На удивление, поющая дурным голосом шляпа не произвела на Гарри никакого впечатления, что нельзя было сказать в отношении других первокурсников. Они стояли с раскрытыми ртами, ловя каждое слово. Винил в этом сам юный мистер Поттер игрушки Дадли, что ему приходилось видеть — те пищали и пели на все лады, так что ничего фееричного фальшивящий кусок чего-то, что напоминало коричневую лоснившуюся замшу, собой не представлял. Проигнорировал он и зачарованный потолок со звёздами будучи знакомым, пусть и из вторых рук с явлением под названием планетарий, хотя отчетливо слышал приглушенный обмен репликами кого-то из будущих одноклассников — те говорили что-то о крайне сложных чарах, наложенных на Большой Зал.
Вместо этого взгляд Гарри устремился к преподавательскому столу — там сидели действительно занимательные личности. Во главе на стуле, скорее напоминающем трон, откинувшись на спинку и живым взглядом буравя новоприбывших, сидел почтенный старец.
— Должно быть, это и есть тот самый Альбус Дамблдор, — решил про себя Гарри, но идентифицировать никого кроме еще одного человека он не смог, что не помешало ему мысленно ужаснуться тому, как все были одеты. И дело было не в мантиях, а в том, что вещи казались вытащенными из сундуков трехсотлетней давности, смешанными, с чем пожелал на тот момент владелец, и, не будучи проверенными на совместимость в зеркале, отправленными «в люди». Взять, к примеру ярко-фиалковый тюрбан мужчины, что сидел рядом со Снейпом, что всем своим видом пытался излучать презрение… Однако, забыть, как этот самый мужчина ворчливо сопровождал его в Косой переулок было совершенно невозможно, так что страха тот не вызывал, даже когда удивленно вскинул бровь, заметив, что на него бессовестно таращатся слишком долго. Гарри только пожал плечами, будто пытаясь показать, что ему совершенно скучно. Профессор зельеварения закатил глаза и отвернулся, делая вид, что этого безмолвного диалога и вовсе не было.
Тем временем, женщина, ранее представившаяся как профессор трансфигурации Минерва МакГонагалл, объясняла присутствующим правила распределения, что были до неприличия простыми. Ученика называют по имени, ученик выходит из шеренги, на ученика надевают шляпу, шляпа называет факультет, первокурсник присоединяется к столу своего факультета. Ничего сложного, если не считать того, что Распределяющая Шляпа была артефактом такой старины и силы, что второго такого со времен Основателей никому больше не удавалось создать. А вот список фамилий, что дама в изумрудных одеждах, достала как будто из воздуха (учитывая, где они все находились, исключать такую вероятность все же не стоило) был совершенно обычным, разве что написан был на пергаменте вместо обычной бумаги.
— Аббот, Ханна, — сухой голос назвал первое имя и все внимание школы оказалось направлено на одного человека.
Ханной Аббот, как выяснилось, была девочка с двумя тощими блеклыми косичками с пышными атласными бантами на концах, из-за которых лицо ее, вспыхнувшее красным, выглядело ещё более вытянутым, чём оно было на самом деле. Шляпа пробыла на ее голове лишь пару мгновений, прежде чем громогласно причислить первокурсницу к Пуффендую.
— Боунс, Сьюзен! — вызвала преподавательница следующего ребенка, но ту Гарри разглядеть не успел, почувствовав ощутимый тычок под ребра.
— Она тебя пропустила! — вполголоса прошипел Драко, — Аббот, Александр и лишь потом Боунс.
Спина у Гарри в доли секунды покрылась холодным липким потом, а взгляд метнулся к преподавательскому столу, но единственный человек на помощь или подсказку можно было надеяться даже не смотрел в их сторону. С враньём и его последствиями выпала участь бороться в одиночку, и об этой перспективе мистер Снейп его не предупреждал.
— Ничего страшного, — попытался отмахнуться Гарри, но получил ещё один тычок, уже от Гермионы, бросившей Невилла, с которым та построилась парой в шеренге, и развернувшейся к ним лицом.
— Это не дело, ты должен сказать!
— Ну не бросят же они меня стоять, когда список закончится!
Тем временем зал разразился коротким шквалом аплодисментов, приветствуя ещё одного члена Пуффендуя.
