***
Над школой снова гремело, даже сильнее, чем до этого. Впрочем, на этот раз, погода над школой довольно хорошо отражала внутреннее состояние всех её жителей: Тревога. Тревога за оставшихся в лаборатории учеников, тревога за пропавшего там Локи, тревога друг за друга, тревога, тревога, тревога… Тревога росла в душе Тора, начиная душить его, словно удав. Он не мог спать. Никто не мог. Все собрались в кабинете Профессора. Тревога витала в комнате, проникая вместе с воздухом в легкие горе-спасателей. — Профессор, вы знаете, что там случилось? Вы что-то почувствовали? — Все было смутно. Я едва не потерял разум Локи, как только он приблизился к зданию. Наверное, у них стоят какие-то антителепатические щиты. Но, похоже, кто-то кроме нас пытался проникнуть в лаборатории. Они попались, и база забила тревогу. Тор перевёл взгляд с Профессора на разряды молний за окном. Снова бесполезные разговоры. — Если у них был телепатический щит, то они ждали вас, — отметил Стив. Тони закатил глаза: — Они штурмовали его школу и уволокли за собой пятерых учеников, конечно, они его ждали. — Нет, я имею в виду, что они готовились к мутантским атакам. И готовились довольно давно. Ведь они не могли сконструировать телепатический щит за то время, что прошло между их штурмом и нашим? — Ну да, им понадобился бы кто-нибудь вроде меня, а второго меня уж точно нигде нет, но к чему ты клонишь, сосулька? — К тому, что раньше мы думали, что это чисто исследовательская подпольная лаборатория, продающая результаты своих экспериментов тем, у кого нет ресурсов или смелости их проводить. Но возможно ли, что эта лаборатория действует в своих, антимутантских интересах? Профессор кивнул: — Вполне. Организаций, целенаправленно действующих на уничтожение мутантов, у нас хватает. Вот только какая именно из них… — Какая разница?! — рявкнул Тор, даже не пытаясь утихомирить свой гнев, — Мы знаем, где их база, что мешает нам попытаться еще раз?! — То, что теперь они ждут нас, — спокойно ответил Профессор, — Возможно, они уже эвакуировали всех в другое место, возможно нас ждет засада… — Секундочку, — Старк вскочил с места с маниакальным блеском в глазах, — Откуда вы взяли, что они нас ждут? Что они вообще нас заметили? — Они ведь поймали… — Локи. Одного только Локи. Они не видели нас, не видели наш джет. И если этот ваш Локи достаточно умен, он не выдаст того, что он с нами. Тор нахмурился. В этом была логика. Локи уж точно догадается не выдавать их, в этом он не сомневался. — То есть, нам осталось только придумать новый план атаки? — уточнил Логан, но Профессор тут же его оборвал: — И мы сделаем это завтра. Сейчас все слишком устали, чтобы придумать что-то толковое. Тор хотел было возмутиться такой задержкой но, взглянув на зевающих членов обоих команд, решил промолчать. Хотя заснуть у него всё равно не выйдет.***
То полубессознательное состояние, в котором он плавал последние несколько часов после того, как проснулся от спровоцированного газом сна, и не думало прекращаться. Примерно так он себя чувствовал, когда на спор не спал больше двух недель. Глаза слипались, все движения и мысли казались слишком медленными, а сны потихоньку протекали размытыми образами в реальность, заставляя его отражение смеяться над ним со стекол. Он засыпал уже несколько раз, каждый раз выныривая на поверхность ровно в тот момент, как его окружал синий туман. Возможно, если бы он отвлёкся, это состояние бы немного отступило, но вот только белая камера со слепящим светом была не особо интересным местом. Разговаривать с кем-то было опасно, продумывать план побега он уже пробовал. Оставалось лишь напряженно следить за своим отражением расфокусированным сонным взглядом, силой заставляя себя приходить в сознание каждый раз, когда оно начинало презрительно усмехаться. Локи вынырнул из полудремы, через силу поднимая голову и тут же давая себе легкую пощечину. Там, где должен быть коридор между клетками и камеры Мистик и Пиро, был такой же болезненно-белый, но всё же не похожий на