Новые грани после Авады

Арка 5: «Желание изменить мир». Длительность: с 40 по 53.3 главу.       Как и было ранее решено, Гарри сидел и… страдал с бумажками. Перебирал скопившуюся за время его отсутствия документацию. Отчеты-отчеты-отчеты…       Мужчина вздохнул. Как же легко жилось раньше, до всех этих бумажек!       С другой стороны, ему повезло, что пока еще не стал министром Нобби Лич, загнавший общество магов под дьявольскую сень бюрократизма…       Гарри вздрогнул и очнулся, суетливо прогоняя дурман непрошенного видения перед глазами… рукой, буквально.       Что поделать, визуализация эффекта — это весьма удобно. Сразу представляется конечный результат.       Так что, можно сказать, что зря он сетует на судьбу: впереди его ждут испытания еще более страшные. И если он это не преодолеет, то скинет его как с волны потом! Не догонишь.       «И чтобы я, Гарри Джеймс Поттер, спасовал перед какими-то бумажками? Да ни в жизнь!!!» — упорно сжал зубы парень, с остервенением разбирая документацию.       И проклиная страшными словами сквозь плотно сжатые губы Нобби Лича. Так что не надо винить в его отставке Малфоя: это все Гарри навеял. Невольно.       Свободолюбивая магия никогда не желала привыкать к подчинению, вот и бунтует. И не всегда удается вовремя перехватить контроль, к сожалению.       …иногда он, будучи под влиянием эмоций, просто не замечает ее влияния на окружающий мир.       Как сейчас. А потому до сих пор не выяснил, что ругаться ему в принципе противопоказано.       В замке он не был один: в нем уже много веков проживала фамилия Грин-де-Вальд, а также прочие слуги, поддерживающие быт…       …и при этом никто не знал, где замок расположен, что вообще это за замок…       …даже его обитатели.       Что прямо говорит о крутости тех чар, что наложил он при создании замка. И это в его тогдашнем помутненном рассудке! Или это из-за безумия колдовство получилось таким надежным и оригинальным?       Гарри не знал, но испытывал чувство законной гордости, встречая упоминания об этом факте.       Правда, сами эти уточнения, а точнее — КОМУ они предназначались, не то, чтобы не радовали, просто… странно было.       Поттер немного запутался в своем отношении к происходящему.       Дело в том, что 1882 году у четы Грин-де-Вальдов появился Наследник. Пухлощекий, милый мальчик с прелестными голубыми глазами и просто потрясающими кудряшками!       Ага, по имени Геллерт Грин-де-Вальд.       Ничего не говорящее имя в Европе. Никакого грозного оттенка, что видит в нем Гарри…       Милашка пока ничего не совершил. Но в будущем, возможно, именно он станет Темным Лордом, совершившим ужасающие зверства…       «Мы это уже проходили», — со вздохом напомнил себе Гарри, беря на руки заливисто хохочущего малыша. Иисуса же поднял на ноги. (Хотя Иисус ничем, вроде как, не запятнал себя — просто его имя использовали в нехороших делах) И этого поднимет. И проконтролирует, чтобы Геллерт не скатился на дурную дорожку.       Ведь это его долг, как Учителя, как Господина…       С Фламелями только накладка вышла. Но тогда он был в неадеквате, так что это простительно, тем паче, что основных целей Зар добился: нашел, куда с пользой деть опасный артефакт, и, собственно, его протестировал. То, что Фламели лишились возможности иметь детей — сущий пустяк, в сравнении с тем, что могло бы быть.       Сам же Гарри желал бы, например, умереть. И одновременно с этим — он все еще хотел жить. Странная комбинация, да? Стал бы призраком, например. Или артефакт бы заглючило. Или он стал бы в его руках бесполезной блестяшкой.       Жутко подозрительно, кстати, то, что в детстве он трогал Философский камень ГОЛЫМИ руками. И тот ничего не исполнил. Или?.. Все, о чем он тогда мог думать — как сделать так, чтобы камень не достался Лорду.       …а потом Квиррелл осыпался на его руках пеплом.       Глаза Гарри расширились в осознании. Внутренности сковал липкий холод.       Чем он заплатил?       