Похож

      Потолок расплывался перед его взглядом. Серая линия стыка со стеной размывались, словно капнувшая в стакан с водой краска, но ему было плевать. Он продолжал смотреть в ту же точку.       Голова болела, но, словно в издевку, была удивительно ясной, будто чертовы Норны специально решили дать ему возможность полностью прочувствовать весь ужас ситуации.       Локи даже не запнулся на всплывшем в потоке мыслей слове «Норны». Удивляться уже не было смысла — он отлично помнил, кто это.       Он помнил много чего. Будто перед ним внезапно открылась дверь, которой там раньше не было… нет. Не так. Скорее, будто он был слеп, и внезапно начал видеть.       Размыто, нечетко, едва ли оценивая расстояния, не в состоянии назвать цвета и формы, но он видел, и свет оглушал его, заставлял глаза слезиться. Хотя кого он обманывает, глаза слезились совсем не из-за метафорического ослепления.       Если раньше он помнил все только в снах, узнавал людей, что там видел, мог по желанию четко вспомнить, кто они такие, а утром, просыпаясь, помнил лишь то, что видел, слышал или думал, а все остальное знание пропадало, то сейчас он был словно во сне. Он помнил, он помнил конкретный отрывок, и помнил несколько четких, связанных с ним фактов, как, например, то, что Асы ненавидели его, и что он ненавидел Тора, но вот почему… этого он четко вспомнить не мог. Чувства были на месте, яркие, настоящие, чувства зависти, горечи, тепла, злобы, восхищения, но вот их причин, конкретных событий, что к ним привели, он не вспомнил. Хотя, учитывая, насколько приятными оказались те его воспоминания, может, это и к лучшему. Мало ли что скрывается за их враждой…       Нет. Нет, Тор наверняка что-то ему сделал, и не один раз, но не так. Тор не стал бы его ломать. Тор бы никогда не смог извратить его чувства, его разум, все его существование, словно оно ничего не стоило, словно он был лишь муравьем под его сапогом…       От последней мысли в голову ударило еще одним дежавю, и Локи захотелось страдальчески застонать. Как же его это задолбало. Он взял с тумбы выданный ему запакованный брусок мыла и стал автоматически подбрасывать его в воздухе.       Он изменился. Он изменился, и в то же время остался прежним. А, может, изменился не он, а лишь его осознание. Да. Раньше весь его разум состоял из вот таких вот обрывочных, беспричинных чувств-фактов, источника которых он не мог найти.       Вверх-вниз. Вверх-вниз.       Раньше он просто был, просто в один момент появился из ниоткуда, с набором черт, знаний, навыков, предпочтений, которым не было никаких причин. Не пройдя ни мили, но со стертыми ступнями… Господи, это что, асгардская поговорка? Да какого хрена?       Он с радостью осознал, что современный сленг появлялся так же естественно, как и раньше. Да и вообще, ни одна из приобретенных им черт не исчезла, ни одна не изменилась, просто появился контекст. Причины. Путь. Но, Норны, как же этот путь ему не нравился.       Вверх-вниз. Вверх-вниз.       У него было пятнадцать минут до ужина, на который совершенно не хотелось идти. Последнее, что ему нужно — это притворяться, что все нормально, перед кучкой террористов, которые могут использовать малейшую слабину как оружие.       Надо же, с такими, как он, оказывается, не особо приятно иметь дело.       Его совершенно не беспокоило предательство Мистик. Первый шок сменился безразличием. Она ничего ему не обещала, ничего не была ему должна, она ему никто… а ведь и правда. Она ему никто. Она не может быть его матерью.       Кусок мыла упал на кровать рядом с его замершей рукой.       Она не может быть его матерью. Он не человек, не мутант. Он… ас? Кажется, да. Или нет… В любом случае человеком он не был, так что и родителей земных у него быть не могло. Кто знает, почему тот тест оказался позитивным, но черт его возьми, неужели он действительно ожидал от этой психопатки какого-то особенного отношения, и сам собирался как-то по-особенному относиться к ней? Он ей ничего не должен, и она ему ничего не должна, конец разговора.       Он почувствовал как какой-то груз внезапно поднялся с его плеч. Да.       Он бросит эту кучку борцов за справедливость при первой же возможности, а потом, если подвернется случай, еще и отомстит.       Ощущение уверенности, целеустремленности дало ему якорь, за который он мог зацепиться. Это темное, тягучее чувство тоже было ему отлично знакомо. Он улыбнулся и снова подбросил кусок мыла.       В дверь постучали. Он закатил глаза, не собираясь открывать. Карла обещала зайти перед ужином и позвать его на какие-то посиделки, но с тех пор как они об этом договаривались, желание куда-либо идти давно пропало.       — Локи!       Он дернулся от знакомого оклика, не поймал подброшенное мыло, и оно больно ударило его по лбу.       — Локи, ты там?       Черт. Тор. А он уже и забыл, что этот олух обещал к нему заходить. В дверь снова постучали. Трикстер почувствовал резкое, внезапное желание зарыться под одеяло и притвориться, что его тут нет. Только Тора тут еще не хватало, в его-то состоянии.       В голове услужливо всплыло одно из воспоминаний. Крики, его собственные крики, невнятные, оглушающие, и каким-то образом все равно складывающиеся в одно-единственное имя…       — Я захожу!       Локи едва успел стереть с лица всякое выражение, как дверь распахнулась. Он не повернул головы, вместо этого снова подобрав маленький брусок и подбрасывая его чуть ли не до потолка.       Крики.       Послышались шаги, потом скрип стула.       — Чего не отзываешься?       — А зачем? Ты и так вошел, не правда ли?       Тор вздохнул:       — Ну да, во всем я виноват.       — Конечно.       Последовал еще один тяжелый вздох, но во фразах Громовержца не было настоящей злости, лишь шутливое, деланное раздражение. Локи на мгновение задумался, не слишком ли подозрительно себя ведет, так откровенно игнорируя Мстителя, но решил, что тот видел его в таких состояниях, что теперь вряд ли чему-либо удивится. Да, такое поведение было наилучшим вариантом: вполне сходится с его постоянной эксцентричностью, да к тому же можно не смотреть этому придурку в глаза.       И все же, из всех его воспоминаний, именно те крики не выходили у него из головы. Почему он вообще это кричал? С какой стати? Звал на помощь? Проклинал? В любом случае, его никто не услышал.       — Как у тебя тут дела? — веселым тоном спросил Тор, судя по натяжному скрипу стула, меняя позу.       — Нормально.       — Многословно, ничего не скажешь.       Снова запало молчание.       Его никто не услышал. От этой мысли в горле разлилась горечь, именно то чувство, которое так ненавидел, которое так презирал — уязвимость, бессилие, предательство. Ему захотелось подняться на ноги, подойти к Тору, и… и что? Что он мог сделать против Тора Одинсона, принца Асгарда, защитника Земли, героя, бога? Он, мальчишка, только и умеющий, что яркие картинки в воздух проецировать? Ничего. И от этого было еще хуже.       — А как с местными? Друзей завел?       Он едва не поморщился, но вовремя опомнился и удержал безразличную мину на лице. Черт, у них с Куртом что, один и тот же набор вопросов? Или один мозг на двоих? «С тобой все нормально? С кем ты тут общаешься?» Как оригинально.       — Парочку.       — И как они?       — Асфальтоукладчик и недоучка из меда. Такое.       — Ну, уже что-то. Того и гляди, армию фанатов заведешь.       — Едва ли мне нужна армия террористов.       Локи так и не повернул головы, ему и не нужно было- перед глазами сама собой всплыла картинка того, как Тор, со своей вечной идиотской ухмылкой, пожимает плечами:       — Ну, никогда не знаешь, что может тебе пригодиться.       Чем дальше, тем больше усталости было в его голосе. Или, может, она была там с самого начала, но Громовержец просто лучше ее прятал? Но теперь ее было явно слышно, словно тот только что вернулся с битвы. Локи даже повернулся к нему. Тот выглядел вполне прилично: чистая одежда, кое-как уложенные волосы, никакой крови, никакой грязи, и все же его глаза были блеклыми, а поза слишком расхлябистой… Трикстер на секунду задумался, как он это определил, но тут же решил не зацикливаться на этом. Это было не важно.       Тор не пришел. Он звал его, и он не пришел.       Заметив на себе взгляд Локи, Тор улыбнулся, но улыбка получилась натянутой и совсем не сочеталась с остальными чертами его лица. Локи тоже улыбнулся, постаравшись сделать свою ухмылку настолько неприятной, насколько был способен в его нынешнем состоянии, и сел на кровати:       — Тяжелый день для могучих героев? Костюмчик натер?       Громовержец посмеялся:       — Что-то вроде того. Гидра. Ты их встречал, противные ребята, скользкие, да еще и умелые.       Локи насторожился.       О, да это прям удача. Именно с ними эта синяя сволочь пошлет его сражаться, и узнать о них хоть что-то, прежде чем слепо последовать плану этих психов, было бы очень неплохо. Гидра была опасной организацией, и он слишком рисковал — у Братства не было никаких причин не пустить его в расход как пушечное мясо. Нужно было хоть как-то подготовиться, хоть что-то предпринять.       — Гидра? Звучит весело. И как успехи?       Тор вздохнул, опустив взгляд:       — Не особо. Эти трусливые гады подрывают людные места в городах и исчезают, прежде чем мы прибываем на место. Ни одного нападения не удалось предотвратить, а их случилось уже три. Одного из них поймали, но он убил себя прежде, чем мы сумели его допросить… Ну да ладно, тебе это наверное, совсем не интересно.       — Нет-нет-нет, продолжай, — весело, с издевкой протянул Локи, ухмыляясь еще шире. Этот идиот без задней мысли вываливал ему всю информацию, — Обожаю слушать как ты проваливаешься. Прям аж легче на душе становиться.       Тор поднял на него усталый, но уже немного более веселый взгляд: — А я все думал, что же такого приятного тебе взять, а оказалось, нужно было всего лишь принести с собой пару баек о своем поражении. Кстати, — он потянулся к карману куртки, — я тут принес тебе кое-что.       Он с улыбкой протянул маленькую серую коробочку, в ней тихо затарахтели сигареты.       Локи взял подарок, не сказав ничего в ответ. На ум пришло множество шуток и издевок, но губы не шевелились. Он смотрел на коробку, словно из нее вот-вот выскочит какое-нибудь очень ядовитое насекомое, и не мог понять, от чего на этот раз ему сперло дыхание.       — Если еще что надо, ты говори, — продолжил Тор, — Я ведь буду к тебе заглядывать. Ну, это, конечно, еще и от Гидры зависит. Возможно, Старк выследит их следующую цель, и тогда станет немного легче, но пока я не знаю, когда точно получится заскочить.       Тристер оторвал взгляд от пачки, натягивая на лицо прежнюю ухмылку:       — Что, все так туго? Прям и минутки свободной на меня не найдется?       Громовержец покачал головой:       — Они действуют быстро и точечно, без какой-либо схемы, в абсолютно разных городах. Мы едва успеваем передохнуть, как уже надо лететь в другое место. Такое ощущение, что они это специально. Это сегодня как-то подозрительно тихо, вот я Курту и маякнул, — он замолчал, нахмурившись и опустив взгляд в пол.       Локи мог с легкостью догадаться о чем он думает. Наверняка о потерянных жизнях, ранениях, случайных жертвах среди простого народа. Тора всегда волновали эти пустяки, он был способен днями переживать по этому поводу. Чертов герой, народный любимец… Норны, да что ж такое, откуда берутся эти мысли? Этого-то точно в воспоминаниях не было. Но Одинсон опроверг его гипотезу, внезапно заявив:       — У вас с Куртом что-то случилось?       Как вопрос это звучало лишь частично. Трикстер замер, словно кролик перед гончим псом, чувствуя, как предательски быстро забилось сердце. Тор смотрел на него с все той же спокойной миной, но в его глазах была неожиданная твердость.       Локи безразлично фыркнул:       — С чего ты взял? Все в порядке.       Курт рассказал ему. Да, рассказал. Может, и не Мистик, но ему уж точно рассказал, какой смысл такое скрывать? Локи опасен, неадекватен, не может себя контролировать. Он — угроза. Правильно и справедливо было бы обо всем рассказать, чтобы никто не пострадал, а Курт как раз такой, правильный, справедливый, ответственный.       А ведь Тор не пришел, когда он его звал. Не пришел, когда его выворачивали наизнанку.       Мысли заметались, словно пойманные ураганом листья.       Он был отрезан от выхода. Окон в помещении не было, к двери Тор был ближе чем он, но, возможно, если он наложит иллюзию, то у него еще будет шанс сбежать, прежде чем тот попытается его схватить…       — Когда мы появились в коридоре, я предложил ему зайти, но он отказался. Я спросил его, в чем дело, но он отмахнулся и тут же исчез.       Локи накрыла волна облегчения, но сердце так и не успокоилось. Тор пристально смотрел на него, и в бледном свете ламп его глаза отливали серостью.       До Локи внезапно дошло, насколько же его комнатушка маленькая, лишь три шага от стены до стены. Тор мог схватить его за горло, лишь протянув руку.       — Не отрицай, я знаю, что что-то случилось.       Курт не рассказал ему, но это еще ничего не значит. Он и Мистик ничего не рассказывал, и все же она сделала свои выводы. Кто знает, какие выводы сделал Тор. Из-за двери снова донеслись истошные женские вопли, но он мог думать только о своих собственных криках, криках, которые, вопреки его желаниям, вопреки здравому смыслу, звали брата, звали последнюю надежду на спасение, и он не пришел.       — Это не твое дело.       Он сам не заметил, как стиснул кулаки. Губы сжались в тонкую нить.       Тор вскинул брови:       — По-моему, довольно-таки мое.       — С какой это стати?       — С такой, что я несу за тебя ответственность, и все, что тебя касается, мое дело.       — С какой стати ты несешь за меня ответственность? Я тебе что, несмышленый ребенок?       Он кричал, пока не охрип, прося о помощи, но никто не пришел. Никогда не приходил.       — Да, раз ты ссоришься с тем, от кого так сильно зависишь, а потом еще и отказываешься об этом говорить!       — С какой стати я должен тебе о чем-то рассказывать? — прошипел Локи, подаваясь вперед и кривя губы в неприятной ухмылке. Внутри все кипело от злости, — Я тебе не брат.       Как же приятно было увидеть это болезненное, уязвимое выражение лица Громовержца. Да, вот они, нужные слова. Постоянная болезненная точка. Ударь, надави чуть посильнее — и братец развалится на части.       — Локи…       — Ты мне никто, — продолжил Трикстер, чувствуя мрачное удовлетворение, практически триумф, — Абсолютно никто. Мы с тобой ничем не связаны. Так что не смей заявляться сюда, и что-то от меня требовать. Да еще и с обвинениями. Как ни притворяйся, что изменился, я у тебя всегда буду первый в подсудимых.       — Локи…       — Ой, гляньте-ка, Локи-Трикстер снова сеет зло! — передразнил он, сам не зная кого, — Давайте позовем доблестного Тора, чтобы со всем разобрался!       — Локи!       Тор тоже встал, и теперь уже Локи смотрел снизу вверх. Серые глаза пригвоздили его к месту, все мышцы сжались болезненным спазмом, не давая двинуться. Норны, с какой стати Тор настолько выше него? Так не должно быть, они же одного роста…       — Послушай меня! — проговорил Тор с нажимом, будто имел дело с раскричавшимся ребенком, и это только сильнее бесило, и Локи уже собирался снова взъяриться, прекрасно осознавая, что брат тоже станет кричать и разговор превратится в очередной скандал, а может и драку. Но следующая фраза, сказанная спокойным голосом, его остановила, — Я ни в чем не собирался тебя обвинять.       Трикстер молчал, и пару секунд в комнате было слышно только его неровное, шумное дыхание. Взгляд Громовержца смягчился, и он продолжил:       — Я не говорил, что ты виноват в том, что у вас там случилось. Я говорил, что тебе стоит быть осмотрительнее, и рассказать мне, что произошло. Я волнуюсь за тебя, и хочу тебя защитить, поэтому и пытаюсь разобраться в сложившейся ситуации, — он вздохнул и устало отвел глаза, — И ты ничем мне не помогаешь. Норны, ну ты и умеешь выводить из себя.       В ответ на свои слова, на свои нападки, Локи ждал гнева. Гнева не было. Была только усталость, смирение, почти что безразличие. И именно это безразличие почему-то пугало больше любой ярости.       Он должен его ненавидеть. Ненавидеть, презирать, желать его смерти, иначе… иначе он не будет чувствовать ничего. Иначе Тор о нем забудет. Иначе он останется один.       Тор поднял на него усталые глаза, будто ожидая очередного удара, но, вглядевшись в его лицо, смягчился и натянул кривоватую улыбку:       — Я слышал, все нервные, когда курить бросают. Часом не решил тоже бросить?       Нелепая шутка вырвала из Локи сухой, резкий смешок. Он отвел глаза, не в силах больше выносить этот усталый взгляд, и пробормотал:       — Не дождешься, буду травиться, пока не сдохну.       — Локи, — что-то в его голосе заставило его снова к нему повернуться, — Я на твоей стороне, понимаешь? Я на твоей стороне. Я знаю, что у меня плохо получается, что я быстро сужу, и меня потом не переубедить, но я пытаюсь. Если бы ты хотя бы мне не мешал…       Тор замолчал и двинулся к нему. В этот раз Тристер не запаниковал, но все же рука, внезапно сжавшая его плечо в месте, где оно переходило в шею, заставила его потупить взгляд и замереть. Крики утихли. Локи конвульсивно сжал пальцы. Рука на плече сжимала пусть и не больно, но настолько сильно, что, захоти он вырваться, у него бы не получилось.       — Я вижу, что тебе тяжело, Локи. Я знаю тебя намного лучше, чем ты думаешь, не пытайся от меня это скрыть, — голос Громовержца внезапно сделался тихим, — Я хочу тебе помочь, но допросов больше устраивать не буду. Хочешь помощи — попроси, а то мне это уже надоело. Но я помогу тебе, если нужно. Помни об этом, хорошо?       Локи не ответил. Горло сжимало, будто кто-то его душил.       — Локи?       — Хорошо.       Ответ получился едва ли не тише, чем голос Тора, но Трикстер мысленно себя похвалил. Могло быть и хуже.       Тор отпустил его и подошел к двери. Локи отмер, повернувшись в его сторону. Тот повернулся:       — Я зайду, как только смогу.       Громовержец улыбнулся еще более устало и ненатурально, чем вначале, и вышел из комнаты.

