Приз для проигравшего

Ужас сковал его, все мышцы и органы будто взяли в ледяные тиски. Он чувствовал, как зашевелились волосы на его теле. Невозможно. Ржание повторилось, но уже совсем рядом, очень близко. «Быстрее, я должен бежать, спасаться отсюда как можно скорее, назад, к людям!» — напуганной птицей билась мысль, но тело Юнги ему не подчинилось, он не мог даже с места сдвинуться. «Если не убегу — умру. Я умру. Как моя бедная сестрёнка…» Снова ржание. Близко. Метрах в двадцати. «Если обернусь — увижу её» «Усмири тело и дух — ты хозяин своих чувств и своей плоти» — в наполненном страхом и отчаянием сознании всплыли наставления Намджуна. Магия дыхания, усмирение чувств, контроль над разумом и сила воли. С большим трудом, но Юнги удалось вернуть себе контроль над телом, и он сорвался на бег. Позади послышался глухой стук копыт по земле. Оно преследовало юношу. — Депульсо! — не оборачиваясь, наугад швырнул он заклинание. До его слуха донеслись фырканье и злое ржание; — преследователь словно насмехался над нелепыми попытками остановить его. Вдруг дребезжащим, загробным, нечеловеческим голосом кто-то прошептал почти над самым ухом: — Не беги, глупая, а то упадёшь! Юнги вскрикнул от ужаса, выронил палочку. Затем что-то сбило его с ног. Он упал, проехавшись по земле, больно ударился спиной о дерево. Мир на несколько секунд померк. Он перестал даже слышать оглушительное, насмешливое ржание и лошадиное фырканье своего врага. Когда сознание вернулось, он открыл глаза и увидел, ЧТО его преследовало. В нескольких шагах от лежащего на земле Юнги стояла лошадь. Её шкура, влажная и липкая, была болотисто-зелёного цвета. Грива и хвост грязными патлами свисали до самой земли, в чёрных волосах путались водоросли. Морды у лошади почти не было, лишь череп с лоскутами плоти и рядами острых зубов зло скалился, а горящие дьявольским зелёным огнём глаза жадно рассматривали свою жертву. Из пасти твари вывалился длинный, словно чёрная змея, язык. Он шевелился, словно живой, тянулся к мальчику. Кэльпи. Тварь, которую он боялся встретить вновь больше всего на свете, здесь. Загнала его, словно зайца. «Я умру. Эта тварь утащит меня, сожрёт…нет, сначала поиздевается, ведь в прошлый раз ей не удалось. Я умру, умру…» — панические мысли затуманивали разум, заставляли страх вновь завладеть телом. Если умрёшь — никогда больше не сможешь вернуть её. Не сможешь подарить ей ещё один шанс. Ты подведёшь её! Холодная ярость вдруг вытеснила всё остальное, задушила страх. Волшебник поднялся, готовый бороться за свою жизнь до последнего. С ненавистью взглянул в лицо своему детскому ужасу. Нет, так просто он не сдастся. В надежде отыскать выпавшую палочку, Юнги стал беспорядочно шарить руками по земле. Тварь, заметив это, фыркнула, и стала приближаться. К счастью, его пальцы наткнулись на знакомую вещь, и он, хорошо зная о том, что Кэльпи боится огня, со всей своей злостью бросил заклинание в морду твари. — Экспеллимеллиус! Заклинание, которое должно было если и не убить Кэльпи, то хотя бы слегка ранить или оттолкнуть, прошло будто бы насквозь, лишь та часть тела твари, где коснулось заклятье, слегка будто бы рассеялось в воздухе, а затем тут же уплотнилась. Будто призрак. Юнги заметил это, пару секунд поразмышлял, затем грязно выругался и тут же вскочил на ноги, уже без всякой опаски приблизившись к существу, которое только минуту назад вселяло в него неописуемый ужас. — Они решили напустить на нас стаю боггартов, чтобы чемпионы скакали по всему лесу, словно перепуганные зайцы? Убожество