Романтика

Неделю спустя после разговора с Ло Кид решил попробовать воплотить в жизнь идею, предложенную мужчиной. Достать наркотики было относительно просто, хотя они и оказались чудовищно дорогими, куда дороже, чем то, что потреблял его отец. Чтобы подменить их, Киду нужно было только дождаться, пока отец уснёт или, вернее, потеряет сознание. На следующий день он, проснувшись, по обыкновению отправился на кухню завтракать и обнаружил отца: тот развалился на полу захламлённой и грязной комнаты, что годы назад служила этому дому гостиной, конечности его были согнуты в неестественном положении, маленький столик валялся перевёрнутым рядом с ним. Не было ни намёка на присущий ему громкий храп. Кид осторожно подошёл к мужчине и проверил пульс. Пульса не было и следа. Дышать мужчина тоже не дышал. Он был холоден, а его рука была тяжёлой. — Ло! — позвал Кид темноволосого мужчину, который тут же пришёл из комнаты Кида. — Вижу, сработало, — заметил Ло, эта его расстраивающая нервы ухмылка была тут как тут. — Ага. Прячься, я вызову экстренные службы. Ло пожал плечами и отправился в коридор того этажа, исчезая в одной из пустовавших комнат дома. Сделав звонок, Кид сел ждать, зная, что пройдёт некоторое время, прежде чем кто-то появится: так бывало всегда, когда с кем-либо в этом районе случалась чрезвычайная ситуация. Он нервничал, и это было к лучшему, потому что так создастся впечатление, что его нервозность была связана с потерей отца. Никто не будет ожидать, что он разрыдается, ведь тут плакали немногие: все были слишком уж ожесточены, чтобы удивляться чьей-то смерти, слишком подозрительны ко всему свету, чтобы открыто выражать свои чувства. Первой, почти сорок минут после его звонка, прибыла скорая, и фельдшеры установили факт смерти его отца, затем отступили, чтобы ждать полицейских, как всегда делалось в случае передоза. Несколько минут спустя прибыли двое оперуполномоченных: один был смазливым рыжеволосым мужчиной, у которого, как заметил Кид, недоставало руки, а другой был блондином, выглядевшим не совсем проснувшимся из-за полуприкрытых век и чья причёска напомнила Киду ходячий ананас. Когда эти двое прибыли, фельдшеры мешкать не стали и поспешили покинуть место как можно скорее. Досмотр был краток. Они задали несколько стандартных вопросов об образе жизни его отца, чтобы выяснить, была ли такая ситуация (за исключением одной незначительной детали — смерти) частым явлением, и, обнаружив наркотики, сложили их в один из тех пластиковых пакетиков, говоря, что таков установленный порядок действий в подобных случаях. Марко — так звали светловолосого — сообщил Киду, что тот перейдет под попечение социальных служб и что они зайдут за ним, скорее всего, через пару часов, и посоветовал ему собирать пожитки. Кид вздохнул в облегчении, когда дверь за этими двумя захлопнулась. Всё прошло успешно. — Видишь? Никаких затруднений не возникло, — сказал Ло, выходя из укрытия. — Совсем забыл про эти ёбаные соцслужбы, — раздражённо прорычал Кид. — Ты мог бы освободиться от опеки, — посоветовал Ло, пожимая плечами. Мужчина подошёл к дивану, скинул с него всё, что на нём лежало, и сел, сложив ногу на ногу. Кид ненадолго задержал на нём пристальный взгляд, потом тоже плюхнулся на диван. — Думаешь, я смогу получить освобождение? — Наверное. Тебе шестнадцать, в этом возрасте его обычно дают. К тому же, ты уже годами заботишься о себе сам, и у тебя это удаётся. — Если поглядеть на это так… — Кид задумался об этом на мгновение, затем вспомнил, как один из мужчин, который белокурый, бросил на него какой-то чудной взгляд. — Знаешь, мне показалось на секунду, что белобрысый мент был рад за меня. — Похоже на то, во всяком случае, судя по его голосу. — Ты подслушивал? — А ты как думал? — ухмылка Ло стала шире. — Если подумать, за тебя можно только порадоваться: твой отец-наркоман отдал концы, а ты ещё несовершеннолетний, следовательно будешь получать не одно, а два пособия сироты, по одному за каждого родителя, пока не достигнешь совершеннолетия. При взгляде на тебя, твои мышцы и здоровый внешний вид, становится очевидно, что ты не зависимый, так что с освобождением от этого дурного влияния вероятность того, что ты покинешь это место и начнёшь достойную жизнь, заметно возросла. — Да я в лотерею выиграл, — произнёс Кид с сарказмом, впервые за день широко ухмыльнувшись. — Иди пакуй вещи, ребята из социальных служб не заставят себя ждать. — Точно. Кид встал, но остановился, прежде чем покинуть комнату, и обернулся посмотреть на Ло. — Что ты теперь будешь делать? Кид так зациклился на своей неприязни к отцу и так рвался от него избавиться, что позабыл, что Ло больше некуда было податься. — Я справлюсь, не беспокойся, — заверил его Ло, не теряя усмешки. Покидал Кид комнату с чувством, что чего-то не знает.