***

      Становилось сложно дышать. Чем больше он двигался, тем меньше воздуха у него оставалось, тем больше горели мышцы, и тем больше он замедлялся.       Вот и хорошо. Не может же он быть идеален, верно? Было бы подозрительно.       Он уклонился от очередного удара. Магнето был хорош, очень хорош, от его ударов действительно приходилось уклоняться, но черт, он все никак не хотел закончить спарринг. Локи понятия не имел, сколько он уже длился, но казалось, будто прошли часы с тех пор, как он вошел в ринг.       Дело было вот в чем: Локи не хотел казаться подозрительным. Он дрался так, как дрался бы мальчишка с таким уровнем подготовки, как у него, мальчишка, которому тут же влетело бы по пятое число от такого опытного бойца, как Магнето, но тот упорно отступал в самые последние моменты. Словно специально пытаясь его измотать, чему он бы, честно говоря, не удивился. Когда нужно было ударить в открытую точку, Леншерр этого не делал, не использовал вполне очевидные возможности, не заканчивал спарринг, и Локи уже начинал уставать.       На самом деле, он мог бы просто закончить это все прямо сейчас. Вот, например, в этот самый момент, когда Магнето поднял руку, чтобы нанести удар справа, он мог бы уклониться, уйти вниз, ударить его по коленям сзади, и все бы тут же закончилось. И как же хотелось поставить этого надоедливого идиота на место, но нельзя. Будет слишком подозрительно.       Так что вместо этого Локи неловко уклонился и приготовился к следующему маневру, который, как он отлично знал, не сработает.       Он всегда был слишком хорошим бойцом как для кого-то, кто упорно отказывался от тренировок и ходил на них только если Логан в прямом смысле слова тянул его за уши, но то, с какой легкостью он теперь видел все эти возможности и недостатки в движениях Леншерра, немного его пугало. Хотя, его пугало слишком много вещей, чтобы он мог четко сказать, какая из них пугает его именно в этот момент.       Магнето уклонился от его выпада, схватил его за руку, и вывернул ее. Локи послушно вскрикнул от боли, решив ничего не делать. Начинающие часто не могут сориентироваться в такие моменты.       Он не спал. Снова. Ну, не то чтобы до того он мог нормально спать, но теперь сон не шел вообще. Все, что ему удалось получить за ночь — это пару минут дремоты. И, что интересно, хотя в такие ночи кошмары как раз и приходили чаще всего, в этот раз их не было. Кажется, ему все-таки что-то снилось, но он даже не мог вспомнить, что именно. Что-то, связанное с космическими кораблями… и, кажется, там был Тор.       Норны, ну почему везде было что-то, с ним связанное?       Магнето снова отступил, не воспользовавшись шансом закончить спарринг. Локи подавил порыв раздраженно закатить глаза и воспользовался секундной передышкой, чтобы восстановить силы.       Коробка с сигаретами лежала в кармане его штанов. Он ни разу ее не открыл, его как-то не особо тянуло, но все равно таскал этот хлам с собой.       Леншерр усмехнулся, смотря на то, как Локи, ссутулившись, пытался отдышаться, делая вздохи немного более глубокими и отчаянными, чем они должны были быть. Трикстер решил, что выпустить немного своего раздражения будет не лишним, и злобно на него взглянул. Улыбка только расширилась:       — Давай, мы еще не закончили. А то что-то ты сегодня отвлеченный какой-то.       Локи выпрямился и приготовился к следующему удару.       Зачем этот идиот вообще приходит? Сколько бы воспоминаний, сколько бы видений ни приходило, Локи ни разу не видел ни одной причины для такой преданности. Они всегда либо унижали друг друга, либо боролись, либо Локи был один, в темноте, с иглами в коже, и звал Тора, непонятно почему. Так почему тот так сильно пытается его защитить?       У Тора не было ни одной причины его любить. Ни одной. Что Локи сделал такого хорошего? Напал на Землю? Чуть не убил его друзей?       Семья должна служить какой-то цели, на то она и семья. Все ее члены должны получать что-то хорошее от этих отношений, иначе какой вообще смысл чем-то жертвовать ради кого-то, не получая ничего взамен? Питер таскал Локи сигареты, Локи писал за него контрольные. Курт брал его по ночам в разные части мира, Локи развлекал его историями и отвлекал от миссий Людей-Икс, которые, чем дальше, тем больше на него давили. Рабочая система со своими правилами и компонентами, вполне ему понятная. А вот что такое с Тором…       Он едва уклонился от болезненного тычка локтем. На этот раз ему не пришлось притворяться. Голова немного закружилась, слабость в мышцах давала о себе знать.       А с ним самим что такое? Почему он таскает эту чертову коробень?       Всего парой дней ранее он мог бы более-менее точно сказать, как именно относится к этому герою толкиеновых рассказов, но теперь он понятия не имел, что думать. С одной стороны, это был какой-то странный, незнакомый ему мужчина, с какой-то стати решивший ему помочь, что само по себе уже казалось подозрительным, даже сейчас, когда он уже знал причину. А с другой, с самого начала он чувствовал, будто знает его. Может, все дело было в кошмарах, но широкие плечи и белобрысая голова иногда вызывали непонятную, трудноуловимую, будто спрятанную смесь эмоций.       Локи автоматически уклонился от удара в лицо, только парой секунд позже осознав, что произошло, и подкорректировал свою позу.       Это были его эмоции, обычные, настоящие, но у них не было никакой причины. Ничего, что он мог вспомнить или придумать, могло бы вызвать в нем такую реакцию, и ему это ой как не нравилось. Осознание того, что он ощущает последствия действий, которых не помнит, скорее напоминало медленное схождение с ума.       Как, например, он сорвался сегодня.       Тор был тем еще бесячим типом, со всем его позерством и героичностью, но черт, он с самого начала пытался оставаться спокойным, выверить свое поведение, разузнать о Гидре так, чтобы тот ничего не заподозрил, и что в итоге? Неужели он уже настолько теряет хватку? Нет, со всеми остальными у него отлично получалось аккуратно, мало по малу выстраивать свою линию поведения так, чтобы добиться своих целей. А вот с Тором он сорвался.       И с Куртом.       Черт. Не думать об этом, не думать.       Нельзя, чтобы так продолжалось. Тор ему еще понадобится, нельзя допускать таких срывов во время каждого их разговора, но он понятия не имел, как это сделать.       Он… он не мог этого контролировать. Он был беспомощным. Норны, как же Локи ненавидел беспомощность.       Нужно было лучше себя контролировать, отмести эти чертовы эмоции, перестать быть таким слабым, таким импульсивным, но он не мог, у него не получалось, каждый раз, когда это случалось, он забывал обо всех своих планах, и оставалась только злость.       Он кричал, и Тор не пришел. Он звал его, но Тор не услышал, не понял, не захотел понять, никогда не хотел, никогда даже не пытался его выслушать, никогда не доверял, так чего он теперь хочет…       Боль вспышкой взорвалась в его груди.       Мир перевернулся, перекрутился, и он упал на колени, закрывая рукой ребра, и пытаясь сделать хоть один вздох.       — Черт!       Кто-то хватил его за плечи и немного повернул. Ребра отозвались еще одной вспышкой боли, но сдержать шипение было легче обычного.       — Ты почему не увернулся?!       Было больно, но он не издал ни звука, эта боль была далека от той, что ему приходилось испытывать. Терпеть было легко.       Локи проморгался и поднял голову на присевшего рядом с ним на колени Магнето. Тот нависал над ним с непонятным выражением лица — то ли злоба, то ли волнение. Триктсер сжал губы.       — Я же замахивался прямо у тебя перед глазами! Ты куда смотрел?       Он попытался что-то сказать, но каждый вдох отзывался болью, и горло сперло, так что он издал только непонятный хрип.       — Ладно. Можешь встать?       Локи поднялся. Дезориентация прошла, боль потихоньку утихала. Но Магнето все еще смотрел на него с этим непонятным выражением, и его хотелось ударить, чтобы только его стереть. Чертов притворщик, пусть даже не пытается, Локи больше на такое не попадется.       Он сделал более-менее глубокий вдох и сказал:       — Я в порядке, сейчас пройдет.       — Ну нет, — фыркнул Леншерр, — у тебя там, судя по всему, в лучшем случае ушиб. Иди к Карле. Дорогу знаешь?       Вы только посмотрите, какой заботливый. Локи захотелось зашипеть, но вместо этого он выдавил короткое:       — Да.       — Сам дойдешь?       Локи сделал еще более глубокий вдох и выпрямился, игнорируя боль.       — Да.       — Хорошо, — Магнето отрывистым движением кивнул на двери, — Пошел.       Черт. Ну как можно было так сглупить?       Коридор тянулся, казалось, уже несколько миль, шаги отзывались постепенно утихающей болью. Бессмысленный поход, он пока дойдет, уже все срастется.       Он же следил за Леншерром, следил за их поединком. Такого с ним уж точно никогда не случалось. Когда он вообще перестал обращать внимания на спарринг? Он и сам не заметил.       Черт. Чем дальше, тем лучше.       Локи ускорил шаг, ощущая, как боль в боку уходит.       А если такое случится на миссии? Или еще в какой важный момент? Ладно, волноваться об этом не было никакого смысла.       Он толкнул серую дверь медпункта и столкнулся взглядом с Карлой, стоящей на стуле и тянущейся с тряпкой за шкаф. Заметив его, она застыла в нелепой позе, но тут же опомнилась и бодро спрыгнула, кинув тряпку на стол.       — Что-то случилось?       — Конец света, — он прибавил в голос печали, — Все умерли, остались только мы с тобой.       Она поджала губы, с осуждением его разглядывая. Он закатил глаза:       — Попало на тренировке. Магнето послал сюда.       Она кивнула, подбежала к умывальнику и стала мыть руки.       — Где? Как? Чем?       — Ногой в ребра.       Он мог бы сказать ей, что рана уже зажила и он может просто пойти назад, но черт, как же ему не хотелось и дальше терпеть этих недоумков с их тренировками. Лучше уж потерпеть только одну, с ее пластырями и йодом.       — Садись, — она указала на стоящую у стены кушетку, и его заворотило.       В нос внезапно ударило слишком чистым, дезинфицированным воздухом, от которого так и несло какими-то химикатами. Стены были белыми, освещение ярким. Его собирались осматривать. Черт. Черт-черт-черт-черт…       Он замер, пытаясь успокоить свое сердцебиение. Все в порядке. Все в порядке, он на базе Братства, он не пленный… ну, с последним можно было еще поспорить, но все же.       Локи снял футболку и заставил себя сесть на кушетку. На миг показалось, что вокруг запястий застегиваются ремни.       Карла принялась его осматривать.       — Здесь?       — Чуть левее.       Девушка аккуратно коснулась его бока, и перед глазами всплыли другие белые комнаты. Те, что с магическими барьерами, душащим ярким светом без видимого источника и страхом, болью, сумасшествием…       — Как так получилось? — в голосе Карлы было неподдельное беспокойство, — Ты вроде хорош, очень хорош. Да и Магнето обычно не избивает новичков.       — Обычно.       Она хмыкнула:       — А ты сегодня молчаливый. Уверен, что все в порядке?       На его боку было лишь желтое пятно размером с ладонь. Карла нажала на него, потом чуть правее, поспрашивала про его ощущения и поднялась на ноги:       — Вроде бы ничего серьезного, но нужно все равно проверить, как оно срослось. На всякий случай.       Она улыбнулась.       Фригг улыбалась, когда приходила. Всегда улыбалась, что бы он ни говорил. Улыбалась, игнорируя то, как смотрели на него Ейнхейрии, приносившие мебель и книги — как будто ему есть от них прок! Он не мог читать, он не мог спать, он не мог и секунды провести в этой душащей тишине, и все же он продолжал в ней сидеть, пытаясь сохранить хоть какие-то остатки разума…       Ему не хотелось отвечать на ее улыбку. Обычно он видел ложь, умел отличать ее от правды, но сейчас не мог понять, искренне ли она за него печется, или нет. Хотя, когда дело касалось его самого, он никогда не умел объективно оценивать ситуацию.       — Если тебе так хочется меня потрогать, ты так и скажи, — он улыбнулся настолько неприятно, насколько смог, подчиняясь внезапному импульсу смешать ее с грязью, — Нечего прятать свои тайные желания.       Не смотря на принадлежность к террористической организации, Кара была из тех самых «хороших девочек», которые приходили домой к 21:00, всегда мыли за собой посуду и учились на одни пятерки. Его ремарка, конечно, была выстрелом в темноту, но все же был очень хороший шанс попасть по мишени.       И девушка все-таки покраснела, нахмурилась и отвернула от него лицо.       В груди расцвело удовлетворение, но его тут же подбила неожиданная реплика:       — Ты слишком худощавый, чтобы быть моим тайным желанием, — Карла, все еще красная как помидор, повернулась к нему снова села на кушетку, — не переживай, домогаться не буду.       Она положила руки на синяк, улыбнулась и закрыла глаза. Казалось, она даже дышать перестала.       Она улыбалась, пытаясь сказать что-то, что бы его поддержало… нет. Что-то, что бы его переубедило. В нем кипела злость. Кипела уже который день, уже которое столетие, он ненавидел ее, не мог даже смотреть в ее сторону. После всего, что произошло, он видел, наконец видел, что даже она хотела превратить его в кого-то другого. Норны, как же он хотел, чтобы она перестала улыбаться!       Она улыбалась, делая глубокий вдох и слегка шевеля пальцами. Он не почувствовал ничего, кроме прикосновений, никакой магии, никакой чужеродной энергии. Она улыбалась.       Она перестала улыбаться только когда он наконец сорвался и закричал. Ее голос наконец задрожал, уголки губ опустились, он видел слезы, подступающие к ее глазам, и это то, чего он хотел, это то, чего он добился…       Чертов идиот.       Она нахмурилась, подвинув руку ближе к его сердцу. Обеспокоенность прорезала умиротворенное выражение лица, она чуть надавила, и снова замерла.       Идиот, дурак, безумец! Да с чего он вообще решил, что ему станет легче, если он это увидит?       Но он уже начал играть в эту игру. Отступить сейчас означало бы окончательный проигрыш. А если сделать вид, что ты доволен, ты не проиграешь. Язык едва шевелился.       «Нет, не мать»       Она, взглянув в его глаза, сморгнула слезы и снова улыбнулась. Теперь плакать хотелось ему.       — У тебя сердце бьется как бешенное. Ты что, напуган?       «Ты всегда так хорошо понимал всех, кроме себя самого».       Он проиграл. Мать была единственной, кто мог переиграть его в его же игре. Она протянула к нему руки, снова, как раньше, и он проигрывал, ужасно проигрывал. Она всегда знала его слабые места, всегда видела его насквозь.       Он прекрасно знал, что вместо объятий получит лишь колючий отзвук чужой магии и развеянную иллюзию. Прекрасно знал, и все равно потянулся, потому что всегда проигрывал…       Его рука наткнулась на живую, теплую плоть.       — Эй, — Карла положила руку ему на лоб, заглядывая в глаза, — С тобой все хорошо? Может, приляжешь?       Он осознал, что держит ее руку, ту, которой она не касалась его ребер. Вокруг все еще были белые, оглушающе белые стены.       Локи дерганным движением подорвался с места, чуть не опрокинув стол с какими-то медицинскими устройствами. Карла взвизгнула, отодвинувшись подальше вглубь кушетки. Да как она вообще оказалась в темнице?       Черт. Черт, медпункт. Он в медпункте. Он в медпункте, потому что Магнето ударил его в ребро. Карла осматривала это ребро. Он в медпункте. В медпункте.       — У… — выдавила из себя Карла, чуть расслабившись, — у… у тебя глаза светятся. Это так надо?       Трикстер моргнул. Прямо под кожей шипела энергия, готовая вырваться наружу. Сердце стучало в ушах, гоняя сейдр вместе с кровью, все никак не желающей избавляться от выброшенного адреналина.       Он глубоко вдохнул и заставил магию залечь глубоко внутри, где ей и место.       Карла хоть и перестала вжиматься в стену, все еще смотрела на него глазами размером с асгардский денарий. Нет-нет-нет-нет, нельзя, нельзя чтобы она рассказала кому-то, нельзя, чтобы кто-то узнал…       Локи выпрямился, добавил в осанку непринужденности, и рассмеялся.       