какое. «Кэльпи», или боггарт, как выяснилось, сконфуженно зафыркал, забил копытом, ощутив, как прервался поток страха и кошмарного ужаса, который испытывал этот волшебник. Ему больше нечем было питаться. — Ну, что стоишь? Ты собираешься меня сожрать, или как? Проказливая дрянь, гномом трахнутая! — выругался Мин, плюнув в сторону призрака. Боггарт, осознав свою беспомощность, попытался сбежать. Но совсем скоро его нагнал сотканный из света и магии белый лис, стремительно скользящий по воздуху. Патронус яростно зашипел и вцепился в боггарта. После недолгой борьбы призрак-паразит проиграл и рассеялся в воздухе. — Больше ты никого не напугаешь, жалкий ублюдок, — бросил Мин, ласково погладив своего патронуса по маленькой хитрой мордочке. Тот на секунду благодарно прильнул к ладони волшебника, затем мягко растворился в воздухе, оставляя после себя лишь слабое волшебное мерцание. Юнги же, испытывая попеременно стыд за то, что позволил низкоуровневому призраку себя напугать, и гордость за то, что смог так легко разгадать «опасность» этого испытания, двинулся дальше в путь, вслух рассуждая на ходу: — А вообще, это очень даже хитро. Никакой опасности боггарты из себя не представляют, а вот напугать могут будь здоров, да так, что все мысли растеряешь. Видимо, на это и был весь расчёт: участники, мы, то есть, увидев свой самый главный страх, совершенно забываем про рунный амулет, и бежим, куда глаза глядят, пока не догадываемся, что перед нами просто обыкновенное пугало. Кто первый догадается — тот первый и отправится на поиски амулета, найдет его и, конечно же, победит. И никакой опасности для здоровья чемпионов — и тролли сыты, и овцы целы. Вот о чём говорила Минерва, ха! Вот только не стоит забывать, что двое других чемпионов тоже не дураки, и должны совсем скоро догадаться об истинной природе этих пугал. А вот ведь интересно, как выглядит то, что до смерти пугает Тэхёна и Чонгука? Чонгук — это каменный истукан, и вряд ли вообще может его что-то испугать, даже дракону он скорее всего храбро плюнет в ухо. А вот как насчёт Тэхёна? Тэхён…как он сейчас? В порядке ли? Может, он уже нашёл свой камень и почивает на лаврах в безопасности своего шатра? Хоть бы это было так. Не дав себе уйти в мысли об одном милом французе, Юнги, осторожно осматриваясь, направился прямиком к Могиле Забытого.

***

— Проклятье! Уууу… Могила Забытого представляла собой небольшой овражек с полуразрушенными колоннами давно сгинувшего склепа, поросший колючей лозой и травой. На могильном камне, от которого всегда тянуло загробным холодом и тёмной энергией, были выгравированы слова на давно позабытом всеми языке. Забытые слова, на могиле давно Забытого человека. Здесь ничего не было. Ни на самом могильном камне, ни в основании одной из колонн, ни в траве…нигде не было проклятого рунного амулета. Юнги даже применил заклятие поиска, но либо на предмете были отталкивающие чары, что вряд ли, либо сам амулет уже кто-то забрал. Со всей злостью пнув какой-то мелкий камешек, Юнги ещё раз выругался и отправился к Поляне призраков. — Скорее всего, Чонгук и Тэхён уже давно отыскали свои амулеты и сейчас все с зевками ждут меня одного. Чёрт, стоит поторопиться, — Юнги ускорил шаг, торопливо ступая по опавшей листве. Но тут он услышал то, что совсем, ну абсолютно не должен был услышать в таком месте, как Запретный лес. Стройный хор женских голосов и переливчатый, чистый женский смех. — Я что, брежу? Откуда здесь женщины? — опешил Мин, но ему не дали как следует поразмышлять; — из чащи буквально вывалился немного