***
Альберт провёл пальцами по краю фолианта, одолженному Адриану; рассеяно поскрёб ногтем тиснёный узор. Гостиная успела опустеть с тех пор, как их чемпиона забрала директриса — даже стоически державшиеся до последнего ребята разошлись по своим комнатам, сонно попрощавшись напоследок. Так что теперь их осталось всего четверо. Альберт поёрзал в кресле, переворачиваясь, перекинул через один подлокотник ногу и вольготно устроил голову на другом. Тяжело вздохнув, он блаженно растёкся по мягкой обивке и, полуприкрыв глаза, посмотрел на ссутулившихся Якоба и Клэр. Те тихонько перешёптывались, уютно устроившись на полу, очень близко друг к другу. Чудесно, подумал Альберт. Наблюдать за постепенным развитием их отношений оказалось до странности приятно, и, хотя по-прежнему ощущалось некоторое напряжение из-за присутствия Якоба, Альберт вполне мог не обращать на него внимания — особенно, если благодаря этому Клэр будет и дальше так улыбаться. Разумеется, этому решению поспособствовал тот факт, что Адриан, казалось, тоже был не против возвращения Якоба. Альберт относился к другу с должным уважением, потому последовал его примеру в этом вопросе; однако не знал, сможет ли сам когда-нибудь стать столь же милосердным к тому, кто причинил ему такую боль. Альберт перевёл взгляд на роскошно украшенный потолок и снова задумался о силе духа своего друга. Если бы он оказался на месте Адриана — пережил предательство человека, которому бесконечно доверял — то точно воспылал бы жаждой мести. Если бы Якоб перешёл дорогу Альберту, то не выжил бы. В социальном плане, а может, даже буквально, Альберт уничтожил бы его. Адриан оказался куда лучше него, и хотя Альберт и без того уже знал об этом, он с лёгкостью признавал, что подобная самодисциплина внушала одновременно благоговение и разочарование. В конце концов, терпимостью и сдержанностью можно начать злоупотреблять, а Адриан, несмотря на всю свою уверенность и умения, порой бывал слишком доверчив. Но это вполне нормально, подумал Альберт. Значит, им просто нужно будет помогать Адриану, позаботиться о слепых зонах, пока он сосредоточен на более важных делах. А эти более важные дела имели место быть и выходили далеко за рамки Турнира. Альберт не был глупцом. Он давно заметил серьёзнейшие изменения, постигшие Адриана за последний год. Заметил, как внимание друга всё чаще ускользает далеко-далеко за пределы замкнутого мирка школы и глупого соперничества. Заметил, как взгляд зелёных глаз устремляется вдаль, видя то, что недоступно Альберту. Парень знал, что Рейна и Клэр в курсе происходящего — ну, или хотя бы осведомлены лучше него. Вот только свои знания девушки оберегали как зеницу ока. Альберт не возражал против чрезмерной таинственности и не мог винить Адриана за столь грубое решение оградить его от происходящего. Все имели право на секреты, да и что-то подсказывало парню — друг наверняка скрывает нечто чрезвычайно опасное. И пока он не готов этим поделиться, Альберт просто будет довольствоваться своей ролью и поддерживать Адриана. Снова вздохнув, парень позволил губам растянуться в слабой улыбке. Он забарабанил пальцами по обложке фолианта, прислушиваясь к перешёптыванию голосов и потрескиванию огня в камине. Ещё несколько минут царил покой, а затем из коридора вышла знакомая фигура. Альберт вскинулся, а сидящая справа от него Рейна резко выпрямилась. — Адриан, — проговорила она с нескрываемым облегчением в голосе. Девушка тут же поманила друга рукой. Адриан быстро огляделся, и задумчивое выражение на его лице исчезло, стоило юноше заметить их. — Ого, — удивился он, подходя к друзьям, — вы почему ещё здесь? Адриан взял Рейну за руку, будто не до конца осознавая, что делает, и Альберт вскинул бровь. — Тебя ждём, — ответил он, с интересом наблюдая, как юноша усаживается рядом с подругой. — Всё нормально? Адриан опустил голову, и Альберт смог уловить мысли, отражающиеся в его глазах. Раздумывает, стоит ли лгать, понял парень, весьма позабавленный своим открытием. — Всё нормально, — в конце концов, сказал Адриан, — просто это была… крайне неожиданная встреча. — О Турнире говорили? — спросила Клэр, оперевшись рукой о пол. Её голубые глаза лучились беспокойством. Сидящий рядом с ней Якоб невольно поморщился. Адриан покачал головой: — Нет, не совсем. Просто спросили, как моё самочувствие. — Спросили? — переспросила Рейна, и Адриан встретился с ней взглядом. — Там была министр Лекюе, — ответил юноша с удивительной лёгкостью. Обычно любую информацию из Адриана чуть ли не щипцами приходилось вытягивать — заставить его сдаться без боя было одновременно и приятно, и подозрительно. — Она хотела поговорить со мной. — О чём? — удивился Якоб, приподнимаясь на локтях. Каждый из них знал, что, несмотря на свою респектабельность и своеобразную заботу об Адриане, Министр слишком увязла в политических играх, чтобы искать встречи без скрытых мотивов. Вместо ответа Адриан вытащил листок бумаги и протянул Рейне. Девушка взяла его, развернула и быстро пробежалась по выведенным строчкам тёмными глазами. Вскоре она поджала губы и нахмурилась. Не расстроено — просто просчитывая всевозможные варианты. — Программа стажировки авроров? — прочитала Рейна вслух, опустила брошюру и во все глаза уставилась на Адриана. — Она хочет, чтобы ты стал аврором? — Она хочет, чтобы я стал министром, — поправил её Адриан и умолк, окинув всех внимательным взглядом. Когда никто не выказал и тени удивления, юноша фыркнул и печально покачал головой. — Похоже, вас это ничуть не шокировало. — Она уже давно интересуется тобой, Адриан, — пожала плечами Рейна. — Так что её желание продвинуть тебя на пост вовсе не удивительно. К тому же, у тебя много качеств, присущих хорошему политику. Адриан не стал возражать. Все они знали, что Рейна права. Альберт наблюдал, как друг откидывается на спинку кресла, и заметил усталость на его лице. Было уже очень поздно, да и разговор с министром и директрисой явно его утомил. Альберт уже почти предложил всем разойтись, чтобы дать Адриану возможность уйти от ненавязчивого допроса, но тот внезапно продолжил: — Она хочет, чтобы я подал заявку. Стажировка займёт восемнадцать месяцев, но министр считает, что это даст мне хороший старт для дальнейшей работы. — Всё верно, — подтвердил Якоб, почесав подбородок. — В Аврорате высокая конкуренция, но репутация тамошних сотрудников железная. Если произведёшь впечатление на нужных людей, то по окончании стажировки тебе будет гарантировано рабочее место. — Звучит довольно просто, — небрежно перебила его Клэр, обнимая колени, — в конце концов, наш Адриан невероятно обаятельный. Девушка подмигнула другу, и Адриан фыркнул. Якоб усмехнулся, склонил голову набок и продолжил: — Побудешь младшим аврором