Я должен убить тебя.

Коля был понят, а значит, никаких больше слов не нужно. А прижиматься к тому, кто смог уберечь его от смерти, от сепсиса или других болячек, было куда приятнее, чем спать одному. Его тело излучало тепло даже сквозь какие-то повязки. — Тише-тише, — еле слышно шепчет мальчишка, когда немец в очередной раз тихо-тихо простонал, и закрывает глаза, мягко улыбаясь и целуя в лоб. Сон приходит быстро. А в нём снова родные сердцу просторы старой деревни в глубинке леса. Холодная речка, освежающая летним днём, высокие деревья, на которые никогда не получалось забраться, и мама. После войны он обязательно навестит её. Во сне он не ворочался, не кричал и даже не разговаривал, что было в новинку. Ночь без кошмаров была слишком непривычна для мальчишки. Лишь прижимаясь ближе к немцу, он позволил себе просунуть одну ногу между его, чтобы поудобнее её устроить. А утро началось с запаха свежеприготовленной каши. — Клаус… — тихо шептал мальчишка на ухо фрицу, — просыпайся, давай же, — так и не выползая из объятий просил Коля. Ночью Ягер спал неспокойно. Коля знал точно — это кошмар. И прижимал его к себе, гладил по голове, щекам, мягко целовал в висок и шёпотом уверял, что всё будет хорошо, хоть и сам отчасти не верил в это. И дать немцу лишнюю минуту сна позволил. Даже не минуту, больше. Сам он проснулся намного раньше и даже попытался не краснеть, когда медсестра заносила паёк. Но сейчас время было позднее. Позднее семи выдвигаться нельзя. — Давай, родной, поднимайся, — попросил Коля, мягко и коротко целуя шершавые пересохшие губы фрица. Пробуждение для Ягера было приятным, несмотря на то, что всю ночь ему снился один и тот же кошмар. Слыша знакомый, уже успевший стать любимым голос, Клаус улыбается и покрепче обнимает лейтенанта, прижимая его к себе. Он мелкий, тёплый и уютный. Клаус впервые понимает, что раньше ему никогда так не нравилось просыпаться, как теперь, когда его иван был под боком во всех смыслах этого слова. — Видеть с утра твой лицо быть, как традиция, — бормочет немец с довольной улыбкой, вспоминая, как пытался «изгнать» Колю в кабинете, когда сам уснул в кресле. Он трётся носом о мягкие торчащие волосы Ивушкина. Нехотя открывает глаза, сонно щурится. Надо вставать и уходить, потом будет поздно. Клаус выпускает танкиста из объятий, встаёт, разминает затекшую шею. Хочет еще потянуться, но из-за ребер и руки не может. — Ивушькин ждать здесь. Я достать пропуск и документы, ja? Немец не очень хочет красть у соотечественников, но это единственный способ. Он мысленно извиняется, когда вытаскивает пропуск и документы из формы раненого товарища. Возвращается обратно в их с иваном палату. — Теперь оружие. Пока старший товарищ ходил за необходимыми документами, младший успел поесть и надеть ботинки, гетры, натянул какую-то куртку и уже был готов уходить, но. — Оружие? А документов недостаточно? — вздыхает он, но понимает, что без оружия они никто. — Где хранятся личные вещи? Я сбегаю. Карты помещения у него не было, зато ориентироваться в местности он умел, и если бы немец описал ему, как выглядит это место, Коля бы быстро нашёл его. Почему именно он? У Ивушкина было преимущество в юркости и незаметности, что сыграет в этом побеге. — Достану максимально практичное и удобное, — уверил его Коля и даже улыбку выдавил, хоть сам сомневался в действенности плана. — Склад хранения внизу, в подвальное помещение, — Клаус раскрывает пропуск, изучает его минуты две, потом смотрит на Ивушкина. По фотографии не поймёшь — солдат на ней такой же светлоглазый и бритый, а у Ивушкина волосы отросли до состояния критического, по мнению Клауса, такого, что можно запустить в них пальцы и спокойно сжать их в руке, и это даже к лучшему. Самое главное — у него тоже ямочка на подбородке была, как