«Гилдерой Локхарт подписывает свою новую книгу «Маггловская Мясорубка» сегодня, с 12:30 до 16:30»
Очередь внутри магазина изгибалась несколько раз, словно огромная змея, и Гарри подумал, что в ней, наверное, собралось не меньше половины всех ведьм Англии. Они с Уизли взяли четыре набора по восемь книг — по одному для Гарри и Гермионы и два комплекта с одной дополнительной «Мясорубкой» для детей Молли — и встали в конец очереди. Гарри заметил, что Гермиона и Джинни немедленно уткнулись в книги, а миссис Уизли, хоть и не сделала этого, оглаживала переплет одного из томиков. — Сейчас, сейчас, — бормотала она, — скоро мы его увидим! И они увидели. Белозубый красавчик Локхарт, очень похожий на себя с обложек (со всех обложек), был одет в нежно-голубую, в тон глазам, мантию, волшебная шляпа лихо сидела на золотых кудрях, а чуть более темного оттенка камзол опоясывал белый парадный ремень с белоснежной же портупеей, на которой висела длиннющая, тоже снежно-белая, кобура. Из кобуры торчала рукоятка револьвера, со стволом, как прикинул Гарри по длине кобуры, не менее восьми дюймов. Револьвер Гарри не опознал, но это был точно не хорошо известный ему «Веблей». «Может быть, «Кольт Нэйви»? — подумал он. — Да нет, непохоже». — Это настоящий маггловский пистоль! — с восторгом прошептала одна из ведьм, стоящая за ними. — Тот самый, который он отобрал у наемного убийцы в черном ботинке! Гарри заметил, что отец Гермионы, стоящий чуть в стороне рядом с женой и мистером Уизли и все еще объясняющий какие-то тонкости правил дорожного движения Артуру, смотрит на ремень и кобуру с улыбкой. Мальчик присмотрелся повнимательнее и удивился: в многочисленных карманчиках на поясе блестели латунью гильзы мелкашечного двадцать второго калибра или даже чуть поменьше и покороче, что совершенно не соответствовало длине ствола. «Может быть, там у него глушитель? — подумал он. — Раз уж это киллерский револьвер?» Рядом полыхнуло, и Гарри слегка присел. Но это оказался низенький фотограф с аппаратом довольно древнего вида, из вспышки которого при каждом щелчке затвора валил густой пурпурный дым. — Не мешайся! — рявкнул он на Рона, пятясь назад и наступив ему на ногу. — Не видишь, я снимаю для «Ежедневного пророка». — Тоже мне! — Рон потер отдавленную ногу другой. Локхарт услышал восклицание. Посмотрел в сторону Рона. И вдруг подскочил с таким видом, как будто по магазину проскакал единорог. Живой единорог. — Не может быть! Неужели это сам Гарри Поттер! — возликовал он. — Гарри, эээ… Мы с тобой встречались, я помню! Но где же… Когда… — он потер лоб жестом мыслителя. Дамы заумилялись и расступились. Локхарт тряхнул головой, словно вспомнив, «где и когда», ринулся к мальчику, схватил его за руку и потащил к столу. Дамы, включая, как заметил Гарри, миссис Уизли и миссис Грейнджер (да и обеих мисс тоже включая, еще как включая), разразились бурными аплодисментами. Позируя перед фотографом, Локхарт с силой затряс руку Гарри, который начал уже подумывать, как бы побольнее для этого красавчика вывернуться из захвата. Фотоаппарат щелкал как бешеный, пуская в их сторону густые клубы дыма. — Гарри! Улыбнись шире! — Локхарт и сам ослепительно улыбнулся. — Мы с тобой украсим первую полосу! Коротышка кончил снимать, и Локхарт выпустил руку мальчика за секунду до того, как он совсем было уже решил уходить из захвата. Разминая занемевшие пальцы, Гарри хотел было присоединиться к своим, но Локхарт, схватив его за плечо, не дал сделать и шагу. Притянув Гарри к себе (Гарри даже немного растерялся от такого напора и снова упустил возможность вырваться) и мановением руки потребовав тишины, он торжественно возвестил: — Леди и джентльмены! Какие незабываемые минуты! Позвольте обратиться к вам с одним маленьким заявлением. Юный Гарри пришел сегодня во «Флориш и Блоттс» купить мою книгу с автографом, но ему не придется тратить ни кната! Я дарю ему все мои книги! Все восемь! Зрители снова зааплодировали. Локхарт вырвал у Гарри всю стопку своих книг и одну за другой подписал их. — Это еще не все! — потряс стопкой свежеподписанных томиков Локхарт. — Знай, Гарри, ты получишь