under my skin

      В Омске солнечно, но воздух морозный, несмотря на начало весны. Арсений ловит в аэропорту такси и всю дорогу залипает в окно. Кажется, за шесть лет город практически не изменился. Разве что открылась пара новых магазинов, да выбоины на дороге сменили расположение.       Домофон в подъезде как всегда не работает. Арс поднимается на третий этаж, по привычке охлопывая себя по карманам. Но ключей от этой квартиры у него давно нет, и после секундной заминки он нажимает на кнопку звонка.       Дверь открывает отец. Он, как и город, тоже ни капли не изменился. Все такой же строгий, подтянутый, в слишком аккуратной для дома одежде. Протягивает руку первым:       — Арсений.       — Здравствуй, пап, — Арс пожимает жилистые пальцы в ответ.       Едва он успевает поставить рюкзак на пол и расстегнуть куртку, как в прихожей появляется мама. В уголках глаз и губ у нее залегли тонкие морщинки, но лицо по-прежнему кажется очень молодым.       — Как долетел, сынок? — она обнимает Арсения и продолжает говорить, не давая ему шанса ответить. — Опять ты не по погоде одет. У нас же зима еще.       — Все хорошо, мам, — Арс улыбается ей в макушку. — Я так рад тебя видеть.       На кухне их ждет горячий обед, и повисшая поначалу за столом неловкая тишина постепенно рассеивается. Мама расспрашивает Арсения о Петербурге, работе, путешествиях. Слушает внимательно, отвлекаясь только на то, чтобы поставить на стол тарелку с очередным блюдом. Она наготовила столько, словно Арс вообще не ел все эти шесть лет.       Арсений рассказывает о фестивале, не вдаваясь в детали, описывает общую идею и формат. Молчавший до того отец тут же подхватывает разговор:       — Вот только финансы слегка не рассчитал. Может, стоило на экономическом все же доучиться? Тогда бы и занимать ни у кого не пришлось.       Арс не хочет портить обед и настроение, поэтому оставляет шпильку без ответа.       Ближе к вечеру приходит сестра с семьей, квартира снова наполняется ароматами еды, шумом, голосами. Арсению кажется, что он случайно попал на какой-то праздник, вроде Нового года или дня рождения. Не хватает только шариков и подарков. Такой атмосферы дома он и не помнит: последние месяцы перед его отъездом ссоры случались куда чаще нормальных разговоров.       ***       Арсений просыпается от того, что ему в лицо светит яркое солнце. Слышит, как на кухне звенит посуда, чувствует запах кофе. Застает маму суетящейся у плиты.       — Мам, ты же знаешь, я не ем по утрам. Да и вообще столько не ем. После вчерашнего ужина на диету садиться надо. Отдохни хотя бы пару минут.       Вскоре на кухне появляется отец. Забирает свой кофе и уходит в комнату решать рабочие вопросы. В отличие от матери, менять привычный распорядок дня из-за приезда сына он не намерен. Арсений и не ждет от него особого тепла. Достаточно того, что он больше не комментирует успехи сына в работе и жизни. Уже победа. Арс даже ловит себя на мысли, что впервые за эти годы почти не чувствует себя виноватым в том, что не оправдал его надежд.       После обеда мама отправляет Арсения за продуктами, и он выбирает не магазин через дорогу, а супермаркет в нескольких кварталах. Попов не испытывает особой ностальгии по прошлому, но с интересом рассматривает знакомые улицы. Вот школа, воспоминания о которой уже почти стерлись из его головы. Вот кофейня, где они с однокурсниками часто прогуливали скучные универские пары. Вот дом, где раньше была его квартира. Балкон теперь застеклен, надо же.       В супермаркете он ходит от стеллажа к стеллажу, сверяясь с маминым списком. Выбирает молоко нужной жирности, когда слышит за спиной удивленный голос.       — Попов? Арс? Охуеть, вот это встреча.       