у Ивушкина. Ягер это сразу отметил, когда вчера к ним заходил в палату, болтал. Парень на Колю был чем-то похож и теперь на фотографии пропуска тоже. — Ты мочь пройти через пропуск. Но ты не знать deuche язык. Постараться молчать. Протягивать пропуск и проходить в склад. Там быть оружие. По пропуску ты мочь получать его обратно, но оно быть без патроны. Тебе быть постараться украсть патрон и ещё один пистолет, ja? Я быть ждать тебя возле ворота госпиталь, чтобы нас не видеть вместе. — Тогда я прихвачу и форму. Переоденусь прямо там, а ты сейчас переодевайся. И поешь, — фыркает мальчишка и хлопает немца по плечу. — Буду аккуратен. Собравшись с духом, Ивушкин сам себе кивает и покидает палату, надеясь лишь на удачу и пропуск, который он выхватил у Клауса. По его словам, должно сработать. Он быстро добрался до подвального помещения и даже не встретил никого из медсестёр. А встав лицом к лицу с охранником, постарался сделать максимально холодное выражение лица и протянул пропуск. — Möchten Sie Form und Waffe nehmen? (Хотите забрать форму и оружие?)— грубый голос явно спрашивает Колю, судя по интонации, но так как он не ферштейн, то молча кивает и задумчиво кидает «ja-ja». Как ни странно, это срабатывает и его пропускают. Нарадоваться этому он не может, поэтому, выдавив из себя любезную улыбку, выхватывает документы и быстро идёт в дальний угол, ища взглядом шкафчики, где может быть что-то его размера. После нескольких минут поисков мальчишка брезгливо натягивает на себя немецкую униформу и кривит нос, мол, чё, как фашист теперь. Однако, выхватив винтовку и чей-то револьвер, он сунул последнее за пояс и быстренько скрылся из помещения. Клаус ждал возле ворот, нетерпеливо оглядываясь на двери госпиталя. Он переживал, что Ивушкина раскроют, и уже жалел, что отправил его на такое рискованное задание — мог бы и сам сходить, он хотя бы немецкий знал. А что, если у Ивушкина что-то спросят, а он язык даже не знает. Ягер не то чтобы был мнительным, но за эти чёртовы пятнадцать минут он уже столько ужасных концов для Коли надумал, что решил идти за ним следом и во что бы то ни было выручать его из проблем. Однако, к огромному облегчению Ягера, иван возник возле ворот, облачённый в форму. Клаус его даже узнал не сразу, а присмотревшись, даже засмеялся. Так странно было видеть немецкую форму на Ивушкине. И всё равно не был он на немца похож, вот хоть ты убей, не был. Наивное детское выражение лица никуда не делось, и было как-то странно наблюдать его в сочетании со знаками Вермахта. Особенно свастика нелепо смотрелась, даже жутковато как-то. Как будто бы маленькому ребёнку в руки дали автомат. И, хотя Коля был солдатом, он всё равно никак не ассоциировался у Клауса с агрессией — Ивушкин был домашний и добрый. — Ты выглядеть очень странно, — Ягер улыбался, сам он тоже в свою форму облачился, так что вернул себе прежний порядочный вид. Если, конечно, не считать загипсованной руки, которая была зафиксирована на повязке. — Но это подходить. Нам надо возвращать мои документы. Для этого надо проникать в немецкая часть на другом конец город. Там я связаться с Хайном и просить встреча. Но тебя мочь раскрыть. Это быть проблема. Ведь ты не знать язык. Я мочь говорить за тебя, но ты молчать и делать вид, что быть плохой слух после ранение, ja? — Только ничего не говори по поводу этого, — Коля кивнул на гетры поверх низких ботинок и немецких штанов, смеясь. — Я не мог их оставить. Тем более почти незаметно, да? Пожав плечами и усмехнувшись, мальчишка всё же снял деталь одежды и сложил их в несколько раз, а затем убрал в ближайший карман. — Согласен быть без языка, но нам нужно где-нибудь очень аккуратно забрать чью-нибудь машину, — вещает солдат, окидывая взглядом местность. — Я думаю, километр вглубь — и