Я присмотрю за тобой

      Несколько последовавших за появлением Лили Эванс дней прошли в ожидании ещё большей подлости от вселенной, но мир словно замер в каком-то оцепенении, позволяя им жить так, будто ничего не произошло, не считая этого вынужденного соседства, конечно. Северус, крайне возмущённый (или смущённый, драккл его разберет) тем фактом, что она стащила его рубашку, тем же вечером вытащил с чердака пыльный сундук с вещами покойной Эйлин и милостиво разрешил ими воспользоваться. Большинство пропахших нафталином вытянутых кофт, выгоревших и вылинявших до состояния серых тряпок юбок, блузок и платьев не подлежали починке и разве что не распадались в прах, но пару приемлемых одежек все же удалось обнаружить, и их должно было хватить на то время, что они ищут антидот к зелью. Свои вещи Снейп принес следующим утром, забрав их из деканских комнат в Хогвартсе, хотя обычно во время отпуска он замок не покидал.       Июль, начинавшийся, как привычно холодный, внезапно расщедрился на тепло, и, числа с седьмого над Коуквортом не пролилось ни капли дождя. Пыль клубилась и висела в воздухе, она не уносилась и не опускалась, а стояла мутной дымкой, превращая и без того серый городишко в совершенно бесцветный. Она забивалась в легкие и мешала дышать, мешала жить и мешала думать, потому что кирпичный дом с жестяной крышей походил на раскалённую доменную печь, но на улице было ещё хуже.       Дешёвый старый асфальт плавился и прилипал к подошвам, а листья на редких, чахлых, и не особо старых деревьях, умиравших от жары, казались липкими и не давали никакой прохлады, позволяя солнцу косыми жаркими лучами невыносимо жечь кожу тех, кто осмеливался высунуться наружу и пробежать короткий путь до полного сонных мух магазина или до почты. Даже детская площадка, призванная быть убежищем от внешнего мира, таковым не казалась. Старая ива у грязной реки, дававшая тень во времена их детства вымерзла пару лет назад и теперь походила на разлапистого монстра, качели сломались и заржавели, а вдоль тропинки вместо ромашек и осоки выросли заросли крапивы, довольно болезненно настегавшей Лили по голым ногам, когда она решила вспомнить былое.       Дождь, всё же пролившийся грозой под конец месяца, не принёс никакого облегчения и не оставил даже луж на высушенной земле, впитавшей всё до последней капли. Начатую июлем пытку продолжил последовавший за ним месяц — в первую же неделю августа отметка на градуснике перевалила за тридцать пять, и уже через пару дней Коукворт утонул в дыме торфяных болот, тушить которые никто не спешил. Северус сказал, что виноваты остатки местной шпаны, поджигавшей тополиный пух, Лили же была склонна верить в то, что это была чья-то небрежность в виде случайно брошенного окурка или спички. В любом случае, они были вынуждены закрыть все двери и окна.       К моменту, когда в середине августа погода все же вспомнила, что такие температурные щедроты Шотландии не положены, и за одну ночь выморозила воздух до привычных шестнадцати, библиотека в доме была изучена от корки до корки, но даже приблизительное решение не нашлось. По всему выходило, что «Не-поцелуй» не обладал направленным действием и переместил её в случайный параллельный мир. Сколько этих миров, идущих рядом, но не пересекающихся в обычных условиях, существует: оставалось загадкой.       Можно было надеяться на то, что эффект зелья окажется не перманентным и развеется со временем, но это было слабым утешением. А посему, остаток душного и совершенно не похожего на английское лето и Лили, и Северус всячески избегали темы теоретической невозможности ее возвращения обратно. Тянули почти до последнего дня.       — Тебе нужна палочка… — сухой голос Снейпа, нарушивший тишину под вечер двадцать восьмого, прозвучал как смертельный приговор. Лили, в десятый раз листавшая восьмой том «Магии Арбателя»*, подняла голову от гримуара, перебранного на печатной машинке, и почувствовала, как у нее немеют колени. Пожалуй, если бы она уже не устроилась бы по-турецки на полу у почти догоревшего камина, то непременно попыталась бы сесть.       — В этом нет необходимости, — она справлялась без палочки, не отличаясь в своих умениях от самой обычной магглы. Могла сварить годный суп или помыть посуду, для этого не требовалось быть волшебницей. И, кажется, эти её простые бытовые умения поражали старого школьного друга куда больше, чем тот факт, что там - у себя - она получила докторскую по антропологии даже раньше, чем Мастера Зельеварения.       — Первого числа мне нужно быть в Хогвартсе.       — Я знаю… может, в библиотеке школы найдется что-то?       Северус пробурчал что-то неразборчиво себе под нос, даже не потрудившись поднять глаза и продолжая выискивать на страницах почти рассыпающегося на листы тома одному ему известные строки. Да, он пытался ей помочь, но все же можно было хотя бы сделать видимость разговора взрослых людей, тем более не она его начала.       — Ты ведь понимаешь, что останешься здесь одна и без палочки даже Бодроперцовое сварить не сможешь?       —  Я вполне могу вести себя как маггла. Найду работу…       Мужчина как-то совершенно не по-доброму ухмыльнулся, слюнявя пальцы, чтобы перелистнуть страницу.       — Без документов?       — Это решается простым Конфудусом.       — И мы возвращаемся к проблеме палочки. Было бы проще, если бы моя тебя слушалась, но мы уже выяснили, что судьба нам не благоволит, — Лили в ответ на эти слова скривилась, будто проглотила что-то мерзкое. К сожалению, опытным путем ими уже был выяснен этот прискорбный факт, когда она по привычке схватившаяся за палочку взорвала пузатый чайник вместо того, чтобы левитировать его с плиты. Их бы тогда с ног до головы окатило бы кипятком, если бы и сам чайник и его содержимое не превратились бы в облако радужных блесток, которые до сих пор всплывали то здесь, то там, — Я взял билеты на утренний поезд до Глазго. Там пересядем на Хогвартс-экспресс и к вечеру будем в Лондоне. Несмотря на прошедшее время тебя все еще могут узнать, а чары…       — Примененные к человеку или к одежде в течение последующих суток дают остаточные искажения в ауре, что может повлечь нежелание палочки, выбранной под чарами, признавать хозяина. Я тоже умею читать, Сев. И спасибо. За всё.       Мужчина молчаливо перелистнул еще одну страницу, игнорируя ладонь, которую Лили положила ему на колено, будто пытаясь передать свою благодарность через прикосновение. Эта успевшая уже стать привычной женщина не была похожа на ту Лили Эванс, что он знал. Та никогда не стала бы использовать простой карандаш вместо заколки для волос, ни за что не надела бы что-то с чужого плеча, и она уж точно не стала бы поспешно распускать старую кофту Эйлин на нитки, чтобы за трое суток связать из получившихся клубков что-то вполне вразумительное, пусть и наводящее на мысли о Молли Уизли. А еще, ту Лили не хотелось придушить собственноручно и закопать на заднем дворе. Северус тряхнул головой, отгоняя от себя последнюю мысль.       — Иди спать… у тебя уже глаза красные, я дождусь, когда камин прогорит.       — Уверен?       — Иди спать. Поезд уходит в шесть двенадцать.       Но как бы Лили не старалась послушаться, сон не шел. Она слышала, как где-то через час после того как она поднялась наверх, Северус со скрежетом закрыл каминную вьюшку, как осторожно перешагнул скрипучую ступень на лестнице, даже как он переодевался за стеной. И теперь она в тишине нарушаемой лишь пением кузнечиков лежала на левом боку, наблюдая через незанавешенное окно как четвертинка — полумесяц медленно поднимается на мутном небе. Нечеткие тени становились все длиннее и длиннее и, когда луна поднялась высоко, женщина оставила свои бесплодные попытки и уселась в изголовье.       — Очистить сознание. Ни о чем не думать… проще сказать, чем сделать, — бурчала она себе под нос, разыскивая стоптанную туфлю под продавленной кроватью. Туфли Эйлин размера четыре с половиной были единственными вещами, что пришлись ей действительно впору. Кофты давили в груди, а все, чем полагалось прикрывать нижнюю часть тела, болталось на ней, как на швабре… видимо, потому что у нее детей не было. Лили натянула через голову мешковатый сарафан, запахнулась в единственную приличную кофту — ту самую, которую на днях перевязала — и, держа обувь в руках, спустилась вниз.        — С первой же зарплаты куплю себе нормальной одежды, — поведала она своему отражению в окне прежде чем открыть духовку. Если уж заснуть не получается, то хоть сделает полезное дело…       В районе четырех утра Северус подскочил на кровати от жуткого грохота где-то внизу. Казалось, что все кастрюли, хранящиеся на кухне, решили совершить массовый побег.       — Эванс?       