год или два, а затем продвинешься по карьерной лестнице: так сможешь отлично разобраться во внутренней структуре Министерства, познакомишься и поработаешь с множеством разных департаментов. Это хорошая возможность заявить о себе и запомниться людям. Альберт задумчиво закусил губу, глядя на листок, всё ещё стиснутый длинными пальцами Рейны. Он мог признать гениальность, стоящую за предложением министра. Будучи магглорождённым, Адриан, естественно, оказался бы в самом невыгодном положении, если бы попробовал попасть на политическую арену Франции сразу после Бобатона. В некоторых кругах по-прежнему сохранялись предрассудки относительно происхождения магов, несмотря на все попытки страны сделать вид, будто это не так. Но попасть в Министерство через Аврорат — куда более тонкий и продуманный ход. Для такого умного человека, как Адриан, даже восемнадцати месяцев будет более чем достаточно, чтобы обзавестись связями, а учитывая его статус чемпиона Турнира Трёх Волшебников, с ним наверняка возжаждут познакомиться множество людей. Альберт оглянулся на друга и попытался представить Адриана через три года, пять, десять лет. Сделать это оказалось удивительно легко. Министр Эванс. Альберт улыбнулся. — Примешь её предложение? — спросил он, прервав увлекательное занятие Адриана и Клэр, корчивших друг другу смешные рожицы. На мгновение Альберта одолело чувство вины, когда беззаботный блеск в глазах Адриана погас, но он решительно отодвинул мешающиеся эмоции в сторону. — Пока не знаю, — признался юноша, разводя руками. — Я всегда… знал, что однажды стану политиком. Но с недавних пор… — он умолк, выглядя каким-то пришибленным. Альберт сразу заметил, как Клэр и Рейна встревоженно переглянулись. — В общем, я начал обдумывать другие варианты своей будущей профессии. — И какие? — спросила Клэр с привычной добротой. Адриан пожал плечами, и его лицо озарилось слабой ухмылкой: — Преподавание? Наверное, мне бы понравилось. Все умолкли, уловив в голосе Адриана слабую тоску. Он звучал неимоверно грустно, и Альберту совсем не понравилось слышать от друга нотки меланхолии. — Думаю, ты бы стал чудесным преподавателем, — сказала Рейна после долгого молчания. Лицо девушки смягчилось от накатившей нежности, а улыбка Адриана стала шире после её слов. — Во всяком случае, уж точно лучше профессора Лавина, — заметил Якоб, пошутив неуверенно, но с искренним весельем. Клэр хихикнула, прикрыв рот рукой. Остальные тут же последовали их примеру, разразившись смехом, стоило заговорить об отвратительнейшем преподавателе по Чарам. Он уволился ещё до их третьего курса, но его нелепые методы обучения произвели на друзей такое сильное впечатление, что вспоминались до сих пор. — Сочту за комплимент, — сухо отозвался Адриан, однако улыбнулся Якобу искренне и тепло. — Но всё равно потребуется пять лет работы в выбранной мною области, прежде чем я смогу стать профессором, а ведь я ещё даже не думал, чем вообще хотел бы заниматься. Просто мысли вслух, — он пренебрежительно повёл плечом, словно желая отмахнуться от пришедшей в голову идеи. — Ну, в любом случае, у тебя достаточно времени на размышления, — сказала Рейна, возвращая брошюру Адриану. Она погладила подушку, лежащую у неё на коленях. — Не к чему спешить. — Нет, спешить я не буду, — согласился юноша и сунул листок обратно в карман. Он провёл по лицу рукой и снова вздохнул. — Уже поздно, — сказал Альберт, садясь и поболтав ногами. — Пора бы уже ложиться спать. Остальные медленно поднялись, начали раскладывать подушки по местам и пододвинули мебель. Адриан хорошенько потянулся и тихо застонал. — Тогда увидимся утром. Доброй ночи. Альберт кивнул в ответ; Рейна и Адриан, наконец, расцепились и разошлись по разным коридорам, каждый в свою спальню. Якоб и Клэр поспешили следом, поцеловавшись напоследок. Альберт взял свой фолиант и похлопал по твёрдому переплёту. Отдам Адриану утром, решил он. Взмахнув палочкой, парень погасил огонь в камине, погрузив гостиную во тьму. Его внимание привлёк тихий звук, и Альберт оглянулся через плечо. На пороге одного из коридоров — того самого, что вёл к кабинету и личным покоям Мадам Максим — стояла министр Лекюе. Альберт не знал, долго ли она там стоит — слышала ли весь их разговор или же самый конец. Выражение её лица оставалось спокойным, но совершенно нечитаемым в сумраке гостиной. — Альберт, — произнесла женщина, скривив губы в улыбке. — Всегда рада встрече. — Министр, — вежливо отозвался он, низко поклонившись. — Взаимно. Лекюе шагнула в гостиную, на мгновение бросив взгляд в сторону коридоров, куда ушли его друзья. Улыбка женщины стала шире, когда она вновь посмотрела на него. — Доброй ночи, — сказала министр. — И Вам, — ответил Альберт, глядя из-под ресниц, как женщина направилась к главному выходу из кареты и выскользнула в тихую ночь. Парень вздохнул и закрыл глаза.***
Клэр раздражённо прищёлкнула языком и пнула подвернувшуюся на дороге ветку, пока они ждали, когда к ним присоединится Рейна. Девушка приобняла себя за плечи, чтобы не замёрзнуть. — Ужасное место… такое неправильное. Адриан согласно угукнул, разглядывая полянку, которую они выбрали для своего эксперимента. Стоял ранний полдень, занятия уже закончились, и было ещё совсем светло. Деревья здесь росли не так густо, так что лучи солнца пробивались свозь пышные кроны — однако в воздух всё равно ощущался каким-то тяжёлым. Чувствовалась едва уловимая угроза, отчего плечи поневоле напряглись, а волосы на затылке встали дыбом. Спрятанные в карманы пиджака руки сжались в кулаки. Адриан мог признать, что ему здесь неуютно. Они были всего в нескольких минутах ходьбы от края Запретного Леса, технически даже не переступая толком границу, но сердце Адриана уже заполошно билось, а дыхание участилось. Когда он был в этом лесу в последний раз, его чуть не убили. Юноша сглотнул ком в горле. Шрамы на спине пульсировали в такт воспоминаниям, пляшущим на периферии сознания. Чья-то рука стиснула его бицепс — несильно сжимая, едва заметным касанием — и этого оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание Адриана. Клэр выглядела невозмутимой, хотя и смотрела на друга обеспокоенно, успокаивающе поглаживая большим пальцем его руку. — Ты в безопасности, — прошептала она, и хотя отчасти Адриану хотелось залиться краской стыда от очевидной промашки, в основном, юноша просто был рад, что подруга рядом. — Я в безопасности, — эхом повторил Адриан и подумал, что если повторит эти слова достаточно много раз, они станут правдой. Выражение лица Клэр осталось встревоженным, глаза потемнели — подруга ужасно переживала за него. Адриан убрал прядь волос девушки за ухо и попытался улыбнуться: — Всё пройдёт, — заверил он её, — воспоминания, шрамы — я выжил, Клэр. И