Я присмотрю за тобой

      Аппарируя обратно к дверям Коуквортского жилища после похода с Гарри Поттером в Косой переулок Северус Снейп ожидал увидеть растекшуюся на своей кровати едва дышащую из-за африканского зелья Лили Эванс, душа которой сейчас изображала вполне осязаемого ворона у него плече. Удивительно, что эта огромная птица еще не клюнула его за так бессовестно выданную кличку в честь Злой Ведьмы Запада, но Лили, пожалуй, как никто другой понимала, что такое конспирация. А Бастинда была тем, что пришло ему в голову в первую очередь.       По крутой лестнице, избавившись от плаща и закинув его на загроможденную вешалку, мужчина сразу поднялся на второй этаж — решив пронаблюдать если не за прямым превращением, его он пропустил и уже поутру обнаружил сидевшего на спинке кухонного стула ворона, то за обратным. Но в спальне — ни в той, что он по инерции называл детской, ни в другой — его собственной — Лили не было. Кровати и там и там были аккуратно заправлены, а на подоконнике в ванной лежала одна из тех бульварных книг, что с появлением второго обитателя в доме на отшибе, нашли себе путь из магазинов, как и еще один книжный шкаф, приобретенный за бесценок на какой-то барахолке и окончательно перегородивший проход из кухни сразу в гостиную. Теперь для того чтобы оказаться в комнате требовалось вернуться в узкий захламленный коридор, служивший прихожей и совершить основательный крюк — не то чтобы это кого-то волновало.       Они оба — и он и Лили — были мастерами игнорирования многих вещей, которые других людей заставили бы задавать неудобные вопросы. К списку игнорируемых вещей в последнее время прибавились события ночи с субботы на воскресенье. Поутру они вели себя так, как будто ничего не случилось. Никто из них не стал делать события и из того, что ночью с воскресенья на понедельник Лили снова оказалась в пространстве между стеной и спящим мужчиной — в этот раз она просто спала. А вечером понедельника Северус просто передвинул проклятую кровать так, что она теперь стояла, как при его родителях — изножьем к стене.       — Так, мне это не нравится, — пробурчал Снейп себе под нос, прикрывая дверь ванной и возвращаясь на лестницу. Если он правильно понял действие зелья, то где-то сейчас должно лежать тело Лили… А он правильно понял. Раздраженный крик сорвался с языка раньше, чем он успел его поймать, — Эва!       — На кухне! — ответили ему с нижнего этажа. Лили Эванс обнаружилась за кухонным столом в медицинской маске и желтоватых химических очках, что, впрочем, были сдвинуты на кончик носа. Держа в одной руке снятые с запястья заводные часы, а в другой — пружинный держатель, она грела над спиртовкой малюсенькую пробирку, содержимое которой было похожее по цвету на свежую кровь. Над столом, судя по цвету, пару часов назад был наколдован защитный пузырь, тот переливался зеленоватым разводами, накрывая собой все реактивы и компоненты зелья, явно едкие, если уж Лили, пренебрежительно относившаяся к технике безопасности, решила не только надеть защитные перчатки.       — Я смотрю, ты нашел Бастинду… — не прекращая своего занятия, резюмировала она, — у нее должно быть письмо от Европейской ассоциации алхимиков и зельеваров.       — Ты?       — Подала заявку? Да.       Снейп спихнул птицу, все еще сидевшую у него на плече — та с возмущенным кряхтением пересела на спинку кухонного стула — и прислонился спиной к дверному косяку.       — Утром у нее никакого письма не было, но это воронье весь день прошлялось со мной. Я был уверен, что это ты.       — Вынуждена разочаровать… — Лили проверила жидкость на просвет, та после прогревания казалась почти черной, и медленно разделялась на фракции, одна из которых стала оседать на стенках, — Сегодня девятнадцатый лунный день. «Слезы Аида» нужно варить на второй день луны в рыбах.       — Погоди, разве рецепт этого яда не утрачен?       — Я воссоздала лет пять назад. Этим я в основном и занималась у себя… восстанавливала то, что наши предки бессовестно профукали в пожарах и наводнениях.       — И зачем тебе этот яд понадобился сейчас? — ухмыльнулся Северус, отгоняя от себя мысль, что отравить, возможно, собирались его самого. Доказать, что кто-то воспользовался несуществующим в этой реальности ядом, было бы совершенно невозможно. Лили тем временем продолжала колдовать над пробиркой, добавляя что-то с пипетки, и то, что вначале казалось черным хлопьями, теперь начало принимать вид какой-то соли.       — Я хочу свой нательный крест назад. Кристаллизованным этот яд похож на гранаты.       — Довольно извращенный способ сэкономить, тебе так не кажется?       — В определенных случаях нужно иметь при себе действенное средство.       Мужчина закатил глаза. Обычно он себя считал пессимистом, готовым к худшему, но Эва-Лили могла с легкостью утереть ему в этом нос. Она с такой легкостью выдумывала сценарии, где все заканчивалось массовыми смертями, что Стивенг Кинг в сравнении мог сойти за детского писателя.       — У тебя есть приличная мантия?       — Едва ли… — Лили агрессивно взболтала пробирку и следом пропустила зелье через фильтр, крупные кристаллы яда, оставшиеся на сложенной воронкой бумаге, оказывается, действительно напоминали огранённые драгоценные камни паршивого качества.       — Малфои пригласили нас на ужин.       — Нас? По-моему Эве в этом доме делать нечего.       — Ты же не можешь все время сидеть здесь, — тяжело выдохнул Северус, но женщину куда больше интересовали фальшивые гранаты, самые крупные из которых она пинцетом по очереди прикладывала к потрепанной, явно приобретенной в каком-то ломбарде, серебряной оправе, примеряясь.       — Я и не сижу… Сто шестьдесят с лишним студентов, записавшихся на курс судебной антропологии в прошлом семестре, едва ли дали мне хотя бы вдохнуть свободно. Я хочу просто побыть в тишине, прежде чем они снова начнут задавать мне вопросы об межрасовых различиях скелетов.       — А есть различия?       — Серьезно, Сев? — по крайней мере, этот вопрос заставил Лили оторвать глаза от работы и осуждающе уставиться на мужчину, что развел руки в примирительном жесте.       — Мое магловское образование заканчивается на одиннадцати годах. Дальше школа святого Брутуса или что там пишут в документах? За все годы, что я работаю деканом, никто даже не запросил маггловские аналоговые документы.       — Школа святого Брутуса для неисправимых подростков с криминальными наклонностями. Я очень хорошо помню, как в свое время смотрели на мой аттестат в каждом колледже, куда я подавала документы.       — И все же?       — Соотношение туловища и конечностей, ортогнатизм против прогнатизма черепа*. Я могу распинаться минут двадцать, но буду звучать как комар над ухом, — женщина с чистой совестью сняла перчатки из драконьей кожи и взялась за палочку все это время лежавшую на краю клетчатой клеенки.       — Эванеско… — от легкого движения кистью содержимое всех пробирок с побочными продуктами творчества испарилось.       — Формаре конфервефацио … — крепления серебряного крестика слегка оплавились и намертво вцепились в предложенные им «камни».       — Фините Инкантем, — защитный пузырь с громким хлопком лопнул. Следом каким-то излишне привычным жестом Лили пропустила черный шнурок через отверстие в новоявленном украшении и завязала его каким-то мудреным узлом. Крест, тут же надетый через голову лег прямо под ямку ключиц, будто был там все это время. Северус смотрел на этот атрибут религии слишком долго, чтобы это оставалось приличным, прежде чем отвести глаза.       — Весьма вероятно. Так ты пойдешь или мне придумать нелепую отговорку для Люциуса и его супруги?       — Пойду, конечно. Пускай старого змея инфаркт хватит.       — Тогда я отправлю ему письмо, — Северус скептически фыркнул, когда женщина почесала ворону шею и отвязала шелковый лоскут от птичьей лапки, — а что с гильдией?       — Прислали ленту…- Лили пробурчала что-то над посланием и на полосе шелка начали проступать символы симпатических чернил, — Хотят встретиться лично.       — Это не есть хорошо.       — Крайне хорошо для несуществующей Эвы, — ухмыльнулась Лили. Она была по-своему права, для Эвы Александр это было своеобразным признанием того, что у нее есть все шансы обосноваться в европейском магическом мире, — мясной рулет будешь?       — Может позже — кофе из Косого опять нагнал мне изжогу.       — Одно и то же. Каждый раз.       — Буду в гостиной… — буркнул в ответ Северус. Вечные замечания были совершенно не к месту, но бодаться с — он даже теперь не мог дать адекватного названия их отношениям — не было никакого желания. Как, впрочем, и читать, но из двух зол он выбирал меньшее. Ругаться с Лили сегодня, как и в любой другой день, он не хотел — уж слишком хорошо помнил: к чему привела их последняя ссора.       Откуда-то с юга, со стороны Лондона, ползла огромная грозовая туча, похожая на наковальню, что грозила разразиться длинным, пусть и теплым ливнем. Радовало уже то, что в этом году болота не горели, и можно было безбоязненно открывать окна. Но впускать лето в жизнь никто не спешил, и лишь отсутствие пыли на бесконечных книжных полках говорило о том, что в доме кто-то живет, кто-то еще, кому не наплевать на эту старую хибару, и чье вязание теперь лежало на кресле, пугая торчащими спицами, как морской еж своими иголками. Ощущение чужого присутствия в доме было странным.       Северус потянул угол полотна, пытаясь понять, что именно Лили вязала. Черное нечто, распятое на добром десятке отрезков стального прута, при пристальном изучении оказалось шалью с рисунком, напоминающим павлиньи перья. Тонкая, кропотливая работа, которая требовала невероятного терпения, учитывая, что никаких страховочных заклинаний, которыми злоупотребляли многие волшебницы, на инструмент наложено не было. Знакомая ему Лили не справилась бы и с четвертью этой работы. Снейп поспешно вернул все как было и принялся изучать новые тома на полках, конечно, большинство из них были никакими не новыми и явно прошли не через одни руки, прежде чем оказаться здесь. Он вытащил с верхней полки книгу, что казалась самой свежей — на черной обложке красовались три шестерки, заключенные в кривое кольцо, напоминающее кольцевую дорогу вокруг Лондона. Том был сборником предсказаний какой-то ведьмы по имени Агнесса Псих, жившей в середине семнадцатого века и весьма вероятно они были совершенно погаными вопреки названию на обложке, раз на истории магии это имя никогда не упоминалось.       Лили приземлилась в свое кресло где-то через половину часа, когда Снейпу стало окончательно понятно, что к нему в руки попал один из магловских романов. И не жалко же ей было тратить деньги на такую пустышку. Или нет?.. К концу вечера от «Благих Знамений» осталось меньше половины, а следующим вечером ему подсунули трехсот страничные «Цветы для Элджернона». Кажется, эксперименты в кухонной лаборатории могли и подождать. Тем более краем глаза наблюдать, как Лили при помощи опасной бритвы отпарывает тюлевые воланы от довоенного платья (источник происхождения этого бархатного чудовища был неизвестен, но та что-то говорила о том, что поиски оправы для нательного креста завели ее в Кэмден**) тоже было своего рода развлечением.       Но каким бы сносным не оказался итоговый сам наряд, в котором Лили собралась явиться к Малфоям на ужин — тот буквально кричал о том, что большую часть жизни эта женщина проводит среди магглов. Плечи были чрезмерно открытыми, а едва законченная в срок шаль будто издевалась над извращенными псевдо-викторианскими нормами приличия, в которых застряли волшебники, и, оказавшись наброшенной сверху, больше показывала, нежели скрывала и если бы было что показывать посторонним: у Лили по-прежнему торчали ключицы, а левое предплечье по вполне понятной причине оказалось забинтовано с медицинской аккуратностью.       