Ответа не последовало…       — Эванс!       Не став ничего разыскивать в темноте, но держа палочку наготове, Северус на ощупь устремился вниз, проклиная тот день, когда не рискнул выпить точно такое же зелье, что приняла Лили. Тогда он побоялся того, что оно может прореагировать с половиной стакана бренди — в противном случае это бы он надоедал бы кому-нибудь своим скверным характером. Кухня встретила его запахом нашатырно-анисовых капель и еще секунду назад державшей голову прямо в плите чумазой женщиной. На полу валялись оба противня.       — Я починила духовку, — выдала она вместо «Доброго утра!» или извинений, — Там все заплыло жиром и гарью, поэтому она и не включалась.       Северус подавил зевок и устало прислонился плечом к косяку двери.       — Ты ведь в курсе что Репаро на маггловскую технику не действует и ее только больше ломает?       — Обижаешь, — Лили нашарила где-то на полу коробок спичек и зажгла одну, с трудом проворачивая плоскогубцами отломанный регулятор конфорки. Маленький язычок пламени дрожал и трепыхался, не желая перекидываться на шипящий где-то внутри черного ящика газ, но все же через пару секунд духовка загорелась ровным синим пламенем, как не горела уже лет пятнадцать, — уплотнители тоже неплохо было бы поменять. Но за ними нужно съездить в город побольше.       — И чего тебе не спится?       — А ты как думаешь? — Лили со злостью захлопнула дверцу духовки и, перехватив плоскогубцы правой рукой, выключила огонь, чтобы зажечь его уже под эмалированным чайником с парочкой жутких черных сколов, пришедшем на смену того, что она уничтожила.       — И куда только подевалась гриффиндорская храбрость?       — Закончилась. Вместе с желанием сделать этот мир немного лучше.       — Немного этому миру не поможет, — Северус развернулся на пятках, отправляясь обратно наверх, так что «Сама знаю!», брошенное ему в спину почти не расслышал. Ложиться обратно, чтобы вставать минут через сорок не имело смысла, так что он предпочел одеться и заняться чашками, с вечера оставшимися замоченными в мойке… Они наспех позавтракали и отправились пешком до покореженной платформы.       В поезде не сомкнувшая глаз всю ночь Лили предсказуемо отключилась уже минут через десять, уронив голову ему на плечо и доверчиво позволяя охранять ее сон. Учитывая, что поезд до Глазго должен был ползти целых четыре часа, Северус не стал ее будить. Пассажиры все прибывали на каждой новой станции, пока напротив них, устроившихся в самом дальнем углу вагона, не уселась старушка с огромной ковровой сумкой. Выглядела пожилая женщина вполне ухоженно, пусть ее голова мелко дрожала. Она долго смотрела на них своими подслеповатыми глазами с желтой каймой по краю радужки, и под этим взглядом становилось все больше и больше неуютно, будто она пыталась не то осудить их, не то что-то еще. Снейп заподозрил было попытку навести порчу, но следов магии не было.       — Не отчаивайтесь… — поднимаясь со своего места на станции незадолго до Глазго, сказала вполголоса незнакомка, и положила свою руку в капроновой перчатке ему на свободное плечо, — У вас двоих еще будут дети. Просто всему свое время — поверьте старой травнице. Я вижу девочку и еще одну тень постарше.       Северус смерил старую каргу осуждающим взглядом — Трелони уже выдала одно пророчество, испоганившее ему и без того не особо радужную жизнь. Женщина сделала вид, что не поняла ничего, и зашаркала к выходу в Перт, но след от ее прикосновения еще долго обжигал даже через толстую кожу видавшей виды косухи. Каковы были шансы, что эта маггла была вовсе не магглой, а какой-нибудь сквибкой с остаточной способностью к прорицаниями, выкинутой в мир людей без магии? Смехотворны. Куда больше были шансы, что у той от одиночества просто едет крыша.       Как через вату он услышал, как на станции сообщили о задержке другого поезда. Их же состав мягко тронулся и поехал, плавно и почти бесшумно набирая скорость. Вскоре он нырнул в Монкрифский туннель, а когда вынырнул — за окном замелькали уже предместья Глазго.       — Лили, — женщина ощутимо дернулась и едва слышно застонала, когда Северус дотронулся до ее плеча, — Лили, мы проехали Лензи, через пару минут будет Глазго. Нам надо пересесть.       