За давностью лет не узнаешь… но мог ли он лишиться возможности умереть? Ведь было столько шансов… Буквально каждый год!       И это еще один довод, чтобы оставить историю неизменной. Чтобы узнать.       Но важна ли ему эта истина? Зачем ему знать? Разве стоят жизни тех людей, что погибнут по его вине, этой правды?       Да, он раньше убивал. Да, из-за него погибали люди. Но Гарри всегда старался сделать так, что если было нельзя вернуть человека из-за грани, то хотя бы сделать так, чтобы его смерть не была напрасной.       …это было до его безумия, разумеется. Но о тех темных временах он не хочет и вспоминать.       Так вот, равноценны ли будут эти смерти полученному знанию?       «Я так смогу уйти на покой, если получу эту информацию. Мне будет легче», — с одной стороны. Но с другой:       «Зачем мертвецу это знание?»       То, что Гарри умрет вскоре после смерти Поттеров — это был для него уже решенный вопрос. Но теперь придется сдвинуть сроки… потому что чертово любопытство! Ему жизненно важно узнать ответы на загадки его юности! Он должен завершить свой путь, как Гарри Поттер, прежде чем покинуть мир, как Гарри Поттер!       «Блин, это жутко проблемно: я все же доживу до Нобби Лича», — с тоскою подумал Гарри, глядя на Олимп макулатуры. Кто-нибудь другой, может быть, удивился бы такой расстановке приоритетов, но этот условный «чужой» не видел гору Фудзи в миниатюре в его комнате… и не переживал магическую войну. А Гарри был знаком лично и с тем, и с тем, поэтому, по той же логике, его страх принял все же форму дементора когда-то, а не Волан-де-Морта. Ибо с Лордом он сталкивался уже и успешно боролся; Лорд — зло знакомое, против него проработаны методы… А против дементоров он был абсолютно беспомощен.       Сейчас, к счастью, эта фобия покинула его: все же тварям Бездны трудно влиять на существо, принадлежащее магии времени. То есть, они чувствуют, что он весьма «вкусный», на их взгляд, а притронуться не могут.       Он как-то пару раз навещал крепость в Северном море. Было забавно: вокруг него мигом собиралась толчея черных балахонов. Абсолютно беспомощных порождений Бездны! Узкая специализация у них, что поделать? Зато какой простор для исследований!!!       — Дядя Генри! Дядя Генри! — топочется мелкий у его ног, отчаянно отвлекая от нудной, бесполезной (?) работы.       Гарри было жутко тяжело сосредоточится на набивших оскомину листах пергамента, но он держался. Однако ему очень хотелось плюнуть на все, забить… Нанять специалиста, в конце концов!..       «А это мысль», — поразился себе Гарри: и чего ему раньше в голову не пришло? Пожизненный контракт — и все дела! А уж клятву проработать, делов-то? Ерунда сущая!       Освободившееся время можно посвятить молодому талантливому магу. Заслужил, пусть и невольно натолкнув его на мысль.       — Да, Лер? — мужчина бросил наконец свои «жутко важные и секретные» дела, уделив, наконец, внимание ребенку, отчего тот мигом расцвел.       — Смотри, дядя Генри, как я умею! — прокричал шебутной малец и, раскинув широко руки, выпустил сноп искр между ладонями. «Дядя Генри» заливисто захохотал.       — Неплохо, малец, — утирая выступившую влагу с глаз, заметил Генри и, обнаружив тут же скуксившуюся мордочку напротив, примирительно добавил:       — Что насчет посещения местной волшебной лавки, Геллерт?       Мальчишка широко и абсолютно счастливо улыбнулся. Не в силах сдержать нарастающую в нем волну эмоций, ребенок тут же выплеснул ее, крепко сжимая взрослого в своих объятиях.       — Вы лучший, дядя Генри!       …и явно никакого безумного ликования, которое Гарри отчетливо увидел на фотографиях Батильды Бэгшот.       Что же с тобой в будущем случится, Геллерт?       Эта мысль не могла не внушать беспокойства.       И вскоре Гарри узнал ответ. Хотя лучше бы не узнавал. Лучше бы вообще не знал о будущем.       Может быть, тогда бы и не чувствовал себя так… потерянно?       