Mein Faible

Клаус уже секунд 30 смотрел на развалины, что остались от комнаты Берты, куда этим утром прилетел снаряд. Сейчас Ягер был несказанно рад тому, что на нем надет китель, под которым не видно, что он дрожит всем телом. Ему было страшно. Он с ужасом представлял, как поднимется на второй этаж и обнаружит изувеченное тело. Хотя мужчина умел прятать страх – сейчас это выходило плохо. – Фрау Вишневская жива? – едва не запнувшись, спросил штурмбаннфюрер. Секунды, пока адъютант кивал, казались ему вечностью. – У нас есть ещё свободные помещения, чтобы разместить её? – нарочито медленно спросил мужчина. – Нет, – отрицательно кивнул помощник. – Даже в приёмном сейчас раненые. Есть места в коридорах, однако если она заразится от какого-то из раненых, мы потеряем хирурга. Ягер нахмурился, обдумывая, что теперь делать. – Немедленно соберите все важные бумаги в моем кабинете, спрячьте в сейф. Ключ заберите. Соорудите ширму и найдите кровать. Перенесите её вещи в мой кабинет. Адъютант кивнул и уже собирался уходить, однако Клаус снова к нему обратился. – Постой, сейчас глубокая ночь, у нас нет раненых, почему её не было у себя? Парень пожал плечами. – Вы можете опросить постовых или поговорить лично с ней, кажется, пару минут назад я видел, как Фрау Вишневская осматривала контуженных и раненых. Ягер кивнул и отпустил помощника, мысленно отложив важный разговор с Бертой на день или вечер, сейчас ему нужно было подсчитать убытки еды и боеприпасов, узнать количество убитых и контуженных. Пожалуй, больше всего Клаус был рад тому, что среди них нет девушки. Пересеклись они только вечером, когда штурмбаннфюрер, занятый написанием отчёта, услышал стук, после чего в дверном проёме появилась Берта. – Я могу войти? – тихо спросила она. – Конечно, – поспешно кивнул Ягер. – Теперь это и ваша комната. Всё, что за книжным шкафом – ваше, включая сам шкаф. Все равно все книги на русском. Вишневская тихо, подобно кошке, проскользнула внутрь и слегка удивлённо посмотрела на кровать, которая раньше принадлежала штурмбаннфюреру, а теперь стояла в её части комнаты, сам же Ягер распорядился поставить у стола раскладушку. Очевидно, потому, что сейчас все койки в госпитале были заняты. Берта улыбнулась, хотя Клаус этого не видел. – Спасибо, Герр Ягер. Это очень великодушно с вашей стороны. – Пустяки, – отмахнулся мужчина. – Я все равно редко здесь бываю, а сплю и того меньше. Вишневская кивнула и, немного подумав, опустилась на кровать и закрыла глаза. Сегодня она была занята почти всю ночь и день. Девушке нужен был сон. Уже сквозь сон она услышала: – Через несколько часов привезут ужин. Мне нужно с вами поговорить, поэтому поужинаем вместе. Ягер не мог точно сказать, сколько времени прошло, однако, когда он, наконец, закончил, за окном уже появились звезды. Он вглядывался в темноту и все думал о том, что последние несколько месяцев, наверное, самые странные в его жизни. Смотрел на Берту и думал, что она забавная и немного странная. Думал, что и его чувства к ней тоже очень странные, отчасти неправильные и уж тем более не к месту. Она была ему весьма симпатична, но вокруг война, и обстоятельства вдруг решили, что они, почему-то, враги. Клаус знал только одно – он все бы отдал за гарантию того, что она выживет, вот только сделать он ничего не мог. В комнате была почти идеальная тишина, поэтому, когда девушка вскрикнула и тихо заплакала, мужчина вздрогнул. Он поспешно обошёл книжный шкаф, служивший перегородкой – Берта спала, очевидно, это был кошмар. Около минуты мужчина стоял в нерешительности, слабо понимая, что он должен сделать в такой ситуации, однако, в конце концов, Клаус решился разбудить девушку. Он сделал несколько быстрых шагов и, ещё немного подумав, аккуратно потряс Вишневскую за плечо. Берта открыла глаза и резко села на кровати. – Что-то случилось?! Привезли раненых?! – торопливо пробормотала она, пытаясь как можно быстрее прийти в себя. – Нет, – отрицательно качнул головой штурмбаннфюрер. – Вы плакали во сне. Я посчитал нужным вас разбудить. Берта явно нахмурилась, потерла заспанные глаза руками и подняла глаза на Ягера. – Прошу прощения, я не хотела вам мешать. Мужчина фыркнул слегка раздражённо и опустился на широкий подоконник у кровати Вишневской. – Кажется, я сделал достаточно, чтобы вы не считали меня монстром. Смею вас уверить, вы мешаете мне не больше, чем стрельба за окном. Слова Берты действительно очень задели Клауса, хотя даже он сам не до конца понимал почему. Скорее всего, мужчине просто не нравилась мысль о том, что за эти долгие месяцы девушка, кажется, так и не перестала относиться к нему как бесчеловечному захватчику. От этого больно кололо где-то под сердцем и становилось немного тяжелее дышать. Штурмбаннфюрер перешёл в свою часть комнаты и уже оттуда проговорил. – Скоро прибудет ужин, будьте готовы. И вот они сидят за небольшим столом, где стоит простенький ужин, состоящий из жидкого супа и каши. Клаус всегда просил накладывать ему после всех солдат, поэтому еда для него зачастую была холодная и слегка подгоревшая, тем не менее, он никогда не жаловался на это и часто говорил, что обычным солдатам нужно намного больше энергии. – Вас не было в госпитале ночью, – спокойно начал он. – Вы помогаете партизанам? Берта вопросительно подняла бровь, проглотила еду и заговорила. – Нет, я помогала городским жителям. Заболел ребёнок, мне пришлось сильно задержаться. Клаус заметил, как она опустила глаза и слегка сжалась, ожидая чего-то плохого. Ягер смотрел на девушку и понимал, что он не сможет навредить ей, даже если очень сильно захочет. Он тяжело вздохнул. – Почему я должен верить? Девушка подняла на мужчину виноватый взгляд – Я бы не стала врать вам, – последнее слово Берта интонационно выделила. – К тому же я знаю не больше, чем любой житель этого города. Ягер кивнул. Почему-то он до ужаса хотел ей верить. – Разве нельзя было предупредить? – почти шепотом проговорил мужчина, снова ощущая колкую обиду в горле. – Простите, – тихо проговорила Вишневская. – Я думала, вы не позволите. Клаус слегка истерично хохотнул и болезненно потёр виски. – Sag mir, Kind, warum ich dir vertrauen soll, wenn du mir nicht vertraust? * Вишневская ещё ниже опустила голову, и они долго молчали, прежде чем девушка, запинаясь, смогла ответить на русском: - Я не стала бы врать близкому человеку.