Она рассеянно кивнула и ожесточенно принялась тереть и без того красные глаза. Вид у Лили был более чем помятый: на щеке остался красный отпечаток, из наспех заплетенной косы выбилась длинная прядь, которая теперь извивалась спиралью вдоль лица, норовя залезть в рот. Северус сжал пальцы в кулак и резко встал с неудобного сидения, чтобы побороть желание самому заправить эту прядь ей за ухо. Им нужно было перейти на магическую платформу, Лили поднялась следом, тяжело держась за стену. Как-то механически протягивая ей руку и помогая спуститься с высокой подножки, он отметил, что ладони у нее были слишком горячие.       — Придумала что скажешь, если столкнемся с кем-то чрезмерно любопытным? — спросил Снейп, когда они выбрались из поезда и зашагали по длинной набитой людьми платформе.       — Да… Эва Александр. Родилась в ЮАР в июле шестьдесят первого. Белые дети, рожденные в доминионе до тридцать первого мая, получали письма из Хогвартса. Позже этой даты им присылала письма Уагаду с припиской, что за безопасность детей администрация не отвечает. Так что с частными уроками, — она сделала кавычки в воздухе, — найти хвосты будет сложно.       — Эва… — попробовал он новое имя, то не липло к зубам, и не цеплялось, перетекая из совершенно привычного Эванс при едва заметном контроле, — Удобно, чтобы успеть поймать оговорку… Но Александр откуда?       — Лили Александрина Эванс… — Лили остановилась у стены с перекидным табло и обернулась, проверяя: смотрит ли на них кто-то из пассажиров, но тех едва ли они интересовали. Там, за стеной была магическая платформа, с привычным номером в девять и три четверти, хотя на самом вокзале было лишь девять платформ, — В честь королевы Виктории.       — Разве не Жозефина в честь жены Наполеона? — Северус слегка придержал ее за локоть, направляя в центр замаскированного прохода, и они оба провалились на затертый пустой перрон, выстеленный диабазовыми черными квадратами. Хогвартс-Экспресс — единственный магический поезд в Соединенном Королевстве — прибывал в Глазго еще только через час.       — Нет…       — Еще одно расхождение в мирах?       — Весьма вероятно, — усевшись на ближайшую кованую лавку, Лили вытянула длинные костлявые ноги и закинула голову наверх, вглядываясь в клочок синего неба, видневшийся между стеной за рельсами и навесом. Когда-то давно, перед пятым курсом они с Северусом вот так же сидели на Кингс-Кроссе, приехав в Лондон ранним утром на ночном поезде из Коукворта. Это было слишком давно, чтобы быть правдой.       Лондон встретил их поездкой на метро, прогулкой по Чаринг-Кросс-Роуд и, наконец, «Дырявым котлом», который они проскочили почти бегом. К тому моменту, когда они добрались до лавки Олливандера, тени стали втрое длиннее хозяев и большинство лавочников Косого переулка уже сворачивали торговлю, готовясь к закрытию.       — После вас, доктор Александр, — когда с этими словами Северус, как джентльмен, открыл перед ней дверь, звякнувшую колокольчиком, Лили выдохнула как перед прыжком и как-то совершенно незаметно изменилась: расправила плечи, подняла голову и вот уже женщина глубоко за сорок стала действительно просто рано поседевшей, и быстро осунувшейся незнакомкой. В глубине глаз зельевара от таких метаморфоз затанцевали черти, но он продолжил совершенно вежливым, но нарочито громким тоном, — Если не найдем здесь, то дальше по улице есть еще магазин Джимми Кидделла и еще один в Лютном.       — Едва ли это понадобится… — отозвался голос где-то из глубины полного пыли магазина. Гаррик Олливандер вышедший из-за выгоревшей фиолетовой портьеры, прикрывавшей вход в подсобное помещение, выглядел точно так же, как в их первую встречу, которой для Эвы Александр и не должно было существовать. Взъерошенный старичок с совершенно бесцветными серыми глазами махнул по ним изучающим взглядом…       — Вас мистер Снейп, прекрасно помню… Эбен и перо феникса, жесткая, но с хорошим балансом, а вот ваша подруга мне совершенно незнакома, хотя, каюсь, на секунду подумал, что передо мной ожившая Лили Поттер… Вы ведь вот так же перед первым курсом пришли вдвоем.       — С тех пор как я оказалась в Британии, это имя меня буквально преследует, — фыркнула сама Лили, совершенно по маггловски протягивая ладонь для рукопожатия, — Эва Александр. Приятно познакомиться.        — Действительно похожа, — пробубнил себе под нос мастер, сжимая протянутую руку в своих сухих пальцах, — Левая рука или правая?       — Обе с попеременным успехом. Чаще левая.       