Он драл себе горло, и все же душить себя фальшивыми смешками было привычно до такой степени, что он на секунду забыл, в какой идиотской ситуации находится. Он положил себе руку на грудь и подался вперед, усиливая хохот, а когда распрямился и увидел, как вытянулось ее лицо, продолжать смеяться стало намного легче.       — И почему на всей этой огромной базе нет фотоаппарата? Такое лицо зря пропадает! Стала бы звездой интернета. Может, даже появился бы новый формат мемов.       — Локи! — воскликнула девушка, тут же расслабляясь, — Да ты издеваешься?! Я думала, у тебя сейчас паническая атака будет, или еще что похуже.       — Какая ты заботливая, — издевательски протянул он, — Ах, прости, что не смог устроить себе приступ, чтобы оправдать твое беспокойство. Мне так жаль.       — Да ну тебя, — бросила она, вставая с кушетки и поправляя униформу. Он расслабился. Похоже, сработало, — А как ты сделал эту штуку с сердцем? Оно так ускорилось. Часть твоей мутации?       — Можно и так сказать, — улыбнулся он опираясь рукой на тумбу и подмигивая. Карла закатила глаза и бросила в него его же футболкой:       — Надень. Отвлекаешь.       Он фыркнул, но все же послушался.       — С ребрами все в порядке. Похоже, была просто трещина, и все тут же срослось. У тебя прекрасные способности к регенерации.       — У меня все прекрасное.       — Конечно-конечно, — она подняла тряпку и принялась снова вытирать пыль, — Ну, чего встал? Шуруй назад. Или хочешь гематогенку? У меня есть.       — Нет уж, спасибо, — ответил он, поспешно выходя из медпункта.       Как только белые стены сменились серыми, его одолело желание опереться о стену спиной и сползти на пол.

***

      Пол джета тихо гудел под ногами, разбавляя тишину давящим на уши низким звуком. Тор смотрел на противоположную стену, толком ее не видя, и пытался ни о чем не думать. Задача была довольно сложной. А мне казалось, тебе, наоборот, думать сложновато. Ну, что ж, в жизни должны быть сюрпризы.       Голова гудела от перенапряжения, рана в боку, куда несколькими часами ранее попала пуля, неприятно ныла, шея и спина болели в каких-то странных местах. Наверное, нужно притормозить с подниманием тяжелых обломков. Но, опять же, кто ему даст такую возможность?       Не то, чтобы он не мог просто оставить это дело спасательным командам смертных, но сколько людей бы из-за этого умерло? Нет, он не мог так поступить. У него не было на это никакого права.       Капитан выглянул из кабины пилота:       — Пятиминутная готовность.       — Есть, — ответил ему Баки, поднимаясь и начиная готовить свое оружие. Тор пожалел, что ему не нужно ничего готовить к битве, так было бы хотя бы что-то, чем можно занять свой разум эти чертовы пять минут.       Он поймал себя на странной, дикой жажде битвы, и поежился. Нет, эдакое нервное предвкушение перед боем всегда присутствовало в его жизни, и он любил это чувство всем сердцем. Но только на этой неделе у них было уже пять миссий, и практически на каждой из них у него был шанс выбить все дерьмо из очередного солдата Гидры, и ему… все еще было недостаточно. Он хотел биться.       Он потер глаза рукой, добавляя еще один пункт в список вещей, о которых он пытался не думать. Не думать все равно не получалось.       Норны, как же он устал. Ему бы хоть день передышки, хоть один, но Гидра уж точно не станет останавливаться только потому, что ему внезапно захотелось немного поспать и посмотреть какой-нибудь сериальчик, да и каждый свой свободный день он все равно уже решил проводить у Локи.       Что-то там было нечисто. Он не мог объяснить, откуда взялось это ощущение, но ему казалось, что что-то идет не так. Локи казался еще более нестабильным, чем обычно, да еще и его обвинения… Черт бы его побрал, он был отчасти прав, но все же почему сразу так набрасываться? Обычно Локи как-то… уравновешеннее, что ли. Не так легко срывается. Да, до всего этого обвинения Громовержца часто вызывали в нем такую реакцию, и Тор мог бы понять, если бы тот Локи так среагировал, но ведь этот Локи не должен ничего помнить…       «Я тебе не брат»       «Ой, гляньте-ка, Локи-Трикстер снова сеет зло! Давайте позовем доблестного Тора, чтобы со всем разобрался!»       Норны. Он не хотел об этом думать. Не сейчас. Но мысли все равно возвращались к одному и тому же.       Локи так среагировал, да еще и эти фразы… он что-то помнит. И здесь есть два варианта: либо он всегда помнил, и просто снова играется с ним, либо он только сейчас начал вспоминать.       Первый вариант, хоть он и был довольно реалистичным, Тор все равно отмел. Даже если все это — часть какого-то безумного плана, то… что это за план такой? Действия Локи вообще не имели смысла, не складывались в какую-то общую картину. Хотя, опять же, может он просто не хотел в это верить. Его брат всегда был горазд на безумные, многоходовые, слишком сложные планы, и у Одинсона никогда не получалось вовремя догадываться, в чем они заключаются.       А если Локи все вспоминает, то ему нужно быть рядом. Кто знает, как тот среагирует на эти самые воспоминания, каких глупостей натворит. Да, ведь у тебя такой большой и успешный опыт в сдерживании меня от глупостей, не так ли?       Если Локи все вспоминает, ему нужна помощь. Нужен кто-то терпеливый, кто-то, кто знает, что происходит. И пусть, учитывая всю их историю, Тор был не лучшим вариантом, других кандидатов не наблюдалось.       Ему нужно быть рядом с братом, нужно знать, что с ним происходит, как помочь, что можно сделать, а вместо этого он летает по городам в бессмысленных попытках поймать за хвост разбушевавшегося чибиса. Ему хотелось кого-то побить.       Джет повис возле полуразваленного вокзала, из которого валил столп дыма, и сыпали напуганные смертные. Нервная дрожь предвкушения пробежала по телу Тора, и он внезапно осознал, что хочет улыбаться.       — Все помнят схему действий? — спросил готовый прыгать в открытый люк Роджерс, перекрикивая шум внизу, — пытаемся взять пленных, любой ценой. Вперед!       Разбегающиеся в панике смертные расступались перед ними, пока они вбегали в горящее здание.       — Народ, у нас тут еще веселье, — отрапортовал Старк, глядя на голограмму над своим запястьем, — вторая бомба в западном крыле.       — Романофф, Тор, Старк, вы идете туда, — скомандовал Роджерс, — мы разберемся здесь.       Кровь приятно бурлила в жилах, все тело пело от желанной активности. Он бежал, ничуть ни отставая от летящего Железного Человека, продолжавшего сканировать здание в поисках новых сюрпризов.       В западном крыле паники было значительно меньше. Большинство людей уже успели эвакуироваться, однако смертных все равно было больше, чем хотелось бы. Тор осмотрел высокий стеклянный холл и поморщился. Да, разгуляться не выйдет.       Старк все возился со своими датчиками:       — Бомба на техническом этаже, уровнем ниже.       Как только они завернули за угол, к служебной лестнице, им на встречу вышло несколько безликих солдат в черном. Тор покрепче перехватил Штормбрейкер.       Они довльно быстро расправились с ними: Наташа закрутилась рыжеволосым вихрем, плавными, текучими движениями сбивая сразу двоих с ног, Одинсон легко разметал остальных секирой, а Старк просто пролетел над ними. И все же они тратили время, драгоценное время, секунду за секундой, и в любой момент бомба в здании могла взорваться.       За следующим поворотом солдат оказалось еще больше. Здесь они провели несколько минут, пытаясь прорваться дальше. Время бежало, не обращая на них внимания, сотни жизней были на кону, но все же, нанося удары и раскидывая оппонентов, Тор внезапно осознал, что улыбается, и поспешил стереть эту улыбку с лица.       Когда они наконец добрались до комнаты, Старк наконец пробрался к бомбе и начал возиться с хитрым механизмом, пока Тор и Черная Вдова напряженно замерли рядом с ним, ожидая, когда он обезвредит взрывчатку.       Тор, пользуясь моментом, вдохнул полной грудью, ощущая, как мерно успокаивается сердце. Тони выпрямился и воскликнул:       — Есть!       Наташа подбежала к ближайшему из раненых солдат и огрела по голове, разжимая ему челюсти, как только он обмяк. В ее пальцах была небольшая капсула. Она отбросила ее в сторону, вытирая руку о его форму.       — Нам повезло, что этому по голове прилетело. Он не успел сориентироваться, — она поморщилась, — Все остальные наверняка либо мертвы, либо сбежали.       Тор положил руку ей на плечо:       — Уверен, для допроса нам хватит и одного. Наверняка они все знают примерно одно и то же.       — Оно-то да, но все равно дело противное, — она нажала на кнопку в наушнике, — Кэп, у нас все чисто.       Прослушав ответ, Наташа кивнула и отняла руку от передатчика:       — Они почти закончили. Пленных взять не смогли. Все солдаты с той точки ушли через канализацию.       — Это все, конечно, прекрасно, — отозвался Старк, начиная разбирать бомбу на части, — Но мне другое не нравится. Заметили, в этот раз их было больше?       Тор кивнул:       — Да. И две бомбы? Раньше они действовали по-другому.       — Как будто наращивают силы, — Тони снял шлем и задумчиво нахмурился, — И единственный вариант — это…       — …то, что они нас отвлекают, — закончила за него Наташа, — От чего-то очень серьезного. Как мы и думали.       Старк вздохнул:       — А мы все никак не можем узнать, от чего, — он аккуратно разложил детали бомбы на полу, продолжая ворчать, — ну где там эти ФБР-овцы? Вечно всю работу за них делать приходится.       Громовержец потянулся, потирая исчезающую ссадину в том месте, где один из солдат все же смог в него попасть.       — Нечего попусту волноваться. Теперь у нас есть этот, — он кивнул на бессознательного пленника, которого Наташа уже связывала по рукам и ногам, — и еще одна бомба для анализа. Прогресс идет, мы делаем все, что можем.       Он улыбнулся свой команде, чувствуя подкатывающий к горлу комок тошноты. Снова он ничего не может сделать.       По коридору уже бежали агенты ФБР и сотрудники полиции, и Тор отступил в сторону, пропуская их в помещение, а сам зашагал наружу, искать, где может пригодиться его помощь.       Мало того что он застрял здесь, вместо того, чтобы следить за Локи, так еще и никакой пользы от этого нет. Все зависит от Наташи и ее навыков допроса, от Старка с его технологиями, но не от него. Он просто продолжит таскать обломки, и польза от него все еще будет равна примерно одному экскаватору.

***

      Локи откинулся на спинку сидения и зажмурился, ощущая гул двигателя под затылком. Перед глазами мелькали зеленые точки, под кожей гудела нервозная, колкая энергия.       Джет не сильно отличался от джета Людей Икс: голые стены, ряд сидений, ящики с экипировкой, дверь в кабину пилота. Вот только этот джет умудрялся быть еще более унылым, чем тот.       Ему рассказали план операции во всех деталях, но на самом деле не сказали ничего. Зачем они так настаивали на его помощи? К чему такая спешка? Что за экстренная ситуация? Почему именно эта база? Понятное дело, они ему не доверяли. При всех его красивых речах, Магнето наверняка отлично понимал, что Локи не из тех героичных типов, которые станут бросаться грудью на амбразуру и жертвовать всем ради благого дела, поэтому в большие планы Братства его никто посвящать не собирался.       Он был слишком не важным, слишком мелкой сошкой. Зачем посвящать пешку в свои планы? Даже если эти планы на нем только и держатся.       Он, конечно, мог и сам кое-что понять. Например то, что Гидра отвлекает Мстителей, как свою главную угрозу, на мелкие теракты и нападения. И, учитывая, насколько затратными выходят эти самые «мелкие теракты», от чего бы они ни отвлекали, это что-то явно было очень и очень важным.       Зная Гидру, это могло быть что угодно. Биологическое оружие, захват контроля над американским правительством, нападение на важных политиков. Явно ничего хорошего.       Может, нужно было сказать Профу? А хотя, что он ему скажет? Тот наверняка в курсе, а детальных сведений у Локи нет, и вряд ли он их добудет. Да и как ему сказать? Курт с ним даже не заговорит, не то что бегать по его указке с какими-то сомнительными сведеньями. Курт… нет, не сейчас, не сейчас.       Да и какая ему вообще разница? Пускай планируют. Это не его дело.       Не его война, не его цели, не его битвы. Будь его воля, он бы держался от нее как можно дальше, но кто его спрашивает, не так ли? Он будто котенок, которого маленькое дитя подобрало на улице и теперь таскает за хвост как того пожелает.       Стало тошно.       Каменщик рядом с ним методично левитировал куски цемента вокруг руки, с выражением недюжинной концентрации на лице. Он пытался втянуть Локи в разговор, но тот отвечал короткими, сухими, и, возможно, слегка оскорбительными репликами. Слегка. Говорить не хотелось. Но чего ему хотелось, он понять не мог. Разорвать кому-то глотку? Разрушить к чертям этот джет? Скрутиться калачиком под одеялом, чтобы его никто не трогал? Наверное, все же последнее.       Кажется, когда-то ему хотелось чего-то большего, чем просто покой. У него были цели, важные, амбициозные, ну или по крайней мере более масштабные, чем «заставить всех оставить меня в покое». Кто знает, что это были за цели.       Теперь они не важны. Он сам тоже не важен, ничто не важно, кроме его задания. Откажешься — смерть. Выполнишь — тоже смерть, очевидно, он что, идиот, поверить, что ему подарят планету?       Но это тоже не важно, он служит правде, он служит величию, ему открыли глаза…       С ними не было Карлы, она была слишком ценной, чтобы рисковать на миссиях. Локи спросил у Каменщика, что же они делают с раненными, и тот просто пожал плечами. Оставалось только кивнуть в ответ — вполне разумная стратегия. Жестокость жестокостью, но здравый прагматизм все же не помешает. Его тоже оставят, если что-то пойдет не так.       Это все не важно. Главное — не пораниться настолько, чтобы его бросили.       — Хей, — Каменщик толкнул его в бок, опуская камни на гудящий пол, — Первая миссия.       Локи приподнял бровь:       — И что?       — Как что? Особое событие! Надо потом отпраздновать, — он улыбнулся и подмигнул, — Мы тебе еще устроим торжество.       — Не нужно мне никакого торжества, — Локи поморщился и отвернулся, — Нужен повод набухаться до беспамятства — меня в это не втягивайте.       Ему все еще было тошно. Он летел на какую-то идиотскую миссию, которая никакого отношения к нему не имеет, потому что у него не было выбора, потому он просто не мог отказаться.       Все, что он мог, это прятать свои мысли от рыскающего в его голове синего тумана, и пытаться придумать хоть какой-то выход, но выхода не было.       Снова это бессилие, снова слабость. Черт.       — Зря ты так, — мутант вздохнул, снова поднимая камни, — Саблезуб у нас такую бодягу делает, закачаешься. Хей, — он снова толкнул его в ребра, — Осторожней, ладно? Без тебя было бы скучновато.       Локи ничего не ответил.       С чего вдруг этот придурок решил с ним нянчиться? Что он, что Карла, что тот мужик с сигаретой. В первую встречу Каменщик показался ему довольно пассивным и безразличным, поэтому он и решил сесть с ними, но теперь он пытался… подружиться с ним? Что за детский сад. Они же должны быть террористами, а не школьным бойз-бендом. Кому нужна вся эта хрень с дружбой и эмоциональной близостью, это только все усложнит. Всегда усложняет. Ни Каменщик, ни Карла не могут дать ему ничего, кроме защиты от нападок остальных во время обеда в столовой, и с этим они могут справиться и без попыток влезть в его жизнь. Когда ему представится возможность избавиться от всей этой шайки, эти двое могут мешаться под ногами.       Есть варианты того, как их немножко остудить, раз уж его обычное поведение их не отталкивает. Но…       Он представил тишину в столовой. Неловкость во время каждого похода в медпункт. Невозможность поговорить ни с кем, вообще ни с кем, кроме соблаговолившего развлечь его своим божественным присутствием Тора, и Магнето, который все еще пытался играть в дружелюбие.       Может, пока что можно было оставить все как есть.       Джет сел на некотором расстоянии от базы, чтобы их не обнаружили. Локи осмотрел боевую группу. Их было мало — миссия была больше разведывательной, чем боевой. Он, Магнето, Мистик, Каменщик и женщина, чьего имени он не знал, пилотирующая джет.       