***

— Я хочу хорошего кофе, а не то дерьмо, что пьёшь ты, — настоял Ло в миллионный раз с тех пор, как они зашли в супермаркет, вставая на пути тележки прежде, чем Кид смог увезти её из отдела c кофе. Рыжий вперил в него злобный взгляд, на что Ло ответил самодовольной ухмылкой. Рассерженный, Кид протянул руку и взял пачку самого несусветно дорогого кофе, какой только был на полках, кидая в пакет для овощей в тележке, пугая тем самым женщину, пришедшую в магазин с двумя маленькими детьми. — Спасибо, мистер Юстасс, ты такой душка. Когда Кид дал Ло возможность хорошенько рассмотреть свой средний палец, женщина, в полном ужасе, поспешила вон из отдела, подталкивая детей в спину, чтобы и те поторопились. — Не стоит тебе так людей пугать, — насмешливо пожурил его Ло, теперь присевший на край тележки. — Если б ты не вывел меня из себя, я бы не стал этого делать, — прорычал Кид сквозь скрежещущие зубы, усиливая свой убийственный взгляд. — Ой, не впадай, а? Ты же знаешь, что мне необходим кофе, чтобы функционировать. Кид придержал при себе замечание о том, как ему хотелось бы, чтобы Ло перестал функционировать на некоторое время, чтобы посмотреть, даст ли тот ему передышку от своей фигни.