Хотя, с его стороны, это, вестимо, было бы худшей из лжи. Но вот он стоит и смотрит на юное, такое непривычно спокойное лицо… и чувствует себя безмерно виноватым перед этим ребенком.       Не углядели.       И вот — Геллерт Грин-де-Вальд — настоящий Геллерт, тот самый чудесный мальчик, он…       …мертв. По их вине. Хотя бы кто мог предположить подобное?       Умереть от собственного магического выброса. Да, возможно наилучший исход для того, кому суждено было стать Темным Лордом.       Кого же он обманывает? Себя? Чтобы не было больнее?       И эта ложь, что никто не должен был узнать о гибели Наследника Грин-де-Вальд. Чем он оправдывался? Нестабильной политической обстановкой? Или чем-то еще? Неважно. Чушь все это.       Вот только интуиция и правда беспокоила Поттера.       Гарри не мог указать в чем причина… пока не увидел подарок Годрика на день рождения.       Странно это, конечно, получать подарки на такой праздник, особенно ему — бессмертному, но названный брат был неумолим.       «Ты будешь получать презенты на этот праздник, пока тебе есть кому их дарить», — серьезно ответил Гриффиндор. Это было… потрясающе, если честно. Знать, наконец, быть уверенным точно, что не один в этом мире.       Что же касается подарка Годрика… это был альбом. С картинами, созданными по последнему слову в тайном искусстве.       На основе Омута памяти.       Эти картины созданы из воспоминаний. Искажают действительность восприятием человека.       И, перелистывая страницы искусно сделанной книги, Гарри с печальной радостью помянул прошлые деньки, пока… пока его взгляд не зацепился за одно лицо.       Он глядел в него, глядел, не в силах понять, что не так.       Покамест не вспомнил то, что его волновало совсем недавно.       То же отдающее безумием ликование. Тот же взгляд, преисполненный фанатичной уверенности. Та же непоколебимость духа.       Его лицо.       Была ли в этом старая, уже порядком поднадоевшая ирония судьбы — Гарри не знал.       Но через несколько лет на старший курс Дурмстранга поступил таинственный ученик — Геллерт Грин-де-Вальд, пропустивший остальное обучение из-за своей загадочной болезни…

Когда-то в этом старом замке. Постскриптум, достойный отдельной главы.

      Некоторые события неизбежно повторяются. Порой так случается, что истинное чудо становится обычным явлением в жизни. Рождение, смерть. Один известным нам молодящийся чародей аккуратно принимал младенца на руки. Делал он это, конечно, с должным трепетом, но недавняя трагедия привносила сумрак в его черты.       — Иногда, господин, это просто происходит, — Конрад Грин-де-Вальд прошептал, прикоснувшись к щеке своего юного сына, наследника теперь. — Мы должны быть стойкими.       «Генрих» покачал головой. Как истинно бессмертное создание, ему тяжело было принять неизбежность гибели, тем более, такой молодой жизни, когда, казалось бы, Геллерту была предначертана воистину великая (и ужасная, как то обычно бывает) судьба.       — Я должен утешать тебя, молодой, а ты делаешь прочными мои старые кости, — покачал головой колдун, с нежностью наблюдая, как молодая жизнь цепляется за прочную ткань его пиджака. — Как вы назвали его?       — Феликс. Ему пригодится удача, — с печалью вспоминая ужасную смерть своего старшего сына и тревожные пророчества Генриха, заметил мужчина с глазами мудрой Афины. И ухмыльнулся, широко демонстрируя свои не совсем ровные зубы, величайший символ победы своего неугомонного упрямства. — И старший брат.       По началу белесые брови «Генриха» хмурились, не особо понимая, что Конрад от него хочет — где он ему достанет Геллерта, когда он не смог спасти этого ребенка раньше? Но потом осознание до него дошло, как удар поддых.       «Порой мне кажется, что господину не хватает циничной внешней корки, приличествующей существу его возраста, — размышлял Конрад в другой день за чашечкой черного чая. — Если такова цена бессмертия, о котором шептал мне сказки отец, то я рад, что я смертен. Судьба никогда не вырасти, остаться неизменным навечно… Ужас просто!»       — Но я… не… — Генрих выглядел искренне пораженным самой перспективой. Конрад встретил удар судьбы, куда более хладнокровно. Хотя, возможно, необходимость носить использовать чужие нити парок для бессмертных, даже с возможностью сделать их своими, куда более мерзкое явление, чем массовые убийства. Забавный парадокс.       Или, блондин нахмурился в ответ, дело в том, что это предложение исходит от самого отца будущей роли, что делает происходящее несколько неловким, тем более, что это действительно согласие на, в некотором роде, осквернение могилы. Хотя сам ребенок, исходя из того, что Конрад знал, предпочел бы быть полезным своему «Дяде Генри», как он его называл. Или же…       — Вас, господин, смущает вопрос наследования? — «догадавшись» мягко уточнил Конрад, аккуратно совершая перевод темы, который позволит старому магу сохранить лицо, хотя и на грани фарса, учитывая, как Генрих скривился, словно съел тарелку лимонов. Старым людям позволено немного эксцентричности, раз они достаточно могущественны, чтобы попрать законы общества без видимых последствий.       — Да, это действительно смущающий вопрос, хотя я предполагаю, что сумею сделать так, что унаследует все же Феликс, — сказал только волшебник, позволяя своей магии играть с ребенком. И, хотя у немолодого отца были некоторые смутные подозрения на счет того, чем обернется для репутации его рода попытка бессмертного решить эту проблему, он решил оставить эту тему.       Ну, возможно, не совсем.       — Как вы справлялись с сохранением своего секрета, когда долгое время жили в обществе, господин?       Это было действительно интересно, потому что предсказать ответ на сей вопрос Конрад не мог — банально не знал, в какую сторону вильнет характер бессмертного в тот или иной момент истории. Казалось бы, еще совсем недавно «Генрих» прославился, как бессмертный безумец, которому поколения Грин-де-Вальдов служили из страха, хотя семейные хроники говорят, что на службу они пошли к воистину мудрому, но ужасно невнимательному ученому.       — Я не делал из этого секрета, потому что когда я жил так долго в одном месте, все можно списать на то, что я бог, — озорная ухмылка окрасила тонкие черты лица, но Конраду казалось, что все тело его господина покрывает человеческая кровь от жертвоприношений. — Но, когда я не хотел, чтобы об этом знали люди, я просто говорил, что я свой собственный сын. Правда забавно?       — Грядущие времена будут тяжелыми, — мрачно произнес провидец, ныне известный как Генрих Грин-де-Вальд, затворник, младший брат нынешнего главы рода Грин-де-Вальд. — Больше не сработает сказать, что я прибыл, как гость издалека. Не сработает… по крайней мере, так легко как раньше. Лазейки все еще будут, но всеобщая сеть действительно повяжет всех. Не скоро, но к тому все идет.       — Честно говоря, — волшебник вдруг улыбнулся, словно внезапный отблик солнца из-за туч, — было бы весело притвориться однажды, что действительно являешься младенцем, только-только вылезшим из чьей-то утробы. Это был бы настоящий опыт!       Конрада передернуло. Какое счастье, что это случится не при нем! Склонности господина действительно!.. Именно в такие моменты он вспоминал, что под всей этой новой внешностью милого молодого чуть ли не магглолюбца скрывается изощренный Темный Лорд.       Внезапно жуткого старика снова тряхнуло, причем всем телом, а глаза затуманились дымкой, несомненно, страшных воспоминаний, к которым Конрад действительно не хотел иметь отношения. Но каждое взаимодействие с господином — это очень интригующий опыт, который приучает к жесткости, адаптивности и разумности.       Например, забрать своего ребенка подальше от опасно трясущихся рук.       — Я говорил тебе? Нет, твоему отцу… Однажды у меня действительно был опыт, пусть и не близкий к этому, но не менее рискованный.       Что ты знаешь, юный Конрад, об Олливандерах?