Похож

      За три года Лаки вырос. Он уже не мальчик, а вполне симпатичный юноша.       После месяца сеансов у Профессора Лаки вспоминает, что не так с его именем. Это вообще не его имя. Его зовут Локи.       Но больше Локи ничего так и не вспоминает.       Локи носит кожаные куртки, чёрные джинсы в облипку и зелёные футболки. Он обожает всё мрачное и готическое, его никогда нельзя увидеть в светлом или ярком. Максимум — серый и зелёный. Он питает страсть к кожаной одежде и классическим костюмам, так что у него есть два настроения: кожаная куртка, чёрные штаны с цепями, футболки с провокационными надписями и тяжёлые ботинки, или же классический пиджак, штаны и зелёный галстук.       Локи стрижётся сам, оставляя свои чёрные космы в хаотичном порядке свисать вокруг его лица, закрывая глаза, а в случае с несколькими особо длинными прядями, доставая аж до подбородка. Он слишком хорошо помнит, как в детдоме их всех стригли под одну копирку, так что теперь каждая его причёска идеальна и неповторима.       Локи сверкает искрящимся зелёным взглядом из-под длинных чёрных ресниц, и далеко не каждый выдержит этот взгляд на себе. Таких людей можно пересчитать по пальцам.       Локи громко смеется и улыбается хищно-хищно, будто сейчас кого-нибудь съест.       У Локи всегда с собой скетчбук и пара карандашей, а в свободное время он рисует просто поразительные картины. Руки у него часто вымазаны в красках, и он даже не замечает этого, если ему не скажут.       Локи помогает Хэнку и Алексу с детьми, дружит с Ороро, Джейн, Питером и Куртом. Он прекрасно учится, хоть иногда и капризничает, отказываясь учить то, что, по его мнению, ему не нужно.       Локи любит издёвки, так что их регулярные пикировки с Питером для него, как бальзам на душу.       Локи может несколько дней подряд ходить синим и холодным, а летом за два доллара замораживает всем желающим воду и ужасно раздражается, когда в жару Курт и Питер лезут к нему, такому прохладному, обниматься.       Локи часто устраивает розыгрыши и проказы, стараясь всеми доступными методами усложнить окружающим жизнь.       У Локи специфические способности. Он чувствует силу внутри себя, но пользоваться ею не умеет. Ему нужно что-то точное, как алгоритм. Это как решать задачу по физике, не зная формул. Ты понимаешь, что и как взаимосвязано, но сделать ничего не можешь. И это бесит.       Проходит год, прежде чем он наконец-то понимает, как создать иллюзии. И с этого момента у Чарльза Ксавье в жизни начинается личный ад.       Возвращаясь с экскурсии, сидящие в автобусе ученики начинали паниковать, увидев в окно горящий особняк.       Над школой чуть ли не каждый день открывались порталы с инопланетянами.       По вечерам в коридорах бродили чудища и монстры из недавно просмотренных фильмов ужасов.       Профессор уставал успокаивать своих учеников.       Если бы на Локи действовали его воспитательные методы, было бы просто прекрасно. Но, к сожалению, ни лишняя смена на кухне, ни уборка сада под руководством их дворника не могли заставить его прекратить. И он продолжал.       Пока однажды один из иллюзорных монстров не напугал пятилетнюю Китти до такой степени, что она стала бояться спать.       Профессору тогда даже не пришлось вмешиваться. Локи сам всё исправил.       Забрал Китти на ночь к себе в комнату, почитал сказку, показал, как тот самый монстр наряжается в нелепое красное платье и танцует перед ней канкан.       Больше Китти спать не боялась. И даже темноты перестала бояться.       А Локи немного поумерил свой пыл. Конечно, армии пришельцев всё ещё регулярно наводняли их школу, деревья в саду раз от раза начинали танцевать вальс, а Профессор мог посреди урока внезапно превратиться в ушастого фавна с флейтой в руках, но розыгрыши приняли намного более невинный характер.       Они долго не могли придумать ему кличку. Он хотел и вовсе обойтись без неё, но Питер и Скотт продолжали настаивать на том, что ни один человек-икс не может обойтись без супергеройского погоняла.       