under my skin

      Антон благодарен вселенной за то, что в мире существуют вторники: в баре тихо и практически пусто. И за существование пива он тоже благодарен. Этот напиток придумали боги, не иначе. Одного бокала хватает, чтобы настроение улучшилось на порядок, а мысли в голове перестали мельтешить со скоростью света.       Дима появляется, как и обещал, к семи. Рассказывает, что на выходных ездил по ювелирным в поисках кольца. Решился все-таки. Шастун пиздецки рад за друга, потому что пора уже, сколько можно кругами ходить. Еще чуть-чуть, и Катя сама предложение сделает.       — Ну, со мной все скучно и банально. Я, кажется, скоро женюсь. А у тебя какие новости?       — Да никаких, в принципе. Разве что Арс ко мне переехал.       Шастун говорит это походя, без каких-либо эмоций вообще. Как будто рассказывает, что в холодильнике молоко скисло. И от души наслаждается эффектом: стекла очков не скрывают, как Димины глаза моментально выскакивают из орбит.       — В смысле?       — Без смысла. Живет у меня теперь, — иногда Антон бывает мерзким, и сам это знает.       — Шаст.       — Что Шаст? Хозяйка его из квартиры выперла, неделю в студии ночевал, я сжалился и позвал к себе.       — Не все герои носят плащи.       — Завали. Любой нормальный человек бы на моем месте так сделал.       — Ну и как, налаживаете семейный быт? Он уже бесит тебя разбросанными по дому носками? Хотя о чем я? Это ж Арсений. Он их под линеечку, наверное, складывает. Скорее, это ты его будешь своим вечными бардаком бесить. А еще немытой посудой, страстью к футболу и пивом по вечерам. Классика. Думал, я тут первый женюсь, а вот оно как вышло.       — Поз, сходи на хуй. А потом возвращайся и расскажи мне, что ты вообще про Арса знаешь.       — Что у него кариес в левой верхней восьмерке был, а теперь нет. Потому что я его вылечил.       — Безусловно, это очень полезная информация, я обязательно ее запомню. Но меня больше его человеческие качества волнуют.       — Тох, я стоматолог, а не психотерапевт. И мы не близкие друзья, чтобы он со мной тайнами своей души делился. Если и знаю что-то, то исключительно по рассказам Сереги. Ну, и общую картину, которая и так всем видна.       — Ладно, — Антон решает зайти с другой стороны. — А думаешь ты про него что?       — Что он нормальный мужик, со своими заебами, конечно, но в целом адекватный. Ответственный, судя по тому, как к фестивалю подошел. Смешной иногда, ладно — часто. Шаст, что конкретно ты хочешь от меня услышать?       — Да ничего не хочу.       — Тогда к чему этот разговор вообще?       — К тому, что я, кажется, ебу дал. И, кроме как с тобой, мне это обсуждать не с кем.       — Ну, так рассказывай, или я телепатически как-то должен в ситуации разобраться?       — Бля, Дим, я не знаю, как про это вообще говорить. Просто смотрю на него иногда и думаю: сука, какой ты красивый, пиздец просто, ебаная модель с обложки журнала. А я ни про одного мужика так в жизни не думал, сечешь? Вообще похуй, красивый-некрасивый, да хоть трехглазый, лишь бы нормальным человеком был. Или он рассказывает что-то, я вроде слушаю внимательно, а потом — хуяк — и понимаю, что все это время у меня в голове обезьяна в барабанные тарелки била. И я вообще не врубаюсь, про что он там вещал последние пять минут. Или херню какую-то свою очередную творит, знаешь, как он умеет. Когда среди полного благополучия вдруг раз — и лютая дичь пошла. А я ржу, как дебил. Мне охуеть как смешно. Хотя если б ты что-то такое выкинул, я б, наверное, психушку вызвал.       — Ненавижу фразу «я же тебе говорил», но, Шаст, я же, блядь, и правда тебе говорил. Еще когда ты лапал его, как сумасшедший.       — Поз, ты сейчас вот вообще не помогаешь.       — А в чем основная проблема? В том, что тебя к мужику тянет?       — Ну, к примеру.       — И что с того? Тянет, и тянет.       — Откуда ты такой толерантный взялся?       — Я здравомыслящий. У тебя кукуха уже явно отъехала, профилактику проводить поздно. Сколько ты себя не убеждай, тянуть меньше от этого не станет. Все равно рано или поздно пробьется где-то. Может, по пьяни или еще как. Смысл делать вид, что ничего нет, если есть? Дерьмо случается, и вот такое тоже. Смирись.       — И что мне теперь? Засосать его в темном углу своей же квартиры?       — Хочешь — засоси. Не хочешь — не засасывай. Просто для себя определись уже, и делай.       — Да он же мне вьебет, Поз.       — Или выебет, тут уж как карта ляжет. Не попробуешь — не попробуешь.       — Ладно, допустим, хорошо. А с фестом что делать? Будет обидно, если все по пизде пойдет. Мы же столько времени и сил на него угрохали, я вас всех подписал на это дело: тебя, Стаса, Оксану.       — Обидно, но не смертельно. Никто из нас основную работу не бросал, в другую страну ради этого не переезжал. Переживем как-нибудь.       — Ты такой спокойный, пиздец.       — И ты успокойся. Куда твой вечный похуизм делся? Истеришь, как пятнадцатилетняя девочка.       — Знаешь ли, новая для меня ситуация. Еще не успел придумать, как реагировать.       — Импровизируй, в первый раз, что ли?       И то верно. В импровизации Антон силен. Она по жизни его всегда выручала: когда экзамены сдавал, пробухав всю ночь накануне, когда к Нине подкатывал на глазах у качка, который по ней сох, когда на работу в Питере устраивался без опыта и знакомств. И с Поповым спасет, хуле.       ***       Арсений не спит, когда Антон возвращается домой. Валяется с ноутом, доедая давно остывшую пиццу.       — Как там Дима?       — Жениться решил, прикинь?       — Рад за него. Передавай поздравления.       — Ага. Слушай, Арс, ты говорил, что развелся. А почему? — Шастун понимает, что лезет не в свое дело, но все же рискует.       — Одна любовь прошла, другая началась. Так иногда бывает.       Попов реагирует на удивление спокойно, даже бровью не ведет. И Антон решает докопаться. До истины или до Арсения, он и сам не знает.       — Встретилась помоложе и покрасивее?       — Встретился.       — А, ясно, — теперь очередь Шаста демонстрировать всю свою выдержку и выдающиеся актерские таланты. — Курить идешь?       — Иду.