Я присмотрю за тобой

      Очнулась она приклеенной к тяжелому креслу заклятием, а напротив неё, на манер щита развернув стул спинкой вперёд и усевшись на него верхом сидел крайне разъярённый мужчина лет сорока. Он бессовестно её рассматривал, но показывать своё пробуждение и высказывать возмущение Лили не спешила, раздумывая о возможных путях отступления и оценивая обстановку через опущенные ресницы. Рукава рубашки, которую ей всё же милостиво оставили, оказались закатаны до локтя, обнажая уродливое клеймо, оставленное Дамблдором на память о служении «высшему благу» — черного феникса с искаженным трикветром* вместо тела на левом предплечье. Старик, при ближайшем рассмотрении, оказался самым настоящим психом, скрывавшимся под личиной доброго волшебника из детских сказок. Лили мысленно выругалась: палочки у неё не было, так что единственным способом выбраться было заставить волшебника снять чары или заполучить его палочку себе.       — Кто вы и что здесь делаете? — от холодного тона мужчины по коже пробежал морозец или это было от воды, натекшей с волос за шиворот, и напрочь пропитавшей рубашку со стороны спины? Лили вскинула голову вверх — прятаться всё равно более не имело смысла.       — Возможно, потому что это мой дом, — она смотрела на незнакомца в упор до тех пор пока у того не лопнуло терпение. В любой другой ситуации мисс Эванс решила бы, что у мужчины есть своеобразное чувство стиля, пусть он явно старше нее лет на десять, может, меньше — черный сюртук и аскот вместо галстука его явно старили. Казалось, что он всячески пытается быть похожим на ублюдка, а выходил байронический герой. Взгляд её остановился на лице — что-то было в знакомое в этом орлином профиле с чрезмерно большим носом.       — И с каких это пор?       — Я не обязана ничего отвечать, — она мотнула головой из стороны в сторону. Обидней всего было, что ей за всю жизнь удалось овладеть только беспалочковым Инсендио, чтобы пафосно поджигать сигареты, на освоение других не хватило ни желания, ни терпения, да и любые другие, действительно нужные заклинания этому способу не поддавались.       — Имя.       — Откуда я могу знать ваше имя, — всё, что Лили требовалось сейчас, так это то, чтобы мужчина оказался поближе. Быть может, тогда ей удастся его поджечь, тот отвлечётся, а выбить палочку уже дело техники, нужно только чтобы противник держал её в руках, но, к сожалению, единственным ей способом поднять человека с места было добиться побоев. Нарваться бы хотя бы на пощечину, а остальное… не первый же день воюем. Но мужчина держал себя в руках, хотя раздувшиеся крылья его носа и взгляд, грозивший просверлить в ней дырку, говорили Лили о том, что она на правильном пути. Кстати, о таком взгляде, не решил же он ей в голову влезть?       — Ваше имя. И не пытайтесь вешать мне лапшу на уши… враньё я за милю чую, — прошипел мужчина. Не то, чтобы она его испугалась, но как-то интуитивно подобралась, проверяя целостность окклюменционных щитов, но те были в полном порядке.       — Лили Эванс, — «не ври в очевидных вещах и, потом, когда действительно надо будет соврать, в твоё враньё поверят» — этим кредо она руководствовалась многие годы, работая двойным агентом.       — Не буду отрицать, что вы исключительно похожи на миссис Поттер, — мужчина почти выплюнул это смешное по своей сути обращение. Да, Джеймс был в стане Ордена, постоянно отпуская сальные шуточки в её адрес, но хороший маггловский удар по яйцам лихо вправил Поттеру мозги, и тот от неё благополучно отстал, — внешне, но следовало внимательнее изучить источники, прежде чем пытаться выдать себя за неё. Лили Поттер мертва почти десять лет, так что версию с оборотным зельем можно сразу исключить.       