прежний, коридор со стражей, одетой в нелепые золотые доспехи. Он попытался проморгаться. Видение не исчезало. Он начал медленно впадать в панику. — О, снова стеклянные камеры. Он обернулся на очень знакомый голос. В соседней клетке, где секунду назад сидел Магнето, теперь лежали книги и стояла дорогая на вид мебель. Стекло почему-то светилось золотой энергией по краям, будто каким-то странным барьером отсекая его от привычного фонового ощущения, обычно исходящего от всего вокруг. — Впрочем, нам не привыкать, не так ли? Он зацепился взглядом за лежащую на полу книгу, почему-то с легкостью читая совершенно незнакомые ему знаки. Не поднимать глаза. Просто не поднимать глаза, и всё исчезнет. — О, ты правда так думаешь? Норны, неужели и я в юности был столь наивен? На обложке книги было написано «Утрата сейда и иссушение магического резерва. Исследования Гримнира Борсона» Не поднимать глаза. Не слушать его. — Взгляни на меня. Утрата сейда и иссушение магического резерва. Исследования Гримнира Борсона. — Взгляни на меня, ну же. Утрата сейда и иссушение магического резерва… — Ты ведь не хочешь на своём примере доказать, что наши ненавистники были правы насчёт нашей трусости? Утрата сейда… — Взгляни на меня. Будто завороженный, не в силах больше противостоять приказам вкрадчивого голоса, он поднял глаза. Другой он сидел в кресле, откинувшись на спинку в расслабленной позе. Он казался старше, более длинные волосы были аккуратно зачёсаны назад, а вычурная, непривычная одежда отличалась от любой земной. Другой он скривил губы в ухмылке. — Выпрямься. Нам горбиться не идёт. Локи остался сидеть ссутуленным. Другой Локи презрительно фыркнул и, поднявшись с кресла, сел на пол в той же позе, что и он. — У тебя уже есть план? — спросил он с легким любопытством в голосе. — Нет. — Это плохо. У нас всегда должен быть план. У меня вот план есть. Пока что только примерный. Но вскоре я буду сидеть на асгардском троне, держа в руках Гунгнир. Из всех ситуаций можно извлечь выгоду, даже из преждевременной кончины моей матушки, — он снова усмехнулся, — Более хорошая часть меня пока что находится в шоке и скоро начнет психовать. Но пока этого не случилось, мы с тобой можем немножко поговорить. Так что ты собираешься делать, — он указал рукой на стеклянную камеру, — с этим? Локи нахмурился, предчувствуя, что другому ему не понравиться его ответ. — Ждать. — Ждать, — другой Локи саркастично приподнял бровь, — Гениальный план. Одинова борода, да ты действительно жалок. Забыл всё, чему мы с тобой учились. Локи нахмурился: — Но я не могу ничего сделать! Ты же видишь, распылители… — но прежде, чем он успел договорить, зеркально-зеленые глаза исчезли вместе со стеклянной камерой. — Не смей оправдываться!!! — голос гремел, отражаясь от золотых стен тронного зала, — Ты провалил задание, что я тебе, по своей глупости, доверил, Локи. Не жди, что сможешь вывернуться, словно скользкий змей. Он сгорбился настолько сильно, насколько мог, но золото, которым был оббит зал, всё равно давило на его зрачки, а голос всё равно въедался в его разум. — Никакие слова не помогут тебе, сын мой! Ты потерпел поражение, потерял наше войско, позорно сбежал и ещё смеешь пытаться выкрутиться? Свои-чужие руки начали разминать его затёкшие от напряжения плечи. Он спиной чувствовал злобную ухмылку другого себя. И всё же эти ощущение не могли отвлечь его от болезненных слов. Поглощающее, почти маниакальное желание оправдаться, заслужить чужое одобрение, вырывало из его рта совершенно бесполезные реплики: — Но Отец, я ведь правда ничего не мог сделать, их было больше… — Почему тогда Тор смог?! Лишь одной фразы хватило, чтобы пробудить в нем вместо прежних желаний злость. Такую же сильную, маниакальную, граничащую с ненавистью. Из-за спины он услышал собственное хихиканье. Руки, разминавшие его плечи, стали давить сильнее. — Тор победил своих врагов, превосходивших его отряд в числе, и вернулся домой героем. А ты сбежал, словно последняя крыса! — А ты предпочёл бы, чтобы я остался в плену, на милость чужим палачам?! — Да!!! Хихиканье оборвалось. Другой он вкрадчиво зашептал: — Ты можешь продолжить сидеть здесь и смотреть, как твоих «друзей» пытают. Или же ты можешь сдаться, и позволить мне освободить нас. Но помни, пусть ты и «хороший» я, ты ничуть не лучше. И без меня ты ничего не стоишь. Без меня… Всеотец возобновил свою речь одновременно с ним, так что одни и те же слова прозвучали сразу в два голоса: — Ты — ничтожество.***
