамблдор очень настаивал — похоже, она и впрямь выглядит так, будто сейчас упадёт. Лили опустилась на продавленный матрас, скрестила руки на коленях и наклонилась вперёд, разглядывая носки на ногах. Дамблдор устроился рядышком: тщательно поправил мантию, после чего едва не плюхнулся на кровать. Долгое время они молчали, погрузившись в свои мысли; но прежде, чем Лили успела заговорить, Дамблдор нарушил воцарившуюся тишину. — Слышал о твоих разногласиях с юным Гарри, — проговорил он; к явному состраданию в его голосе примешивалось лёгкое разочарование. — Мне так жаль, дорогая. Лили едва удержалась от фырканья. — «Разногласия», Альбус? Это слово подразумевает хотя бы возможность что-то исправить, — она сглотнула и впилась пальцами в мягкую кожу своих рук. — А я не думаю, что всё сможет стать, как раньше. Гарри… Адриан. Он больше не хочет иметь со мной ничего общего. Старый директор протянул ей руку, и Лили не смогла отказаться от толики поддержки. — Он… — она зажмурилась, — он был так зол, Альбус. Так зол. И я заслужила это. Заслужила всё. Я… я совершила так много ошибок, и теперь не понимаю, как вернуть его. Женщина всхлипнула, чудом не заплакав. Её охрипший голос дрогнул. — Сириус был прав. Я потеряла его. — Нет, Лили, — пробормотал Дамблдор, нежно притягивая её к себе и обнимая. — Это не так. Гарри — твой сын. Он любит тебя, я в этом не сомневаюсь. Женщина покачала головой, уткнувшись в его плечо. — Любовь — это ещё не всё, — словно наяву услышала она голос Адриана, — особенно, когда человек, которого ты любишь, не любит тебя в ответ. — Я всего лишь хотела, чтобы мы были в безопасности, — выдохнула Лили, изо всех сил пытаясь выразить словами мысли, подёрнутые пеленой гнева — гнева на саму себя. — Я была так одержима желанием выжить, подготовиться к войне, что совсем забыла о том, что он мой ребёнок. Что же я за мать такая? Альбус опустил на её макушку тёплую ладонь, успокаивая знакомым прикосновением. — Ты была юна, Лили, — сказал он, — даже слишком юна. А юности свойственны ошибки. Усвоив их, мы растём. Лили зашлась хриплым смехом и зажмурилась. — Как-то неправильно я выросла. — Ты нашла лучший для себя выход из той непростой ситуации, — твёрдо заявил Альбус. — Ты многое потеряла и многим пожертвовала, Лили. И ты, и Гарри. Всё было так, и раньше Лили думала, что оно того стоит. Будто всё, от чего им пришлось отказаться, вернётся сторицей после убийства Волдеморта. Но Лили даже представить себе не могла, что сын не останется на её стороне. Всего несколько месяцев назад это было немыслимо, теперь же, столкнувшись с жестокой реальностью, женщине хотелось лишь кричать в небеса. Лили ненавидела беззаботность их нынешней жизни, ненавидела своё бесцельное блуждание, лишённое уверенности в поддержке Адриана — и ненавидела себя за то, что оказалась в такой ситуации. — Всё это моя вина, — пробормотала она, сокрушённая осознанием. — Я уничтожила нас. Его. Чужие пальцы коснулись её подбородка, поворачивая женщину лицом к собеседнику. Альбус внимательно смотрел на неё — глаза директора казались не голубыми, а стальными. — Ты сыграла свою роль в произошедшем, Лили, это верно. Но не забывай, на ком лежит вина на самом деле. Кто несёт ответственность в первую очередь. Женщина скривилась и отстранилась от директора; кожу жгло, точно калёным металлом. — Волдеморт, — одно лишь произнесение этого имени заставило её живот поджаться от страха и гнева. Лили была готова поспорить, что Тёмный Лорд в восторге от их с Адрианом размолвки. — Адриан… он видит войну совсем не так, как мы, — призналась она. — Не понимает её: несмотря на все рассказанные мной истории, несмотря на смерти, боль и разрушения — не понимает. Потому что не пережил всё это сам. Лили содрогнулась и поджала губы. — Он