это единственное, что имеет значение. Потом полегчает. — Я чуть не потеряла тебя, Адриан — едва ли мне когда-нибудь полегчает, — отозвалась девушка. — Стоит тебе получить очередную травму, и я начинаю переживать, что она окажется последней. Что ты покинешь нас навсегда. Ты потрясающий, Адриан, и просто невероятно сильный. Но я боюсь за тебя. Клэр протянула руку и коснулась его щеки ладонью. Веки юноши затрепетали от нежного поглаживания хрупкого большого пальца. — Раньше я считала тебя непоколебимым, — призналась Клэр, — ты всегда был на голову выше всех нас. Такой умный и целеустремлённый. Непробиваемый и стойкий. Думаю, осознание того, что ты точно такой же обычный смертный, как и все мы, напугало меня больше всего. Адриан нахмурился и обхватил тонкое запястье: — Турнир не убьёт меня, Клэр, — сказал он, кладя руку девушке на плечо и пытаясь стереть горе, сковавшее черты её лица. — Признаю, я и сам не думаю, что всё пройдёт гладко, но я слишком упрям, чтобы умереть. Ты и сама знаешь. Печальная улыбка, которой девушка одарила его, сказала гораздо больше слов. — Тебе бы лучше сохранить это упрямство, — раздался голос позади них. Друзья обернулись и увидели резво шагающую Рейну. — Если умрёшь на третьем испытании, я лично воскрешу тебя, чтобы убить снова. Адриан усмехнулся и отошёл от Клэр. — Ах, дорогая, это так мило с твоей стороны, — поддразнил он подругу. Рейна остановилась рядом с ними и недовольно сузила глаза: — Я серьёзно — не заставляй меня становиться некромантом, Эванс, — угрожающе проговорила она, размахивая палочкой у него перед лицом. Юноша успокаивающе поднял руки, чувствуя, как губы так и норовят растянуться в улыбке: — Умирать мне определённо не стоит. Понял. — Вот и славно, — отозвалась Рейна, опустив руки. — Ну что, начинаем наш небольшой эксперимент? Адриан скривился: — А плохо надеяться, что ничего не сработает? — спросил он, взлохмачивая волосы. — Не думаю, — отозвалась Клэр; прежняя печаль девушки сменилась задумчивостью. — Очевидно, я не знаю этого человека так же хорошо, как ты, но сама мысль о возможности перенять что-то у Тёмного Лорда — особенно если говорить о неотъемлемой части его личности — мне неприятна. Адриан уставился себе под ноги и мыском ботинок провёл небольшую полоску по грязи. Сомнительно, что Риддл убьёт его, если он и вправду начал владеть Парселтангом, но это точно изменит что-то фундаментальное в их взаимоотношениях. И, честно говоря, Адриану такого не хотелось. Ему нравилось нынешнее положение дел: даже сейчас он мог ощущать нежную трель их связи в самой глубине своего разума, и мысль о её потере вызывала боль, которую юноше совсем не хотелось обличать в слова. — Мы сможем справиться с последствиями, если узнаем, на что теперь способен Адриан, — любезно добавила Рейна. — Возможно, это лишь затянувшееся последствие ритуала. Которое вполне уже могло пройти. — Или нет, — возразила Клэр. — Вот и ещё одна причина провести эксперимент. Мне нужно знать, что я могу и чего не могу, — вздохнул Адриан, почесав затылок. — Давайте просто покончим с этим. Он приглашающе махнул рукой, и, смерив его скептическим взглядом, Рейна крутанула палочку в руке. — Я отыскала тут одно заклинание, ещё не опробовала, но уверена — оно сработает. Как только змея окажется здесь, будем действовать по обстоятельствам, — Адриан и Клэр кивнули, так что Рейна прицелилась на небольшой участок земли в нескольких метрах от них. — Серпенсортиа. Вспыхнул белый свет, и с тихим треском заклинания перед ними появилась змея. Рейна и Клэр мгновенно попятились, поражённые размерами рептилии. А Адриан, к сожалению, слишком хорошо знакомый с Нагини, не двинулся с места. Не то, чтобы он хорошо разбирался в змеях — маггловских подвидах да и любых других — но мог признаться, что всегда был очарован ими. Эта змея хоть и выглядела меньше Нагини, всё равно поражала. Чешуя нежно-салатового цвета красиво поблёскивала в лучах полуденного солнца. Адриан осторожно шагнул вперёд, внимательно изучая змею, пока та пыталась сориентироваться в пространстве. Он бросил взгляд на подруг, а затем его вниманием вновь завладела рептилия. — Ладно, — пробормотал Адриан, на всякий случай, вытаскивая палочку. Он откашлялся и заговорил: — Привет? Змея встала в стойку и угрожающе раскрыла пасть. Послышалось тихое шипение, и Адриан замер, подчиняясь очевидному требованию. Он не слышал ничего, кроме шипения: никаких слов со свистящими нотками — но едва ли это важно. Большинство животных издают звуки, которые на деле ничего не значат. Даже люди могут шипеть. — Привет? — ещё раз попробовал юноша, но когда вопросительно посмотрел на Рейну и Клэр, те покачали головами. Значит, не Парселтанг. Адриан снова сосредоточился на змее, отметив, что теперь её внимание полностью сфокусировано на нём. — Ты понимаешь меня? — спросил он, осторожно приседая. Змея уставилась на него; чёрный язычок юрко высунулся, пробуя воздух на вкус. — По-прежнему английский, — услужливо подсказала Клэр. Адриан озадаченно нахмурился. Он попытался вспомнить, как звучал змеиный язык в исполнении Риддла, но это было сложно, учитывая, что слышать его доводилось всего несколько раз. Хотя обычно Адриан хорошо различал языки на слух, Парселтанг казался каким-то неестественным, топорным и слишком далёким от человеческого, чтобы с лёгкостью лечь на язык. Юноша внимательно посмотрел на змею, встретив взгляд жёлтых глаз. Она снова высунула язык, и у Адриана отчего-то сложилось впечатление, что зверюга издевается. — Слушай сюда, глупая безногая ящерица, — рявкнул он, чувствуя, как разочарование берёт над ним верх. — У меня нет времени с тобой возиться, так что если ты просто скажешь, понимаешь меня или нет, это будет великолепно. Змея резко вскинулась над землёй, широко раскрыв пасть — по мнению Адриана, она выглядела почти удивлённой. — Ты говоришь? — на поляне раздался голос — нежный, хрипловатый и, несомненно, исходящий от змеи. Всё внутри Адриана сжалось, хотя сердце сильнее забилось в груди. Леденящий озноб прокатился по шее, спустился к плечам и заставил содрогнуться. — Ты понимаешь меня? Змея покачала головой. — Ты странно говоришь, человек. Как-то ломано. — Но ведь я говорю? Змея вновь опустилась на землю и подобралась ближе. — От тебя пахнет говорящим, — сообщила она, не отвечая на вопрос, обвилась вокруг его лодыжки и поползла вверх по икре. Адриан лихорадочно обдумывал услышанное, почти не замечая прикосновения. — Но одновременно и нет, — продолжила змея, скользнув по бедру. — Пахнешь, как серединка-наполовинку. — Серединка-наполовинку? — пробормотал Адриан, и его руки испуганно дрогнули, когда зверюга заползла на рубашку, чувствуя, как тело сжимают мощные мускулы. Змея не пыталась его задушить, но юноша