Олливандер кивнул и загремел своими инструментами, которые устремились к нетипичному клиенту с радостным позвякиванием.        — Расскажите о своей прошлой палочке, я пока сниму мерки.       — Восемь дюймов. Гибкая. Красный эвкалипт и жилы с крыла конгамато**.       Мастер едва заметно дернулся — его рука замерла над тем местом, где у пожирателей находились метки, но ничего не сказал. Северус, уже устроившийся на свободном табурете, тоже одарил ее порцией осуждения — не нужно было знать сочетаниях сердцевин и древесины много, чтобы понять, что хозяйка подобной палочки по уши ушла в Темные искусства. В таком случае в том, что ее прошлая ивовая, с волосом единорога внутри, отказалась служить верой и правдой, не было ничего удивительного.       — Должно быть, ваша прошлая подруга была творчеством Тэсфайе. Боюсь, с такой африканской экзотикой я не работаю, редко среди холодных британцев находятся такие … кхм… горячие натуры. А что случилось, раз понадобилась новая?       — Маггловская железная птица… Мой чемодан со всеми вещами улетел куда-то не туда и его так и не нашли.       — Досадно, — замотал головой Олливандер, хотя он едва ли понял, что женщина имела в виду, и потому устремился к полкам, чтобы скрыть свое замешательство. Он переставил пару коробок и, выбрав одну, предложил первую палочку, — Давайте начнем с этой… Эбонит и сердечная жила дракона…       — Перикулум… — Лили привычным жестом взмахнула рукой, но вместо ожидаемых красных искр с конца палочки рванул поток желтого пламени, загашенный за доли секунды охранным периметром здания, женщина тут же почти отбросила на пустой прилавок неудачную палочку, — Точно не то.       — Давайте пока без заклинаний. Защита стоит больше от первокурсников и случайного колдовства, чем от взрослых магов.       — Хорошо…       — Как насчет этой? Черный орешник и перо феникса…       Эта палочка просто не отреагировала. За ней последовала еще одна и еще. Все они, или грозили уничтожить все вокруг, или просто делали вид, что продолжают лежать в коробке.       — Терновник и волосы вейлы… Нет… Кипарис и шерсть сфинкса… Это было бы слишком просто.       Когда горка совершенно непригодных для сотворения колдовства инструментов приобрела уже угрожающие размеры, а за окном окончательно стемнело, на свет под аккомпанемент ехидного хмыканья Северуса была извлечена палочка, которую «только вот позавчера закончил…»       — Можжевельник и жилы дракона…        — Наконец-то, хоть что-то, — прошипел себе под нос Снейп, когда чары у Лили сработали почти так, как требовалось, но все равно косили куда-то влево.       — Тоже не то, — пробубнил себе под нос хозяин лавки, но все же отложил палочку в противоположную сторону. На крайний случай.       — У меня была с таким же сочетанием… взорвалась прямо в руках через полгода после покупки. Может что-то другое по сердцевине?       — Сердцевина, сердцевина, — забубнил себе под нос Олливандер, потирая свой и без того гладко выбритый подбородок. — Есть еще одна, не из сердцевины, а из заболони можжевельника. Перо морриганского*** ворона… Да куда же она подевалась?       Старик, встрепенувшись, полез куда-то в самую глубь своих бесконечных шкафов и выудил с одной из верхних полок покрытую почти вековым слоем пыли жестяную коробку раза в два шире, чем все остальные. Внутри упаковки было место для двух палочек, но второе углубление уже пустовало, та же палочка, что осталась, была почти белой и легла в руку, как будто провела там всю жизнь. На лице мастера расцвела радостно-добродушная улыбка.        — Как же я сразу о ней не подумал, раз уж вас мистер Снейп привел. Я еще тогда очень жалел, что пришлось разбить супружеский комплект, который еще мой отец сделал… а вот как судьба вывернула. Вы позволите? — обратился он уже к мужчине.       Северус полез во внутренний карман потрепанной кожаной куртки и протянул свою палочку рукояткой вперед. Что белая, что его — уже достаточно потертая и обзаведшаяся несколькими заметными царапинами — были совершенно одинаковы по форме и длине. Даже руны на рукоятке совпадали. Олливандер наглядно продемонстрировал это сходство и, вернув одну палочку законному владельцу, вторую протянул женщине.       — Мисс Александр, думаю, что мы определились.       — Доктор Александр.       — Так вы колдомедик?       — Это маггловское… Хотя… — Лили замотала головой, — зовите меня просто Эвой.       — В таком случае, мисс Эва, шесть галлеонов девять сиклей.       Лили проворно расстегнула две верхние пуговицы на вязаной кофте, заглянула себе в декольте и тут же прижала ладонь к груди.       — Вы не могли бы отвернуться на пару секунд? Оба, — мужчины недоуменно переглянулись, — Ни в платье, ни в кофте нет карманов. Куда по-вашему порядочная женщина могла положить деньги?       Через минуту на прилавок из маленького кисета, до этого привязанного к перемычке между чашками бюстгальтера, высыпалась целая горсть мелких серебряных монет, которые под еще более удивленным взглядом Снейпа Лили принялась пересчитывать.       — Сто восемь, сто девять, сто десять, сто одиннадцать, — оставшиеся на прилавке несколько монет она просто сгребла обратно, закручивая веревку вокруг запястья.       Когда они уже покинули магазин — Олливандер закрыл за ними дверь и перевернул табличку на «Закрыто» — и отошли на достаточное количество шагов по совершенно пустой и едва освещенной улице Северус все же задал безумно интересующий его вопрос по поводу денег, взявшихся, казалось, из ниоткуда.       — Я перехватила несколько сов, которых ты отправил назад с отказом о варке «примитивных» зелий, — небрежно отмахнулась Лили, с трудом успевая за широко шагающим мужчиной, — не волнуйся, твои запасы ингредиентов совершенно не пострадали.       Однако, Северус не считал это пустяком, напротив, после этого признания он резко остановился, развернулся на каблуках, и, схватив женщину за плечи, совсем не бережно встряхнул. Грубые пальцы болезненно впивались в кожу даже через толстую вязку кофты, грозя оставить на теле следы, но напугать ее подобным было сложно. Лили вскинула голову и отказывалась отводить глаза, как это делали школьники и большинство других магов. Она смотрела не злобно и не просила прощения. Нет, эта женщина была настолько уверена в своей правоте, что прошибить ее было совершенно невозможно. Гриффиндор, чтоб этим львам всем икалось до смерти.       — В отличие от репутации, — процедил Северус сквозь зубы, разжимая руки и продолжая путь к «Дырявому котлу», когда игра в гляделки приобрела совсем не тот оттенок, а в районе желудка зашевелилось какое-то неприятное чувство.       — Сев, я такой же Мастер зельеварения как и ты… — продолжила Лили, словно ничего не произошло, — Меня удивляет другое: ты на все эти анонимные и не очень письма отвечаешь отказом. Даже на те, которые могли бы принести неплохой доход.       — Я не собираюсь превращаться в аптекаря…к которому бегут за мазью с первой страницы школьного учебника.       — Ты уже им стал… Когда ты последний раз варил что-то сложнее костероста для Больничного Крыла?       Мужчина закатил глаза…       — И что же ты умудрилась сварить от моего имени? — он попытался вложить в вопрос как можно больше яда, но у Лили еще с детства выработался иммунитет к нему. Она продолжала пытаться идти с ним рядом и не переходить на бег, хотя получалось с трудом, особенно когда нужно было параллельно связно формулировать мысли и вступать в полемику.       — Я не собираюсь оправдываться. Мы оба знаем, что для большинства зелий пикантного спектра…       — Мне… нужен… список… — перебил Снейп ее на полуслове, — с именами… а не твоя трескотня. На случай если кому-то придет в голову выразить благодарность лично.       — Будет тебе список. Доберемся до Коукворта только, — как-то совершенно незаметно в этих пререканиях они почти что добежали до аппарационной площадки, и Лили протянула свою сухую узкую ладонь, явно намекая, что перемещать их двоих собирается она. Теперь, когда у нее уже была палочка, возвращаться назад было куда проще, чем добираться в город, но рука мужчины все равно замерла в нерешительности на половине пути.       — И еще… то, что ты сказала Олливандеру — это правда?       — Я много чего ему сказала, — магический фонарь над их головами замерцал в порыве ветра и потух, погружая фрагмент улицы в почти полную темноту. Уже не сомневаясь, Северус схватил ее за запястье, будто боялся, что женщина исчезнет в этих тенях, превратится в галлюцинацию, а он сам проснется у себя дома или в деканских покоях с жутчайшим похмельем.       — Конгамато и эвкалипт.       — Правда…       Он совсем не бережно дернул Лили на себя и с громким хлопком аппарировал прочь из Лондона.