***
Девушка бежала по пустынным улицам города. Была тёмная и дождливая ночь, но это было неважно; единственной её мыслью было мчаться со всех ног, и ничего не имело значения: ни то, насколько она промокала, ни то, что она где-то обронила сумку, ни кровоточащая рана на ноге. Ей во что бы то ни стало надо было уносить ноги. Она повела себя слишком легкомысленно, ступив на улицу этой ночью; знала ведь, что сегодняшняя погода была как раз такой, в которую безумец любил выходить на охоту, но у неё закончилось масло, и она не думала, что сходить в магазинчик на углу будет опасно. Она не заметила его приближения, она не знала этого мужчину, не видала его до этого, и потому не обратила на него особого внимания. Просто прохожий. Она даже не осознавала, что он следует за ней, пока не завернула за угол, выходя на пустынную улицу, где располагался её дом, и не услышала первый выстрел. Пуля задела её правое колено, и она, привычная к оружию, отошла от шока и бросилась бежать. Она не стала пробовать зайти в дом, потому что понимала: мужчина застрелит её, прежде чем она вставит ключ в замок, а потому направилась на базу в надежде, что там найдётся кто-нибудь, кто смог бы ей помочь. Выстрел. Другой. Почти сразу один за другим, и молодая женщина очутилась на земле, прежде чем смогла заметить боль в коленях. Слёзы навернулись ей на глаза, и она прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать их. При дожде она истечёт кровью за считанные минуты, и она это понимала. — Кто ты такой, сукин ты сын?! — крикнула она. Она знала, что никто не осмелился бы высунуться на улицу, потому что в этом районе люди прятались при звуке выстрелов, и помощи ждать не приходилось, но она хотя бы хотела увидеть лицо своего убийцы. Она хотела знать, что это был за человек, который преследовал их годами. Из какой он был банды. Она заслышала шаги среди дождя, и пара ботинок показались перед её глазами. С определённым усилием она приподняла голову и почувствовала, как будто сердце остановилось раньше срока. Это не был тот прохожий, нет, но она знала его… — Ты?! Это невозможно! — с отчаянием закричала она. — Это невозможно! Как ты можешь здесь находиться?! — Говорил же тебе, помнишь? — ответил он спокойно, с издёвкой. Усмехаясь. И эта усмешка была последним, что увидела девушка, прежде чем тьма поглотила её, а этот голос был последним, что она слышала.***
Портгаса Д. Эйса разбудил громко звонивший телефон. Он с трудом разлепил глаза и бросил взгляд на часы на прикроватной тумбе, прежде чем взять трубку. "2:45". — Алло? — Было совершено ещё одно убийство, — раздался голос Марко с того конца линии. С Эйса вдруг сон как рукой сняло. — Где? — спросил он, вылезая из кровати. — В третьем районе, в переулке у паба Френки. — Это жуткий район, — пробормотал Эйс. — Я заеду за тобой через десять минут. — Хорошо, буду ждать.***
Место уже было оцеплено полицией к их прибытию, и оно было заполонено людьми: следователями, оперуполномоченными, прибывшими сюда первыми, и кучкой любопытных гражданских. — Звонок поступил полчаса назад; пара, вышедшая “подышать свежим воздухом”, обнаружила тело. Следователь говорит, что она пролежала там часа три-четыре. И, конечно же, никто ничего не слышал и не видел, хоть девушке и выстрелили три раза в ноги. — Кто она? — спросил Марко. Они подошли к телу, и Эйс ощутил, как желудок неприятно скрутило. Тут лежала на животе девушка лет двадцати шести или двадцати семи, её колени были полностью раздроблены, дождь, прекратившийся пару часов назад, смешался с её кровью розоватой лужицей вокруг неё. Глаза её были распахнуты в гримасе ужаса, рот приоткрыт, как будто она говорила перед самой смертью, а волосы, длинные и крашенные в странный оттенок светло-зелёного, покрывали её до пояса. — Гарпия Моне, — опознал её опер. — Она была одной из крупных фигур в вертикали власти Донкихота Дофламинго. — На этот раз он взялся