прибыл в Британию, уверенный, что увидит монстра, но встретил обаятельного мужчину, который задался целью очаровать его. Лили опустила взгляд на свои руки и сжала их в кулаки. Признаться в странных, нездоровых отношениях её сына и Волдеморта оказалось больно. Она чувствовала себя полнейшей неудачницей от того, что позволила Адриану подпустить к себе Риддла, и от того, что не осознавала их обоюдный интерес друг к другу, пока не стало слишком поздно. — Том всегда умел притягивать к себе сильных, умных людей, — отозвался Дамблдор, на мгновение задумавшись. — А ещё у него есть привычка прибирать к рукам заинтересовавших его людей и не отпускать, пока не вызнает все потаённые секреты. Пока не узнает сердца людей лучше их самих. Старик отвёл взгляд, устремив взор в далёкое прошлое. Лили молча наблюдала за ним, гадая, что же такое он вспомнил. И каково это — хранить воспоминания о столь опасном, мерзком человеке с довоенных времён? — Я совсем не хочу, чтобы он узнал сердце Адриана, — поражённо возразила она. Сама мысль об этом была ей противна, хотя больше всего женщину тревожило, что они, скорее всего, уже миновали этот этап. — Тогда нужно понять, можем ли мы что-нибудь сделать, — заявил Дамблдор, внезапно заговорив пламенным тоном. — Гарри крайне важен, Лили. Для войны. Для нашего дела. Для самого себя и для тебя. Он необходим, если мы всё же хотим положить конец правлению Тома. — Он не станет, — у женщины перехватило дыхание, и закрылись глаза. — Не станет сражаться. В тот злополучный день он сам сказал, что не собирается принимать никакого участия в этой войне. — Но возможно… — Ничего не возможно, — огрызнулась Лили, зло ударив себя по коленям. Женщина вскочила и разъярённо посмотрела на старика — подобного она никогда прежде себе не позволяла. — Адриан сделал свой выбор, а мой сын не из тех, кого можно с лёгкостью сбить с пути. Риддл вполне мог подвести его к пропасти, но Адриан прыгнул в неё сам. Он бросил нас. Бросил меня. Дамблдор встал и положил морщинистые руки ей на плечи. Каким-то чудом Лили сдержалась и не сбросила их с себя. — Он сделал свой выбор, — печально повторила женщина, — и это не мы. И теперь ничего не заставит его изменить мнение. Старик долго смотрел на неё пронзительным взглядом, словно выискивая что-то. — А что, если такой способ есть? — спросил он тихо, но с прежним нажимом. Лили недоумённо воззрилась на него. — Что, если есть способ вернуть нам Гарри? И заручиться его поддержкой в устранении Тома? — О чём это ты? — спросила она; от услышанных слов её охватил неописуемый озноб. Дамблдор наклонился к женщине, всё ещё настороженной и взвинченной. — Я стар, моя дорогая, и я многому научился за свою долгую жизнь. Да и молодость свою провёл… прискорбно, — его лицо исказилось муками печали, прежде чем вновь стало спокойным. — Но в своих исследованиях я обнаружил множество методов… убеждения людей. С помощью магии и не только. — Альбус…что… что ты предлагаешь? — Лили неуверенно подняла руки и прижала их к груди. Директор хранил молчание и стоял устрашающе неподвижно; Лили никогда по-настоящему его не боялась — но здесь и сейчас, в этой самой комнате, увидев странный блеск в глазах старика, она внезапно почувствовала повисшую угрозу. Дамблдор свистяще выдохнул и похлопал её по плечу: — Просто мысли вслух, дорогая моя девочка. Обсудим это с тобой в другой раз: как только сможешь нормально отдохнуть. С моей стороны было довольно грубо вот так врываться, когда ты в таком состоянии. Директор отстранился от женщины с доброй улыбкой. Лили поёжилась от резкой смены настроения. — Поспи, Лили. Подумай о том, что я сказал, и, когда поймёшь, чего на самом деле хочешь, поднимем этот вопрос снова. — Альбус… — Лили повернулась ему вслед, когда директор зашагал к двери, но старик лишь одарил её очередной улыбкой, а затем покинул комнату. Оставив женщину в ещё большем раздрае, чем прежде.***