будет нужное место, где сейчас никого. Что думаешь? Ягер бы даже глаза закатил, глядя на то, как Ивушкин эти идиотские гетры в карман прячет. И чего он так к ним привязался? Просто неразлучны они уже стали Ивушкин и гетры. Клаус даже усмехнулся этому, не переставая изучать новый образ лейтенанта. К такому Коле надо было еще привыкнуть, а это было непросто. Тоже его теперь Клаусом называть? «Натюрлих дойче», мать его… — Машина? На машине действительно было лучше. Вот только угон автомобиля поднял бы шум, и их с Ивушкиным хватились бы куда быстрее, чем планировал Клаус изначально. Но это в любом случае был единственный вариант: пешком в другой конец города они бы, может, и дошли, вот только могли бы тоже привлечь ненужное внимание. Да и в штабе этом, куда они должны были проникнуть, им бы больше поверили, приедь они на машине. Это сбавило бы бдительность солдат. Идти действительно было недолго и немного, и уже через пару десятков минут они вышли за главную площадь, где в колонне стояли несколько представителей немецкого автопрома. — Я за руль, ты будешь шишкой, а я твоим водителем, — задумчиво поясняет Коля, предполагая, как именно он должен сложить провода, чтобы завести двигатель. — Иваны угонять танк, а теперь ещё и машина, — Клаус фыркнул, — что вы, рюсские, не уметь угонять? Он покачал головой всё с той же усмешкой, однако место в автомобиле занял и теперь ждал Ивушкина-мастера-по-угону. — Ну, я в самолётах не очень разбираюсь, — усмехнулся мальчишка, садясь за руль. — Кстати, — он пролез рукой за пояс штанов и достал оттуда револьвер. А, положив его на колени штандартенфюреру, довольно улыбнулся, — полный барабан. В машине наверняка был человек с ухоженными ногтями, так как ножнички, лежащие в «бардачке», очень хорошо были заточены и перерезали провода быстро. А соединив пару из них, Коля даже заулыбался, услышав знакомый рёв мотора. — Я знаю, куда ехать, — кивнул он и дал на газ, выворачивая руль. Хлопнув Клауса по колену, Ивушкин даже слегка задержал руку, стараясь приободрить любовника, коим он не сразу признал немца. Ехать было не слишком долго, поэтому на территорию немецких оккупантов они въехали через десяток-два минут. Документы Коля вытянул сразу, повторив всё за Ягером. Проскочил под шлагбаумом на довольно престижной машине и оставил её в стороне, сразу переводя взгляд на мужчину, говоря тихо, практически не шевеля губами, чтобы не заметили. — Что теперь? Какой план? Где твой адъютант? Клаусу эти минуты казались вечностью. Он мог лишь надеяться, что Хайн был сейчас в штабе, поскольку после «смерти» офицера он должен был удостовериться в том, что Ягер не оказался в одном из госпиталей, расположенных по соседству от места битвы. Хватило бы обычного звонка в штаб, оттуда запросы бы направили в госпиталь. Но зная въедливость и собачью преданность Тилике, Клаус был почти уверен, что он отправится в город лично, чтобы удостовериться воочию. — Хайн быть здесь, я встретить его и попытаться договориться. Он быть мой должник, он не мочь отказать помочь. Если он не здесь, тогда я связываться с ним через штаб, меня должны быть искать, чтобы быть уверены, что меня точно убивать. Ты быть в машина и ждать меня, понимать? Нет выдавать, что ты быть рюсский. Сидеть молча. Клаус напряженно посмотрел на Ивушкина. Протянул руку и вынул перышко, застрявшее в его волосах. Потом кивнул головой то ли себе, то ли ему и вышел из машины, отдавая приветствие идущему навстречу солдату, который должен был проверить, кто въехал на территорию штаба. Пропуска у Ягера не было — свои документы он не вернул. Но кольцо сс ещё было при нём, а также форма, и его искали, а значит, назови он свое имя, позывной, звание и номер — его бы впустили. Оставалось лишь надеяться, что за это время Коля никуда не вляпается.