запоздало осознал, что позволил потенциально ядовитому существу обвиться вокруг себя. Змея высунулась из-под лацкана, и Адриан опрометчиво потянулся к ней и провёл ладонью по приплюснутой голове. Неизвестно, почему, но он всегда думал, что змеи влажные наощупь. Но эта оказалась сухой и гладкой, а чешуйки нежно тёрлись о ладонь, пока рептилия забиралась повыше. Адриан моргнул и помотал головой, снова пытаясь сосредоточиться. Он заставил свой разум успокоиться, и нужные слова потекли сами собой. Это был крайне странный опыт. Ничего похожего на английскую или французскую речь. Адриан с трудом замечал разницу в произношении, но стоило только сконцентрироваться… — Что… что это значит вообще — «серединка-наполовинку»? Нежный язык скользнул по обнажённой коже его шеи, и Адриан вздрогнул. — Не совсем говорящий. Пахнешь знакомо, но как-то по-новому. Странно. Детёныш, — змея издала долгое, протяжное и вибрирующее шипение. Смех, осознал Адриан, и ему стало неуютно. — Где твои родители, человечек? Адриан закусил губу, не двигаясь, пока змея обвивала его плечо. Рептилия зависла у него перед лицом, поймав взгляд. В каком-то смысле, это действовало гипнотически. Адриан чувствовал, что чем дольше он смотрит в ярко-жёлтые глаза, тем быстрее улетучивается тревога. — Их нет, — тихо сказал он. — Моих родителей больше нет. — Жаль, — отозвалась змея, — но ты силён. Сможешь расти и без них. — Адриан? — прошептал кто-то дрожащим от испуга голосом. Юноша повернул голову и увидел, что Клэр и Рейна не сводят с него глаз. Лица девушек побледнели, а тела оказались скованы напряжением. Клэр заметно переживала: одной рукой она крепко сжимала рукав Рейны, а в другой держала палочку наготове. Рейна же, несмотря на явное беспокойство, выглядела скорее очарованной, чем откровенно напуганной. — Что ж, — произнесла она с лёгкой дрожью в голосе, — думаю, теперь с уверенностью можно сказать, что ты всё же говоришь на Парселтанге. — Я лишь сносно его понимаю, — поправил Адриан подругу, — насчёт говорения… видимо, мне нужно немного попрактиковаться. Он снова посмотрел на змею, очистил разум и сосредоточился на глазах рептилии. — Слезай. Слезай. Со второй попытки приказ сработал. Змея напоследок ещё раз высунула язык, прежде чем начала сползать с него. Адриан вытянул руку, помогая рептилии соскользнуть и упасть прямо на мягкую лесную подстилку. — Сейчас моя подруга отправит тебя обратно домой. Ещё увидимся, — попрощался Адриан, чувствуя себя немного глупо, и показал на Рейну. Змея вновь свистяще рассмеялась. — Прощай, человечек. Она отползла примерно на метр, и Рейна тут же вернула её заклинанием туда, откуда вытащила. Адриан откинулся назад, а потом поднялся, только тогда почувствовав восхитительную дрожь во всём теле. Адреналин, отстранённо понял он и сглотнул накопившуюся во рту слюну. Он осторожно сел на землю, не очень доверяя подрагивающим ногам. В одно мгновение к нему подлетела Клэр. Девушка тут же направила на друга палочку и сколдовала диагностические чары. — Я в порядке, — заверил её Адриан, беспомощно глядя на то место, где только что была змея. — Это уже мне решать, — строго отозвалась Клэр и положила руку ему на плечо, даря успокоение и поддержку. — Голова кружится? Тошнит? — Нет, — отозвался он, — это не шок. Просто… просто это ударило меня под дых. Вот дерьмо. И что мне теперь делать? Рейна села рядом, и её тёмные глаза разглядывали юношу с академическим интересом — правда, приправленным тревогой. — На что похож Парселтанг? Адриан потёр лицо. — Для меня он звучит в точности как английский. Может потому, что технически, это мой родной язык? Не знаю. Однако отчётливо слышится лёгкий акцент. Он не мешает, просто… слышен. Кстати, насчёт говорения… — юноша поморщился. — Это потребовало гораздо больше усилий, чем я думал. Парселтанг очень сложен в произношении. Впрочем, змеиный язык явно не предназначен для людей, потому и ощущается так странно. Адриан с любопытством взглянул на подруг, расслабленно приобнимая колени. — А для вас, на что это было похоже? Рейна и Клэр обменялись тяжёлыми взглядами. — Ты говорил прямо как змея. Спотыкался только поначалу и в самом конце, но когда всё же смог перейти на Парселтанг… — Клэр умолкла, опустила палочку и неопределённо взмахнула руками. — Это было красиво, — вмешалась Рейна. — Мелодично даже. Такой приятный низкий и напевный звук. Адриан задумчиво принялся разглядывать свои руки. Прежде он никогда не смотрел на змеиный язык под таким углом, но теперь, после слов Рейны, глубоко задумался. Когда Риддл говорил на Парселтанге, это всегда звучало восхитительно, даже если в его словах чувствовалась угроза. Адриан осёкся, и затем фыркнул от нелепости этой мысли. Если и существовало подходящее описание для этого человека, то именно такое. Красивый, но смертельно опасный. — Итак, — вновь заговорила Клэр, потирая руки, чтобы не замёрзнуть. — Ты можешь понимать Парселтанг и более-менее говорить на нём. Но почему? Рейна задумчиво постучала кончиком волшебной палочки по подбородку. — На самом деле, причин может быть множество. Всё зависит от того, что именно вызвало передачу дара: кровь или образовавшаяся связь душ между вами, — девушка хмыкнула и задумчиво опустила глаза. — Может, тех пары капель крови оказалось недостаточно, чтобы передать весь дар? Или может связь пока неустойчивая, вот и происходит невесть что? Вдруг со временем твой новый дар проявится в полной мере, и на Парселтанге станет проще говорить? — Но ведь обычно этот дар передаётся по наследству? Может, у Тёмного Лорда особенные голосовые связки или рот как-то необычно устроен, и поэтому у него получается нормально разговаривать? — предположила Клэр, нахмурив брови. — У него не раздвоенный язык, если ты об этом, — сухо отозвался Адриан. — Тебе ли не знать, — пробормотала Рейна куда-то в сторону. Адриан не почувствовал ни капли угрызений совести, когда пихнул подругу локтем в бок и повалил на землю. Девушка засмеялась и вольготно улеглась, совершенно не раскаиваясь. Адриан покачал головой, а потом посмотрел на Клэр, в чьих голубых глазах плясали смешинки. Какое-то время они наслаждались уютным затишьем, а потом юноша запрокинул голову и глубоко вздохнул. — Может, нам стоит попробовать снова, — сказал он. Рейна согласно угукнула, поигрывая упавшим листком. — Попробуем ещё раз или целую сотню — мы всё равно останемся с тобой, Адриан, — отозвалась Клэр. Адриан улыбнулся и подался к подруге, чтобы нежно поцеловать её в щёку. — Спасибо, — искренне ответил он.***