После ужина в тот вечер они вернулись в гостиную, унося чувство всеобщего удовлетворения, пронизывающего Большой Зал, с собой. Адриан удобно устроился на одном из мягких кресел, читая увесистый том, который ему вручил Альберт, пока остальные болтали вполголоса. Тепло от камина здорово согревало комнату, прогоняя ночной холод и заставляя порой жмуриться от удовольствия. — Ад’иан. Услышав оклик, юноша обернулся, и его зелёные глаза тут же остановились на внушительной фигуре директрисы, наблюдавшей за ним из коридора, ведущего в её кабинет. Адриан тут же выпрямился и захлопнул книгу, всем своим видом показывая, что готов уделить женщине безраздельное внимание. Мадам Максим поманила юношу рукой; обычно резкие черты её лица смягчила искренняя улыбка. — Пойдём, прошло слишком много времени с нашей последней беседы. Адриан отложил книгу и вежливо встал. Разгладил складки на брюках и благодарно кивнул, когда Рейна и Якоб отодвинулись, чтобы дать ему пройти. Убрав руки за спину, он подошёл к женщине, которая коротко коснулась его плеча. Адриан молча последовал за директрисой в её кабинет, но, переступив через порог, сделал всего несколько шагов, прежде чем замереть при виде женщины, стоявшей возле самого дальнего шкафа. — Министр Лекюе, — поздоровался юноша, коротко поклонившись, чтобы скрыть своё замешательство. Он быстро оглядел кабинет, прежде чем вновь посмотреть на министра. — Не знал, что Вы уже вернулись в Британию. Лекюе улыбнулась ему; лицо женщины озарилось милым весельем, которого оказалось почти достаточно, чтобы отвлечься от усталости в её глазах. — Добрый вечер, Адриан, — ответила она. — Мне удалось разобраться с делами гораздо быстрее, чем ожидалось, потому я решила заглянуть сюда и узнать, как там поживает мой чемпион. Прошу прощения за столь поздний визит. — Всё в порядке, — искренне ответил Адриан. Он даже форму ещё не переодел, а о сне едва ли задумается раньше, чем через несколько часов. — Рад Вас видеть. Лекюе усмехнулась и повернулась к серванту, задумчиво бросая взгляд на ряд бутылок. — И я тебя, — отозвалась она, взяла бокал с подставки и соблазнительно помахала им. — Выпьем? Адриан удивлённо наклонил голову вбок, а затем оглянулся на директрису. Пусть он и был совершеннолетним, не пропускающим изрядную долю вечеринок в Бобатоне, пить так открыто перед Мадам Максим без явного её разрешения казалось почти преступлением. С небрежной улыбкой директриса, явно ничуть не обеспокоенная происходящим, позволительно махнула рукой. — Благодарю, — ответил Адриан, шагнув к министру, чтобы взять предложенный бокал, уже наполовину наполненный прозрачным напитком. Улыбка Лекюе стала озорной, и женщина подмигнула ему: — Вообще обычно я не допускаю подобного, но это был долгий день, а пить в одиночестве как-то печально. Адриан спрятал улыбку за бокалом и сделал глоток. Довольно промычав что-то, он с любопытством глянул на напиток. — Джин? — догадался юноша, облизнув губы и ощущая терпкий привкус на языке. Министр постучала пальцем по носу и направилась к одному из мягких кресел, стоявших у стены. Проходя мимо Мадам Максим, она протянула той другой бокал, который степенная директриса приняла с царственным благодарным кивком. Лекюе села и скрестила ноги, лениво теребя край мантии. — Не говорите никому, но я предпочитаю маггловский алкоголь. Она сделала глоток, а затем прикрыла глаза, довольно хмыкнув. — На вкус куда проще. Чище. Адриан медленно подошёл к женщинам и терпеливо дождался, пока Мадам Максим не устроилась элегантно в своём кресле, сев лишь после этого. Он откинулся на мягкую подушку, наблюдая за собеседницами. Юноша всё ещё