Арсению не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто окажется позади него. Он и через сто лет узнает его с первого слова. Но обернуться все же приходится.       Если кто и изменился за эти годы, то это Захарьин. Теперь у него стильная прическа, дорогое пальто, небрежно повязанный шарф. Ничего в его образе не напоминает того Антона, который мог заявиться на пары в футболке с дурацким принтом, коротковатых полосатых штанах и разных носках.       — Привет, Антох.       — Тебя каким ветром сюда занесло? — Захарьин сверкает белозубой улыбкой, отталкивает протянутую руку и крепко обнимает Попова.       — Долгая история. К родителям приехал.       — Спешишь?       — Да не особо.       — Давай по кофе тогда? Здесь за углом недавно отличное место открылось. Ну как недавно, года четыре назад.       — Давай.       ***       Они пьют уже по третьей чашке американо, а темы для разговоров все никак не закончатся. Антон рассказывает, что уже пять лет руководит праздничным агентством. Сначала сам ездил аниматором, но дела быстро пошли в гору. Сейчас у него в подчинении двадцать пять человек, не считая подрядчиков, а в портфолио — все самые крупные мероприятия города и области.       — Знаешь, — он всего секунду мешкает прежде, чем продолжить, но Арс замечает, всегда замечал, — я же всерьез думал за тобой рвануть тогда. Сереге писал, что приеду, сюрприз устрою, а там уж вырулим как-нибудь. У меня даже билет на самолет был. Матвиеныч до меня в последний момент достучался, чуть ли не по дороге в аэропорт. Вот я дурак был, а? Самому смешно. Оно же к лучшему сложилось вот так. Ну сколько бы мы протянули? Год? Два? Все равно бы потом разбежались. Какой смысл? Тебе свобода нужна, ты же вольный художник у нас.       — Ты не можешь этого знать.       — Зато могу с очень большой долей вероятности предполагать. В общем, как бы то ни было, сейчас я тебе благодарен. Это был тот самый пинок, с которого моя жизнь началась. Хоть и пнул ты, конечно, со всей дури, мудак.       Антон снова широко смеется, и Арс не может не улыбнуться в ответ.       — У меня нет никакого права задавать тебе этот вопрос, но я задам. Ты с кем-то сейчас?       — Ха, думаешь шесть лет по тебе страдаю? А самомнение у тебя все так же зашкаливает, Попов. С кем-то. Четыре года уже. Все хорошо, Арс, правда. Я даже переплюну тебя по пафосности в твои лучшие годы и скажу, что счастлив. А ты что?       — Тоже счастлив. Наверное.       — Ты чуть больше уверенности в голос добавь, может, и сам поверишь.       — Иди ты.       Антон подвозит Попова до дома, выходит из машины, крепко обнимает на прощание.       — Будешь в следующий раз на родине, звони, номер у тебя теперь есть.       Арс улыбается, кивает в ответ, и Захарьин знает, что Попов никогда не позвонит.       ***       Дверь снова открывает отец. Одного взгляда на него Арсу достаточно, чтобы понять: временное перемирие закончилось, не успев толком начаться. Он отставляет пакеты в сторону, вешает куртку в шкаф, сбрасывает кроссовки. Внутренне настраивается на очередной скандал, но ошибается. Отец не кричит. Он говорит тихо, цедит слова сквозь зубы, словно его сейчас стошнит.       — Не успел вернуться и сразу к Захарьину своему побежал? Настолько не терпится? Я думал, что-то за эти годы изменилось, что ты…       — Что я что?       — Исправился.       — Исправился? Починился? — Арсений чувствует, как на него накатывает холодная злость. — А я и не ломался, пап.       — В семье не без урода. Глупо было надеяться, что из тебя может выйти хоть какой-то толк.       — Знаешь, пап? Иди ты на хуй, — Арсений впервые в жизни не боится говорить отцу в лицо то, что действительно хочется.       