Сириус тихо постучался в спальню Лили, прежде чем ужом скользнуть внутрь. Прошло уже больше суток с тех пор, как она заперлась в своей комнате — и хотя Альбус заверил их, что она просто отдыхает, Сириус просто не мог перестать беспокоиться. Едва ли Лили справится в одиночку. В спальне оказалось темно: окна были занавешены плотным шторами, отчего по углам сгустились тени. Сириус помедлил на секунду: на сердце стало тяжело от столь мрачного зрелища. Он глубоко вздохнул, собираясь с силами, и закрыл за собой дверь, отчего комната, куда больше не проникал свет из коридора, ещё сильнее погрузилась во тьму. — Лили? Лилз, ты как тут? Послышался шорох, и Сириус прищурился, давая глазам привыкнуть к темноте. Наконец, он смог разглядеть очертания лежащей на кровати подруги. — Сириус? — хрипло отозвалась Лили. — Ага, — ответил мужчина, подходя ближе и опускаясь на матрас рядом с ней. Лили немного пододвинулась, поджала ноги и прижалась к его плечу. — Ты в порядке? Мы уже давненько тебя не видели, я переживаю. Лили облизала губы и открыла рот — но лишь для того, чтобы просто закрыть его спустя пару секунд. В каждой чёрточке её тела сквозило признание поражения, и на какой-то миг Сириусу стало до слёз жаль ту потрясающе умную, сообразительную молодую женщину, которую он когда-то знал. Мужчина потянулся к подруге и взял её за руку, нежно стиснул и погладил острые костяшки. — Я плохая мать, Сириус? — прошептала она, переплетая их пальцы. Сириус замер, осторожно обдумывая свои слова: — Не думаю, что тебе стоит спрашивать такое у меня, Лилз. Женщина скривилась от его уклончивого ответа, но всё же согласно кивнула. В её глазах отражались мысли — мрачные и мучительные. Сириус нахмурился и подался вперёд, пока подруга, наконец, не перевела взгляд на него. — Что случилось, Лили? — спросил он, недоумённо покачав головой. — Я знаю, что тебя надломила ссора с Адрианом — но тебя ведь ещё что-то беспокоит, верно? Что характерно, она отвела взгляд. — Эй, — принялся уговаривать её Сириус, — Лили, ну поговори со мной. Что там творится в твоём необъятном уме? Лили выглядела так, будто искренне попыталась улыбнуться старой шутке, но потерпела сокрушительное поражение. — Альбус кое-что сказал мне, — начала она, всё ещё решительно отказываясь смотреть другу в глаза. — Я обдумываю… я просто пытаюсь понять, что он имел — что значили его слова. Все формулировки были такими… расплывчатыми. — Альбус в этом мастер, — заметил Сириус. Он устроился поудобнее и жестом попросил её продолжить: — Расскажи, о чём он там вещал. Быть может, я смогу помочь. Лили судорожно вздохнула, а затем медленно кивнула. — Мы говорили о Гар… об Адриане, и о его решении… больше не ввязываться в дела Ордена. И я сказала, дескать, не думаю, что мы сможем что-то сделать и как-то изменить его мнение. Он всегда был упрямым мальчиком. Лили надолго уставилась куда-то в стену, явно погрузившись в воспоминания, после чего быстро проморгалась. — Я сказала Альбусу, что нет ничего, что заставит его изменить своё мнение, но он ответил: «А что, если такой способ есть?». И я не понимаю, что он имел в виду. Сам Альбус ничего мне не объяснил, и теперь… мне страшно, Сириус. Лили повернулась к другу и посмотрела на него остекленевшими и растерянными зелёными глазами. Сириус откинулся назад, глубоко дыша, пытаясь справиться с внезапной волной ярости, охватившей его. Мужчина стиснул одеяло, комкая мягкую ткань. — Что он несёт? — спросил он, слыша свой голос издалека, словно из-под толщи воды. Его разум автоматически начал готовиться к худшему сценарию. — Адриан же отказался. Альбус о чём вообще думает? Что сможет его заставить? Но это… даже звучит, как принуждение, Лили. Будто они каким-то образом вынудят Адриана сражаться. Женщина склонила голову: — Я тоже об этом думала. Ведь я сказала Альбусу, что Адриана всё это не волнует, что мы потеряли его навсегда… но он всё равно выглядел таким уверенным в своей правоте. Сириус отпустил одеяло, но его руки по-прежнему тряслись. — Ты же ответила, что такого способа нет, верно? Она промолчала. — Лили, — процедил Сириус, — скажи, что ответила ему отказом. — Я не знаю! — выкрикнула она, вскочила на ноги и повернулась к нему спиной. Женщина обняла себя за плечи, будто стараясь спрятаться от его осуждения. — Я… он же не объяснил, что имел в виду, а я не могу быть ни в чём уверена! Я запуталась, Сириус! Я не хотела отвечать, потому что не знала, на что соглашаюсь — или от чего отказываюсь! Лили провела рукой по волосам, а затем обернулась, глядя на друга с отчаянием. — Мне так страшно, — повторила она, — ведь с одной стороны я так сильно хочу понять, о чём он говорил, но с другой — вообще не хочу иметь с этим ничего общего. — Ну конечно, ты и не должна хотеть подобного! — прорычал Сириус, тоже поднимаясь с кровати. Он взволнованно всплеснул руками: — Лили, принуждение — это неправильно. Да в некоторых странах даже самые незначительные формы таких чар считаются незаконными! — Мы не знаем, имел ли он в виду именно это, — попыталась возразить Лили, хотя её собственный голос дрогнул от накативших сомнений. — Не важно, что он имел в виду, — заявил Сириус; его гнев остыл, но отнюдь не уменьшился. — И не важно, к чему Альбус захочет прибегнуть: к принуждению, шантажу — да к чему угодно. Адриан этого не хочет. Ты правда думаешь, будто он спокойно воспримет, что Дамблдор собирается его использовать? Правда думаешь, он степенно позволит взять себя под контроль? Сириус отрывисто усмехнулся: — Да этот ребёнок скорее разорвёт себя на части, чем позволит такому случиться. Ты этого хочешь? Лили вздрогнула. — Этого? — Нет, — прохрипела она. — Тогда тебе нужно остановить Дамблдора, прежде чем он воплотит свои задумки в жизнь, — твёрдо сказал Сириус. — Мы делаем поспешные выводы, — пробормотала Лили невероятно измученным голосом. Она потёрла лоб. — Дамблдор не стал бы… — Тебя здесь не было, — жёстко перебил её Сириус. — Ты не знаешь и половины того, на что сейчас способен Дамблдор. Что он сделал для сохранения Ордена за все эти годы. Каким бы способом он ни хотел привлечь Адриана на свою сторону — ничем хорошим это не закончится. Лили медленно покачала головой: — И что ты?.. — Выслушай меня внимательно, — тихо сказал Сириус. — Если Дамблдор и впрямь решил как-то воздействовать на Адриана, от своих планов он так легко не откажется — и даже если это будут не чары принуждения, существует множество способов контролировать людей без их ведома. Думаешь, Дамблдор не решится применить к Адриану что-то Тёмное? Сириус снова мрачно усмехнулся, а лицо Лили резко побледнело. — Если он решит, что это даст ему хоть какое-то преимущество, то сделает в мгновение ока. Лили сгорбилась и закрыла глаза. — Я просто хочу вернуть своего сына, — вполголоса проговорила она. — Что ты мне предлагаешь? — Как минимум, не лишать его выбора? Не пренебрегать его решениями? Щёки Лили залила краска стыда — горячего и уродливого. Она упала на кровать и закрыла