пребывал в лёгкой растерянности, не совсем понимая, что послужило толчком для этой встречи; однако он хорошо помнил, как Министр упомянула о желании поговорить с ним после того, как вернула ему палочку. Воцарилась тишина, которую прервал вздох Лекюе. Она устроилась в кресле поудобнее и посмотрела на Адриана серьёзнее, без прежнего озорства. — Скажи, как ты сейчас? — Хорошо, — ответил Адриан, коротко улыбнувшись. Он коснулся рукой плеча. — Раны хорошо заживают, по словам целительницы. Она сказала, что случившееся никак не скажется на мне в дальнейшем. Было слышно, как Мадам Максим вздохнула с облегчением, и напряжение, сковавшее её исполинское тело, спало. Они с Адрианом уже виделись на прошлой неделе, но впервые после второго испытания им выдалась возможность поговорить. Пусть директриса и знала об отчёте целителей, услышать это от самого Адриана было в разы приятнее — с её плеч, наконец, спал тяжёлый груз. Лекюе кивнула, выражая те же чувства. — Это хорошие новости, — пробормотала она и встретилась с ним глазами. Адриан не смог удержаться и неосознанно выпрямился под этим оценивающим взглядом. — Спасти Драко Малфоя от оборотня — похвальный поступок. Он показывает тебя с лучшей стороны. Министр наклонилась поближе к нему. — Тебе и без того это известно, но я всё же повторю. Для Бобатона, меня и всей Франции в целом то, что именно ты представляешь нашу страну — большая честь. Адриан сглотнул, едва не поперхнувшись от внезапного комка в горле. Он знал мнение своих однокурсников и искренне считал их поддержку и воодушевляющее ободрение опорой своей нелёгкой жизни. А ещё юноша знал, что страна гордится его успехами — но когда об этом прямо заявила Министр — та, кем он непрестанно восхищался — это поразило Адриана до глубины души. Он почтительно склонил голову, а поймав взгляд Мадам Максим, чьи большие, тёмные глаза, лучились гордостью, смущенно отвернулся. Лекюе откинулась на подушки и опустила подбородок на изящный кулачок. — А как обстоят дела в целом? Справляешься с учёбой? Или может тебя, помимо всего прочего, ещё что-то беспокоит? Помимо всего прочего, мысленно повторил Адриан, криво усмехнувшись. — Нет, Министр. С заданиями я справляюсь, но если потребуется помощь, всегда могу обратиться к Рейне и Клэр. — Хорошо, что ты можешь положиться на своих сверстников, — заметила Мадам Максим, которая искренне была рада слышать это. Будучи человеком, посвятившим всю свою жизнь школе, должно быть, ей было приятно наблюдать, как ученики воплощают в себе те качества, над взращиванием которых она так усердно трудилась. Однако выражение лица Мадам Максим вдруг стало серьёзным, едва не сокрушающимся. — Я испытываю необходимость извиниться перед тобой за то, что отстранилась, — начала она, стискивая пальцами своё бедро. — Я вовсе не собиралась бросать тебя во время Турнира, но вышло именно так. Мне жаль. — Вам не за что извиняться, — тут же заверил её Адриан, говоря совершенно искренне. У Мадам Максим и без того было множество других поводов для беспокойства: необходимость управляться с двадцатью девятью учениками Бобатона — то есть организовывать уроки, проверять знания, ставить оценки; к тому же всё это время ей приходилось возглавлять Академию издалека, а ещё не забывать про обязанности политического представителя в Британии. Адриан был вполне в состоянии пройти Турнир и без её помощи; на самом деле, с лихвой хватало простого осознания, что он в любой момент может обратиться к директрисе за помощью. Кроме того, Адриан не обманывался — понимал, что не может подойти к женщине с каждой возникшей трудностью. Он знал, что у Мадам Максим могли появиться неприятности, учитывая его недавнее поведение, так что лучше всего было просто продолжать хранить молчание. Лекюе допила остатки