Вариантов было море.       Принцесса.       Волшебник Изумрудного Города.       Скар. (И нет, Питер, мне не нравится это имя, мне плевать, что я на него похож!)       В конце концов остановились на Трикстере.       Его силы пока что были слишком нестабильными для участия в миссиях, так что его никуда не брали. Он и не обижался. Ему было наплевать на добро и справедливость и геройствовать ему уж точно не хотелось.       Хотя на тренировках он был неплох. Хоть он и ненавидел физкультуру, и Логана заодно, он довольно неплохо дрался. Будто его тело само знало, что делать и куда бить. Движения были записаны у него в подкорке.       Точно так же, как и прямая осанка, вздернутый подбородок и нежелание кому-либо доверять.       Локи воровал у Логана сигары, у Профессора — вино, по выходным сбегал в ближайший ночной клуб, выкладывал свои картины в инстаграм, разыгрывал всех и вся, часто зависал с Питером, называл Курта своим «синим бро» и болтал с ним на чистом немецком, спал на первых уроках, умудряясь оставаться отличником по всем предметам, а по ночам сидел на крыше. Или же во дворе. Или же в гостиной с тем никогда не спящим мальчиком.       Ночью он занимался чем угодно, только не спал. Потому, что не мог. Не то, чтобы ему не хотелось. Он просто не мог.       Те размытые морды чудовищ и лица людей, что атаковали его, как только он закрывал глаза, потом оживали в его картинах и скетчах, удивляя всех остальных своей ужасностью и выразительностью, но всё же видеть их не хотелось от слова совсем.       Так что он учился, читал, рисовал, бродил по школе больным измученным привидением, делал что угодно, лишь бы не спать. А по утрам закрывал иллюзией воспалённые до красноты глаза.       Порой ему казалось, что он сходит с ума.       Знал об этом только Профессор. Ну, возможно, Ртуть о чём-то догадывался.       Кому-либо другому об этом знать было не обязательно.

***

      Над Нью-Йорком четвёртый день гремел гром. Четвертый день люди передвигались перебежками от работы до дома, не рискуя хоть на секунду выглянуть из-под зонта.       И нет, Тор здесь был совершенно не причём!       Ну ладно, причём. Очень даже причём.       Но это было случайно, правда! Просто иногда ему было хуже, чем обычно, и в такие моменты контролировать это было ещё сложнее.       Хотя, в грозах был свой плюс. Людей на улицах не было. Не то, чтобы Тор стал затворником или этим, как его… Слово такое странное, мидгардское… социофобом, во!       Нет, он любил людей, и их внимание было приятным, но всё же иногда хотелось побыть одному. Пройтись по пустынным улицам, чистым и свежим от постоянного ливня, подышать грязным воздухом мегаполиса…       А в Асгарде воздух был свежим…       Тор потряс головой, прогоняя нежеланные мысли. Их почему-то всегда озвучивал до боли знакомый насмешливый голос.       И от этого было еще больней.       А ещё от этого хотелось смеяться. Ведь братец даже после смерти нашел способ его помучить.       Или же Локи тут не причём, и это его собственный больной разум играет с ним в такие жестокие игры. Он бы не удивился. Такой вариант был даже более вероятен.       Он говорил об этом с Соколом. Тот сказал, что у смертных такое бывает, особенно после травмирующего события, и посоветовал обратиться к психологу, так как он не специалист, а всего лишь помогает в центре для ветеранов и точно сказать ничего не может.       Тор ни к кому обращаться не стал. Одно дело — люди, они в большинстве своем хрупки, как телом, так и разумом. Но он, он — бог, ему не положено. Не так он воспитан.       Сам справится. Ему достаточно знать, что такое бывает, и что это не чье-то проклятие или же чьи-то козни. По крайней мере, Стрэндж сказал, что следов магии нет. А всё остальное — пустяки.       Видел бы тебя сейчас отец — влепил бы подзатыльник. И поделом. Позорище.       Тор горько усмехнулся. Это точно. Голос, конечно, очень бесил, надавливая на самые больные места, но он всегда говорил правду.       