лицо руками: — Я никогда… Кто-то забарабанил в дверь. Сириус и Лили замерли. — Поттер? — послышался хриплый голос Грозного Глаза. — Блэк? Вы там? Сириус нахмурился и резко выпрямился, когда Лили прочистила горло и откликнулась: — Мы здесь, Аластор. Они обменялись растерянными взглядами, когда распахнулась дверь, и в щель заглянуло испещрённое шрамами лицо Грюма. Единственный здоровый глаз бывшего аврора с подозрением метался между ними, а магический протез хаотично вращался в металлической оправе. Сириус сжал руки в кулаки: в затылке начало предостерегающе покалывать — его охватило нехорошее предчувствие. И опасения лишь усилились, стоило Грозному Глазу раскрыть рот. — Дамблдор созвал собрание. И хочет, чтобы вы спустились. Мужчину тут же охватила тревога, мурашками пробежавшаяся по коже. В ближайшие две недели собраний не планировалось. — В честь чего? Грюм пожал плечами, раздражённо поджав морщинистые губы. — Он не сказал. Давайте, пошевеливайтесь. Никто не станет ждать вас целый день. Сириус знал Грозного Глаза вот уже двадцать лет: познакомился с ним буквально на следующий день после того, как окончил Хогвартс, когда поступил в Аврорат — и отлично знал, когда тот лжёт. На душе заскреблись кошки. Лили встала, нервно заламывая руки, пока усилием воли не опустила их. — Конечно, Аластор, — покладисто отозвалась она, хотя в её глазах вспыхнули те же непонимание и тревога, терзавшие Сириуса. Женщина попыталась улыбнуться и жестом попросила друга пойти к двери. Он нахмурился, но подчинился. Втроём они покинули спальню в полнейшей тишине, нарушаемой лишь глухим стуком деревянной ноги Грозного Глаза о пол, сопровождающий каждый прихрамывающий шаг. Когда они начали спускаться по лестнице, Сириус бросил взгляд на Лили, пытаясь незаметно передать подруге свои сомнения. Выражение лица Лили было мрачным и тревожным. Никто из них не верил, что неожиданное собрание, устроенное Дамблдором, — простое совпадение. Чёрт, зло подумал Сириус, когда они спустились на первый этаж и направились в большую столовую. Он остановился всего на секунду, взглядом серых глаз быстро осматривая полупустую комнату. Дамблдор с лёгкостью обнаружился во главе стола, рядом с бывшим директором сидела Эммелин, строго нахмурившись. Чуть поодаль устроился Дедалус, нервно заламывавший руки. Ещё присутствовали Тонкс и Седрик, опасливо заметил Сириус. Увидев его, кузина сразу оживилась, а её глаза — сегодня большие и золотистые — устремились к нему. Мужчина вопросительно кивнул, пока подходил к дальнему концу стола, но Тонкс едва заметно покачала головой. Сириус нахмурился ещё больше. Похоже, Дамблдор ещё не поделился своими соображениями с остальными. — А, Сириус и Лили, — произнёс старый волшебник, ласково улыбаясь им. — Рад видеть вас обоих. Проходите, присаживайтесь. Нам многое надо обсудить. Уклончиво, как и обычно. Грозный Глаз похромал дальше и встал за правым плечом Дамблдора, словно безмолвный страж. Сириус окинул всех критическим взглядом, тихонько поглаживая рукоятку палочки, спрятанной под столом. Чем больше он подмечал, тем сильнее становилось чувство неправильности происходящего. — А где все остальные? Ремус? Кингсли? Молли и Артур? — спросила Лили, многозначительно взглянув на пустующие стулья. — На этом собрании им присутствовать необязательно, — просто ответил Дамблдор, сложив руки перед собой. — Я подумал, что будет лучше не отвлекать их от заданий — или от семейных дел, в случае Молли, Артура и юного Уильяма. Не сомневаюсь, что нам удастся всё уладить самостоятельно. — Уладить что, сэр? — встрял Седрик, подаваясь вперёд и вопросительно наклонив голову. — Вопрос о том, как нам положить конец Волдеморту и его правлению, мой мальчик. Ответом на такое заявление стала гробовая тишина. Седрик поражённо откинулся на спинку стула в полнейшем замешательстве, а сидевшая рядом с ним Тонкс выглядела столь же ошарашено. Сириус напряжённо переглянулся с Лили и увидел, как в зелёных глазах подруги отражаются его собственные страхи. — Я думала, только Гарри — ой, простите, Адриан — может его убить? — спросила Тонкс, удивлённо разводя руками. — Ну, то есть, пророчество… — Действует до сих пор, — спокойно заверил её Дамблдор. — Юный Гарри — единственный, кому под силу убить его, этот факт остаётся неизменным. — Но… — Тонкс непонимающе нахмурилась, — разве он не сказал, что хочет уйти? Передумал? Но тогда он должен присутствовать на собрании, верно? То есть, Адриан ещё даже не окончил школу, но если нашёлся способ убить Волдеморта, разве он не должен узнать об этом первым? Да и как он сможет… ну, в общем… сделать это? Дамблдор кивнул, соглашаясь с её точкой зрения. — Гарри не пересмотрел свою нынешнюю позицию. Он по-прежнему не желает исполнять свой долг. Под столом Лили схватила Сириуса за руку. Её тонкие пальцы вцепились в него, так что чуть не затрещали кости. Сириус едва заметил это, слишком озабоченный попытками контролировать участившееся дыхание. Всё это совершенно ему не нравилось. — Я запутался, — признался Седрик, переводя взгляд с Дамблдора на Лили. В добрых серых глазах притаился острый ум, сейчас занятый лихорадочным обдумыванием происходящего, связывая одно событие и слово с другим. — Адриан должен убить Волдеморта, но не хочет этого, а Вы говорите, что у нас есть план?.. — он умолк, предлагая Дамблдору продолжить. — Цель этого собрания, — начал бывший директор, — предложить идею, с помощью которой можно было бы… убедить Гарри исполнить предсказанное в пророчестве. Раз эмоции ослепили его, раз мешают идти по верному пути, то наш долг — дать ему стимул игнорировать их. Мы должны помочь мальчику увидеть правду, совершить предначертанное судьбой. Сириус подал голос: — И каким же образом ты собираешься это сделать? — резко спросил он, и слова утонули в гортанном рычании. Тонкс и Седрик встревожено посмотрели на него. Голубые глаза Дамблдора окинули Сириуса пронзительным взглядом — странно, и когда стало так сложно считывать отражающиеся в них мысли? — Как я уже говорил Лили, — сказал бывший директор, кивнув в сторону женщины, — в пору юности я развивался в самых разных областях магических наук, изучил множество заклинаний и ритуалов. Способы убеждения — это тема, которую я исследовал… особенно тщательно. И думаю, что нашёл ритуал, который сможет помочь Гарри преодолеть любые эмоциональные порывы, отвлекающие его от насущных дел. Узнав это от Лили, Сириус испытал несравненный гнев, но слышать такое из первых уст… Мужчина никогда прежде не чувствовал подобного всепоглощающего холода. — Какой ритуал? — спросила Лили тихим голосом, прозвучавшим слишком громко в полупустой комнате. В ответ Дамблдор вытащил из рукава небольшой стеклянный фиал. Внутри плескалась красная жидкость. — Здесь