***

Вопреки записи и тому, как она их приободрила, две недели спустя так и не наблюдалось никакого продвижения. Они составили список членов группировки и соперников Дофламинго и нашли двух мужчин, достаточно высоких, чтобы сойти за мужчину с записи, но, к сожалению, им пришлось отмести обоих: один, по имени Сакадзуки (он принадлежал к группировке, провозглашавшей себя защитниками правосудия и убивавшей всех преступников, до каких могла добраться) находился в ту ночь под арестом за вход в общественное здание вооружённым; второй же, глава другой преступной группировки по имени Крокодайл, даже не был в городе в ночь убийства Моне. — Слушай, Марко… — позвал Эйс однажды днём, уже заскучав от гонок бумажных самолётиков с Татчем. — Что? — рассеянно отозвался Марко, не поднимая головы от материалов дела, которые перечитывал. — В мой первый день ты сказал мне, что Дофламинго уже однажды прикончил кого-то тем же образом, что и наш парень, ещё до начала этих убийств. — Да, но мы тщательно изучили то дело: это было за четыре года до того, как начались убийства, и мы не нашли никого вне группировки, кто был бы достаточно близок с тем парнем, чтобы пойти на такое. — А внутри группировки? Марко отвёл взгляд от материалов и покачал головой. — Эти парни проводят казни в открытую, и найдись кто-нибудь, настолько им дороживший, чтобы быть готовым убить их всех в отместку, он бы вмешался ещё тогда и они прикончили бы и его. Эйс заметил, что Марко не смотрел на него — его внимание вновь было обращено к материалам дела, — и видно было, как тот переживал по поводу того, о чём говорил, но Эйс сомневался, чтобы Марко знал того парня лично. — Ты вёл то дело? — осторожно поинтересовался Эйс. Губы Марко растянулись в горькой улыбке, и мужчина наконец взглянул на Эйса. — Это было моё первое убийство. Эти уроды покрывают друг друга, они даже провели похороны юноши, чтобы сохранить лицо, и наговорили о нём много тёплых слов. Эйс почувствовал, как скрутило желудок. Убивать кого-то перед большим собранием людей, как эдакое представление, само по себе казалось весьма жестоким, но чтобы потом ещё в насмешку устроить похороны этого человека… — У тебя есть материалы того дела? — Это нелицеприятно, — предупредил Марко. — Неважно, я хочу посмотреть, — настоял Эйс. Это, может, и было глупо — данному делу они уделили уже много часов совершенно бесплодно, — но что-то подсказывало ему, что он должен был взглянуть на это дело, а Эйс давно понял, что должен следовать подобному чутью, пусть даже он и не был столь сентиментальным, чтобы называть его “инстинктом". — Хорошо, — согласился Марко, открывая нижний шкафчик своего рабочего стола и роясь в нём. — Юноша был обнаружен утром первого марта, 2006-го года, в парке, лежащим в луже воды от дождя, что шёл накануне ночью, смешанной с его собственной кровью. Его избили, а потом в него дважды выстрелили, по разу в каждое колено, и оставили истечь кровью, лишённым способности двигаться. Марко протянул руку, подавая Эйсу неимоверно тоненькое дело. Оно не могло содержать больше, чем отчёт со дня, когда было обнаружено тело, да отчёт о вскрытии. — Дождь смыл любые возможные полезные улики, а члены группировки закрыли дело, говоря, что все его любили, он был славным парнем, все были вместе той ночью, а юноша отправился на свидание. Эйс раскрыл дело на случайной странице, желая посмотреть на место преступления прежде, чем взглянуть на саму жертву. Он знал этот парк: это было самое гнилое место во всём городе, там на каждом углу можно было встретить торговцев наркотиками и оружием, банды были обычным делом, а любой, кто по виду хоть немного разжился деньгами, заработал бы побои, одновременно будучи обобранным до нитки. Младший брат Эйса, Луффи, часто ходил туда с друзьями, чтобы нарываться на драки. Юноша лежал на животе, с раздробленными коленями, почти в том же положении, как то, в котором была обнаружена Моне и которое Эйс видел и у всех остальных жертв: недоставало только выражения ужаса на лице, которое было у всех остальных убитых. Он ухмылялся так, что у Эйса холодок пробежался по спине: как будто чуть ли не сама смерть усмехалась ему. Эйс помешкал, прежде чем обратиться к первой странице, задумавшись над чем-то. — А ты не думал, что он мог бы быть первой жертвой? Марко ненадолго задержал на нём взгляд. — Это не типично, чтобы серийный убийца вроде этого выжидал так долго между двумя убийствами, а затем принялся убивать раз в несколько месяцев. — Но это возможно? — настаивал Эйс, поднимая голову посмотреть на Марко. Марко призадумался. — Да, в принципе, это возможно. Мы всё это время расследовали дело, предполагая, что юношу убило семейство Донкихот, но если это было не так… Эйс улыбнулся. Наконец-то им нашлось, чем заняться. Теперь он взглянул на первую страницу дела, безо всякого удивления обнаруживая, что то было полицейское досье: хранение оружия, несколько нападений, вымогательство… Двадцать два года, мужчина. В последнюю очередь Эйс посмотрел на снимок, запечатлевший молодого мужчину, дерзко ухмылявшегося в камеру, держа в руках табличку с собственным именем: тёмные волосы, серые глаза, по две серёжки в каждом ухе, бакенбарды, эспаньолка и тёмные круги под глазами. Трафальгар Ло.