помятый Чонгук, с, о небеса! о дьявол и преисподняя! — с совершенно испуганным и нелепым выражением лица: его губы нервно дергались, а на щеках пылал яркий румянец, словно Чона только что нахлестали по обеим щекам, затем расцеловали в эти же щеки. Зрелище, конечно, стоящее всех сокровищ на свете. Пока Мин не знал, смеяться ему или плакать, Чонгук буквально подлетел к слизеринцу, схватил его за руку и потащил за собой. — Эй, ты чего?! Куда? — Нужно убираться отсюда, немедленно! — бросил в ответ не то смущенный, не то испуганный Чон, утягивая за собой Юнги, наплевав на протесты последнего. — Да ты спятил, Чонгук! Эй, разуй глаза — что бы ты там не увидел, это ведь просто боггарт! Обыкновенный боггарт, всего лишь пугало, слышишь? — Я по-твоему идиот, что ли?! — рявкнул не на шутку злой Чон: — Я знаю, что это боггарт! Но ни в коем случае не смей смотреть на него, понял? Нам надо уходить, эти твари нас преследуют! Юнги вдруг замолчал и позволил Чонгуку увести себя подальше, предпочитая поверить северянину на слово. Кто знает, какой у этого северянина боггарт? Может, это сам василиск или Горгона? Или какое-нибудь северное чудовище, вроде кровоглазого циклопа? Тогда уж точно, смотреть на него не стоит. Они бежали некоторое время, затем Чонгук остановился, прислушался. Было тихо. — Ты бросил тех девушек одних? — решился спросить Юнги, когда Чон сказал, что погоня за ними прекратилась и они могут немного отдохнуть. Волшебник из Дурмстранга посмотрел на него, как на тихого и безобидного идиота. Немного помолчал, шевеля губами, словно пережёвывая что-то очень мерзкое. — Не было там никаких девушек. Только боггарты. — Я слышал женский смех, не лги мне. — Мало ли что ты слышал, маленький змей, но это не те, о ком стоит беспокоиться, понял? — зло ответил Чонгук, и Мин заметил, как вновь появился на его щеках и шее румянец. Хм…очень интересно. — Я не змей, хватит уже так меня называть. У тебя что, плохая память на имена? — У меня прекрасная память, маленький змей, — криво усмехнулся Чонгук, явно довольный сменой темы: Но мне доставляет удовольствие сравнивать людей с разными животными, на которых они похожи. Особенно таких нерадивых людей, как ты. — Да? — Юнги зло сощурился и раздражённо глянул на своего собеседника: Тогда позволь и мне сравнить тебя. Сказать тебе, кто ты такой? — Сделай милость. — Собака сутулая! Как же сильно Чонгук раздражал Юнги. Одним своим видом, одним своим поведением. Нет, раздражал не он сам, а то, какие эмоции вызывал у Мина при каждой встрече. Он вдруг вспомнил тот момент, когда Чон вошёл в шатёр, весь в чёрном, прекрасный и гордый северянин, сильный мужчина, которым можно восхищаться… И сейчас, потрепанный, прячущий своё смущение и растерянность за неумелыми остротами, надменностью и хамством. Почему Чонгук всегда вызывает у слизеринца такие разные ощущения, словно конфета на кончике языка, сменяющая внешнюю сладость на кислую начинку? Тихо усмехнувшись, Чон подошёл к Юнги, протянул руку к его лицу. Тот уклонился от его пальцев, не зная, почему. То ли от брезгливости, то ли от смущения. Чонгука не оттолкнула его реакция, он отнял руку и показал Юнги обыкновенный листочек, прежде запутавшийся в пепельных волосах. Слизеринец тихо сглотнул, взглянул на Чонгука. Почему-то тот тоже смотрел на него, но холода в его чёрных глазах уже не было. Было что-то другое. Что-то, что Юнги часто видел в глазах Ким Тэхёна. — Твои слова меня не задевают, Юнги, — тихо обронил Чонгук, нежно поправляя растрёпанные светлые волосы: Пусть и мои не задевают тебя. Ладно? — Да