Его армия монстров смотрела на него с выжиданием. Хорошо хоть дали возможность хоть в какой-то мере привести себя в порядок — на быструю руку прилизать немытые волосы, смыть с себя кровь и пот, очистить доспех. Он хотел наложить пару-тройку иллюзий: скрыть бледность, круги под глазами, впалые щеки, но потом передумал. Это все абсолютно не имеет значения.       Все повставали с сидений. Двигатель не замолкал, джет должен был быть готовым забрать их в любой момент. Магнето прожег каждого из них ожесточившимся взглядом и вставил в ухо переговорное устройство. Все повторили его движение.       Локи поморщился от писка проверочного сигнала и сжал руку на рукояти скипетра.       Двери открылись с тихим шипением. Энергия портала завертелась перед ним темно-синим водоворотом.       Магнето резко рявкнул:       — Вперед!       Он спрыгнул с порога джета и побежал вместе с остальными через лес к большому зданию. Лес пах хвоей и свежим ветром. Он бежал, видя все четко и ясно, и ощущая только щиплющий холодный ветер, мягкие иголки под ногами и приятное напряжение в мышцах. Никаких скипетров в руках. И все-таки перед глазами стояла завеса синевы, и он инстинктивно проверял каждую свою мысль перед тем, как о чем-то подумать.       Он зажмурился и потряс головой, не сбавляя темпа. Просто галлюцинации, такое уже бывало, он уже с таким справлялся, и не раз.       Прямо перед базой они остановились, и Каменщик вырвал вентиляционную решетку, разрушая камень, на котором та держалась.       — Сможешь потом все восстановить? — спросил его Магнето.       — Да.       Леншерр перевел взгляд с Каменщика на Локи и отрывисто кивнул головой на открывшееся отверстие. Каменщик, не задумываясь, полез в вентиляцию, и Трикстер, не забыв показательно закатить глаза, последовал за ним. Господи, как же они его бесили, с этими своими приказами.       В вентиляционном люке было темно и прохладно. Он отстал от мутанта, — упираться лицом в его ботинки совершенно не хотелось — и полз по тесному пространству, пытаясь разглядеть хоть что-то в бледно-синей дымке. Они двое должны были идти вперед и устроить небольшую диверсию, чтобы остальные могли проникнуть незамеченными.       Они посылали его одного, чтобы он подготовил все для их прибытия. Они вместе разрабатывали план, ведь никто на Пристанище не знал ничего про Мидгард, и этот план был одним из худших его творений.       Он усмехнулся туману. Это было не важно.       Каменщик остановился перед еще одним вентиляционным отверстием. Трикстер наложил на них обоих иллюзию невидимости, мутант выломал решетку, и оба спустились на пол в пустом коридоре базы.       Локи тут же покоробило. Белые стены. Запах хлороформа. Белый, слепящий глаза свет.       Иглы в коже, сигналы приборов, жар, холод, боль, он ничего не сможет сделать, ничего…       Сердце отбивало боевой ритм где-то в горле, под кожей зашипела сила, иглами реагируя на его страх. Он потряс головой, пытаясь подавить приступ паники. Не время, не время для всего этого, черт, он что, не может хоть на полчаса сконцентрироваться?       Они прошли мимо нескольких ученых, отряда солдат, каких-то мужчин в деловых костюмах, и никто из них ничего не заметил. Записи камер тоже будут чистыми — иллюзии были очень полезной штукой.       Нужное им место располагалось практически на другом конце базы. Технические помещения, место регуляции подачи всякой химической дряни — вот, в чем заключалась их задача. Они должны были устроить утечку.       Они проникли в затхлую, темную комнатушку практически беспрепятственно, не считая полусонного охранника, который так ничего и не заметил. Локи облокотился о стену и натянул противогаз, пытаясь сконцентрироваться на том, как Каменщик крутит вентили на трубах. Страх внутри разбавился толикой интереса.       — Почему ты?       — Я на производстве работал. Знаю, что да как, — отрывисто ответил тот, — здесь все довольно просто, сейчас увеличу давление, и трубу прорвет, возможно, в нескольких местах.       — Вау, — сухо ответил Локи, продолжая наблюдать за его действиями.       Было странно осознавать, что у этих людей было прошлое. Жизни, друзья, семьи. Для него они все были безликими фигурами за плечом у Магнето, одинаковыми солдатами, следующими чужим приказам.       Теперь у него не должно быть мыслей, желаний, мнений, только цель, только служба. Он — просто исполнитель, безликий солдат, нет, не солдат, раб.       — А ты?       — А?       Локи поднял взгляд на Мутанта, точно так же натянувшего противогаз. Резина неприятно давила на кожу, и голоса слышались приглушенно и неправильно, но лучше так, чем потом лежать и ждать, пока исцелятся ожоги в легких.       — Ты-то чем занимался до всего этого? Может, поступать куда хотел? Чем-то увлекался?       Трикстер скорчил рожицу, пользуясь тем, что через противогаз ее не видно. Этот приставучий идиот его бесил — они были посреди миссии, чтоб его! Миссии, на которую его угрозами затянули! Налаживать дружескую связь было совершенно не к месту. Но этот не отстанет, так что проще сразу от него отделаться.       — Я… я рисовал.       — Хорошо?       — Неплохо.       — Прикольно, — Каменщик выпрямился, вытерев руки о штаны, — Меня нарисуешь?       — Исключительно вот так, — он показал ему средний палец. Тот засмеялся.       — Да ладно, шучу. Но все равно хотелось бы взглянуть.       «Каменщик, Трикстер. Задание выполнено?»       Локи дернулся, когда наушник противно зашипел. Мутант ответил:       — Да.       — Запускайте следующий этап.       Они вышли из каморки и как ни в чем ни бывало пошли по коридору. Через несколько секунд выключился свет, завопила сирена, и до того мирно шедшие солдаты и ученые в панике побежали в сторону выхода.       Гидра была осторожной, настолько осторожной, насколько было возможно. В аварийном состоянии сигнализация не работала, и все же двери в нужные им помещения заблокируют, как только из них выберутся все люди. Их задачей было этого не допустить.       До Локи внезапно дошло, во что он на самом деле ввязался. Это уже не детские игры, не алкоголь из магазина с Питером воровать, черт, да это даже не индивидуальный отлов мутантов, чем постоянно промышляли организации вроде этой. Это настоящая, серьезная угроза, настолько серьезная, что Братство рискнуло своим перемирием с Людьми Икс.       И все зависело от него. От него — от эгоистичного, психически нестабильного мальчишки.       Неужели он все еще считал себя мальчишкой?       Они спустились по лестнице, нашли нужное служебное помещение. Внутри, за стеклянной дверью, охранник внимательно наблюдал за процессом эвакуации и блокировал двери в пустые помещения ключом-картой.       Это не его битва. Ему тут не место. Ему никогда не доверяли ни одной миссии, ни одного задания, даже вопроса не стояло о том, чтобы он присоединился к Людям Икс, и не только потому что он не хотел, но и потому что все прекрасно знали — он для такого не подходит. А теперь что-то очень-очень важное зависит только от него.       Черт.       Он зашел в будку, подкрался к охраннику и прижал к его носу намоченную раствором тряпку. Тот упал головой о стол. Каменщик вошел следом и склонился над мониторами, выясняя, открыта ли нужная им комната, а Локи прислонился к стене, напустив на себя скучающий вид.       Может, действительно рассказать Профу? Тот точно знает, что делать, он со всем разберется.       Нет, кого он обманывает. В Школе никто не станет ему доверять. Курт наверняка обо всем им рассказал, и даже если они не считают его угрозой, то точно посчитают его сумасшедшим. Нет, пусть это место и было его домом, пусть ему и хотелось туда вернуться, хотелось, чтобы все было, как прежде, это невозможно. Он уже не тот мальчишка, который отлынивал от тренировок и издевался над преподавателями, и ему нельзя вернуться.       Теперь у него не было дома, да его никогда и не было. Ведь он был монстром под личиной принца, чудовищем, и весь Асгард наверняка об этом знал…       — Все чисто, — сказал Каменщик, бегая глазами по черно-белому изображению на экране.       «Отлично. Мы выходим. Наблюдай за нами».       Тор. У него есть Тор. Можно рассказать ему, уж он-то наверняка сможет что-то сделать, кому-то сказать…       Что такое? Грозы боишься?       