И это было еще одной причиной, по которой Тор не верил, что это и правда Локи. Ну не мог брат так хорошо его знать. Все его слабые точки, все самые больные темы. Он, конечно, давить и манипулировать любил и умел, но не до такой же степени.       Глаза подозрительно резко увлажнились, когда голос в голове прошипел:       Что, скучаешь? Так он же, вроде, самый худший брат в мире?       Эти слова стали в горле комом. Нет, это не его брат.       Он сам не знал об этих своих слабостях, куда там Локи.       На улице не было ни души, кроме, разве что, облезлой кошки, сидящей на подоконнике. Кошка смотрела на него с необъяснимой ненавистью во взгляде. Он вздохнул. Просто прекрасно. Даже это маленькое мидгардское животное его винит.       В кармане завибрировал телефон. Тор достал мидгардское приспособление, нажал на кнопку и прислонил к уху. Послышался хриплый голос:       — Тор! Мужик, ты куда пропал?! У нас тут дело. Не то, чтобы срочное, но всё же.       — Да, хорошо, Тони, я иду.       Громовержец осмотрелся вокруг. Людей по-прежнему не было. Кошка по-прежнему смотрела на него полным злобы взглядом.       Стало тошно. Точнее, более тошно, чем до этого.       Так, ладно. Он нагулялся.       Зонтик в руке увеличился, поменял форму и значительно потяжелел.       Тор раскрутил Штормбрейкер над головой и полетел обратно на Базу.       Там, в большой гостиной с белыми стенами и серой мебелью собрались почти все Мстители. Над столом парил экран. На экране черноволосый мужчина средних лет терпеливо втолковывал что-то Старку.       — Чарли, у тебя нет никаких доказательств причастности ЩИТа к этим провокациям, — возразил Тони, перебивая говорившего мужчину, — Я сильно сомневаюсь, что это они. Ну зачем это им, подумай?       — Я и не утверждаю, что это они, но это всё же вполне возможно. ЩИТ работает на правительство. А ты знаешь, как расценивают там мою школу, — мужчина замолчал, а затем внезапно весело взглянул на Старка, — И я просил тебя не называть меня Чарли.       — Что, не нравится, Чарли? — игриво спросил Человек из Железа, — Предпочитаешь более ранние свои прозвища? Мышонок? Радиолокатор? Сердобольный любитель смурфиков?       — Тони! — оборвал его раздраженный Капитан, тут же обратившись к мужчине, — Простите его, Профессор. Так вы утверждаете, что ЩИТ совершил… провокацию?       — Именно, — кивнул этот непонятный Профессор, — Но я не утверждаю, что это был именно ЩИТ. С таким же успехом это может быть любая правительственная организация. Мы не можем публично кого-либо обвинить, так как правительство и СМИ будут уж точно не на нашей стороне. А вздумай мы бороться против них силовыми методами, и это сыграет им только наруку. Поэтому я и обратился к вам. Я очень надеюсь, что вы, как незаинтересованная сторона, сможете повлиять на этот конфликт, — мужчина с экрана вдруг посмотрел прямо Тору в глаза, от чего у того пошли мурашки по коже, — Тони, ты не представил меня своему другу.       Тони обернулся:       — Тор! Ты уже здесь! А я все думаю, уж не укатил ли ты куда-нибудь в другой мир. Знакомься, это Профессор Ксавье, директор школы для одарённых подростков. То есть, для мутантов. Кажется, я рассказывал тебе про этих ребят.       Старк действительно рассказывал о них пару месяцев назад. Тор тогда увидел по телевизору репортаж про нападение на некую школу, в котором жертвами почему-то выставляли не учеников, а нападавших. Он ничего не понял. А когда он ничего не понимает, он идет к Тони.       Его впечатлила эта история. Про человека, искалеченного в битве за правое дело, но всё равно нашедшего в себе силы помогать другим. Да и не понимал он ненависти к мутантам. Если бы такие школы открывались повсеместно, если бы каждый из них получал заботу и образование в должной мере, не было бы никакой угрозы.       Он вообще довольно часто не понимал людей. Порой они казались ему страшнее Тёмных Эльфов и Читаури вместе взятых. И чем дальше, тем чаще.       — Вы — Профессор Ксавье?! — поражённо спросил он.       — Да, — ответил мужчина с мягкой улыбкой.       — Я представлял вас… старше.       — Мне часто это говорят. Приятно познакомится, Мистер Одинсон, — Профессор кивнул. Улыбка бесследно исчезла, как только он повернулся обратно к Тони и Стиву, — Я всё же хотел бы вернуться к нашему разговору.       — Я не знаю, что можно сделать, — сказал Стив, — Угроза, несомненно, вполне реальна, но как мы можем вам помочь…       — Мы можем послать туда кого-нибудь из наших, — предложил Старк, — Если Чарли прав, новая провокация не заставит себя ждать, и тогда мы будем готовы словить этих ублюдков и хорошенечко допросить.       — Ну и сколько нам придется там сидеть и выжидать? — подала голос Наташа, — Месяц? Год? Два?       — Не больше месяца, — ответил Профессор, — В их нападениях есть определенная система, я не думаю, что следующего придется ждать так уж долго.       — Мы всё равно сейчас особо ничем не заняты. Некоторые из нас могут поехать, — в голосе Капитана прорезалось его знаменитое упрямство. Значит, решение уже принято.       — Я могу возглавить миссию, — заявил Тор. Стив одобрительно кивнул.       — Я тоже поеду.       Все удивленно покосились на Барнса, который до этого подпирал стену мрачной тенью.       — А может, лучше не надо? — возразил хмурый Тони, — Это все-таки школа. Там дети. Мне как-то страшно его туда отпускать.       Баки окинул Старка убийственным взглядом. Стив обеспокоенно поинтересовался:       — Баки, ты уверен?       — Стиви, если бы я не был уверен, я бы не предлагал. Все же это школа, и там дети. Но если кто-то против…       — Нет-нет, — поспешил возразить Профессор, — Всё в порядке. Я буду присматривать за мистером Барнсом, и если даже что-то случится, я просто его усыплю. К тому же, это отличный шанс окончательно избавиться от влияния Гидры на ваш разум.       Баки уставился на экран полным надежды взглядом:       — Вы сможете?       — Я посмотрю, что можно сделать, — всё лицо Ксавье прямо излучало доброту и желание помочь. Этот мужчина был из тех людей, которые располагали к себе с первого взгляда.       Тор почему-то подумал о том, как же легко ему, наверное, манипулировать людьми. И тут же устыдился. Чёртов Локи! Отравил его разум своими предательствами. Неужели он никогда не сможет просто доверять людям, как раньше?       Хотя, с другой стороны, это было даже хорошо. Брат преподал ему много уроков. И Тор был благодарен за них, какой бы ценой они ему не достались. Наверное, теперь он был бы хорошим правителем.       Сердце снова сбилось с ритма.       Было бы чем править.       — Я думаю, мы договорились! — воскликнул Человек из Железа, — Едут Ванда, Барнс и Тор. Питера ещё с собой возьмите, ему будет полезно. Я тоже присоединюсь к вам, но немного позже. Чарли, я напишу тебе точную дату нашего приезда. Не скучай!       — Тони, я — директор школы для мутантов. Скучать мне уж точно не приходится.       Экран погас, Мстители разошлись кто куда, всё ещё обговаривая возможных кандидатов для предстоящей поездки. В гостиной остались только Тор и Тони. Последний налил себе виски из всегда стоящей наготове бутылки и сел на диван.       — Ты не говорил, что вы с Профессором друзья, — заметил Тор, мысленно отмечая, что круги у друга под глазами стали ещё виднее. И что это уже четвертый стакан за сегодня. Надо бы сказать Пеппер. А то Тони еще, чего доброго, угробит себя раньше времени.       — Мы в последнее время не особо часто общались. Не до этого было. Ни ему, ни мне. А в молодости мы часто тусили вместе. Ну, знаешь, гениальные дети, родителям которых на них наплевать. С ним было весело. Он был интересным, с этой своей телепатией. Я пытался помочь ему, когда он потерял ноги. А потом были террористы, инопланетяне, Танос, и мы как-то друг о друге забыли.       — Он кажется хорошим человеком.       Старк кивнул:       — Он и есть хороший человек. Даже слишком.