немного крови юного Гарри. Перед тем, как Волдеморт напал на вас той памятной ночью, я набрал чуток. Помнишь, моя дорогая? Лили молча кивнула. — Ты сказал, это для защиты. Что мы сможем воспользоваться ею для защитных или… других чар, способных обезопасить Гарри. — Да, — похоже, Дамблдор был доволен тем, что она до сих пор это помнила. — Несколько капель мы потратили, чтобы помешать Гарри бросить своё имя в Кубок — но, как всем нам известно, его счёл нужным выдвинуть кто-то другой. Допускаю, что это большое упущение с моей стороны, — губы старика скривились от нахлынувшего чувства вины. — Но оставшейся крови на задуманное должно хватить. Сириус покачал головой кратким и едва заметным движением. По его венам разлился ужас. В горле спёрло дыхание от осознания чужого предательства. — Упомянутый мною ритуал был довольно распространён в давние времена. Обычно к нему прибегали древние магические рода, что справляться со своими излишне непослушными детьми: дабы умерить их бунтарство и сделать более покладистыми во благо желаниям родителей, — Дамблдор улыбнулся встревоженным Седрику и Тонкс. — Не волнуйтесь. Этот ритуал перестали практиковать много веков назад, хотя он не контролирует ребёнка в полной мере, как может показаться на первый взгляд. Просто в сознание закладывается некая идея, которую он затем воплощает в жизнь. В те времена к этому ритуалу прибегали лишь в случае, когда дети совершали что-то, угрожающее их безопасности или репутации семьи. Вреда не причинит, а сам факт проведения даже не будет заметен. — Но это по-прежнему звучит ужасно, — проговорила Тонкс, чьи волосы почернели в тон настроению. — Я не думаю, что… то есть, по описанию, ритуал, похоже, тёмномагический. И я не уверена… — Это принуждение, — с отвращением перебил кузину Сириус. — Можешь сколь угодно завернуть его в обёртку из красивых слов — такой ритуал всё равно останется принуждением. Ты собираешься лишить его воли… — Нет, — ровно возразил Дамблдор. — Ритуал не подавит волю или личность Гарри. Ритуал вкладывает в сознание определённое поведение, точно семя, которое позже прорастёт. Гарри по-прежнему будет целиком и полностью решать, как интерпретировать предложенную идею, и будет действовать в соответствии с этим. — Ты всё равно заставишь его делать то, чего он не хочет, — процедил Сириус, и только стальная хватка Лили помешала ему вскочить на ноги. — Адриан же сказал, что не хочет в этом участвовать. А теперь ты говоришь, что плюешь на единственную просьбу мальчика и хочешь залезть в его разум, чтобы превратить в бездумную марионетку? — Лишь Гарри сможет остановить Волдеморта, — ответил Дамблдор жёстким, почти давящим тоном. Сириус сразу заметил, как напряглись Эммелин, Аластор и Дедалус. — Его решение отойти от дел поставило под угрозу судьбу всей страны. Его… привязанность к Тому затуманила мальчику разум, и я не могу с чистой совестью позволить Гарри попасть в сети Тьмы ещё больше. — Ты упускаешь главное, Альбус, — прорычал Сириус, в чьей груди взревело пламя незамутнённой ярости. — Адриану семнадцать. Ты хочешь заставить мальчика сразиться с мужчиной, которого сам не можешь победить? Он недостаточно силён. Да во имя всеблагого Мерлина, он ещё даже школу не окончил! Между ними пропасть длиной в десятилетия! — Гарри — умный юноша, — возразил Дамблдор, убирая фиал с кровью обратно в карман. — Не сомневаюсь, что он сможет застать Тома в одиночестве и усыпить его бдительность. Они довольно близки, и если то, что мы наблюдали, правда, то привязанность Гарри отнюдь не односторонняя. — Погодите, — вмешался Седрик с искренним шоком, — Волдеморту нравится Адриан? Что? Его вопрос остался без ответа. — То есть, — насмешка в словах Сириуса обжигала. — Вместо того чтобы вынудить обоих сразиться на дуэли, ты ждёшь от Адриана… чего? Что он отравит Волдеморта? Или проберётся к нему в кровать и вонзит нож в сердце, пока тот будет слишком занят? Лили вздрогнула, но Сириус был слишком рассержен, чтобы обращать на неё внимание. — Я жду, что Гарри поступит так, как сам сочтёт наиболее подходящим случаю. Он знает Тома лучше всех нас, а Том слишком заинтересован в нём — и слишком высокомерен — чтобы видеть в Гарри угрозу теперь: ведь он думает, что мальчик отдалился от нас. Том захочет насладиться предполагаемой победой, а Гарри воспользуется этим в своих интересах. — Это не сработает! — рявкнул Сириус, ударив кулаком по столу. На мгновение его взгляд уловил резкий рывок рукой Аластора. — И я всё равно не потерплю такого. — Не тебе решать, — строго сказал Дамблдор, неодобрительно глядя на мужчину. — Единственный, кто может инициировать ритуал — кровный родственник. Родитель. Решать может только Лили. Все тут же обернулись к ней. Лили оглядела присутствующих: её зелёные глаза расширились, а и без того светлая кожа стала меловой от страха. Сириус видел внутреннюю борьбу, отражающуюся на её лице, и на душе мужчины заскреблись кошки. — Лили, — заговорил он, крепче сжимая её ладонь. Но подруга вырвалась из его хватки и, дрожа, закрыла лицо руками. Дыхание женщины участилось, а плечи затряслись, пока она пыталась собраться с силами. — Я… я не могу, — прошептала Лили, быстро помотав головой. Она посмотрела на Дамблдора, и по её щекам потекли слёзы. — Мне очень жаль, Альбус. Я не могу. Я не могу одобрить подобное. Только не с моим ребёнком. Я не могу совершить такое. — Дорогая моя девочка, — мягко проговорил Дамблдор, медленно вставая. Сириус схватил Лили за плечо, пытаясь защитить, не сводя глаз со старика — и, хотя слова Лили вызвали непередаваемое грёбанное облегчение, мужчину душила тревога, тяжёлым камнем повисшая в груди. Сириус не помнил, было ли время, когда он смотрел на своего бывшего директора и чувствовал угрозу? Но сейчас он не мог думать ни о чём другом. В ушах эхом разносился голос матери: Никому нельзя доверять, Сириус. Особенно тем, кто стоит выше тебя. Дамблдор воздел пустые руки, но, учитывая, что он был способен творить беспалочковую магию, Сириус видел лишь потенциальную опасность. — Лили, пожалуйста. Ты должна пересмотреть своё решение. Нам нужен Гарри, чтобы победить Волдеморта. Только взгляни, что Том успел сделать с ним за столь короткий срок. Он отобрал преданного тебе сына и разрушил ваши отношения. Он настроил Гарри против тебя всего за несколько месяцев. Ты правда думаешь, что Том на этом остановится? Хочешь оставить сына в лапах монстра? Лили покачала головой и тоже поднялась из-за стола. Сириус встал рядом, наблюдая, как его давние друзья сплотились вокруг Дамблдора. Только Тонкс и Седрик остались в стороне, хотя на их юных лицах виднелась тяжёлая внутренняя борьба. — Это я разрушила наши отношения, — хрипло проговорила Лили. — Пусть Волдеморт был резцом, но