— Бут, Терри! — прозвучало следующее имя.
— Если ты не скажешь, то мы скажем, да, Ми?
От такого фамильярного обращения у Гермиона скривилась, но сказать что-либо просто не успела, потому что рука Драко взметнулась вверх.
— Прошу прощения, профессор МакГонагалл!
По залу пробежался едва различимый шепоток, а Терри Бут, успевший уже взгромоздиться на колченогий табурет так и остался сидеть с распределяющей шляпой, зависшей в паре дюймов над его макушкой: рука женщины замерла на середине отработанного движения, а сама она смерила нарушителя порядка таким взглядом, что у кого-то другого не хватило бы духу продолжить.
— У меня есть основания полагать, что в Ваш список закралась ошибка!
— И что заставляет Вас так считать, мистер…
— Малфой, Драко Малфой, мэм, — Малфой несмотря на браваду нервно одернул мантию, пытаясь выглядеть как можно более аккуратно, а, следовательно, внушать доверие, — фамилия моего товарища Александр, он указал скупым жестом в сторону Гарри, — Вы сказали, что список алфавитный.
— Александр? — женщина нахмурились, и снова заглянула в злополучный свиток, пробегая глазами по тексту.
— Я так понимаю, ваш товарищ — Гарри Александр, — заключила она после небольшой заминки, — по причине лишь недавнего переезда на территории подведомственные Хогвартсу, его имя числится в конце документа.
В этот момент сердце у Гарри Поттера, успевшее добраться до самых пяток в ожидании позорного разоблачения, сделало резкий рывок вверх и очутилось в горле. Неужели эта сухая, похожая на чёрствый сухарь женщина решила покрыть его? Ради чего?
— Я ценю Вашу тягу к справедливости, мистер Малфой, но Вы обеспокоились раньше времени.
Черепаховые очки на носу профессора Макгонагалл как-то по-особенному блеснули на слове «справедливость», а сама она развернулась обратно к позабытому Терри Буту, чтобы наконец-то водрузить ему на макушку Распределющую Шляпу, которая в свою очередь, почти без раздумий отправила мальчика на Когтевран.
Мэнди Броклхерст была вызвана следом, а надувшийся по причине вселенской несправедливости Малфой временно притих, как и Гермиона, задравшая голову кверху, и похоже пытавшаяся определить на какой высоте расположена граница потолочного свода и какова глубина фальшивого неба.
В этой не-тишине, состоящей из двух попеременно звучавших голосов и шквалов аплодисментов («Лаванда Браун!» — «Гриффиндор!», «Миллисента Булстроуд!» «Слизерин!» и далее) из всех возможных щелей в голову Гарри полезли нехорошие мысли. А что если Шляпа во всеуслышание объявит его лжецом? А если она скажет, что он не годен в волшебники несмотря на то, что он все лето зубрил содержимое учебников? А что будет, если Шляпа вообще ничего не скажет? Как долго можно сидеть на этом табурете? Симус Финниган вот просидел не меньше минуты…но какова верхняя граница?
— Грейнджер, Гермиона! — Гарри сделал полшага назад, пропуская девочку, почти бегом устремившуюся к Шляпе, и мысленно пожелал ей удачи. Он сумел сосчитать только до десяти прежде чем раздалось громогласное: «Гриффиндор!»
— Гринграсс, Дафна! — вызвала тем временем профессор МакГонагалл следующую первокурсницу, чьей головы шляпа, казалось и вовсе не коснулась.
— Это же смешно! — фыркнул Драко.
— Чем? — резонно поинтересовался у него Невилл, судорожно обтиравший потные ладони о мантию. Гарри же просто склонил голову на бок, пытаясь вспомнить как именно профессор Снейп делал осуждающее выражение лица.
— Гермиона же чистой воды Когтевран… Так и меня сейчас на Гриффиндор запихнут.
Разговор был прерван тем, что фамилия Лонгботтом числилась сразу же за Ли и запутавшемуся в собственных ногах Невиллу и едва на потеху злой публике не растянувшемуся на полу (на счастье, что Гарри, что Драко успели поймать его под руки, каждый со своей стороны) пришлось отправиться к табурету.