напитка и поджала губы. Поставив бокал на столик, она посмотрела на Адриана. — Я правда рада, что ты в порядке. Должна признать, было пугающе… видеть, как оборотень нападает на тебя… да и в принципе наблюдать за вашим противостоянием, — женщина покачала головой, а её глаза заволокло пеленой сдерживаемого гнева. Адриан поморщился, чувствуя, как раны на спине запульсировали от одного лишь воспоминания о пережитой агонии. Он отвернулся: во рту появился уже привычный кислый привкус вины. В ушах по-прежнему стоял треск позвоночника оборотня, врезавшегося в ствол дерева. — Есть новости? Узнали, как она прошла сквозь чары? — спросил Адриан. — Ещё нет, — ответила Лекюе, преисполненная разочарованием, — хотя местные и начали расследование. Правда, я как-то сомневаюсь, что они смогут дать нам внятный ответ. Похоже, нынешний Турнир изобилует досадными промашками. Адриан с любопытством наблюдал за Министром и сделал очередной глоток, отмечая обвинительные нотки в её голосе. Но предпочёл никак это не комментировать. Окажись, что кто-то пытается сорвать Турнир, он бы даже не удивился. Исторически сложилось, что это печально известное мероприятие, всегда вызывающее пересуды. На всякий случай, на последнем испытании придётся держать ухо востро. Мадам Максим немного поёрзала, чем привлекла внимание собеседников. Она бросила на Министра многозначительный взгляд: — Может, пора обсудить цель нашей встречи? — Разумеется, Олимпия, — отозвалась Лекюе, согласно кивнув. — Я забылась на мгновение, — она переплела пальцы и поставила ноги на пол. — Как уже сказала Олимпия, я хочу кое-что обсудить с тобой, Адриан. — Министр? — юноша вскинул брови, слушая с прежней внимательностью, но теперь немало встревоженный. Взгляд Лекюе остался непоколебим — в глазах горело пламя. — Скажи, какие у тебя планы после окончания Бобатона? Вопрос застал его врасплох. — После? Лекюе кивнула, выглядя так, будто втайне радуется чужому изумлению. — Да, после. Олимпия говорила, что в анкетах для пятикурсников ты ничего не писал о дальнейших планах, а ещё утверждала, будто на всех обсуждениях возможных мест работы ты совершенно не волновался по поводу своей нерешительности касательного будущего. Адриан бросил взгляд на Мадам Максим, которая, несмотря ни на что, оставалась спокойной и серьёзной. Он нахмурился, пытаясь понять, что здесь происходит. — Не знал, что у Министра есть доступ к документам и внутренним отчётам нашей Академии, — медленно проговорил Адриан. Лекюе улыбнулась, едва обнажая зубы. — Технически, его нет. Будучи Министром, я не имею права просматривать вашу документацию — без официального запроса, разумеется, — ответила она так небрежно, будто проверяла, вот только было не ясно, в чём суть… — А, — Адриан задумчиво провёл языком по нёбу, когда его вдруг осенило, — Вы обратились, как рекрутер. На сей раз одобрения Министр не скрывала — просияла и кивнула. — Будучи рекрутером Вы можете запросить доступ к документации, чтобы узнать, заинтересован ли тот или иной ученик в нужной Вам области; можете даже поговорить с преподавательским составом для лучшего понимания темперамента и умений соискателя, — Адриан украдкой выдохнул и бросил на ухмыляющуюся женщину печальный взгляд. — По крайней мере, с этого Вы могли начать. — Мне нравится наблюдать за ходом твоих мыслей, — отозвалась Лекюе, небрежно пожав плечами. — Хоть я и польщён, Министр, всё же спрошу — почему я? Адриан ожидал уклончивого ответа, пустяковой несуразицы в обёртке из красивых слов; возможно, Лекюе поняла, о чём он думает, поскольку дала совершенно неожиданный ответ. — Потому что при взгляде на тебя я вижу Францию. Не нынешнюю, а ту, какой она могла бы стать. Я вижу перед собой юного магглорождённого, в котором за красивой мордашкой кроется