гораздо больше, нежели просто мои соч… труды! Отныне ты и твои друзья получат в свое распоряжение живого меня — мистера Гилдероя Локхарта, почетного члена Лиги Защиты от Темных Сил! Да, леди и джентльмены! Я с превеликим удовольствием и гордостью сообщаю вам, что с первого сентября я приглашен занять пост профессора защиты от темных искусств в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс»! Гарри слегка пригнуло от тяжести книг, которые сбросил ему в руки Локхарт, и он счел за благо смыться. — Это тебе, Джинни, — сказал он, укладывая все книги красавчика в подержанный котел младшей Уизли, стоявший рядом с ней на полу. — На твой День Рождения! Извини, что запоздал. А себе я куплю, — забрал он у нее неподписанную стопку. — Ах, Гарри, это так мило! — хором сказали миссис и мисс Уизли, а Гермиона почему-то посмотрела на него с обидой. «Может быть, она хотела, чтобы я подарил книги ей? — подумал Гарри. — Неужели она не понимает, что такой комплект для бедной семьи слишком дорог?» Но, разумеется, ничего не сказал. — Вижу, ты счастлив! — раздался за спиной голос, который Гарри сейчас же узнал. Гарри выпрямился. Рядом с ним стоял Драко Малфой и улыбался своей нагловатой улыбкой: — Знаменитый Гарри Поттер! Не успел войти в книжную лавку и тут же попал на первую страницу «Пророка»! — Ты всегда завидуешь не тому, чему надо, Драко, — спокойно сказал Гарри. Ему было понятно, что мелкий гаденыш специально искал слабое место, чтобы плюнуть именно туда… но пока безуспешно. Точнее, если можно так сказать — антиуспешно, потому что Гарри бил в ответ значительно точнее. — Я? Завидую? — уши блондинчика порозовели. — Скажешь, нет? — прищурился подошедший со вторым комплектом локхартовских книг Рон, и Гарри мысленно улыбнулся — это можно было счесть мнением эксперта, ведь младший из сыновей Уизли тоже любил позавидовать, только вот это не делало его говнюком. — Скорее, я удивлен, — парировал Драко, все так же растягивая слова, — что увидел здесь вас. Похоже, после этих закупок твоим родителям придется голодать не меньше месяца! Рон покраснел и, бросив книги в котел Джинни, ринулся на Малфоя. Гарри и Гермиона еле успели схватить его за полы мантии. Рыжика малфоеныш цеплял почти безотказно. — Рон! Сейчас же перестань! — крикнул мистер Уизли, продираясь сквозь толпу с близнецами. — Идите на улицу. Это не магазин, а сумасшедший дом. — Ба-а! Кого я вижу! Артур Уизли! И мистер Поттер собственной персоной! Это был мистер Малфой. Подойдя к сыну, он опустил руку ему на плечо и ухмыльнулся — точь-в-точь, как Драко. Гарри оценивающе посмотрел на него и удивился, что взгляд Люциуса соскочил с него на Артура, потом на Джинни, а потом вернулся к нему, как будто Малфой-старший думал, кому бы сказать какую-нибудь гадость. — Здравствуйте, Люциус, — холодно приветствовал его мистер Уизли. — Слыхал, что у Министерства прибавилось работы. Все эти рейды, знаете ли! Хоть сверхурочные-то вам платят? С этими словами он сунул в котел Джинни руку и среди глянцевых книг Локхарта откопал старый, потрепанный учебник по трансфигурации. — По-видимому, нет, — вздохнул он. — Стоит ли позорить имя волшебника, если за это даже не платят? — У нас с вами разные представления о том, что позорит имя волшебника, мистер Малфой, — отрезал покрасневший мистер Уизли. — Это очевидно, — Малфой перевел белесые глазки на родителей Гермионы, Гарри отметил, что мистер Грейнджер загородил собой жену и дочь. — С кем вы якшаетесь! Ниже падать некуда. Тут уж и старший Уизли не выдержал. Пнув ногой жалобно звякнувший котел, он ринулся на мистера Малфоя, схватил его за грудки и швырнул на книжную полку. — Я тебе покажу, как обижать моих друзей, — крикнул он, ловя падающие на него тяжеленные книги. — Так его, отец! Врежь ему хорошенько! — кричали близнецы. — Артур! Не надо, прошу тебя, — умоляла миссис Уизли. «Борьба была равна», — подумал наблюдавший эту возню Гарри. В самом начале июля ему довелось понаблюдать за дружеским спаррингом Лесли и МакФергюссона, состоявшимся на ферме шотландца. Суперинтендант, хоть и давно разменял восьмой десяток, все еще был могуч и очень, очень