Город под подошвой

Я буду выживать. Я ещё на что-то годен Даже если останусь последним из трёх сотен.

Он не спал, однако его тело полностью отключилось, и Гарри, не желая вступать в очередной конфликт с болью, которая только-только успокоилась, был подобно телефону на подзарядке - он постепенно восстанавливал свои силы, пребывая в глубоких размышлениях. Как бы сильно Макинтош не напрягался, он не мог вспомнить, под давлением каких обстоятельств переехал в Раутвилль. Сохранилось лишь первое впечатление от этого городка - разочаровывающее, настолько он был зауряден. Из ночной иллюминации здесь: лишь магазинные вывески да фонари. Никакого тебе казино или бара, одни ночные клубы. Ночной клуб - это старое, плачущее протекающими кранами по капитальному ремонту место, где коротают своё время the telki, которое вызывает одновременно и чувство неловкости, и в тоже время - мазохистическое удовольствие причастия ко всей этой грязи. Сразу вспоминались и развешанные по стенам плакаты панков семидесятых, стулья со сломанными ножками и целая орава подростков, налакавшихся дряни. Они ложились, где могли или там, куда ноги донесли. Они казались старше Гарри, а Гарри был старше их, но в совокупности, все ощущали себя какими-то прожжёнными жизнью стариками, и всё будущее, под конец вечера - так вообще, пустынные пески в воображении. Их будущее не шло дальше выстеленных на столах газет, пестрящих прогнозами и телепрограммами. ..... "Завтра сегодня станет вчера. Вчера сегодня было завтра. Только сегодня все правильно: сегодня завтра будет завтра. Сегодня вчера было вчера. Сегодня сегодня сегодня!" И вот у него родилось стойкое отвращение к своему куцему быту, друзьям-алкашам, к тому, что по утрам ничего не остаётся кроме похмелья. Проснувшись однажды утром, он почувствовал её. Старость. Эту пока еще далекую, но неумолимо надвигающуюся угрозу всему, что он знал и любил. Он впервые ощутил одиночество, и это было самое точное попадание в его больные места. Да, Гарри предпочитал считать себя волком, отделившимся от стаи, чтобы быть вожаком самому себе и не бояться ранней смерти от чужих клыков и когтей - по неверному суждению, что он уже слишком стар для того, чтобы вести их дальше, в будущее. А теперь оказалось, что старость всё это время сидела в засаде, поджидая, пока он останется совершенно безоружен, после чего напала на него со всем своим коварством! Топор выбрасывал эти мысли из головы, подобно вчерашней газете - делая вид, что он всё это уже знает и ему не интересно, но они, с упорством котят, которые уже открыли глаза, возвращались в дом, к нему, забирались в уши и мурчали своё - остепенись. Остепенись, Гарри, создай семью, посади дерево и заведи себе двух чудесных шалопаев, не то собак, не то детей. Макинтош, окруженный роем таких унылых мыслей, натянул наушники, позволяя ногам самим нести его куда им хотелось. Это приключение началось внезапно. Как будто из-под земли, перед ним выросли два бугая. С самого начала их вид не понравился Гарри, но он, будучи человеком культурным, предпочёл обойти их с боку. И тут же получил увесистый тычок под ребра, который его не только не согнул - наоборот, он распрямился, как вытер ладонью губы, словно надевал широкую рабочую улыбку. Нет, пожалуй это приключение началось недостаточно внезапно для того, кто привык первым лезть на рожон и возвращаться оттуда с трофеями. Рюкзак полетел в одну сторону, бугаи- в другую. Гарри ударил и сам едва устоял на ногах. Мотая всем корпусом и уцепившись за стену, как за спасительный круг, он пытался столкнуть хмуромордых неразлучников головами, но уже было поздно - на него посыпался град ударов. Отчаяние удесятерило силы Топора в этой молчаливой схватке. Вопреки всем ожиданиям, вдавив его в твёрдую грязь ногой, по нему не зашарили ничьи руки, выискивая остатки денег. Его рюкзак тоже остался лежать неподалёку абсолютно нетронутым. Тут же почувствовал холод - горлом - холод острого металла. Нож. Обрывки мыслей проносились у него в голове, как телеграфные столбы, мелькавшие перед окнами стремительно проносящегося вдаль поезда. Тяжело дыша носом, Макинтош настороженно наблюдал за своими недавними противниками, стараясь не шевелиться, чтобы не "раструсить" единственный его шанс выйти из этой переделки живым. Да и они особо не торопились. Топор прямо ощущал их изучающие взгляды, когда они по очереди всматривались в его лицо - потом к делу подключили фонарик. Всё больше он понимал, что это не простой гоп-стоп, а скорее какой-то профессиональный интерес. Зажмурившись от яркого света, он невольно попытался закрыться