Тор схватил его за шею и вышвырнул из самолета.       Голова закружилась, горло сжалось от холодного ночного воздуха, в лицо ударил ветер, он летел вниз, все быстрее и быстрее…       Локи вжался в стену, дыша как можно глубже, и потряс головой, пытаясь прогнать жуткое головокружение. Стена под боком была такой же твердой и недвижимой, как и всегда, но это не помогало, он летел вниз, летел все быстрее и быстрее, ветер бил в лицо.       Спину ударило нестерпимой болью.       Стена уже не казалась такой уж надежной опорой. Кажется, он издал какой-то невероятно жалкий звук, пытаясь силой втолкнуть воздух в легкие, но ничего не получалось, грудь сжало кольцом огня, спина горела, затылок ломило…       — Эй? Все хорошо?       Вдох. О, слава Норнам.       Легкие расправились, перед глазами прояснилось. Мутант, все еще наклонившись над камерами наблюдения, обернулся к нему и теперь обеспокоенно на него пялился через стекла противогаза.       Черт. Это плохо.       — Да, — выдавил он, — Да, ногу судорогой свело.       Тот пожал плечами и отвернулся.       Тор приземлился рядом и что-то прорычал, но, кажется, навыки Локи переводить рыки брата в суразный язык слегка заржавели за последние пару месяцев.       О, я тоже рад тебя видеть.       Слова чуть не сорвались у него с языка. Локи пришлось прикусить губу, обратить все внимание на то, чтоб язык не пошевелился.       Он был в ярко освещенном помещении. Не ночью посреди леса. С ним был Каменщик. Не Тор.       Но он и так это знал. Он знал это, пока падал, и пока видел Тора, тоже. Черт, да что же это такое?       Не сейчас. Он все равно не знает. Нет смысла себя накручивать, пытаясь понять, откуда же взялся этот чертов туман, и почему на ум приходит человек с темной кожей и повязкой на глазу, почему перед глазами всплывает Черная Вдова, о чем-то его расспрашивающая…       О чем он там думал? Ах да, рассказать все Тору.       Норны, ну конечно же нет. Он никогда ему не поверит, не после того, что он сделал, не после того, как наш доблестный герой нашел его здесь, измывающимся над его любимыми смертными. Нет, Локи ясно видел, как в голове брата складывается образ злодея-обманщика-захватчика-безумца, которого можно будет со спокойно душой обвинить во всем случившемся. В груди зашевелилось что-то черное, шипами разрывая легкие и проникая в горло смесью злобы и обиды. Нет, к братцу идти нельзя. Но как тогда сорвать их план?       Он дернулся, едва не дав этой мысли просочится к туману. Тот зашевелился в его голове, зашипел, и Локи скормил ему еще немного злобных мыслей о Торе. Хвала Норнам, их было достаточно.       — Такс, они на полпути, — пробормотал мутант, напряженно наблюдая за монитором.       Теперь вернуться нельзя. У него теперь нет ни дома, ни семьи, он изменился, сначала он изменился сам, а потом изменили его, и теперь пути назад нет.       Он сжал руки в кулаки. Чтоб им всем провалиться в Хель. Да как они посмели влезть в его разум, разжиться у него под кожей, отнять у него его самого?!       Он оборвал мысли, силой разжимая пальцы. Он зол на Тора. Он зол на Тора, на Асгард, на Отца, да хоть на всю вселенную, но не на него. Нельзя злиться на него.       Он верен, он служит, у него есть цель.       «Блять!»       Локи дернулся и едва удержался от того, чтобы не выдрать этот чертов наушник из уха. Из гарнитуры слышались выкрики и звук шагов.       — Черт, — прошептал Каменщик, — они нарвались на отряд. Как я мог их не заметить?       Мутант, вцепившись руками в стол, следил за происходящим на экране, а Локи следил за ним. Он даже не пытался уловить, что там происходит. Это было не важно.       «Мы не успеваем! — вскричал голос Мистик, — Нам перекрыли дорогу. Локи, флешку взял? Пойдешь вместо меня».       — Что?! — переспросил он, выпрямляясь в полный рост.       «Давай, вам ближе, так нас не засекут. Зачем я по-твоему ее тебе дала? Ты — наш план-б. Нельзя ставить миссию под угрозу. Возьми Каменщика в подмогу и иди, а мы доберемся до комнаты наблюдения и удалим записи с камер вместо вас».       Тот с готовностью кивнул и направился к выходу.       — Да провалитесь в Хель! — пробормотал Трикстер, догоняя мутанта.       До нужной им комнаты действительно было недалеко — всего пару поворотов в пустых коридорах, и они оказались перед безликой белой дверью. Внутри оказался мощный компьютер, подключенный к каким-то непонятным приборам.       Локи поморщился. Как же противно было следовать чьим-то приказам. Бессилие. Он ненавидел это бессилие, ненавидел свою слабость, ненавидел тех, кто сделал его таким.       Синяя пелена перед глазами зашевелилась. Если бы только был способ им отомстить…       Он покачал головой, сел за клавиатуру и попытался войти в систему.       — Что именно я ищу?       «База данных «Трек-фар». Скопируй все».       — Это займет время.       — Оно у тебя есть, — отметил Кемнщик, — Все здание эвакуировано, до приезда ремонтников минут пятнадцать.       Трикстер вставил флешку в разъем и с облегчением увидел, как заработала программа подбора паролей. С места это было легче, чем отдаленно, и все же, даже если программа сработает без его вмешательства, нужная информация наверняка еще как-то охраняется, не может все быть так легко.       Машины всегда были доверчивее людей. Пара строк кода — и все готово. Как только программа издала тонкий писк, он застучал по клавиатуре, выискивая нужную ему информацию.       Он не мог ничего им сделать. Он даже не мог подумать о том, чтобы как-то отомстить, не говоря уже о том, чтобы действительно сделать это.       Нужные папки нашлись. Он снова взялся за взламывание кодов, только чтобы получить возможность их скопировать.       В груди вместо тошноты расцветало пьянящее удовлетворение.       Ну и пусть. Локи никогда не был известен прямыми нападениями. Он не может перерезать Таносу глотку — ну и пускай. Все равно есть способ.       По экрану поползла зеленая полоса, над которой размеренно считались проценты скопированных гигабайт. Но он не обязан был этого делать.       Он осторожно держал мысли далеко от тумана, все еще кормя его мечтами о том, как будет медленно сдирать с Отца шкуру.       Зачем ему этот Мидгард? Будь проклята эта чертова планета, да пусть взорвется до последнего атома, вот только камни Танос не получит. Локи не может убить его, не может отомстить так, как мечтает, ну так пусть хоть у него ничего не выйдет. Дал один камень, чтобы получить второй? Что ж, теперь лишится обоих.       Пускай он проиграет, пускай его унизят, пусть хоть через весь Асгард проведут, словно пойманного зверя, плевать. Раз это его единственный шанс отомстить, это не важно. Это совершенно не важно.       Зеленая полоса ползла все быстрее, числа в углу экрана становились все больше.       Единственный способ им отомстить — не дать им получить то, что они хотят.       Он потянулся рукой к мышке. Всего лишь нажать кнопку, одну кнопку, и никаких файлов не будет. Нажать еще одну кнопку, и он пошлет сигнал всем остальным компьютерам Гидры о том, что их базу данных взломали.       Его трясло. Туман заполонил голову.       Сорвать план. Так легко, и все же так страшно, что с ним будет, если не получится, что с ним будет, если его поймают, если Асград откажется его защищать…       — Локи!       Он вскочил с места. На плечи легли чьи-то руки.       Каменщик стоял рядом, удерживая его на месте и с беспокойством заглядывая ему в глаза через стекла противогаза.       — Ты замер. Там уже все скопировалось, надо уходить. Ты в порядке?       Локи скинул чужие руки, словно те были перемазаны кислотой. Синева исчезла, но голова гудела морем новых воспоминаний, таких ясных, таких точных и реальных, и он снова менялся, и в то же время оставался собой, и сердце стучало слишком сильно, отдавая эхом в ушах.       Каменщик стоял радом с ним и вглядывался в его лицо. Локи снова поблагодарил Норн за противогазы, отвернулся и попытался прогнать испуг из глаз.       Он выдернул флешку из компьютера, подчистил все следы своего пребывания, и ровным голосом сказал в гарнитуру:       — Миссия выполнена.