Северус взглядом смерил женщину, каким-то совершенно непостижимым способом сумевшую вслепую заплести косу, наводившую мысль о раковине улитки абсолютно ровно, и не сдержал смешка: Лили не шли убранные волосы, и ее точно не красили отросшие корни, сдвинувшие заметно вымывшийся и посеревший «темный каштан», что числился на тюбике с дешевой краской для волос прошлой осенью, аж до верхнего края ушей. Вишенкой на торте под названием «Малфоев хватит апоплексический удар» был тот самый отравленный гранатовый крест, который снимать никто не собирался.       — Что-то не так? — Лили вздернула бровь, усаживаясь рядом на край кровати.       — Нет, просто мысль залетела, — уклончиво ответил Снейп. Ну не говорить же в самом деле что они оба друг друга стоили. Свежая рубашка под неизменным сюртуком (надень белую, Сев, ты не на похороны идешь, и, нет, не одну из твоих посеревших, что ты таскаешь в Хогвартсе), только еще больше подсвечивала болезненно-желтую из-за постоянных паров ядов и зелий кожу, да оттеняла синяки под глазами, что не проходили уже многие годы.       — Может ну этих Малфоев? В кино уже которую неделю показывают «Гудзонского ястреба», — предложение, озвученное женщиной, было заманчивым, даже слишком, но такой наглый финт был бы совершенно непростителен.       — В другой раз.       — Так и скажи, что ждешь продолжение «Терминатора», — Лили, уронившая было голову на чужое плечо, пытаясь тем самым добавить весомости альтернативе нудного ужина, порывисто поднялась на ноги.       — Еще чего… — Северус, поднявшийся следом, привычно предложил руку для парной аппарации, и через доли секунды они уже стояли у чугунных ворот поместья Малфоев.       Облик огромного старинного особняка, облицованный серым камнем, оказался одной из многочисленных констант, что были в обеих знакомых Лили реальностях. Темная и мрачная махина нависала над как будто соткавшейся из окружающегося леса многовековой живой изгородью, через переплетения ветвей которой не смог бы пролететь ни комар, ни прошмыгнуть землеройка, а многочисленные острые башни острыми зубьями вспарывали краснеющее небо — до заката оставалось где-то около получаса.       На подъездной дороге, усыпанной таким же серым гравием, гостей встретил один из домовых эльфов и, скривив презрительную мину (даже слуги в этой семье были заносчивыми засранцами), все же проводил, куда следовало — в гостиную, где уже собирались сегодняшние гости. Северус заметил черную копну волос злоупотреблявшей магическими духами мадам Забини (которую все всё еще звали по имени первого мужа, но чья фамилия уже успела смениться еще раз с момента их последней встречи), неизменный котелок министра (мистер Фадж, впрочем, явно чувствовал себя здесь лишним), наполовину седые, а на другую половину фальшивые локоны миссис Розье и еще несколько знакомых лиц. И если хозяйка дома, что-то горячо обсуждавшая со своей теткой, едва мазнула по Снейпу взглядом, явно рассчитывая, что того перехватит супруг, то завидев обнаженные плечи и отсутствие мантии у спутницы прикормленного зельевара, даже позеленела от возмущения, но все же нацепила на себя учтивую маску, когда ей представили гостью.       — Откуда Вы? — не поднимаясь со своего места, проворковала Нарцисса с такой интонацией, что даже абсолютному глупцу было понятно, что за этими словами скрывалось что-то вроде: «в каком притоне ты откопал эту шлюху, Северус?»       — Кейптаун, миледи, — ничуть не смущаясь ответила ей Лили, с такой легкостью имитируя режущий по ушам акцент прокуренным голосом, что у всех присутствующих аристократов, даже думавших на того рода чопорном английском, на котором уже не разговаривали даже и при королевском дворе, начали болеть зубы. Северус же, наслушавшийся вдоволь как утром эта «африканская гостья» подбирала правильное звучание каждой фонемы, заткнув левое ухо пальцем только ухмыльнулся. Определенно, этот вечер томным и мучительным не будет.       Разговор, начавшийся за общим столом с самого начала свернул как-то не в то русло, но остановить этот несущийся на полном ходу поезд оказалось совершенно невозможно… И как бы Северус не был бы благодарен, что они с Лили сидели рядом, даже пинок под столом не мог остановить женщину перешедшую на повышенные тона, когда они с хозяином дома начали дебаты касательно той самой теории, которая уже давным-давно всем подпортила много крови.       — И все же давайте мыслить, как взрослые люди, — Лили сложила столовые приборы явно намереваясь вернуться к трапезе после выяснения отношений и бессовестно переставила вазу с цветами, закрывавшую от нее Люциуса, — современная нам магия находится даже на допарадигмальной стадии и по сути мы не знаем ничего о том, как она работает и откуда маги появляются.       — Магия определенно передается по наследству, — парировал Малфой, так же складывая приборы. Он явно заранее считал себя победителем в этом противостоянии.       — Будем считать это рабочей теорией. Тогда откуда появляются магглорожденные вроде меня? — Женщина выудила из декольте платья свою палочку и сделала какой-то невнятный пасс рукой, явивший объемную картинку модели ДНК из привычных красных сигнальных искр. Северус невольно закатил глаза — это явно было дешевым позерством: поддержание подобных конструкций требовало помимо владений ментальной магией еще и умения фиксировать внимание на нескольких предметах без флуктуаций. Те же знания требовались и для окклюменции — так безалаберно сливать свои козыри было, по меньшей мере, глупо.        — Говорит ли это о том, что способности накапливаются, как, к примеру, накапливаются гены роста, — из фрагмента объемной картинки выделились нуклеарные последовательности и несколько не вполне аккуратных в своих линиях схем, явно имитирующих хромосомы — за него, если мне не изменяет память, отвечают четыреста с лишним генов. Даже если для магии их в разы меньше, даже если часть из них наследуется сцеплено и не подлежит кроссинговеру… Где тогда проходит граница между сквибом и слабым волшебником, если двигаться от нуля — абсолютного маггла к единице — сильнейшим волшебникам?       — Сквибы не записаны в Книгу Доступа. Артефакт не дает сбоев.       — Но по какому критерию работает этот артефакт?       — Никто не знает. Магия или есть в ком-то или ее нет.       — Тогда мы имеем дело с законами Менделя и вся эта идея о чистой крови, что ходит по Европе с незапамятных времен — чушь собачья, — Лили или не заметила, или не хотела замечать, что костяшки левой руки Малфоя сжавшейся на набалдашнике трости, скрывающей палочку побелели и продолжала в том же духе, — И никто даже не задумывает о таких вещах — вот в чем проблема нашего общества. Магия воспринимается нами как трансцедентное явление, законы которого никому не доступны, в то время как маггловская наука продолжает из года в год штурмовать законы мироздания. Образование вообще замерло на уровне средневековья… Одна школа на страну — вполне нормально, учитывая, что магов не так уж много, но дальше что? Аврорские курсы? Ученичество? Нет никакой даже мало-мальски организованной системы передачи знаний, превышающей базовый курс, а посему магическое сообщество топчется на месте, если не теряет те знания, что уже когда-то были у нас в руках. Могу говорить только о сфере зельеварения, но при изучении старых архивных документов обнаруживаются сотни рецептов, что были утрачены безвозвратно. Упоминания о них есть — рецептов нет.       — И что вы предлагаете бегать с линейкой к каждому заклинанию? — ухмыльнулся Люциус, — Как по мне это бестолковая трата времени.       — Грубым языком — да. Я не говорю, что мы таким образом сможем объяснить всю магию, наверняка останутся десятки феноменов, которые нельзя будет подогнать под одну теорию, как под теорию относительности Эйнштейна уже не подходят черные дыры, пожирающие информацию, но у нас будет хоть нормальное объяснение почему одни и те же по смыслу заклинания в разных магических системах работают от разных пассов и от разных лексических формул… Я к тому, что Люмос — на кончике палочки у Лили зажегся белый огонек — и Кианга*** — тот сменился чуть более желтым, — в своей сути это одно и то же волеизъявление, облаченное в совершенно разные по форме структуры.       — Для вас, обращающейся с магией, как с орудием, возможно так дело и обстоит… Но это разные заклятья и свет, хоть несет одну и ту же функцию на бытовом уровне, разный. Разные школы на то и разные школы, что даже здесь есть различия. Вы же не называете виридиановый**** зеленым.       — Засчитано. Но Люмос это всего лишь один из возможных примеров. Если говорить о Высшей Магии, такой как анимагия, там тоже есть различия. Но формы предсказанные по Анимато и полученные через Мутабор, как и полученные через Анимато и предсказанные через Мутабор всегда совпадают. Не это ли является доказательством того, что за колдовством стоит какая-то неоткрытая еще система законов?       Если бы это были бы настоящие дебаты, а не спор, затеянный двумя представителями радикально противоположных воззрений на природу магии и способов взаимодействия с ней, счёт снова бы сравнялся. Они оба это понимали. Как понимали бесполезность всего этого спора все окружающие. Нарцисса только кивнула в ответ на немой вопрос — в ее снисходительной улыбке, адресованной Северусу было слишком много всего… «Да, это было неразумно — знакомить двух фанатиков… Нет, это лучше чем обсуждение ставок на квиддичные матчи, по крайней мере, министру настолько неудобно, насколько может быть, зато в следующий раз он не будет так напрашиваться в гости».       — Но магия последние века развивалась методом проб и ошибок, бессистемно и точечно. Неужели ни у кого нет желания знать, что стоит за всем этим, понять мир и усовершенствовать? — продолжала тем временем доктор Александр.       — Свод правил и без какой-то верхней надстройки характеризует возможности… Никто же не пытается исправить систему пренцендентного права.       — Но никто и не говорит, что это разумная система. А этот статут секретности? Почему он превратился в глухую стену? Я понимаю опасность повторения гонений на волшебников, но почему завеса не может работать как мембрана в одну сторону? Что кроме собственного упрямства или кто мешает волшебнику поступить в магговский колледж?       Спорщики напрочь игнорировали остывшие стейки, как и то, что уставшие от этой бесконечной полемики оставшиеся гости стремительно начали расходиться, как только приличия позволили это им сделать и не показаться грубыми. Первой откланялась тетушка Розье, за ней устремился министр и через полчаса после ухода пожилой дамы в поместье из гостей остались лишь Северус, от скуки усевшийся играть с хозяйкой дома в Леопарда***** да его спутница, все еще продолжавшая отстаивать свои позиции, в то время как у Люциуса, изрядно приложившегося к виски в качестве успокоения нервов, начали заканчиваться аргументы.       Поместье они покинули далеко за полночь, но Северус зарёкся говорить Лили, что Малфой, отозвавший старого друга на пару слов, наказал ему держаться подальше от этой Александр, потому что Темный Лорд в далеких уже семидесятых звучал как-то так же. До того как все отправилось фестралу под хвост. Учитывая, что Люциусу не было известно о Эве, в свое время переметнувшийся к Тому Реддлу — то было почти комплиментом.