могущественная сила. Юношу, окружённого поддержкой наследников ряда известнейших родов Европы. Я вижу магически одарённого и стойкого человека, порывистого, с острым умом, но сдержанного, когда это необходимо. Того, кто обладает уникальными качествами, необходимыми для того, чтобы стать лидером целой страны. От такого заявления у Адриана перехватило дыхание, и изумлённо распахнулись глаза. Лекюе внимательно смотрела на него, напряжённая и жёсткая, она будто бросала ему вызов, требуя, чтобы Адриан начал опровергать всё, что услышал. — С нашей первой встречи я сразу поняла, что ты крайне талантливый юноша, Адриан. Но благодаря возможности хорошенько изучить тебя, поговорить с твоими сверстниками и преподавателями, наблюдавшими за твоим ростом в течение многих лет, моё мнение лишь укрепилось. — Вы хотите, чтобы я стал Министром? — спросил Адриан неожиданно высоким голосом, в котором смешались истерический смех и отчаяние. Отчасти ему хотелось закрыть лицо руками и звонко расхохотаться, давясь иронией. Адриан буквально только что рассорился с матерью, успел смириться с тем, что будет прокладывать свой собственный путь, а не следовать чужому плану на его жизнь. И всё же вот — перед ним сидит сама Министр Франции и намекает на то, что из Адриана может получиться очень неплохой её преемник. Всеблагие Боги, мать сейчас была бы чертовски горда за него. От одной мысли об этом юноше стало больно. Наверное, что-то такое отразилось на лице Адриана, поскольку Мадам Максим вскочила и обеспокоено обхватила его за плечи. — Не сейчас, — ответила Лекюе после недолгой паузы, явно встревоженная реакцией возможного преемника. — Но именно это я хотела с тобой обсудить. Возможность попасть в политическую сферу. — Симон, — прошипела Мадам Максим, на чьём лице отразилось явное неодобрение. — Всё хорошо, Мадам, — произнёс Адриан, стряхнув с себя оцепенение и сосредотачиваясь на Министре. — Я… хотел бы продолжить разговор. Директриса недовольно прищёлкнула языком, но любезно вернулась обратно в кресло. Однако напоследок она бросила на Лекюе предостерегающий взгляд, и если бы Адриан не боролся сейчас с охватившей его горечью, вызванной сделанным поневоле шагом к мечте его матери, то, возможно, ему бы такая забота показалась забавной. Похоже, Лекюе вняла предостережению, поскольку перестала давить и продолжила свою речь гораздо мягче. — Как тебе хорошо известно, подавляющее большинство членов совета Франции состоит из отпрысков древнейших магических родов. У них в руках находятся значительная власть и влияние, распространяющиеся на всю Францию. И ещё тебе наверняка известно, что попасть в высшее общество крайне сложно. С этими словами она посмотрела на юношу, вскинув брови. Адриан согласно кивнул: он поджал губы, силясь не выказать раздражения по этому поводу. Чистота крови во Франции не имела первостатейной важности, но некоторые представители старшего поколения по-прежнему придерживались устарелых идеалов, так что большинству магглорождённых было попросту страшно пытаться попасть в их круг — особенно, если не хватало власти или богатства. Лекюе кивнула в ответ: — И пусть я считаю, что ты с лёгкостью сможешь поставить на место любого человека, пытающегося тебя задеть, всё равно — с твоим именем уже должен быть связан ряд достижений перед тем, как ты сделаешь шаг во взрослую жизнь. Это будет тебе же на пользу. — А победа в Турнире Трёх волшебников засчитается? — вежливо поинтересовался Адриан, и у Лекюе дрогнули губы в намёке на улыбку. — К сожалению, нет. Хотя это, безусловно, тоже сыграет свою роль, однако чтобы повысить доверие к тебе, придётся ещё немного постараться, — женщина вытащила из кармана сложенный листок. Адриан взял его и развернул, пробегаясь по бумаге глазами. В верхнем