опытен, а на стороне Лесли были преимущества молодости и хорошая тренированность. И тот бой был действительно интересным, хотя и не слишком зрелищным. А Малфой с Уизли сцепились, как третьеклассницы на перемене. Ну ладно, Артур всего-то чиновник, но аристократов-то, наверное, должны учить драться? — Бабах! Бабах! Бабах! Бабах! — Гарри обернулся, рефлекторно присев, и увидел, что Гилдерой Локхарт палит в потолок из своего револьвера, ствол которого, оказывается, едва достигал в длину полутора дюймов. Да и барабан был какой-то ненатурально кургузый. Почему-то мальчику стало смешно, хотя всем остальным было не до смеха: толпа ринулась к выходу, сметая на своем пути книжные полки. Только фотограф честно делал свое дело, пытаясь поймать Локхарта в наиболее героическом ракурсе. Гарри даже преисполнился к деловитому коротышке изрядным уважением. — Джентльмены! Пожалуйста, прекратите! — надрывался из-под стола продавец, стараясь перекричать и шум драки, и вопли разбегающихся покупательниц, и стрельбу Локхарта. Гарри пожалел, что, поскольку бинт остался у Кровавого Таннера, он не захватил с собой запасную палочку, а обезоруживание красавчика своей, поднадзорной, грозило неприятностями… Но придется, если Локхарт попытается опустить ствол. Он не попытался. — Бабах! Бабах! Бабах! Бабах! — Гарри удивился, услышав седьмой, а тем более восьмой выстрел. Может быть, Локхарт научился подзаряжать барабан магией, прямо во время стрельбы? Но затем последовал щелчок курка, красавчик с недоумением посмотрел на оружие и как-то очень быстро оказался под тем же столом, рядом с надрывающимся продавцом. «Патрончики же у него маленькие, — догадался Гарри, — наверное, в барабане можно уместить много таких!» Он осмотрелся, чтобы оценить обстановку. Кто попало прятался куда ни попадя, но женская половина толпы продолжала бросать на кумира влюбленные взгляды, даже расползаясь по щелям. Он увидел Гермиону — ее ноздри трепетали, впитывая острый запах сгоревшего пороха. — Чисто сумасшедший дом! А ну валите все отсюдова! — громыхнул знакомый голос. Ворвавшийся в магазин прямо против людского потока Хагрид с легкостью преодолел завалы книг и в мгновение ока растащил в стороны сцепившихся драчунов. У мистера Уизли была рассечена губа, а у мистера Малфоя красовался под глазом здоровенный фингал — след от удара толстенной «Энциклопедией поганок». В руках у старшего Малфоя все еще был учебник Джинни. Он сунул его обратно в котел девочки, глаза у него при этом недобро блеснули. — Вот Ваша книжка, мисс… Уизли. Это ровно то, чего Вы достойны, — он бросил короткий взгляд на Гарри, как показалось — с сожалением, высвободился из рук Хагрида, выразительно посмотрел на сына, и оба поспешили убраться восвояси. — И чой-то, Артур, ты обращаешь внимание на змея этого, — пробурчал Хагрид и принялся одергивать на мистере Уизли мантию, едва не уронив того на пол. — Эта семейка, кроме как гадить да шипеть, и не умеет ничего! Не след так из-за них убиваться. Пошли-ка скорей на улицу. Грейнджеры и Уизли спешно покинули магазин, а Гарри задержался у кассы и оставил там деньги за три комплекта книг и еще одну дополнительную «Мясорубку». Продавец из-под стола посмотрел на него с благодарностью: похоже, все остальные покупатели были слишком напуганы, чтобы еще и заплатить. Локхарт, увидев, что опасность миновала, обсуждал что-то с фотографом. «Похоже, не видать мне фотографии на первой странице, — «огорчился» Гарри, — наверняка он потребует поместить в газету снимок, где он палит в потолок, так ведь намного героичнее!» Оба семейства он нашел на противоположной стороне улицы. Грейнджеры явно чувствовали себя не в своей тарелке, а миссис Уизли отчитывала Артура: — Хороший пример ты подаешь детям… Подраться прилюдно… Боже! Что подумает мистер Локхарт… — Что он думал, стреляя в потолок из револьвера, — пробурчал Гарри. — Причем из стартового, — с улыбкой глядя на него, заметил мистер Грейнджер, и Гарри хлопнул себя по лбу: вот почему барабан показался ему таким кургузым. Но тогда зачем Локхарту такая длинная кобура? С ней же неудобно! — Он был единственным, кто хоть что-то