Приз для проигравшего

Осень в этом году наступила гораздо раньше, чем ожидалось. Прохлада, застывшая в воздухе и переносимая ветром, стала ощутимее, она прокрадывалась под мантии снующих по внутреннему двору замка студентов. Тяжелые серые тучи висели низко, цепляясь за остроконечные башни замка. Солнце казалось бледным и непримечательным пятнышком, едва ли пробивающимся через густеющие тучи. Невысокий худощавый юноша с пепельными волосами и тяжёлым взглядом на секунду остановился, чтобы поправить теплый зелёный шарф на плечах и поплотнее запахнуть мантию. На бледном треугольном лице читалась некая надменность. В руках юноша нёс небольшой чемодан с собственными инициалами и символом змеи; он только что смог забрать некоторые из своих вещей, присланных родителями. В этом году они возлагали большие надежды на своего младшего сына. Чистокровные аристократы семьи Мин, каждый из которых блестяще заканчивал факультет Слизерин либо Когтевран, были очень щепетильны в вопросе воспитания своих детей. И поэтому Мин Юнги с раннего детства был подвержен сильному давлению со стороны своей семьи. Долгие годы взращиваемые честолюбие и амбиции стали его стержнем, плотной скорлупой для того, что находилось глубоко внутри. Юнги стал тем, кем его хотят видеть родители; истинным воплощением чистокровного слизеринца — холодным, честолюбивым, гордым, с идеальными оценками по большинству предметов. Всего лишь тенью себя настоящего. Сам Юнги не думал, что когда-нибудь в его жизни настанут времена, когда испытания и обстоятельства вытащат наружу его истинную сущность, его истинное Я. Никогда даже не задумывался. Парень спешно поднялся по каменным ступеням и вошёл в замок, лавируя между группками весело щебечущих ребят помладше. Официально занятия должны были начаться с завтрашнего дня, но в замке уже было полно студентов: юные волшебники съезжались в Хогвартс после летних каникул. Дорога до общежития Слизерина прошла без приключений, лишь призрак Кровавого Барона, завывая, бродил по коридору. Мин вежливо кивнул ему в знак приветствия и направился в сторону спален для мальчиков. — Мин Юнги! Твой монстр опять у меня на кровати развалился! Это было первое, что услышал юноша, едва войдя в их общую с Чимином спальню в школьном общежитии. Второе же, что донеслось до его ушей, был громкий кашель того же Чимина. Юнги прошёл вглубь комнаты, на ходу окидывая взглядом маленькую фигурку друга, и не смог сдержать смешка. Пак был с головы до ног укутан всем подряд: от одеял до разногабаритных пледов, а из-за плотного тёмно-зелёного вязаного шарфа выглядывала только часть опухшего лица с красным носом и нездорово блестящими глазами (каким-то чудом ему удалось подхватить сильную простуду в самом начале учебного года). В отличие от ребят с других факультетов, им с Чимином досталась спальня, где жили только они вдвоём и Брауни, кот Юнги. Это было позволительно, на их факультете было меньше всего студентов, так что места для таких вольностей хватало. Несмотря на то, что общежитие Слизерина находилось на нижних этажах, рядом с подземельем, их обитель не выглядела неуютной норой или серой тюремной камерой. Каждый из студентов волен был сам выбирать оформление и обстановку своих спален, так они проявляли свою индивидуальность (обязательным было лишь то, чтобы присутствовали символика и цвета факультета). Спальня Юнги, Чимина и Брауни (попробуй не взять в расчёт этого своенравного котяру!) была выполнена в традиционных зелёно-серебряных тонах, в центре располагался большой камин (поменьше, чем в общей гостиной Слизерина, но всё же большой). На полу, рядом с камином, лежала шкура огромного бурого медведя. Над кроватью Юнги располагался палантин из струящейся полупрозрачной ткани. Мебели было немного, но вся необходимая присутствовала и органично вписывалась