за кого-то посерьёзнее, — пробормотал Марко, садясь на корточки рядом с ней. — Вы нашли пули? — Только две. Ищем третью. — Возможно, первым выстрелом был тот, что только поцарапал её, — предположил Эйс, пытаясь унять желудок, чтобы присесть рядом с Марко. — Возможно, ведь он уже так поступал. Сомневаюсь, чтобы это было случайностью. — С кем? — спросил Эйс, не отрывая глаз от выражения ужаса на лице девушки. — С Цезарем Клауном, учёным, производившим бо́льшую часть наркотиков, которые продавали Дофламинго и его подручные, и с "Гиеной" Беллами, мелким бандитом, не игравшим особой роли в группировке. — Думаешь, он с ними знаком? — Возможно. Ясно одно — он хорошо их изучил. Девушка жила в паре улиц отсюда. — Вам сюда не позволено, гражданин! — услышали они восклик опера. Марко вздохнул и встал. — Спектакль начинается, — услышал Эйс слова блондина, обращённые самому себе, и решил тоже встать. Не обращая внимания на опера и пересекая сигнальную ленту, шагали двое мужчин, лица которых Эйс запомнил ещё с первого мгновения. Донкихот Дофламинго и его правая рука Верго только что явились со всей сумасбродностью, которой славился первый. Марко подошёл к ним и остановил их продвижение, непреодолимый, хотя половина оперов тихой сапой пятились от них, а вся кучка гражданских рассасывалась с впечатляющей скоростью. — Тебе нельзя здесь находиться, Дофламинго, — сказал Марко. Названный мужчина заглянул следователю за плечо, и выражение его лица, и так угрюмое, омрачилось ещё больше. — Моне... Эйсу показалось, что он расслышал в его голосе искреннюю печаль. — Нашли что-нибудь? — осведомился Дофламинго, мгновенно придя в себя. — Только что начали. Да и ты знаешь, что я ничего бы тебе не сказал, даже если бы мы что обнаружили. Губы мужчины, разодетого в розовые и яркие узоры, растянулись в огромной безумной улыбке. — Конечно, следователь, я ничего такого не имел в виду. Знаешь, просто обращайся, если чем могу подсобить… — Буду иметь в виду, — сухо отозвался Марко. Бросив ещё взгляд на труп девушки, двое мужчин удалились. — Донкихот Дофламинго что, только что предложил тебе помощь? — спросил Эйс, не веря. — Уже несколько лет предлагает, потому что понял, что не способен найти убийцу сам. Эйс присвистнул. — Он, верно, совсем отчаялся. — У него есть на то причины: почти все из его организации мертвы, и уже два года, как никто не смеет в неё вступать, но всё ещё нет ни зацепки о том, кто же мог бы быть преступником.***
Тем утром Кид проснулся не от раздражающего пищания будильника или солнца, светящего в лицо, как то часто бывало. Он обожал выходные, особенно те, что были с пасмурным рассветом. Кид открыл глаза и обнаружил, что находится лицом к лицу с серыми глазами, смотрящими на него с расстояния в считанные миллиметры. Заметив свет позади мужчины, Кид понял, что тем утром солнце было, но его спутник загораживал его. — Утро, — поздоровался Кид хрипло. — Доброе утро, — отозвался Ло, нагибаясь, чтобы поцеловать его в губы. — Хорошо спал? — поинтересовался мужчина, оставляя дорожку поцелуев на щеке Кида и доходя до его ушной раковины, зажимая её между губ. — Да, отлично, — Кид запустил пальцы в волосы Ло и потянул, разделяя их. — Весьма. — Почему? Тебе же не надо сегодня на работу, — завозмущался Ло, проводя рукой вниз по груди Кида в направлении его паха. Кид остановил его руку своей. — Я тебе тыщу раз говорил, не буду я с тобой трахаться, это было бы пиздец как стрёмно. Ло состроил рожу, подозрительно похожую на надутые губы. — Мы можем целоваться, но не трахаться? — Точно. — Что насчёт минета? — Нет. — А отдрочить? — Нет. — Скучный ты человек, мистер Юстасс. — Слезай, я есть хочу, — прорычал Кид, сталкивая с себя Ло и вставая с некоторым усилием. — У тебя встал. — Пошёл нахуй, Трафальгар. — Я пытаюсь, — сказал мужчина, одаряя его широкой ухмылкой. — Ох, отъебись! — крикнул Кид, заходя в ванную и захлопывая дверь.