Заявление о том, что она теоретически кормит червей уже многие годы, Лили благополучно отложила в дальний ящик. Нельзя было исключать того, что на дворе уже не девяностый, но оборотное? Даже идеально сваренное зелье действует лишь двенадцать часов. И это если нигде не напортачить с пропорциями и использовать свежесрезанный биологический образец, а еще оно убивает печень и поджелудочную при систематическом употреблении. Кто вообще в здравом уме хотел получить зельевой гепатит? Не так просто на этой штуке стоял в второй класс опасности. Лили ухмыльнулась, чувствуя себя, наконец, на родной территории. Обойти на зельеварческом поприще ее мог только Северус, но тот предпочел науке свадьбу с Джеммой Спеллман. Их семейное счастье продлилось не так уж долго, а вот знания — знания были вечны.       — Оборотное довольно примитивная бурда, с которой даже мало-мальски внимательный первокурсник справится, к тому же она требует кучу времени… Если бы мне действительно нужно было бы принять облик умершей я бы сварила «Шкуру Василисы».       Мужчина едва заметно дернулся, сжимая пальцы на спинке стула. Лили показалось, или её наглые слова пробились через напускное спокойствие? Неужели ни до кого ещё не дошло изучить не только родную колдовскую систему? Западно-европейская магия, конечно, была хороша в отдельных местах, но её с легкостью можно было дополнить той же «Шкурой» из славянской, элементами вуду из африканской, астральными путешествиями из индейских практик и так далее и в том же духе. До восточной и индуисткой она ещё не добралась, не имея знакомых из этих школ, но это было делом времени и терпения.       — Шкуру можно снять только в полчаса до астрономической полночи и полчаса после. Значит, придется ждать, или,  — Лили почувствовала слабое прикосновение к разуму. Человек напротив пытался применить к ней легилименцию, но был безжалостно выдворен из головы картинками розовых совокупляющихся единорогов. Как-то без слов они друг друга поняли, и ответом ей послужил тяжелый выдох, — … меньше всего мне хочется тратить веритасерум, но сидеть и сторожить вас я тоже не намерен.       Мужчина поднялся в полный рост. Тощий, неприятный тип, до боли за грудиной похожий сейчас на покойного Северуса. Лили закусила нижнюю губу. Похоже, она действительно умерла. А пытать в аду её заставили какого-то демона, принявшего обличие единственного дорогого ей человека. Петунья и родители не в счёт — у них никогда не было над ней настоящей власти. Но она не чувствовала себя мертвой, да и язычок пламени для проверки запущенный между пальцев довольно ощутимо лизнул кожу.       — Листья…       — Что?       — В тот день, когда мы познакомились, ты заставил листья ивы летать как маленьких птичек.       Она никому не рассказывала, как именно они со Снейпом познакомились, Северус, весьма вероятно, тоже молчал. Во всём мире знали о событиях того дня только двое. Если это было не загробным миром, и если это был действительно оживший друг детства, внезапно решивший явиться по своему старому месту жительства, то Лили могла с легкостью простить ему такое поведение. Если честно, за право увидеть его живым, она могла простить ему все что угодно.       Наставленная ей в грудь палочка была удивительно знакомой, пусть и рука у волшебника мелко дрожала.       — Фините инкантатем.       Лили с облегчением растерла доселе приклеенные к подлокотникам запястья и поспешила спрятать метку за вновь опущенными рукавами. Перед глазами всё двоилось от наворачивающихся слез. Она вновь и вновь прокручивала в голове воспоминания о поспешных похоронах, но там не было ничего, что могло даже намекнуть на подобный исход событий.       — Северус… — начала было она, но её грубо перебили.       — Когда сработали Охранные чары, меньше всего я ожидал обнаружить Лили Поттер, расхаживающую по моему дому в моей рубашке.       — Рубашку могу вернуть владельцу. Но в таком случае мне придется ходить в костюме леди Годивы.       