***

      Это случилось в тот же вечер. Через полчаса после окончания переговоров с Мстителями.       Хэнк ворвался в кабинет к Профессору, весь взъерошенный и взволнованный:       — У меня две новости: хорошая и плохая.       Чарльз устало вздохнул:       — Давай с хорошей.       — Я сделал лекарства для Локи. На основе изначального варианта сыворотки из крови Рейвен. Долго выводится из организма, даже с его метаболизмом, помогает заснуть, успокаивает. Подавляет галлюцинации. Я сделаю ему таблетки, чтоб не пришлось каждый раз колоть.       Профессор улыбнулся:       — Это чудесно, Хэнк. Ты молодец. А плохая?       Зверь помялся, опустив взгляд.       — Ну, для того, чтобы сыворотка действовала на него, как задумано, мне нужно было подогнать её под его индивидуальные параметры, и я взял у него анализ крови. И… И я заметил кое-что странное. Кое-что знакомое, — Хэнк снова замолчал, пытаясь подобрать слова. Чарльз мягко его окликнул:       — Хэнк, говори, как есть.       — Он — сын Рейвен.       В кабинете воцарилась тяжёлая тишина. Профессор покачал головой, удивлённо распахнув глаза:       — Хэнк, это невозможно.       — Я тоже сначала не поверил, но я переделал тесты пять раз. Результат один и тот же.       — Я не об этом, — перебил его Чарльз, — Мы ведь уже установили его биологический возраст, так ведь? Семнадцать лет. Семнадцать лет назад Рейвен была в Азии. Как ребенок попал под завал в Нью-Йорке? Да и к тому же, — он отъехал от стола, уставившись в окно невидящим взглядом, — Она бы не оставила его так. Ведь она привела к нам Курта. Даже думая, что не сможет растить ребёнка, она бы не бросила его просто так. Она бы искала его, если бы с ним что-то случилось. В крайнем случае, попросила бы помощи у нас. Я знаю Рейвен, и это на нее не похоже.       — Может, она просто о нем не знает? — предположил Маккой, — Он может быть каким-нибудь очередным правительственным экспериментом. Возможно, они готовили нечто вроде, — он поморщился. Ему самому не нравилось его предположение, — живого оружия. Тренированного, умного, воспитанного на их идеалах шпиона. Это бы объяснило его привычки и боевые навыки.       Профессор кивнул. На душе было муторно. Хотя, он увидел уже достаточно, чтобы перестать удивляться. От этих извергов можно было ожидать чего угодно.       — Вполне возможно. Нам нужно поговорить с ним об этом.

***

      — То есть, моя мать — Мистик?       Локи поднял взгляд со своих ногтей, которые он так тщательно рассматривал до этого. Его лицо напоминало живую маску, а на разуме стоял сильный ментальный блок.       Чарльз мог бы сломать этот блок, если бы захотел. Но они с Локи договаривались: если Локи не хочет, Чарльз не будет читать его мысли. К тому же, он сам научил Локи ментальным блокам.       Профессор на мгновение почувствовал гордость за ученика. Блок был очень сильным, и будь на месте Чарльза кто-то другой, у него не было бы ни единого шанса.       Локи уставился в глаза Хэнку тяжёлым взглядом, от чего тот опустил глаза.       — Моя мать, — продолжил юноша, — один из самых разыскиваемых преступников двадцать первого века?       — Да, — кивнул Профессор. Он уже начинал жалеть об их договоре. Если Локи сильно расстроен, он может много чего натворить, и было бы неплохо знать об этом заранее.       — А я сам — живое оружие правительства?       — Мы не можем знать наверняка, — поспешил утешить подростка Хэнк, — Это всего лишь предположение! Но… Вероятнее всего, да.       Локи сглотнул и опустил взгляд в пол. По его лицу всё ещё нельзя было понять, что творится у него в голове, но его взгляд был красноречивее любых слов. Потемневшая зелень сверкала злобой и ненавистью.       — И вы спрашиваете, не хочу ли я с ней связаться? Он снова поднял взгляд, от чего Профессор внутренне содрогнулся, но глаз не отвёл. Это было бы самым худшим выходом. Локи принимает это за слабость, а слабостей он не терпит.       