в общую обстановку комнаты. Их обитель была очень обжитой, уютной и приятной для жизни. На кровати бедного Чимина вальяжно растянулся во весь свой немалый рост коричневой масти кот, которого и котом-то назвать сложно, такой он был большой и упитанный. «Монстр» расположился таким образом, что самому хозяину кровати осталось совсем немного места и лежать приходилось в очень неудобном положении. Хотя Брауни это, похоже, совсем не волновало. Юнги прошёл к своей идеально заправленной кровати и бережно, чтобы не сотворить беспорядка, сгрузил на неё чемодан с вещами. — Ну что? — всхлипнул уже откашлявшийся и порядком раздражённый Чим. — Ты уберёшь его отсюда или нет? — Ты такой эгоист, Чим. Бедное создание просто хотело простого понимания и уюта, а ты готов тут же его согнать, — укоризненно и устало бросил Мин, скидывая с себя мантию и коротким взмахом палочки вешая её на одну из вешалок шкафа.  — Да, готов! И не строй такие мины, Юнги, красивей от этого не становишься. И из меня живодера не делай! Ты всё так переворачиваешь, что я сам себе кажусь жестоким и злым тираном. Этот зверь в жалости не нуждается, он просто-напросто обнаглел! У меня уже ноги затекли, между прочим! Я бы его пнул, но знаешь…без ноги остаться не очень-то хочется. — Очень разумно. Ладно, не кричи, а то горлышко надорвёшь, болезный. Мой котик подвинется. Дай место Чимину, Брауни. Кот нехотя приоткрыл один глаз и с явно большим нежеланием чуть-чуть переместился, освобождая совсем немного места, так что большой пользы несчастному больному это не принесло. Пак насупился, но смолчал, злобно зыркнув на своего пушистого оккупатора. И взгляд этот был очень многообещающий. — На твоём месте я бы сосредоточился на лечении, а не на испепелении моего кота взглядом, — заметил Юнги. — Не забывай, как важен твой голосок для нашей команды на квиддиче. Если лишишь нас своих комментаторских способностей, то тебя подвинет милашка Марк. Он уже давно облизывается на твоё место. — Пусть на что-нибудь другое слюнями капает, щенок облезлый! — тут же вспылил Чимин. Он вообще не отличался присущим слизеринцам хладнокровием и терпением, а был вспыльчив и прямолинеен. — Его голосом только ворон пугать! Даже дементоры и те ушки прикрывают, когда Марк открывает рот. И это при том, что у дементоров ушей вообще нет! Для тех немногих, кто плохо или вовсе не знал Пак Чимина, было удивительно и смешно то, что он не лечил свои раны или болезни магией, зельями и снадобьями. На самом деле, у парня была редкая и довольно неприятная для волшебника разновидность аллергии — он не мог переносить волшебные препараты и зелья. Это никак не влияло на его магические способности, которые, к слову, были незаурядными. Но вот накладывать заклинания на самого себя, а уж тем более, принимать зелья внутрь, к сожалению, не мог. Поэтому лечился Чимин только амулетами и чистыми препаратами без примеси магии. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Юнги, бережно распаковывая доставаемые из чемодана вещи и палочкой распределяя их по своим местам с помощью левитации. Большинство из них пока просто зависли в воздухе и ждали своей очереди. — Ой, смотрите, наш холодный принц беспокоится за нас, простых смертных! — Не язви. — Ладно-ладно, — кашлянул Чимин. — Кажется, мне лучше. В любом случае, сегодняшний праздничный ужин уж точно не пропущу. К нам же гости пожалуют, хотелось бы глянуть на этих бродяжек, сидя при этом в первом ряду! — Аккуратней, Чим. Я слышал, что волшебники Дурмстранга могут одним взглядом завязать наших выпускников в узелок и отправить в далекое плаванье. Так говорят. — Я тоже слышал, но пусть только попробуют! — фыркнул Чимин, стараясь как можно компактнее устроиться на отведенном ему Брауни участке кровати. Затем ехидно хихикнул. — Чего не скажешь о тех неженках из