Эрик сидел, оперевшись спиной о стекло, и смотрел пустым взглядом сквозь соседние камеры. Он понятия не имел, сколько времени уже прошло, но судя по количеству раз, которые этот нервный, временами синеющий мальчишка просыпался и засыпал, они сидели здесь уже довольно долго. Действие успокоительного прошло, и вместо него появилась злость. Они заперты в стеклянных клетках, на милость каким-то ненормальным учёным-садистам. Хорошему настроению это точно не способствует. Его слуха достиг очередной резкий вдох. Он повернулся к соседней камере. Мальчишка загнанно дышал и пялился на стекло безумным взглядом, при этом сохраняя совершенно спокойное выражение лица, что выглядело по-настоящему жутко. Страх, плескавшийся в глубине его зрачков, резко контрастировал с тем расслабленно-раздраженным фасадом, который Эрик видел до этого. И это было странно. Потому, что ничего не произошло. Они всё так же сидели в стеклянных клетках, в полнейшем неведении о том, что с ними хотят сделать. За эти несколько часов ничего не поменялось. К ним даже никто не заходил. Что могло так напугать этого повёрнутого? Дыхание становилось всё громче и громче, страх в зелёных глазах усиливался и усиливался. Эрик, словно зачарованный, следил за непроизвольным раскачиванием туда-сюда, которое парень, кажется, даже не замечал. Пока Пиро не поднялся с пола с раздраженным вздохом: — Ты можешь перестать сопеть?! — мальчишка никак на это не отреагировал, что разозлило Джона ещё сильнее, — Эй, я с тобой разговариваю! Ты что, оглох?! Он ударил кулаком по стеклу. Парень вздрогнул от резкого звука, но всё так же продолжил пялиться на собственное отражение. Из камеры немного в стороне послышалось уставшее: — Оставь его в покое. — А то что?! — воскликнул вспыльчивый подросток. Эрик вздохнул. Иногда он напрочь забывал, зачем вообще взял его в команду, — Ты каким-то образом выберешься оттуда и надерешь мне зад? Ртуть в мгновение ока оказался на ногах: — Не волнуйся, как только мы отсюда выйдем, это будет первое, что я сделаю. — О, оптимизм, — саркастично отметила Мистик, — Залог успеха. Эрик, предвкушая большой скандал, вздохнул ещё раз. Он должен был это предвидеть, когда брал в команду подростка. Или когда завёл их всех в ловушку. Эмоциональное напряжение и тревога должны были как-то разрядиться в конце-концов. Это не самый плохой вариант. Они хоть не раскачиваются из стороны в сторону, бормоча что-то себе под нос. Он как-то упустил момент, когда Мистик и Пиро перестали орать на Ртуть и стали ругаться между собой. Но ему и не было особо интересно. — Да ты уже задрала! — взревел Пиро, в который раз ударяя по стеклу. Мистик в ответ на это лишь хитро улыбнулась, и через мгновение перед ним стояла его собственная копия: — Ты тоже не особо приятный человек. — Может вы прекратите выставлять напоказ свои дешёвые трюки и вымещать свое эмоциональное состояние на окружающих? — внезапно подал голос безумный мальчишка. Он перестал раскачиваться и поднял голову, вперившись в собачащуюся парочку даже более злобным взглядом, чем до этого, — Или же возмещать оставшиеся ещё с детства комплексы неполноценности вызывающим выбором одежды, или же, в данном случае, отсутствием таковой, мисс Даркхолм. — О-о-о, — присвистнул Пиро, — это ты зря. — У тебя с этим проблемы? — вскинулась Мистик, — Ты же сам мутант, ты должен понимать, что прятать то, кем мы являемся, значит соглашаться с теми, кто нас притесняет, кто заточил нас сюда! Или Чарльз настолько… — Да, но почему нагота? — перебил её мальчишка, вставая на ноги, чтобы не