Над их купейным товарищем Шляпа крепко призадумалась. Гарри шепотом успел досчитать до трехсот восьми прежне чем та с усталым вздохом причислила мальчика к гриффиндорцам.
Мораг МакДугал таких проблем не вызвала.
— Удачи! — пожелал Гарри Драко, которого вызвали следом из уже основательно поредевшей шеренги. В отличие от других первокурсников, тот, как и полагалось представителю местной аристократии, не суетился и не показывал признаков какого-либо мандража. Напротив, к табурету он шел с чрезмерно важным видом, разве что не поклонится на все четыре стороны, явно пытаясь дешёвой напускной театральщиной привлечь к своей персоне как можно больше внимания.
Однако весь полученный эффект отправился псу под хвост, когда Шляпа приземлилась на голову Драко и тут же сползла тому почти на подбородок, очевидно решив, что именно так она лучше справится с решением важного вопроса. Гарри мог лишь примирительно развести руками, когда Малфой, зачесывая назад смятую челку, отправился наконец к столу своего факультета. А список все продолжался и продолжался пока за Салли-Энн Перке, не прозвучало громогласное: «Поттер, Гарри!» -, что повлекло за собой целый гул голосов, что не хотел смолкать даже под строгим осуждающим взглядом профессора МакГонагалл.
Гарри сжался, но не сдвинулся с места даже когда волшебница повторила имя, глядя ему прямо в лицо. Они играли в молчаливые гляделки, как показалось самому виновнику переполоха, целую вечность, но по их итогам женщина почти лукаво подмигнула, прежде чем разочарованно сообщить общественности, что по всей видимости, мистер Поттер так и не счёл нужным почтить их своим вниманием. Зал загудел с удвоенной силой.
— Риверс, Оливер! — обреченно выдохнула МакГонагалл, осознав что шум в ближайшее время не прекратится, и шеренга уменьшилась еще на одного будущего первокурсника, а следом еще на одного, и еще на одного, пока их не осталось трое: тощий и долговязый рыжий Рон Уизли (тот крайне напоминал отказавшего им в помощи старосту из купе), над причислением которого к Гриффиндору Шляпа даже не призадумалась, темнокожий Блейз Забини, чья принадлежность к Слизерину считывалась невооружённым взглядом и, наконец, сам Гарри, судьба которого, кажется волновала общественность в последнюю очередь. Замшевая шляпа приземлилась ему на макушку, но по причине своих огромных размеров сползла ему на глаза, как и всем первокурсникам до него.
***
Куда: Уилтшир, Малфой менор.
3 сентября 1991.
Дорогие мама и папа,
Я знаю, что обещал писать Вам письма каждый день, но уже сейчас я вынужден признать, что переоценил свои силы: здесь в Хогвартсе, в отличие от поместья, жизнь бьёт ключом, и когда я заканчиваю приготовления к грядущим занятиям, то валюсь с ног от усталости — поэтому только сейчас я сумел добраться до письма. Профессора не дают нам никаких послаблений, но все же мне кажется, что в основном причиной моего текущего состояния является пари, что я успел заключить с мисс Грейнджер. Но обо всем по порядку.
Я почти уверен, что крестный уже поведал вам о том, что произошло на распределении и к какому факультету я был причислен, поэтому я не буду останавливаться на этих событиях и расскажу обо всем остальном.
Во-первых, за этот короткий срок я успел обрести нескольких интересных знакомств. Назвать друзьями этих своих однокурсников я пока не осмелюсь — слишком мало прошло времени и у нас есть еще все шансы разругаться в пух и прах к концу следующей недели. Но все же уже упомянутая мисс Гермиона Грейнджер (судя по всему она какая-та дальняя родственница того известного зельевара, но мы еще не в тех отношениях чтобы обсуждать проблемы генеалогии), Гарри Александр (сам он говорит, что он кузен той женщины, что однажды приходила на ужин с крестным, но почему-то меня не отпускает чувство, что он врет в чем-то крайне важном) и еще один мальчик наиболее близко приблизились к тому, чтобы ими вскоре стать. А еще профессор МакГонагалл почему-то окрестила нашу четверку «Новыми Мародерами». Я понимаю почему мародеры — после того как мы отвоевали дальний угловой стол у шестикурсниц, пришедших в библиотеку явно не заниматься, а болтать в полный голос, нас можно было окрестить чем-то и покрепче (а не только прописать наказания в виде подклейки книг в библиотеке), но все же я не имею ни малейшего понятия почему она назвала нас именно «новыми». Если вам что-то известно, то прошу — напишите.