рукой, боясь потерять так счастливо обретённую им ясность мысли. Мысли Топора - это было что-то сродни презервативу - настолько они растягивались. В лучшем случае - на недели, в худшем - на годы. Аналогию можно было укрепить тем, что они и "надевались", захватывали своим нежным латексом мозг только после определённых фрикций руками по чьей-то наглой, жаждущей справедливости морде - этакие предварительные ласки, только в драке. И только попробуйте сказать, что сравнения Гарри - это сплошная похабщина! Похабщина - это у тех, кто дерётся так, как трахается, а трахается так, словно влез помахать руками и помахать тазом. Вот это истинные извращенцы, а наш герой был абсолютным джентельменом: всегда и везде. Итак, Гарри в Раутвилле был совсем недавно и привлечь внимание ему было совсем и совсем нечем, если только не брать в расчёт его старые грешки. По мнению Гарри - ни один из них не стоил того, чтобы подкарауливать его в подворотне и молча, самое главное - молча! - избивать. Оставался ещё один, непроверенный, но самый актуальный вариант - его просто с кем-то перепутали. Скорее всего, именно это и имело место здесь. Но как донести эти доводы до двух тупомордых амбалов - Гарри не знал. Лёжа на земле с крепко прижатыми к телу руками, он ощущал себя немым - лишённым возможности говорить на их языке - на языке насилия. Оставалось только надеяться на то, что они начнут переговоры первыми, но вера в это... - Да ссать, он это или нет, режь уже.- услышал он над головой дерзкий шёпот. Его товарищ приказ выполнять не торопился. - А что если не он? Что если нет? - Тебе не похуй, если платят? Лучше перебдеть, чем недобдеть. - Я лучше рак себе заработаю, чем такие проблемы, честно. - проворчало в ответ не слишком разборчиво. - Это не я. - поспешил вклиниться Гарри, стараясь пришвартовать зародившееся сомнение на ту же сторону, что и второй собеседник. - Я даже на него ни капли не похож. Метр девяносто! Огромный, бородатый! Глаза - зелёные, честные. - А нос пуговкой, ага. - заржали над ним. - И пальцы веером, и зубы шифером. - Веером по макушке больно не настучишь, - не сдавал своих позиций Гарри. - Я пальцы не веером, а в кулаке держать предпочитаю - это моя личная примета, как родинка или шрам. Думаю, и вы не скоро забудете. - Так ты не переживай, мы это исправим. - сразу же "утешили" его. - Ты после нас только веером пальцы держать сможешь. Гарри кивнул бы им, если бы не нож у горла. Его занимало совсем другое. Темнота, поначалу наполненная лишь вкрадчивым перешёптыванием их голосов, продолжала бурлить и без баса Топора. В ней словно происходило бурное совещание, сначала казавшееся лишь слуховой галлюцинацией, но чутьё никогда не обманывало Гарри - сюда приближалась машина. Стечение обстоятельств благоволило ему - спор, а именно в спор этот делёж шкуры неубитого медведя и перерос, прекратился лишь тогда, когда визг тормозов не услышал бы только глухой. Секундой после того, как с него наконец исчезла давящая тяжесть сапога, Гарри кубарем скатился в сторону, дымя курткой об асфальт. Всё кончено еще до того, как он успел по-настоящему осознать, что смерть была всего в нескольких сантиметрах от его лица - подбородком Гарри упёрся в грудь, лишь бы не задеть нависающий прямо над ним, сплющенный об стену бампер машины. Фара уныло качала ему своей головой, свесившись на одном, искрящемся всеми цветами радуги проводке. Гарри скосил свои глаза, улавливая какое-то движение слева. И ошарашенно моргнул, неверяще глядя в лицо сидящему рядом клоуну. Это было не оскорбление, хотя сотни тысяч проклятий вертелись у него на языке, готовые вот-вот сорваться в сердцах. Перед ним действительно был цирковой клоун, и судя по всему, он пребывал в аналогичном настроении. Его мясистое лицо было чисто выбрито, а грим - смесь меловой пасты с чёрной краской. Последняя густо обводила его глаза кругами, подчёркивала рот гротескной улыбкой - видимо замена той, живой, что его лицо никогда не освещала. Это можно было легко угадать по скоплению в уголках горьких морщин - злой и закомплексованный клоун, не иначе. - Ты что, до пенсии здесь загорать собираешься? - голос у него был такой режущий, что Гарри показалось, будто ножа от него не убирали. Голос позванивал металлом, но раздражения не источал - вот так парадокс! Уже второй раз за ночь Топор встречал хмурых людей с весёлыми голосами - впечатление, как в тёмном, окутанном грозовыми тучами море слышать не воющий ветер, а поющего кита. - А что - нельзя? - нагло парировал Макинтош, которому самому надоело разглядывать раздавленные, как ягоды, останки двух его бывших знакомых. Он и сам не знал, почему его не тянет на тошноту, наоборот - жрать хотелось, что живот сводило. - Да нет, можно. Помогать тебе всё равно запрещает мой эгоизм.