смотреть на неё снизу вверх, — Хочешь быть синей — ну так будь! Я свободно расхаживаю синим половину своего времени, но не свечу своими прелестями на всю школу. Хотя мог бы, там есть чем. — Нас заставляют стыдиться того, кто мы есть! Неужели ты не понимаешь? Мистик ещё долго повторяла бы эти слова, но по фигуре мальчишки вдруг пошла зеленоватая рябь, и в следующее мгновение на его месте стояла ещё одна Мистик, которая с преувеличенными интонациами повторила: — Нас заставляют стыдиться! Мы — мутанты! И мы гордимся этим! Поэтому я бросила своего парализованного брата, стала международным преступником и теперь бегаю голая за своим парнем, мечтающим устроить геноцид! Магнето и Мистик одновременно вскинулись: — Закрой свой рот! — Ты ничего не знаешь об этом! — Что-то здесь как-то шумно. Все резко обернулись на голос. В помещение со стеклянными камерами вошёл мужчина полноватый средних лет в белом халате. Все замолчали. Он оглядел камеры презрительным взглядом, будто ему было противно даже смотреть на них, и кивнул: — Забирайте его. В помещение вошла команда солдат. Они открыли камеру Курта и выкатили его койку.***
После визита белохалатника прошло несколько часов. Большинство пленников спали прямо на полу, слишком истощенные чтобы попробовать устроиться хоть немного более комфортно. Не спал только Локи. Ну, и тот стрёмный волосатый мутант в другом конце комнаты. Спать, после того, что он видел, ему хотелось меньше всего. И думать о том, что он видел, ему тоже не очень хотелось. Но в стеклянной камере не было особых способов отвлечься, так что перед ним стоял выбор: винить себя за то, что с Куртом сейчас, наверняка, делают какие-нибудь ужасные вещи, или же анализировать увиденное. Раньше его двойники с ним не разговаривали. Просто смеялись или улыбались с зеркал и стёкол, пугая его до чёртиков. И всё то, о чём он говорил… Смерть матери? Он глянул в сторону Мистик. Та спокойно спала. А та его фраза по поводу того, что он — его «хорошая сторона». Звучит бредово. Или же его мозг от стрессовой ситуации и непредвиденной реакции его организма на транквилизаторы вдруг решил организовать ему маленькое диссоциативное расстройство идентичности. Визуализировать его внутренних демонов. Боже, это даже в мыслях хреново звучит. Хотя, в чём-то этот голос уж точно был прав. Например, в том, что ждать — это не выход. А все его заявления о том, что он больше ничего сделать не может — просто глупые оправдания. Это его вина, что он оказался здесь. Его, и только. Но при чём здесь Тор? Почему тот старый одноглазый хрыщ его упомянул? Почему тогда Тор смог?! Внезапная волна злости ударила его в грудь. Тор бы точно смог отсюда выбраться. Ну конечно, он ведь герой. Пару раз нахмурил брови, раскидал всех вокруг своим молотком, или что там у него, и всё готово. Это им, простым смертным, приходилось думать, планировать, искать какие-то хитрые лазейки. Они же не могут шарахнуть молнией так, чтобы все разбежались. Даже со своими непонятными способностями, Локи был абсолютно бесполезен в этой ситуации. Он, не задумываясь, злобно пробормотал: — Йотун тебя побери… — Кого? Хриплый спросонку голос Магнето уж точно не был тем, что он хотел услышать в данный момент. Локи огрызнулся: — Не твоё дело. Лешнерр равнодушно кивнул. После нескольких секунд молчания он снова заговорил: — Кто такой Йотун? Локи думал снова огрызнуться, когда его вдруг ударило внезапным осознанием: — Я не знаю. Магнето снова равнодушно кивнул: — Даа, с головой у тебя точно не всё в порядке. — Чья бы корова мычала. — Я хотя бы на своё отражение не пялюсь, как ненормальный. — Заткнись. Ты ничего не понимаешь, — несмотря на грубость, его интонации оставались ровными и безэмоциональными. Эрик взглянул на него, как на капризного ребёнка. — Да ты что? Локи вздохнул, пытаясь успокоиться. Получилось не очень. — Как только мы выйдем отсюда, я сломаю тебе конечность, — прошипел он. Магнето снова равнодушно кивнул. Неловкая тишина казалась Локи лучше, чем разговоры с человеком, который