именно я стала молотком. Больше всего на свете я хочу вернуть своего сына — но… на подобное пойти не могу. Не могу так рисковать. Если я сделаю это, то потеряю его навсегда. И он никогда меня не простит. — Лили… — Она отказалась, — прошипел Сириус, заслоняя подругу собой. — И это не обсуждается! Не могу поверить, что ты вообще заговорил о таком! Это Тёмная магия, а ты хочешь просто… — Будто у тебя есть право голоса, предатель, — внезапно вмешался Аластор, тут же сбив Сириуса с мысли. Мужчина замер. — Как ты меня назвал? — спросил он, отступая, почти врезавшись в Лили. Аластор ухмыльнулся, отчего его испещрённое шрамами лицо ожесточилось. — Сам слышал, мальчишка. Ты, наверное, посчитал себя самым умным, когда смылся в тот день — но я всё видел. Мой глаз практически ничего не может обмануть. Глаза Сириуса расширились от осознания. — Я видел, как ты сидел в том маленьком кафе со своей хорошенькой кузиной. Болтали, точно старые друзья: будто она не одна из Пожирателей Смерти высочайшего ранга, будто она не замужем за скользким политиком. Будто она не сраная жена самого Министра. — У Нарциссы нет метки Пожирателя Смерти, — не подумав, возразил Сириус и вздрогнул, когда Тонкс ахнула. — Ты правда ходил к тёте Нарциссе? — требовательно спросила она, повернувшись к нему всем телом и прожигая взглядом. В золотистых глазах отразились отчаяние и боль. — Почему, Сириус? Аластор фыркнул: — Потому что он перебежчик. Наконец-то показал своё истинное лицо. Продал нас, чтобы заключить выгодную сделку. Да, Блэк? — Заткни пасть, Грозный Глаз, ты нихрена не знаешь! — рявкнул Сириус, хотя его гнев был лишь маской, скрывающий ужасающий океан безграничной паники. — И зачем ты вообще за мной следил? — Я попросил Аластора, — признался Дамблдор делано извиняющимся тоном, хотя его глаза оставались жёсткими. — Меня всё больше беспокоило твоё изменившееся поведение. А когда ты внезапно ушёл, никого не известив, я отправил Аластора за тобой. И оказалось, что мы волновались не зря. Хотя я, на самом деле, намеревался обсудить с тобой это наедине, — тут он бросил на Грозного Глаза предупреждающий взгляд. — А теперь, когда правда раскрылась, — проговорила Эммелин, плавно поднимаясь на ноги, — возможно, Сириус сможет объяснить свой неоднозначный поступок. Пожиратель Смерти она или нет, Нарцисса Малфой входит в Ближний круг Волдеморта. О чём ты мог с ней говорить — и что вынудило тебя договориться о встрече? Лицо женщины осталось безмятежным, руки скрещены на груди, но Сириус чувствовал, как вокруг него начали смыкаться стены недоверия. Против него были Дамблдор, Аластор, а теперь и Эммелин, так что время для разговоров подошло к концу. Сириус не стал тянуться к палочке, но расслабил плечи, приготовившись в любой момент уклоняться от нападения, если что-то пойдёт не так. Его спины коснулись пальцы Лили, незаметно для остальных. От её безмолвной поддержки стало немного легче. — Ладно, хочешь знать, почему? Да из-за этого, — он кивнул подбородком на стоявших. — Смотрю я на вас и вижу лишь людей, готовых спрятаться за спиной ребёнка. Вижу сборище, которое в течение многих лет не делало ровным счётом ничего: просто хрустело пальцами да ждало, когда же кто-нибудь придёт и всё исправит. Когда мы в последний раз делали хоть что-то, а? Когда мы пытались изменить текущее положение дел? Мужчина зашёлся хриплым, надтреснутым смехом. Тонкс и Седрик отступили, но Сириус не мог заставить себя посмотреть на маленькую кузину и увидеть возможное осуждение на её лице. — Жизнь, общество, люди — всё движется вперёд, — сказал он Дамблдору. — От Британии не осталось пепелище. Во имя Мерлина, да большая часть того, о чём ты нас предупреждал, даже не произошла! Охота на магглов? Казнь Светлых семей? Если бы ты выходил иногда на чёртовы улицы, то увидел бы то, что вижу я. Сириус кивнул на Седрика: — Дети из Светлых семей по-прежнему допущены в Хогвартс. Школьная программа практически не изменилась. Да разрази меня гром, насколько я слышал, это не сильно отличается от того, чему учат за рубежом! — А что насчёт нового законопроекта о магглорождённых? — рявкнула Эммелин в ответ, когда её терпение истощилось. — Похищения детей? Стирание памяти их семьям? Ты теперь придерживаешься подобных идеалов? — Нет, чёрт возьми, — выплюнул Сириус, — но прятаться в тени и отправлять ребёнка сражаться с Тёмным Лордом — такое мне тоже не по душе! Вы вообще слышите себя? Адриан отказался, и вот ваше решение: заставить Лили внушить ему другую точку зрения и всё равно вынудить мальчика сделать это? Во что, Мерлин пресвятой, мы превратились, если этот вариант — первое, что приходит в голову? Сириус воззрился на Дамблдора, отчаянно ища хоть намёк на стыд. Что-нибудь — да что угодно — способное доказать, что ещё не всё потеряно. Что он по-прежнему может считать этих людей своими друзьями. Но взгляд Дамблдора был холоден, как лёд. Сириус чувствовал, как колотится его сердце. Пол под ногами ходил ходуном, и мужчина понимал, что находится в шаге от падения в пропасть. — Ты не тот человек, которого я знал, — прошептал он, покачнувшись. Сириус почувствовал, как Лили отступила вместе с ним. — Раз Орден превратился в это, я не могу оставаться его членом. Особенно, если придётся принести Адриана в жертву. Напряжение, сгустившиеся в столовой, стало удушающим, и Сириус — сквозь снедающие боль, предательство и гнев — подобрался. Дамблдор издал тяжёлый вздох и прикрыл глаза. — Какая жалость, Сириус. Ты всегда был так твёрд в своих убеждениях. Мне больно оттого, что приходится доходить до такого, — голубые глаза впились ему в лицо, и Сириус сглотнул, не увидев привычной доброты в старческом взгляде. — Аластор. Сириус потянулся к палочке, но не успел отбить парализующее заклинание, ударившее его прямо в грудь. Он услышал крик Лили, прежде чем его поглотила тьма.***
Примечание автора: А теперь мы выходим на финишную прямую ПТ! Нас ждёт множество всего интересного! Как и всегда, мой тамблер открыт. Заходите, если захотите почитать различные теории, покричать, обсудить новые главы или оставить пару слов относительно полюбившихся сцен. Спасибо всем! Примечание переводчика: Огромное спасибо Ксении Юрьевной за поздравления и подарок на день рождения! Прости, что благодарю с таким опозданием. И спасибо всем, кто отправляет мне донаты, каждый важен и нужен! Под прошлой главой писала про похороны и то, что дедушку увезли на скорой с ковидом — он тоже умер. Так что вы — моё подспорье. Спасибо ещё раз. Мои любимые сцены со змеёй — когда она «закрывает глаза» или «моргает», особенно, если учесть, что у змей нет век. Этих моментов вы не увидите, потому что я их переделала. Блять, Дамблдор, сам ребёнка роди, а потом отправляй его на смерть. Скотина.