- собеседник мужчины лениво потянулся, перекатил языком в другой угол рта. В следующий миг он беззазорно откинулся рядом - подогнув голову под бампер, подложив руки под голову. Разговор плавно потек своим ходом. Они говорили о погоде, о машинах, о бабах - обо всём и ни о чём одновременно. - У меня вообще характер вспыльчивый, а меня тут убить пытались, - как со старым другом, поделился с ним пережитым Топор. - Люди зомби, люди злобны, - над ухом, безэмоционально. Макинтош не удержался и скосил глаза на него - головой вращать не получалось. Незнакомец дышал тяжело, но ровно - как во сне. Быть может, он всё таки улыбался? Чёрт. Темнота надёжно скрывала его лицо от посторонних глаз. - Не дёргайся ты так нервно. Всё равно не успеешь и глазом моргнуть, когда я поставлю тебя на крест. - Проверить хочешь? - Гарри аж на лопатки приподнялся, чудом не стукнувшись об бампер головой. Но тот уже ничего не ответил. Хмыкнул только так, мол, "что с таким молокосом вообще спорить". Но это его не обидело: пусть смотрит именно так, а не иначе. Тому, кто спас его жизнь - можно было всё. Даже спрашивать его настоящее имя. - Гарри. Гарри Топор. - Раут. Тони Раут. Гарри протянул ему руку и охнул, когда в нее пребольно впились ледяные пальцы. Нет, в них не чувствовалось даже намёка на дьявольскую, потустороннюю силу, и при желании Макинтош мог бы выгнуть его кисть как параболу... На дворе стояла июльская ночь, и ладонь мужчины, липкие от жары, соприкоснулась с чем-то более прохладным, чем живая плоть. Авария. В хлам раскуроченный металл и по стене размазанные мозги. Авария, от которой любой водитель вылезает ползком из-за подушки безопасности, а по лбу стекает струйка крови. Перед глазами Топора ясно стояла эта картина, а он всё не мог поверить, что сжимает руку Тони - не только живого, но и без единой ссадины. - На какой скорости ты их сбил, если не секрет? - Будешь составлять протокол на месте преступления? - Раут вспыхнул, в его голубых глазах заплясали недобрые огоньки. - Достаточной, чтобы ты стоял здесь прямо передо мной, живой. - Допустим, пятьдесят километров в час. Даже нажми ты на тормоз, тебя бы неизбежно бросило на лобовое стекло.... - Нет-нет-нет! Весь секрет в том, что я не умею водить. Поэтому, сбивая пешеходов, я научился хорошо тормозить - спасая хотя бы одну жизнь - свою. Такой ответ тебя устроит? - А тачку что, угрохал только сейчас? Тони застыл, весь в смятении, и на его лице, как радуга, переливалась богатая гамма эмоций. - Что ты сказал? - Машину ты, за весь свой богатый опыт езды, разбил только сейчас? - повторил он, с удовольствием смакуя каждое слово. Раут звонко выматерился, а потом разразился и вовсе нецензурной бранью - видимо, позабыв про бампер над головой. Рокот двигателя. Слабый, еле дышащий. - БЛЯТЬ. - Тони, ты в порядке? - НЕТ. МАШИНА, я её только вчера купил! - Ты размотал на кишки двух человек и едва не сделал из меня фарш и беспокоишься о машине? - Гарри задумчиво закусил губу. Тони от минуте к минуте казался ему то спасителем, то просто негодяем, который не всегда доводил дело до конца. - Не сделал же. - обиженно проконстатировал тот, хотя Макинтошу почудилась сдержанная насмешка в его голосе. - Послушай, Гарри, просто забей, идёт? Нет? Ну, как хочешь. В качестве компенсации могу тебе предложить прогуляться куда-нибудь, выпить пивка, ну или как ещё поступают в таком случае лучшие кореша... - Мы не лучшие кореша, Тони. - хотя он уже и сам не был в этом уверен. - О'кей! - Раут шагнул назад и широко распростер руки, заговорив уже более торжественно. Маниакальный блеск в его глазах сменился мертвенной чернотой, лицо расплылось в такой широкой улыбке, что Топор испугался, как бы оно не вывернулось наизнанку.- Тогда на правах гида, предлагаю тебе совершить занимательную ночную прогулку по Раутвиллю, в самые высокие трущобы в мире, где что рассвет, что закат - отсутствуют напрочь. Только серые, однотипные дома, да ветер из-за углов. Как тебе такая перспектива? - Нет, лучше уж выпьем пивка, посидим, пока не рассветёт. - просёк наконец Гарри, что путешествие до дома через весь Раутвилль, когда на их совести это маленькое преступление - не риск, а прямой путь к эшафоту. - А трупы.... - Трупы? Они никуда не денутся. - Да, но... - Гарри, - Тони доверительно стиснул его плечи сильными руками, а его голос маслом потёк ему в уши. - Гарри. Они сами на это напросились? Напросились. Кто, если не мы? Кто?