Она даже потянулась к верхней пуговице, тела своего Лили не боялась, да и длина волос вполне позволяла прикрыть грудь, если все же замучает стеснение, но Снейп, скептически прищурив глаза, милостиво отмахнулся от неё, но не уселся обратно на свой стул, а только устроил на продавленное сиденье свою острую коленку.       — Не говори глупостей. Не в рубашке дело.       — А в чем же?       — В том, что тебя здесь быть не должно.       — Как и тебя. И всё же я упор… — она совершенно несолидно шмыгнула носом, надо же, её не пробивало ни на плач, ни даже на стон Круцио, а тут совершено ничего не помогало держать себя в руках, даже прикушенная до крови с внутренней стороны щека, — я упорно не понимаю: почему ты называешь меня фамилией этого напыщенного индюка.       Северус уставился на нее как на восьмое чудо света. Нет, он смотрел на нее так все это время, но сейчас удивление выходило за какие-либо приличные рамки.       — Что последнее ты помнишь?       — Я…- Лили немного запнулась, пытаясь как можно более ёмко охарактеризовать весь тот бедлам, что творился в её жизни, — директор отправил меня в принудительный отпуск. Сказал сидеть дома и набираться с силами перед грядущим в следующем году явлением Девочки-которая-Выжила в Хогвартс.       — Мальчика, — автоматически поправил мужчина… а потом замер, смотря в одну точку, куда-то в область ее шеи, где был белесый след от постоянного ношения цепочки, на которой болтался флакон с сильнейшим ядом, замаскированный под нательный крест. Только сейчас под этим взглядом Лили заметила, что тот тоже пропал, — ты определенно Лили. Но что-то здесь не так. Какой сейчас год?       — Девяностый. Кто министр?       — Премьер — Тэтчер, магии — Фадж, — Северус дождался сдержанного кивка, — Директор Хогвартса?       — Том Реддл.       Всё же стул ему пригодился. Стул и запрятанная початая бутылка виски, теперь призванная из тайника за «Эликсирами Сатаны» Гофмана. Под осуждающим взглядом он хлебнул прямо из горла и предложил женщине, которая вежливо отказалась.       — Точно понадобится.       Северус поставил бутылку прямо на выцветший ковер, запустил обе пятерни в сальные волосы и уткнулся подбородком в грудь, как он и раньше часто делал в моменты задумчивости: тогда его лицо не выражало ничего кроме наличия неразрешенной загадки. Мужчина молчал не меньше минуты, и только механические часы над каминной полкой продолжали отвратительно размеренно тикать, когда у нее сдало терпение.       — Я сказала что-то не то?       — Определённо. Что с Дам…       — Ради бога, не договаривай.       Лили предупредительно вскинула руку и незастёгнутый рукав скатился вниз, вновь обнажая черный рисунок. Мужчина задержал взгляд на нем дольше, чем казалось приличным. Казалось, он хотел собственноручно оттереть этого феникса от кожи, но зелье, что сводило маггловские татуировки было бессильно против Черной метки, как и любое другое ухищрение. Это было пустой тратой сил, даже те, кто находили в себе смелость отрубить себе руку, не могли избавиться от магической составляющей этого рабского клейма. И то как Северус отвел глаза и нервно сглотнул говорило о том, что он об этом не понаслышке знает.       — То, что на руке — его работа?       Лили пристыженно кивнула. Им все еще предстояло понять: что произошло, пусть она уже догадывалась, что не последнюю роль в ее появлении здесь сыграл злополучный «Поцелуй Азазеля». Северус втянул воздух через зубы и выдал первый односложный вопрос.       — Девочка?       — Маргарет. Твоя и вертихвостки Спеллман. Мальчик?       — Гарри. Твой и ублюдка Поттера. Зельеварение?       — После того как протеже Дамбалдора отказал директор Диппет ни один из учителей не удержался на посту больше года. ЗОТИ.       — Синонимично. Альбус?       — Изгнан с позором с поста профессора Трансфигурации за связь с учеником… дальше все пошло как снежный ком. Он говорил так красиво: о свободе, о равенстве, о снятии оков и об искоренении темной магии. К нему присоединялись все горячие головы и идеалисты. Это потом до меня дошло, что все не так просто. Знаешь: в шести случаях из тысячи арахис вызывает аллергию. Давайте запретим арахис. Вообще. Том?       — В начале говорил толковые вещи… О контроле за магглорождёнными с момента первых магических выбросов, о том что их надо учить отдельно от остальных, о том, что нет темной и светлой магии и той же Левиосой можно неплохо так убить. О необходимости легализации ковенов и триумвиратов. А потом все стало тем, чем стало.       — Две крайности одного противостояния, — подвела итог этого эмоционального пинг-понга Лили, разочарованно поджимая губы. Внутри у нее все клокотало. Ей всегда казалось, что если уж и существуют параллельные миры, то там — в другой реальности — она если не счастлива, то уж точно не оказалась загнанной в крысиную нору, но в этом мире ее для начала обрюхатил Поттер, а потом она и вовсе умерла. Но когда планы Лили Эванс совпадали с реальностью? Пожалуй, никогда. Северусу досталась похожая участь.       —  Будет проще, если ты позволишь мне взглянуть… На твой мир.       — В голову не пущу… — она замотала головой, — Только если через думосбор и при обратной услуге.       Лили не была безумной, как про неё сейчас говорили за спиной ученики — но тараканы в её голове были более, чем отборные. За годы они выросли до неприличных размеров и теперь наводили свои порядки, противоречащие тем, что были приняты в обществе, а посему ей или же приходилось общаться с теми, кто по-своему сходил с ума (такими людьми были разве что директор да Мальсибер) или же врать… Поиск первых был сложен, а путь к полному пониманию тернист, второе же удавалось ей с такой легкостью, что в какой-то момент она перестала помнить что есть выдумка, а что действительно правда.       Вот и сейчас ей потребовалась большая часть своего самообладания, чтобы не рассказать всего. Не рассказать о том, как она всегда была восхищена той стойкостью, с которой её Северус спасал её от Мародеров, задиравших ее, оказавшуюся умнее чистокровной золотой молодежи, как защищал её до последнего, пока стало совсем невмоготу. А ведь он мог с самого начала просто пустить все на самотек, мог примкнуть к ним, получить протекцию. Да и какой смысл был показывать мужчине все? Это был совершенно другой человек, пусть и с его лицом. Но Снейп понял её слова совершенно по-другому.       — Не веришь, что это я?       — Там много того, чего никому не стоит видеть.       — Судя по тому, что ты уже сказала, ты была на моем месте… в своей реальности. Едва ли меня можно напугать собственной жизнью.       — Едва ли тебя пытался на спор накормить галлюциногенными конфетами и лишить девственности Маккиннон.       — Едва ли тебя в тайне от мужа пыталась опоить Аммортенцией ополоумевшая после пятого выкидыша Нарцисса Малфой.       — Туше.       Смех у Снейпа по-прежнему был похож на сухой кашель. Повисшая следом тишина была уютной. В ней не было того звона, который преследовал их курса с четвертого, не было боязни ошибиться, но не было и радости. Они были мертвы друг для друга слишком долго, а не общались и того более, копя в сердцах обиду и даже не допуская мыслей о том, что разбитое вполне можно склеить до тех пор пока не стало слишком поздно.       — Ты что-то принимала?       — Да… тестовый образец зелья. Такой же стоит сейчас на кухонном столе. Ярко-фиалковый.       — «Поцелуй Азазеля»? Кто вообще надоумил тебя, Эванс, тестировать непонятное зелье на себе?       — У меня в отличие от тебя хватило смелости это сделать…       Снейп закатил глаза — спорить с Лили из другого мира было всё равно, что бодаться с собственным отражением. В голову невольно закралась мысль, что тому «Не — поцелую» следует выдать название и присвоить первый класс опасности. Если эта женщина, конечно, вспомнит, что намешала.