Чарльз хотел помочь и пытался передать свое желание собственным взглядом. Он знал, как на людей действуют его глаза.       Маска на лице юноши мгновенно треснула.       — Я не хочу. Я не хочу ничего о ней знать, я не хочу ничего о ней слышать, — голос Локи срывался на еле слышный шёпот, — И я не хочу, чтоб она знала обо мне. Дайте мне лекарство, Мистер Маккой. И давайте забудем об этом.       Он взял протянутую ему упаковку таблеток и вышел из кабинета, хлопнув дверью. Стук каблуков его тяжёлых ботинок гулко отбивался от стен пустых коридоров. Глаза сверкнули красным, и в темноте начали прорисовываться чёткие контуры окружающих предметов. Ночная школа принимала его в свои ласковые объятия.       Он не хотел идти в свою комнату. Её тишина отличалась от коридорной. Она давила, вгрызалась в разум колючей пустотой, воняла кислым одиночеством и солёным страхом. Особенно ночью. Ночью, когда из окружающих его теней лезли монстры с цепями напоготове, а его собственное отражение в зеркале сверкало голубыми глазами и безумной ухмылкой.       В коридоре было лучше. Там чувствовалось присутствие других. Незримое, отделённое тонкими стенами комнат, оно всё же помогало осознать, что это всё нереально.       Он трясущимися руками закинул таблетку в рот, даже не утруждаясь прочитать тщательно составленную Хэнком инструкцию. Должно помочь. Лекарства Хэнка всегда помогают.       Локи дошёл до конца коридора и уселся на подоконник. Холод от стекла неприятно впивался иглами через футболку. Он стремительно посинел. Стало почти жарко. Но так всё равно лучше.       Новости о его матери ему не понравились. От слова совсем. Он знал, кто такая Рейвен Даркхолм, и что она в свое время творила. И в восторг его это не приводило.       И точно так же ему не понравилось то, что он, оказывается, был живым оружием каких-то ублюдков.       Уголком глаза он уловил серебристую вспышку, и в следующий момент ощутил дружеский хлопок по плечу:       — Хей, привет грустным смурфам! Что случилось? — Питер уселся на подоконник рядом с ним. Его голос был необычайно сопереживающим. Что наталкивало на мысль:       — Ты всё слышал, — он повернулся к Ртути. Тот встревоженно заглядывал к нему в глаза.       — Агась. Хреновые новости, бро. Но, знаешь, я бы не расстраивался на твоем месте, — вау. Теперь Питер утверждает, что его эмоции неважны. Локи деланно-удивлённо поднял бровь, уже готовясь соскочить с подоконника. Умеет же Питер поддерживать, — Ну, то есть, ты же раньше думал, что тебя бросили. Но получается, что тебя никто не бросал. Твоя мама просто о тебе не знает. Может, если бы ты попробовал с ней познакомиться…       — Ты ведь слышал, кто она, — перебил его Локи, — Я уж точно не в восторге от такой перспективы.       — Ох, да брось. Она не так плоха.       Локи равнодушно отвернулся, опираясь затылком на стекло:       — У тебя вообще какая-то нездоровая привязанность ко всяким сомнительным личностям.       — А ты думаешь, почему мы дружим?       Оба юноши тихо рассмеялись. Несколько секунд в коридоре царила давящая тишина, в которой чувствительные уши Локи улавливали отдалённое сопение спящих учеников. Питер спросил:       — Ты скажешь ему? Курту? О том, что вы — братья?       Локи пожал плечами:       — Наверное. Но что это изменит?       — Он будет твоим братюней не только по цвету кожи?       — Ха-ха. Мы и так дружим. Наше родство ничего не поменяет.       Локи достал из кармана сигареты. С его пальцев сорвалась искра. Этому трюку он научился совсем недавно, едва не спалив при этом тренировочный зал.       Темнота перед его глазами окрасилась в сизый. Тишина перестала быть такой давящей.       Он положил голову на плечо Питера.       В конце-концов, это всего лишь гены. Они ничего не меняют. Абсолютно ничего не меняют.