Демон ночи

Артур резко повернулся и в упор посмотрел на собеседника. Лицо его было бесстрастным и не выражало никаких эмоций. - Как я к тебе отношусь? Хотел бы я знать ответ на этот вопрос. Когда я вижу тебя, то больше всего на свете мне хочется сделать две вещи: вцепиться тебе в горло и трахаться с тобой до изнеможения. - Очень мило с твоей стороны, спасибо за откровенность, - дрогнувшим голосом произнес Бонфуа. – Ты ожидал чего-то иного? – холодно осведомился вампир, глядя на то, как его собеседник отчаянно пытается сохранить непринужденное выражение лица. - Ты – бездушная, лживая тварь! – не вытерпев, прорычал Франциск. – Как был лицемерным сукой, которому плевать на всех кроме себя самого, так им и остался. Артур весело и зло рассмеялся ему в лицо: - Да, я такой! Я не изменюсь, пойми это. В этом мире нельзя иначе. Либо ты имеешь всех, либо все имеют тебя. Я предпочитаю быть сверху. В данном случае, поиметь пришлось тебя. Но ты сам был не против. Тебе не на что жаловаться, мы оба весело провели время, более нас ничего не связывает. - А как же… ты же говорил что любишь, - неуверенно начал тот. - Я пойду на все что угодно, ради крови. Я скажу тебе то, что ты хочешь слышать, лишь бы получить желаемое. Очень трудно найти себе постоянного донора. Да еще и такого сладенького как ты, - пропел Артур, плотоядно глядя на француза и облизываясь. - Да пошел ты, ненавижу тебя! - Ха-ха, как мило, кажется, совсем недавно ты был иного мнения обо мне. - Я ухожу, прощай. Пусть твое бессмертие стает твоим вечным спутником, как и твое вечное одиночество. - Боже, какие слова, - хмыкнул британец. Ответа не последовало. Бонфуа, обиженно поджав губы и бросив на англичанина взгляд, исполненный боли и сожаления, направился к выходу. Керкленд оставил это без внимания. Уходя француз погромче хлопнул дверью. Злость вперемешку с обидой и растерянностью, душили его. Больно было осознавать, что все твои надежды рассыпались прахом. «Нет, так будет лучше! Я должен смириться, ради своего будущего. У этих отношений не может быть счастливого конца». - Он вампир, вампир, вампир, - словно мантру повторял Франциск, все то время, пока ехал до дома. «Больно, ну надо же! Никогда бы не подумал, что это будет так тяжело. Что ж, я великолепный актер. Я с блеском лгал в лицо любимому человеку. Пусть ложь была лишь частичной, но это была все же ложь. Ложь во спасение, а стоит ли она того? В данном случае – стоит. Он будет ненавидеть меня что ж, тем лучше для него. Ему не место рядом со мной. Я не прощу себя, если убью его ненароком. Я должен держаться подальше от Бонфуа, по крайней мере, до тех пор, пока не научусь лучше контролировать себя».