мне всё равно. Почему меня должно задевать то, что обо мне говорит абсолютно посторонний человек? — ниоткуда вдруг появившееся смущение Юнги решил заглушить раздражением и колкостью, как всегда и делал. Это была их общая с Чонгуком черта. Губы Чона едва заметно дрогнули, но через секунду на его лицо вновь легла маска самодовольства и равнодушия, он отошёл от Юнги и молча продолжил свой путь, не оглядываясь на оставшегося позади юношу. Слизеринец вдруг почувствовал, что сказал что-то, что не должен был. Он собирался было догнать Чонгука, чтобы спросить, не он ли взял амулет у Могилы Забытого, но вдруг Чонгук остановился. И обернулся. А его колючее выражение лица заставило остановиться и Юнги. Секунду поиграв в гляделки, Чонгук стал твёрдыми шагами, пугающе уверенно приближаться к слизеринцу. — Слушай, я, кажется, сказал грубость, я не… Но договорить Юнги не дали. Да и, честно говоря, он и не собирался, ведь все мысли и слова, которые хотелось произнести, вдруг покинули его голову. Весь этот чёртов мир как будто покинул его. Чон Чонгук поцеловал его. *** Это был самый настоящий поцелуй, а не попытка заткнуть ему рот. В любом случае, если бы Чонгук хотел заткнуть Мин Юнги, он мог бы просто произнести пару слов заклятья, не стоило и палочкой махать. От бескрайнего удивления, Юнги распахнул губы, чем и воспользовался Чонгук, мягко скользнув языком внутрь его рта, а его большие холодные ладони обняли лицо и шею слизеринца. А бедный, совершенно потерявшийся Юнги совершенно не знал, что ему делать, куда деть руки, ноги, всего себя, ведь ну это же…это слишком. Да что он сделал-то?! Не найдя применение рукам, он не придумал ничего лучше (хотя, вообще не думал, если честно), как вцепиться в одежду на спине северянина. При чём, он совершенно случайно до боли ущипнул его, отчего Чонгук зашипел и отстранился от Юнги, потирая пострадавшие от пальчиков слизеринца места. — Зачем щипаешься-то? — Это… Да это же ты целоваться первый полез, это я должен спрашивать зачем! — до ужаса смущенный Юнги начал нести ерунду, всё ещё не зная, куда себя деть. В то время как Чонгук выглядел не лучше, в одну секунду вдруг растеряв всю свою уверенность и напор. Сейчас оба волшебника выглядели, как самые обычные подростки, при первом поцелуе столкнувшиеся носами. Но совсем забыть о том, где они находятся и что должны делать, им не дали. Тишину леса вдруг прорезал свирепый волчий вой, за которым последовало яростное тигриное рычание. — Это...тигр? — Это Тэхён! — догадался Юнги, бросившийся было к источнику звука, но уверенная мужская рука удержала его. — Не иди к нему, если это боггарт, то он должен сам справится со своим страхом, ты ему ничем не поможешь, — холодно бросил Гук. — Отвали! — Юнги дёрнулся, стряхивая с себя чужую руку. Но уйти он не успел: на поляну, где они были, ворвались два зверя — белый тигр, на боку которого алели три неглубоких на вид царапины, и огромный чёрный оборотень-волколак с безумными от ярости жёлтыми глазами. Оба зверя вцепились друг в друга, не желая отпускать, рвали и кусали, и, насколько можно было судить, выигрывал тигр, однако… Юнги выхватил палочку, но творить заклинания боялся, потому что риск попасть в Тэхёна был слишком велик. Следом свою палочку выхватил Чонгук, отгородив собой Юнги. — Убирайся отсюда, беги к Поляне Призраков и жди нас там, понял? Я сам помогу ему. — Я тоже останусь, ты меня за слабака держишь? — взъелся было Юнги, но ледяной взгляд Чона быстро остудил его пыл. — Ты что, не понимаешь? Это не боггарт! Это настоящий оборотень!