Шармбатона, э? Юнги неопределенно дёрнул плечом, заканчивая распаковывать вещи. Ему были не интересны ни скорый Турнир, ни гости из других школ, ни, уж тем более, участие во всём этом. Этот год, как и предыдущие, Мин решил посвятить исключительно учёбе и одному из своих тайных увлечений, о котором не знал никто, даже Чимин. Эта тайна была мрачной и запретной в той степени, в которой непозволительно знать о ней другим. Сам Юнги был осторожен и предельно скрытен по природе, не позволял лезть чужим любопытным носам в свою жизнь. Чимин знал это и уважал, получая полнейшую взаимность от друга. Ведь у каждого есть свои секреты. — Профессор Ким интересовался твоим здоровьем, — как бы невзначай роняет Юнги, уже успевший переодеться и натянуть вместо рубашки излюбленную чёрную водолазку под горло. Краем глаза он заметил, как нервно дернулся Чимин, чуть не захлебнувшись чаем, принесенным эльфом-прислугой. Его щеки пылали. Мин, удовлетворенно хмыкнув, продолжил: — Он просил передать, чтобы ты поскорей выздоравливал к началу занятий, чтобы не пропустить ничего важного. — С-спасибо ему… — пролепетал Чимин, отчего-то растеряв всю характерную ему дерзость — Когда ты успел встретиться с Намд… профессором Кимом? — Сегодня, на въезде на территорию Хогвартса, когда я забирал свои вещи. Оказывается, он только что приехал в замок, — в голосе Юнги зазвучали нотки ехидства. — Никогда не замечал, что профессор НАСТОЛЬКО чуткий и заботливый по отношению к своим студентам, что даже на расстоянии чувствует, когда кто-нибудь подхватывает простуду. Представляешь, он буквально сразу спросил о тебе. Ну надо же, какой прозорливый. Может, ему лучше вместо защиты от тёмных искусств в прорицатели податься? — Ну всё, Юнги, достаточно! — непривычно серьёзно, даже грозно прервал его раскрасневшийся Чимин, с громким стуком отставляя кружку на столик. — Я знаю, что ты имеешь в виду под всей этой тонной сарказма. И это тебя совершенно, ну совсем никак не касается! Закроем тему. — Чимин! — Или поговорим о том, зачем ты ходишь по ночам в Запретную секцию? — запальчиво вскинул голову Пак, холодно заглядывая в зелёные глаза Юнги. Тот выдержал его взгляд. На какое-то время комната погрузилась напряженное молчание. — Пойду немного пройдусь. Юнги накинул мантию и быстро вышел из комнаты. Им обоим нужно время, чтобы остыть.

***

Юнги не был зол или взбешён, нет. Скорее, его здорово раздражало то, что Чимин зашёл слишком далеко. Как бы то ни было, но Юнги действительно любил Чимина и дорожил их дружбой, и его сильно беспокоили нездоровые отношения его друга с их профессором. Больные, неправильные, совершенно недопустимые по всем фронтам отношения! Мин грязно выругался сквозь зубы и быстрым шагом направился прочь из замка, к озеру. Остановился он только когда оказался на вершине одного из холмов, возвышавшихся над озером. В лицо ударил освежающий, приятный ветер, принося с собой запах осени и туманных краев. Мин прикрыл глаза, стараясь набрать как можно больше воздуха в свои легкие. Дурацкая ссора с Чимином уже почти позабылась и спустя пару минут Юнги хотел было вернуться и замять всё, но тут его внимание привлекла чья-то фигура, мелькнувшая среди деревьев. Высокая, явно мужская. Мин не был так уж любопытен, но что-то подтолкнуло его идти и посмотреть, кто же это. Почти у самого берега озера стоял высокий парень в тёмных одеждах и с широким красным поясом. Он стоял спиной к Юнги и не отрываясь смотрел на что-то перед собой. Приблизившись как можно бесшумнее, Мин увидел, что незнакомец смотрит на замершую перед ним крупную змею, явно готовую напасть в любую секунду. Ситуация требовала мер, и Юнги, не долго думая, понял, что должен помочь этому идиоту. — Не двигайся! — спокойно бросил слизеринец, не торопясь приближаясь к незнакомому парню. Тот обернулся и теперь