Нам суждено быть вместе

      Мир медленно пробуждался ото сна, за окном чирикали птицы. Морти крался, припав на все четыре лапы. Дверь оказалась приоткрыта, и он неслышно проскользнул в комнату. Рик еще спал, похрапывая и что-то недовольно бормоча во сне. Его хвост, выглядывающий из-под одеяла, нервно подергивался, и Морти, точно кошка, застыл, лишь неотрывно следя взглядом за шевелением кончика. Подобравшись чуть ближе, он никак не думал, что этот самый кончик вдруг хлопнет его по носу, заставив шарахнуться назад от неожиданности… — Паршивец, — прохрипел Рик, отчаянно зевая. — Оставь мой хвост в покое и иди уже сюда, ж-жопа неугомонная… В повторном приглашении он не нуждался. Юркнув под одеяло, Морти блаженно вздохнул, впитывая тепло каждой чешуйкой своего тела, и завилял хвостом, когда Рик, не открывая сонных глаз, накрыл его макушку когтями, почесывая гребень.       Ученый всегда ругался на него. Всегда хмурился и шипел, называя испорченным бесстыжим мальчишкой, даже когда сам выступал инициатором определенного рода забав… Забав в шаге от потери кое-чьей девственности. Все чаще случались ночи, когда Морти спал не у себя в комнате, и, честно говоря, он с замиранием сердца мечтал втихаря тискать дедушкин хвост, как только предоставится возможность… И, возможно, не только хвост. Недавно звонил Деревенщина с фермы семян, который напомнил о скором окончании отпуска, и при этом он явно нахлестался бормотухи. Думать о работе не хотелось. Парень просто наслаждался каждой минутой, проведенной вместе с Риком, ведь теперь он наконец-то успокоился. Больше никаких мучительных мыслей, захлестывающей тоски и нереализованных желаний, он больше не чувствовал себя одиноким и отвергнутым, ведь он наконец-то обрел свое счастье. Лежать бы в этой постели целую вечность и не вставать, но мир по-прежнему крутился, вовлекая всех в движение жизни. Салат вприкуску с тараканами на завтрак, солнечный прогрев во дворе, и можно приступать к работе… — Подай пробирку вон из той коробки, Морти. В этой коробке было много стеклянных сосудов, и Санчез, увидев, какой он вытащил, закатил глаза: — Не эту. — А к-какую? — Длинную такую, узкую… да не эту! И не эту! — Р-рик, да тут все пробирки длинные и узкие! Ответом был лишь раздраженный вздох, и, резко встав со стула, Рик отодвинул Морти в сторону. — Л-ладно, сам достану, а ты… А ты мешай вон ту розовую хрень на газовой горелке, да поживее! И только против часовой стрелки! Морти послушался, старательно болтая стеклянной палочкой в пузатой колбе, пока старик, кряхтя, усердно копался в коробке с пробирками. — Вот видишь, — удовлетворенно сказал он в конце концов, вытаскивая точно такую же пробирку, как и все прочие, — а говорил, что… Бля!!! С подогреваемой жидкостью в секунду произошло что-то странное. Розовая пена, воняющая гнилью и тухлыми яйцами, волной хлынула из узкого горлышка, залив весь верстак и начав стекать на пол… — Морти! Ты что, помешал по часовой стрелке?! Рыча от злости, Рик схватился за голову. — Месяцы моей работы по пизде! Месяцы!.. И все из-за того, что один еблан в шестнадцать лет до сих пор путает право и лево! — Д-да какая разница, как мешать?.. — робко попытался защититься Морти, но сделал только хуже. — Огромная, блядь! — раздувшись от злости, Рик отвесил ему подзатыльник. — Бестолочь тупая, на что я тебя вообще рядом с собой держу?! Пошел вон отсюда, придурок ты криворукий!       Морти вылетел за дверь лаборатории, тяжело дыша и пытаясь не расплакаться. Не получилось. "Божественным" амбре несло на весь дом, слышались чертыхания и мат, а он тихо шел к себе в комнату, всхлипывая и вытирая глаза краем футболки. Он правда не хотел испортить Рику эксперимент, но опять накосячил, как и всегда, как и со всеми Риками… Суровая реальность повергла в прах нехитрые мечты. Его счастье оказалось слишком хрупким и недолговечным. И было ли оно вообще?..

***

      Рику пришлось отлучиться из дома на несколько часов, чтобы найти на черных рынках все бактерии и микроорганизмы для повторного эксперимента. Вышедшая из-под контроля жидкость поплавила железную обшивку его верстака, а для устранения неприятного запаха и вовсе пришлось создавать поглощающую вонь Микровселенную. Потерять столько результатов упорного труда было несколько обидно, но, в конце концов, Рик страдал хуйней уже семьдесят лет, что ему еще какие-то несколько месяцев? Так, чушь на постном масле, ерунда, недостойная высшего разума. К тому же, со второй попытки он сможет сделать состав более стабильным и избежать некоторых ошибок… Не теряя времени даром, мужчина принялся за работу. Смотрел в микроскоп, изучал реакции, смешивал, грел, и все шло так гладко… Слишком гладко. Почему дома так тихо? Рик старался игнорировать неприятное предчувствие, но оно все нарастало и нарастало. — М-морти! Морти, иди сюда, что покажу… Ответа не было. Он позвал еще несколько раз — и опять тишина. — Я тебе, блядь, покажу, как меня игнорировать, — буркнул он, вставая со стула. — Пес? Эй, п-пес?.. И опять тишина. Ни во дворе. Ни в гостиной. Ни в ванной. Нигде Морти не было. Комната пиздюка тоже встретила Рика тишиной. При виде распахнутого шкафа с полками, сияющими пустотой, по чешуе пробежали мурашки. Это уже было совсем не смешно. Ветерок, задувающий в приоткрытое окно, колыхал занавески, на идеально, по-солдатски застеленной кровати лежала записка, и, взяв ее, Санчез почувствовал, как земля медленно уходит из-под ног и становится трудно дышать, ведь там оказались всего три слова. "Я съезжаю. Пока"…