А вот отношения с Крэббом и Гойлом, с которыми мы еще недавно находились в приятельских чувствах, почти совершенно сошли на нет. Не буду врать — они оба кажутся мне совершенно лишенными как острого ума, так и чувства юмора, но при этом как-то умудряются смотреть свысока. И дело не в росте, не знаю, как облечь в слова это ощущение, но мне будто не хватает воздуха рядом с ними. Возможно, мне стоит перебороть себя и попытаться еще раз найти в них что-то приятное — я искренне прошу у вас совета, стоит ли мне это делать или же имеет смысл пустить все на самотек.
Во-вторых, пари с Гермионой. Как-то само по себе вышло, что на курсе мы оказались самыми толковыми — по крайней мере, по предварительной оценке, данной преподавателями, что повлекло за собой шутливое пари, призванное исключительно помочь нам обоим: мы поспорили на стопку хорошей бумаги для акварели, что один сможет обойти другого по количеству баллов, заработанных до Хэллоуина. Как оказалось, удержание преимущества над ней требует огромного количества сил, потраченных на изучение литературы, не входящей в основную программу. Ми глотает книги с какой-то поразительной скоростью, владея какой-то специально техникой чтения, а не заклинанием, и которой она обещала научить нас троих по истечению пари. Если честно, я заинтригован, потому что, как известно, чары для изучения предметов в школе применять бесполезно — это приравнивается к списыванию.
Гарри еще не имел шанса проявить себя на уроках, но я жду, что он отличится на зельеварении в пятницу. Таланты, говорят, передаются по наследству и если он действительно в родстве с доктором Александр, то это должно как-то проявится.
Я не буду рассказывать о том, что мы проходили на травологии (профессор Спраут выглядит обманчиво мягкой, и поэтому ее почти никто не слушает, но я почти уверен, что на грядущей контрольной она безжалостно выставит колонку троллей) или о том, что занятия по астрономии начинаются в полночь, полностью лишая возможности выспаться перед утренними занятиями. Все это мелочи по сравнению с осознанием, что я наконец оказался в Хогвартсе. Даже сейчас сидя на подоконнике в гриффиндорской башне и поспешно царапая на коленке это послание (поэтому я прошу извинить меня за поплывший почерк), я не могу отделаться от чувства, что я вот-вот прикоснусь к чему-то великому.
У меня будто раскрылись за спиной крылья, мне кажется, что я могу перевернуть весь мир — только найти бы угол за который хвататься. Глупо и наивно, я знаю. Но я уверен, что предложи мне сейчас кто-то пойти в тот закрытый коридор на третьем этаже, которым нас пугал директор Дамблдор на церемонии начала учебного года, я бы не задумываясь согласился. Знаете, как в тех историях — сразиться с драконом и выйти из логова уже новым королем. Не думаю, что в коридоре обосновалась и свила гнездо какая-нибудь хвосторога, я скорее склонен считать, что там завелась черная плесень, или грозиться обвалиться потолок или… гадать не имеет смысла, но проверять я тоже не собираюсь.
На этом я, пожалуй, завершу письмо, потому что я слышу как мои друзья (?) с грохотом скатываются по лестнице из гостиной факультета, и нам всем пора в библиотеку — делать вид, что нам действительно стыдно за того паука, что мы отловили за стелажом и отправили при помощи бумажного самолётика прямо на стол к этим болтушкам. Между прочим они мешали всем, так что мне не стыдно! Но мне обидно, что мы так и не нашли в учебнике заклинание левитации живых существ. Вингардиум Левиоса, которой мы по итогам воспользовались, явно была полумерой. Я почти уверен, что левитация живых существ не входит в программу первого курса, но мы поищем заклинание (и выучим). От этого же никому не будет плохо? Я, быть может, и не когтевранец, но прекрасно понимаю цену знаниям.
С любовью,
потомственный слизеринец
Драко Малфой
.
