under my skin

      Антон больше не поднимает тему финансов. Вообще вычеркивает то утро из своей оперативной памяти. Мог бы — вычеркнул бы еще и вечер от греха подальше, но для этого, видимо, нужно приложиться головой об асфальт.       Арс с тех пор не злится и не ругается, заново вдохновляется работой, горит. Днями пропадает в студии, вечерами переписывается с татуировщиками или раздает указания в общем чате. Как обычно уматывается в хлам, но не теряет отличного расположения духа.       С таким Поповым приятно жить. Он приносит еду, моет посуду, шутит, рассказывает про татуировки, которые набил за день. В общем, ведет себя как образцовый сосед. И Шастун в принципе всем доволен. Кроме одного. Арсений будто бы напрочь забыл о том, что неделю назад собирался затащить Антона в кровать.       Эта мысль не дает Шасту покоя. Он абсолютно не представляет, что нужно делать в подобных ситуациях. И не понимает, о чем думал Арс в тот момент. Было ли это минутным адреналиновым порывом, или же эмоции — просто фон, на котором развернулись вполне осознанные действия. Было бы очень заебись, если бы Арсений как-то подсказал, намекнул, что ли, на происходящее в его голове. Но Попов, походу, вообще не считает нужным обсуждать эту тему. А Антон устал от ощущения, что ему одному это надо. Хватит с него первых шагов. Поэтому спрашивает совсем о другом.       — Арс, с Амандой мы что делать будем? Скоро пресс-релизы рассылать и афиши заказывать.       — Будет Аманда, прописывай ее везде.       — Она передумала в Берлин ехать, или ты почку все-таки продал? — Антон зарекался лезть в эту тему, но любопытство берет верх.       — Почки все на месте, но деньги нашел.       — В лотерею выиграл?       — Гадать будешь?       — Ну, ты можешь сам рассказать, например.       — Ты же не успокоишься все равно?       — Нет, — Антон расплывается в довольной улыбке.       — У отца занял, после фестиваля отдам.       — Так у вас же натянутые отношения после твоего развода, или я что-то путаю?       — В десны мы не целуемся, конечно, но какая-никакая семья.       Вроде бы Арс говорит вполне логичные вещи, но Шастун нутром чует подвох. Слишком просто, слишком гладко. Не бывает так.       — Давай уточним. Ты позвонил и сказал: «Пап, мне нужны деньги на тату-фестиваль, который ты бы ни в жизни не одобрил». А он ответил: «Подставляй карман, сынок»?       — Ты утрируешь. Но да, общий смысл такой.       Шаст мало что понимает в сложных отношениях семейства Поповых, но даже ему очевидно, что такой расклад попахивает фантастикой, отчетливо так разит. Ему также очевидно, что Арсений больше ничего не расскажет, как его не доебывай.       — Круто, что все так легко разрешилось. Тогда я запускаю промо?       — Ага.       ***       На следующий день Антон врет Арсу, что задерживается на совещании, и встречается после работы с Сергеем. Он не знает, что именно хочет выяснить, зачем вообще дернул Матвиенко. Но сраная интуиция буквально вопит, что он где-то проебался, не заметил очевидного. И ему нужно разобраться.       — Чего хотел? — Сергей не выглядит довольным незапланированной встречей. — Можно было в телеге все обсудить, зачем через полгорода тащиться?       — Ты знаешь, что у Арса напряг с баблом? — Шастун игнорирует выпад и решает не ходить вокруг да около.       — Мне он ничего не говорил. На что не хватает?       — Да на татуировщицу крутую одну, она гонорар задрала.       — Ну, это не смертельно. Другую позовет или деньги найдет. На крайний случай, у кого-то из нас займет.       — Я предлагал, он меня нахуй послал.       — Так, а проблема в чем? Ну, послал и послал, тебе же проще. Значит, придумал, как выкрутиться.       — Придумал, ага. У отца попросил…       Антон не успевает развить мысль и озвучить вопрос, потому что видит, как вытягивается лицо Матвиенко. Шастун по-новому открывает для себя смысл выражения «побледнел на глазах». Хотя, казалось бы, как может побледнеть очень загорелый человек.       — Что, бля? Ты уверен?       — Он вчера мне сказал, когда я доебался откуда деньги. Серый, это, наверное, не мое дело, но насколько у них там все в семье плохо? Я мало что знаю.       — Попов, какой же ты дебил, еб твою мать. Столько лет знаю, а все удивляюсь, — Матвиенко будто и не с Шастуном за столиком сидит, сам с собой разговаривает. Но потом все же вспоминает про Антона. — Шаст, это вообще не твое дело. Но у них не просто плохо, у них пиздец как плохо. И если Сергей Александрович действительно дал денег, Арсу это рано или поздно аукнется.       — В смысле? Я не очень догоняю пока.       — Попов-старший — очень жестокий и властный человек, который ничего просто так не делает. Раз бабло появилось, значит, Арс ему что-то пообещал взамен. И этот упертый хуй, конечно же, не скажет, что именно.       — Ну, не убить же он кого-то пообещал, — Антону передается тревога Сергея, хотя объективного повода переживать он все еще не видит.       — Бля, нет, конечно. Но что бы там ни было, это точно не в интересах Арса. Отец его всю жизнь переделать пытается, сломать под себя. А сейчас этот ебанат дал ему нихуевый рычаг давления.       — Пиздец.       — Он самый. Я с ним поговорю. Прям вот сейчас, блядь, и поговорю. Он же у тебя тусуется?       — У меня, Серег. Но я сам разберусь, ладно?       — Нет, Шаст, не ладно. Мы дружим всю жизнь, а вы пару месяцев знакомы, и то, что его от тебя… — Матвиенко затыкается на полуслове, понимая, что уже сказал лишнего.       — Что его от меня что?       — Не важно. В общем, вытаскивать его из говна — моя прерогатива. Пожизненная, блять. Я этим и займусь, а ты отдохни, пивка вон попей.       — Серый, извини, конечно, но, если бы я не рассказал, ты б вообще нихера не знал. Поэтому спасибо за предложение, но дальше я сам. Если понадобится помощь, наберу.       Антон никогда не замечал за собой такой категоричности, но сейчас он пиздецки зол. До белых пятен перед глазами и трясущихся рук. Он вызывает такси и всю дорогу сжимает кулаки так, что на ладонях остаются глубокие отпечатки коротких ногтей.       Дверь в квартиру открывает едва ли не с ноги.       — Аааааааарс! — Шастун даже не пытается сделать вид, что все в порядке.       Попов выплывает из комнаты и непонимающе вскидывает бровь, улавливая тон беседы.       — Шаст, ты чего такой нервный?       — А ты чего такой долбоеб? Что ты отцу должен в обмен на деньги, а?       Арсений хлопает глазами, пытаясь сообразить, о чем Антон вообще. Шастун бы наверняка рассмеялся от нелепого выражения его лица, если бы не хотел по этому лицу втащить со всей дури.       — Ты с Серегой говорил, что ли? — до Арса начинает доходить.       — Да хоть с господом богом я говорил, какая нахуй разница. Объясни мне, дебилу, почему ты у меня денег не взял, а к нему пошел?       — Это уж мне самому решать, у кого что брать, не считаешь? — Попов прищуривает глаза, бесится тоже.       — Конечно тебе, кому ж еще. Ты ж у нас одиночка, проблемы все свои сам разруливаешь, помощь тебе нахер не упала. Рыцарь, блядь, без страха и упрека.       — Антон… — он даже не говорит, а шипит уже сквозь зубы.       — Что? Я вокруг тебя скачу два месяца, доверие все завоевать пытаюсь. Не ебу, что еще мне сделать нужно, чтобы ты понял, что на меня можно рассчитывать. Что я не просто рядом где-то трусь. С фестивалем помогаю, живем мы вместе, да я даже сосаться к тебе полез! — Шаста несет, он говорит вообще все, что приходит в голову, не фильтрует абсолютно.       — Сосаться полез тоже, чтобы доверие завоевать? Странный способ.       — Нет, потому что хотел, блять. Это тебе тоже странным кажется?       Арс собирается ответить, но так и застывает с приоткрытым ртом. Смотрит на Антона внимательно, как будто видит и слышит его впервые. Прищуривается снова, а потом резко шагает навстречу.       Шастун только и успевает подумать, что зря не втащил, сейчас же самому прилетит. Но не пытается увернуться, лишь закрывает глаза. До него не сразу даже доходит, что Попов его целует. Жестко, больно, больше кусается, царапает нижнюю губу острыми клыками. В плечи вцепляется так, что завтра они расцветут синяками. Куртку сдирает на ходу, пихает Антона в комнату.       — Арс, я в кроссах, — у Антона настоящий дар вставлять неуместные ремарки.       — Похуй, они не помешают.