Мин мог видеть, что тот был явно старше него, бледен, но напуган не до такой степени, какой стоило ожидать. У него было простое лицо с заметными шрамами от перенесённой чёрной драконьей оспы. Мин мягко перехватил руку парня с направленной на раздраженную змею палочкой и медленно опустил её вниз. Незнакомец был в явном недоумении, он быстро переводил нервный взгляд с Юнги на змею и обратно. А сам слизеринец, шагнув вперед и загораживая тем самым несчастного парня, вдруг заговорил на непонятном любому другому человеку шипящем языке. Никто и никогда так и не смог узнать, почему и каким образом Юнги смог овладеть парселтангом. По словам матери, он владел им с рождения. Змееуст. Сам Мин крайне двояко относился к своей особенности. Все вокруг считали это проклятием, знаком тёмного волшебника. И лишь его семья гордились способностью сына к парселтангу. Это было знаком отличия, величия и принадлежности к высшим чистокровным волшебникам, так думали Мины. Но для Юнги это было не более, чем возможность поболтать с кем-то менее раздражающим, чем люди. В змеях он видел союзников. Неизвестно, что сказал Юнги той змее, но пару минут спустя она уже не выглядела раздраженной и агрессивной, а мягко скользнула вперёд, доверительно потянулась гладкой мордочкой к руке слизеринца. Челюсть спасенного парня упала вниз с такой скоростью, что её пришлось ловить двумя руками. Губы Юнги дрогнули в улыбке, он протянул руку и едва успел коснуться гладкой чешуйчатой кожи, как внезапно неизвестно откуда прилетевшее заклятие ударило в змею и несчастная испепелилась в пару мгновений. Мин почувствовал, что побледнел. Он был готов обрушить гром и молнии на спасенного недоумка, пустившего заклятие, но, обернувшись, обнаружил, что рядом с тем стоит ещё трое парней в таких же одеждах и с такими же красными широкими поясами. У одного из них на плечах была отороченная волчьим мехом шинель, а с уха свисала длинная тонкая серьга. На красивом, не по годам мужественном лице было выражение холодного презрения, будто от убийства мелкого насекомого. Именно этот парень и держал в вытянутой руке палочку, пустившую заклинание. Внимательные чёрные глаза незнакомца встретились с зелёными глазами Юнги, и слизеринец почувствовал огромную неприязнь к этому высокомерному убийце. — Что ты наделал, сволочь?! Ты же убил её! Зачем?! Тот не ответил, лишь опустил палочку и не сводил внимательного взгляда с Юнги, который был готов взорваться от несправедливости и обиды за отнятую жизнь. Но в следущую секунду, так и не удостоив слизеринца ответом, парень в шинели жестом приказал другим уходить и сам направился в сторону замка. От наглости этих молчунов у Юнги перехватило дыхание. Мин никогда не был защитником слабых и обиженных, борцом за справедливость (это характерно безумцам из гриффиндора, так думал он), но именно сейчас, именно этот высокомерный молчун и это хладнокровное убийство пробудили в слизеринце праведный гнев. Он в два прыжка оказался рядом с «убийцей» и силой развернул его к себе лицом, несмотря на то, что тот почти на голову был выше него. — Ты что, камень или стена?! Я задал тебе вопрос! Поэтому достань язык из задницы и отвечай мне! Немое недоумение в чёрных глазах превратилось в интерес. Незнакомец опустил взгляд на пальцы Юнги, вцепившиеся в его рукав. Он усмехнулся и заглянул в лицо слизеринца, вскинув бровь. Затем мягко отнял от себя руку Мина и, не спеша отпускать, с опасной нежностью в голосе произнёс: — Никогда не смей вставать у меня на пути, змей. Иначе сгоришь. С этими словами он отпустил его. Юнги ещё какое-то время видел их удаляющиеся фигуры с широкими красными поясами, слышал их голоса, говорящие на неизвестном и странном языке. Юнги понял, с кем имел дело. Его зелёные глаза зло блеснули. — Дьявол вас раздери, чёртовы ублюдки из Дурмстранга!