парализовал одного из немногих людей, которые о нем беспокоятся. Но Магнето не сделал ему такой подарок. — Ты правда не понимаешь логику Мистик? Правда не понимаешь, почему она не хочет прятаться? — Я не понимаю, почему для этого надо щеголять без клочка одежды. Лешнерр покачал головой: — Не понимаешь. Ты ведь тоже подсознательно боишься самого себя. Стыдишься того, кто ты есть. Локи вздохнул. Лучше бы этот фанатик молчал. Подсознательно боится самого себя… Это да. Вот только по совсем другой причине. — Люди боятся тех, кто сильнее них, — продолжал тем временем Магнето, — И хотят заставить нас бояться самих себя так же, как они нас. Говорят, что мы угроза, что мы выродки, лишают нас основных человеческих прав. Никто не должен стыдиться того, кто он есть. — А что, если они правы в своей ненависти? — вскинулся Локи, — Что, если они правы? Что, если настоящий я — действительно угроза? Что, если настоящий я — злой? Если настоящий я делаю больно тем, кем я дорожу, что, если я ломаю всё, до чего дотрагиваюсь? Что если я — зло? — В реальном мире не бывает чистого зла, — попробовал было возразить Магнето, но Локи было не остановить. Он сел лицом к Эрику, глядя ему в глаза: — А что, если я… врежу людям чтобы достичь своих целей? Если мне плевать на людей, на всех сразу, иногда даже на тех, кто мне ближе всего. Что, если мои импульсы и инстинкты говорят мне вредить, разрушать, устраивать хаос? Что, если это — настоящий я? Предлагаешь мне просто перестать бороться с этим? — Это разные вещи. Пытаться быть хорошим человеком и… — Чем же, интересно? Чем притворяться добрым, когда ты на самом деле не чувствуешь себя таким, отличается от сокрытия своей сущности? Если я злодей, то я злодей. Если я монстр, то я монстр. Лешнерр как-то странно усмехнулся: — Никто не рождён монстром. Тебя сделали им. Этот мир сделал тебя им. У каждого злодея есть что-то, что толкнуло его на эту стезю. И если люди сломали тебя настолько, что ты стал злодеем, то какого хрена ты должен переживать о них? Эта мысль не была новой. Локи и раньше размышлял об этом, когда решал, сбрасывать ему особо надоедливого урода в детдоме с лестницы, или нет, когда крал чужие вещи, когда срывал свой гнев на других учениках школы Ксавье, когда устраивал вокруг себя полный хаос, что нередко заканчивалось чьими-нибудь травмами, просто чтобы развлечься. Оправдание. Одно из тысячи его оправданий. Но слышать это из чужих уст было шокирующе. И очень искуюшающе. Ведь он может, используя эту идею как оправдание, прямо сейчас просто плюнуть на всё, с боем вызволить Курта и Пьетро и сбежать отсюда, наплюнув на остальных пленников… Локи отвернулся и лег на спину, пытаясь напомнить себе, что он вообще-то должен чувствовать к этим детям сочувствие, жалость и другую бесполезную положительную фигню, которая и должна быть его мотивом продолжать сидеть здесь. Положительные качества, а совсем не страх того, что в нём кто-то разочаруется. — Да и к тому же, какой же ты злодей? — запоздало спросил Магнето, — Я видел зло. Ты на него не похож. — Ты меня не знаешь. — Я вижу. Ты не злодей, и уж точно не монстр. Ты словно загнанный в угол зверь, готовый сделать что угодно для того, чтобы выжить. У тебя ведь есть те, о ком ты переживаешь, ведь так? Близкие тебе люди? Ты ведь ради них пришёл сюда? Если бы ты был таким ужасным, как говоришь, разве ещё сидел бы здесь? Да и, какое у тебя там прозвище? Трикстер? Трикстеры ведь не злодеи. И не герои. Они где-то посередине. Магнето заснул, снова оставив Локи наедине с его мыслями. Он мельком взглянул на стекло. Его отражение ему подмигнуло. Что-то стало не так. Почувствовав неладное, Локи стукнул кулаком по стеклу рядом с головой Лешнерра. В комнату с их клетками вошёл тот же мужчина, что и раньше. В том же белом халате и с тем же оценивающе-презрительным взглядом, он оглядывал их, будто выбирая следующую жертву. Его взгляд остановился на Локи. Последним, что он услышал прежде, чем провалиться в тяжёлый, вязкий синий туман, было шипение распылителя.