Граф Эванс

В школе магии все пропитано духом необычности, чуда. Само здание волшебного замка словно специально придумано для того чтоб детям в нем было удобнее искать приключения. Одни только лестницы, двери, портреты, доспехи создавали чарующее пугающее впечатление, даже днем, не говоря уж о вечере. Лестницы лидировали в необычности. Во-первых их было много, больше двухсот. Во-вторых, они двигались, ступеньки на них пропадали, скрипели и трещали. Следующим по удивительности были двери. Они были разнообразны: как простые, деревянные с ручками, так двери- картины или статуи, открывающиеся по паролю или просьбе. Учёба в волшебном замке, таком как Хогвартс необычна этой атмосферой. Сами занятия волшебству добавляли в эти суровые стены неуловимый уют и мимолетное умиротворение. Начались занятия, и каждый предмет никак не мог сравниться с обычной школьной программой: чары и трансфигурация давали иллюзию всемогущества, но на твёрдой основе науки волшебства. Зельеварение, наоборот, скрывало своё очарование деталями и нюансами. Травология удивляла простотой самой природы. Были также и совсем невероятные для юного волшебника предметы, как астрономия, позволяющая увидеть величие магии творения запредельных красот и размеров. А также полёты на метлах, позволяющие ощутить всю близость земли на любой высоте, и позволяющие вырвать свободу у тесных стен. Были и уроки позволяющие некоторым поскучать или повеселиться: история магии и защита от тёмных искусств. Многим хватало всего этого, но истинный клад был библиотекой, где все волшебство слова проявлялось более полно. Неизменными исследованиями, поисками нового и приключений, всегда занята молодежь, дающая бурлящую энергию в любой процесс. Каждый день Гарольд не уставал удивляться волшебству и волшебникам. "Люди всегда разные", - подумал он,- "и даже если внешне не отличишь друг от друга, характер и внутренний мир, опыт делает их неповторимыми". Занятия, как и профессора, которые их вели, различались своим подходом. За прошедший месяц Гарольд продвинулся в познании непростой науки волшебства. Например Флитвик, старался увлечь, сделать интересным или показать полезность чар. Вел свой предмет с юмором и Гарольду нравился его подход, когда под кажущейся лёгкостью скрывается основательная база. Минерва МакГонагалл, с самого первого занятия делала упор на дисциплину и строгость, свойственную её предмету, математически точному и лаконичному, однако требующего и толики живого воображения. Зельеварение в строгости изысканности подходов к процессу можно было сравнить с написанием музыки или картины, где опыт и необходимая импровизация шли бок о бок с точностью рецептов. История магии увлекала только избранных, и если у вас был иммунитет к усыпляющему голосу призрака, то этот предмет чаровал своими подвигами и свершениями героев древности, описанных вычурными и немного сухим книжным языком. Защита от тёмных искусств была похоже на юмористическое шоу только на первый взгляд, но иногда умение рассмеяться в лицо опасности значило много, ещё больше значил смех над глупостями других, однако смеясь над чужими ошибками невольно начинаешь задумываться над своими. Единственный предмет который Гарольд не понимал, это был полёт на метлах. Но ограничивалось это непонимание выбором инструмента на котором предполагалось летать. И если в какой-то момент истории это было оправдано, то сейчас это скорее дань традиции. Так и игра на метлах выглядела нелогично. Так за различными занятиями пролетело незаметно время, и наступил Хэллоуин. Спускаясь в большой зал на ужин, Гарольд ощущал разлившийся по замку запах печеной тыквы. Только студенты заняли свои места как в двери Большого зала ворвался профессор Квиррел, с криками о тролле в подземелье.- "наверное, хотел всех напугать, по традиции"- подумал Гарольд, с удивлением наблюдая за суетой. И только вид пробегающего мимо своего декана, убедил его, что возможно это не розыгрыш. Гарольд подошёл к суетящемуся старосте, чем может помочь маленький волшебник при нападении тролля, только слушать что говорят старшие и опытные. Гарольд осмотрел зал, многие первокурсники как и он собрались в компактные группы возле старшекурсников, только безголовые гриффиндорцы ломанулись толпой из Большого зала в сторону своей башни. Их староста пытался утихомирить паникеров, но оказался подхвачен как щепка водоворотом, своими младшими подопечными. Наконец, младшекурсники были организованы, пересчитаны, и контролируя идущих спереди и позади от идущих шли семикурсники как более опытные, старосты сопровождали чуть позади и оставались резервом. Наконец, миновав наиболее опасные нижние этажи, колонна оказалась в факультетской башне, где стала ждать вестей. Однако прождав до отбоя никто не пришёл ни проконтролировать безопасность учеников, ни их состояние (после узнал, что старосты посылали ежечасно домовиков декану с миниотчетами и запросом на инструкции), в положенное время старосты скомандовали всем ложиться спать. Следующее утро принесло много новостей. Интерлюдия 4 Кабинет директора только покинули профессора, возмущенные, но получившие необходимые инструкции. Сам директор сидел рассеянно наблюдая за одним из многочисленных приборов, стоящих на его столе. Он размышлял. План был приведен в действие, и проходил важную фазу. Все фигуры заняли необходимые места, марионетки твёрдо знают свои роли, осталось только ждать, того, кто потревожит паутину на философском камне.