Он видит, как у мужчины на виске пульсирует вена, как тот стискивает зубы, и ждет удара. Не пытается увернуться, не закрывает лицо, просто врастает в пол, чтобы удержать равновесие. У отца тяжелая рука, он хорошо помнит.       В этот раз почти не больно. Злость — отличный анестетик. Арсений открывает глаза и пару секунд не может сфокусировать взгляд, яркий свет режет, заставляет моргать.       — Ты так меня починить пытаешься? Этот метод не работает, мог бы уже понять.       — Выметайся!       — Я приехал — мы в расчете. Деньги в мае верну, как и договаривались. Спасибо за помощь, пап.       Он забирает из комнаты рюкзак, одевается и щелкает замком на двери. Мама так и не выходит прощаться.       ***       Арсений покупает билет на ближайший самолет прямо в аэропорту. И не сразу понимает, почему на него косятся работники службы безопасности. Только в туалете замечает, что под глазом расплылся синяк. Почти сразу же ощущает боль: адреналина в крови уже нет.       До начала посадки чуть больше часа. Арс звонит Матвиенко, просит встретить его в Пулково и ничего не говорить Антону. Он очень благодарен Сереже за то, что тот никогда не задает лишних вопросов.       Но лишь до тех пор, пока не видит на лице друга некрасивое фиолетовое пятно.       — Ну, и за что на этот раз?       — Все за то же. Увидел меня с Захарьиным и понеслось.       — Ты ебанулся с Антоном встречаться? Зачем?       — Да случайно вышло. В магазине столкнулись, кофе выпили, он домой меня подвез.       — И как он?       — Знаешь, отлично. Бизнес, отношения, весь такой состоявшийся мужик. Благодарил меня за то, что я от него съебался.       — В смысле? Он же с ума сходил, телефон мне обрывал, в Питер за тобой мчать собирался.       — Ага, но потом прозрел и понял, что без меня будет лучше. И начал строить новую жизнь.       — Интересный расклад. А Шасту ты сейчас что скажешь?       — Не знаю пока, импровизировать буду.       ***       Арсений не включает свет и старается раздеваться как можно тише, чтобы не разбудить Антона. Но Шастун все же просыпается, выходит в коридор, зевает во весь рот.       — Арс? Я что, сутки проспал? Ты же завтра прилетаешь.       — Обстоятельства поменялись, утром расскажу. Ложись, я тоже сейчас приду.       Антону очень хочется вернуться назад в кровать, но любопытство сильнее. Поэтому он щелкает выключателем и жмурится от яркого света. Через пару секунд зрение восстанавливается, и он замечает синяк на лице Попова.       — Арс, это что еще за хуйня?       — Тох, давай завтра поговорим. Я устал, спать хочу.       — Хера с два. Потерпишь десять минут. На кухню идем.       Антон достает из шкафчика вискарь: вот и сложный день настал. Разливает в чашки, одну протягивает Арсу. Закуривает, смотрит внимательно, больше не выглядит сонным.       — Рассказывай.       — Да нечего рассказывать. С отцом поругались.       — Из-за денег?       — Деньги как раз вообще ни при чем. Ему мои взгляды на жизнь не нравятся.       — Всегда ж не нравились, в глаз-то за что?       — Я на хуй его послал, не сдержался.       — Красава! Хоть и дурак, конечно, что за деньгами к нему пошел. Мог же предугадать.       — Шаст, не начинай, пожалуйста. У меня правда нет сил на этот разговор.       Арсений тоже закуривает и отворачивается к окну. На улице начинает светать. Шастун подходит к нему сзади, не обнимает даже, просто стоит рядом. Арс прислоняется спиной, откидывает голову Антону на плечо, выдыхает дым в потолок.       — Гепариновую мазь в холодильнике возьми и мажь каждый день. За неделю пройдет, будешь снова самый красивый.       — А сейчас некрасивый?       — Да всегда ты красивый, еще б щепотку мозгов.       Арсений чувствует себя дома.