углу располагался герб Министерства Франции, под которым были выведены слова «Incanté, Envouté, Conjuré» . А чуть ниже — Bureau de la Justice Magique . — Наш аврорат недавно объявил о начале программы стажировки, рассчитанной на восемнадцать месяцев, — пояснила Лекюе. — В течение этого времени тебя прикрепят к паре авроров, пока те выполняют свои обычные обязанности. Будешь заниматься оформлением документов, получишь полное представление о том, как работает отдел, и поможешь с тамошними делами. Поработав в Министерстве, ты получишь уникальную возможность обзавестись нужными связями. Адриан провёл пальцем по печати внизу страницы — официальной печати Департамента — не в силах привести хаотично разбросанные мысли в порядок. Он никогда даже не думал о том, чтобы стать аврором, все представления о будущем у него были связаны с должностью Министра. Но теперь, держа в руках брошюрку, Адриан всерьёз задумался об этом. — Я считаю, что для тебя это станет прекрасным шансом для карьерного и личностного роста, прежде чем замахиваться на высокие посты. На которые ты сможешь претендовать как раз по окончании стажировки. Думаю, кто-то вроде тебя сможет зарекомендовать себя в Департаменте с лучшей стороны всего за несколько лет. Не отрываясь от брошюры, Адриан переспросил: — Кто-то вроде меня? — Целеустремлённый. Умный. Магически сильный, — Лекюе сузила глаза. — Способный к беспалочковой магии. Эти слова заставили юношу вскинуть голову. Министр не выглядела недовольной, но в её глазах зажглось что-то похожее на подозрение. Адриану оставалось лишь надеяться, что она не спросит прямо, как семнадцатилетнему парню удалось развить столь трудоёмкий навык. Сейчас он совершенно не в настроении лгать. Адриан до сих пор так ничего и не ответил, потому какое-то время они просидели в напряжённой тишине, но, к счастью, Лекюе не стала настаивать. Вновь вздохнув, она принялась разглядывать ковёр. — Я не хочу на тебя давить, особенно по такому поводу, Адриан. Выбор остаётся за тобой. Я просто хотела, чтобы ты знал о множестве доступных тебе вариантов, которые останутся таковыми в любом случае. Адриан ещё какое-то время разглядывал брошюру, а затем аккуратно сложил её и сунул в карман. Подняв голову, он прямо встретился взглядом с Лекюе. — Спасибо. Я обязательно приму Ваши слова к сведению, Министр. Напряжённые морщинки вокруг её глаз и рта немного разгладились, отчего Лекюе вновь стала выглядеть осунувшейся и усталой. — Вот и всё, что я хотела сказать. Теперь можешь идти, Адриан. Юноша оставил бокал на столике, после чего встал и поклонился обеим женщинам. Выйдя из кабинета, он чувствовал себя так, будто сунул в карман не листок, а груду камней.***
Примечание автора: Дайте мне знать, что думаете, ребята! Как и всегда, мой тамблер открыт. Заходите, если захотите почитать различные теории, покричать, обсудить новые главы или оставить пару слов относительно полюбившихся сцен. Спасибо всем! Примечание переводчика: *«Incanté, Envouté, Conjuré» — «Чары, Ворожба, Колдовство». «Bureau de la Justice Magique» — «Департамент Магического Правопорядка». Я не сильна во французском совершенно, так что если мой перевод не совсем точен, можете написать в публичную бету. Добавила сюда на случай, если на телефоне новые примечания читать неудобно. Хотела выложить главу пораньше, но жизнь опять внесла свои коррективы. В один день случились похороны друзей семьи, дедушку увезли на скорой с ковидом, а ночью умерла бабушка. Чёт я немного прихериваю от происходящего. Жду чего-нибудь хорошего — было бы неплохо. Если есть желание, можете подписаться на твиттер, там я иногда позволяю подписчикам стать «вершителями судеб» — решить, что выйдет раньше, например. Правда, чаще всего я там просто ною, так что выбор за вами хд