сделал, чтобы прекратить драку! — почему-то наехала на мужа миссис Грейнджер. — Да, он повел себя как настоящий мужчина, — с мечтательным видом поддержала мать Гермиона, отсчитывая Гарри сикли и кнаты за свой оплаченный мальчиком комплект. Гарри и мистер Грейнджер переглянулись, а Джинни тоже кивнула. — Вот! — обратилась к мужу миссис Уизли. — Видишь? Сам Локхарт был вынужден… Ты испортил душке Гилдерою всю презентацию, как тебе не стыдно?! — И ничего он не испортил, — заметил Фред. — Он сейчас обсуждает с газетчиком, как бы повыгоднее расписать его героический подвиг. Совсем на славе помешался. Гарри подумал, что в присутствии Локхарта у всех женщин в их маленькой компании почему-то отказали мозги, причем вне зависимости от возраста. «И это меня Пенни называла ловеласом?» — подумал он и вдруг увидел саму Пенни. Она стояла у витрины, восхищенно глядя сквозь стекло на диктующего что-то репортеру нового профессора ЗОТИ. На Перси она не смотрела. «Колдовство какое-то», — подумал Гарри и сплюнул. Мысленно.***
Все чувствовали себя очень неловко, так что Грейнджеры отказались от приглашения пообедать и быстро вышли через «Дырявый Котел» в маггловский Лондон, а Молли сердито поджимала губы, отправляя семейство, одного за одним, в «Нору» через камин. — А еще ушли не заплатив, — бурчала она уже дома, набрасывая рагу домочадцам. — Какой позор! — Эээ… я заплатил, миссис Уизли, — сказал Гарри, на мгновение оторвавшись от вкуснейшей еды. — Ох, Гарри, — всплеснула руками миссис Уизли, причем отпущенная ею поварешка продолжила раскидывать еду по тарелкам самостоятельно, — нам же нужно срочно рассчитаться с тобой. — Эээ… А можно хотя бы после обеда, миссис Уизли? — спросил Гарри. — А то очень-очень вкусно! Вот просто очень! Молли заметно подобрела и прекратила бухтеть. После того, как все поели, она взмахом палочки отправила грязную посуду мыться и еще одним замысловатым движением очистила стол. — Надо все подсчитать. Где-то здесь у меня был не очень нужный пергамент, — пробормотала она, — где же он… — Не надо пергамент, миссис Уизли, — воскликнул Гарри. — Они же дорогие, пергаменты-то! Джинни, — обратился он к ее дочке, — ты не помнишь, куда мы положили маггловские блокноты? — Они наверху, — ответила Джинни, будучи не в силах оторваться от книжки Локхарта, — но я случайно нашла еще один у себя в котле. Но он совсем старый. Вот, держи! — Годится, — улыбнулся ей Гарри, взяв древнюю-предревнюю тетрадку или, точнее, ежедневник, видимо, пролежавший полвека у какого-то старьевщика, — сейчас посчитаем. Смотри-ка, столько лет, а чистая совсем, — с недоумением произнес он. — Так, — сказала Молли, — ты подарил Джинни восемь книжек… — Именно что подарил, — возразил Гарри, — так что это не в счет! За подарки не платят! К тому же мне они тоже бесплатно достались! — И потом заплатил за еще восемь, для Перси. — Ну, у Перси тоже скоро День Рождения, — сказал Гарри, помнивший печальное состояние фамильного сейфа Уизли, — через три дня вроде. Пусть это будет мой подарок ему, хорошо? — Нет, — сказала Молли, — так не годится. Ведь вы же совсем не общаетесь! С чего бы ему получать от тебя подарок? — Как это не общаемся? — обиделся Гарри. — Он мне кучу советов надавал, в школе. И блокнотик заколдовал, с арифмантическими чарами, он сам все за меня считал, даже штрафные баллы от Снейпа. Жаль, что он кончился, блокнотик, в смысле, а не Снейп. Через пять минут спора Гарри и Молли сошлись на том, что Гарри подарит Перси всего одну книгу, Гарри, разумеется, выбрал «Мясорубку», которая была более чем втрое дороже остальных. «3с 5к х 7» — записал он в тетрадку. Запись на мгновение исчезла и вдруг появилась снова, уже с дополнением: «3с 5к х 7 = 1г 5 с 6 к» — Обалдеть! — воскликнул Гарри. — Джинни, тебе тоже досталась тетрадка с арифмантическими чарами, представляешь? Причем они круче, чем те, которые Перси наложил! — Здорово! — воскликнула Джинни. — Дай посмотреть! Она соскочила с кресла и пристроилась рядом с Гарри, привалившись к его плечу. — Но ты ведь заплатил еще за одну «Маггловскую Мясорубку», помнишь? А она стоила дороже! — напомнила ему Молли, тоже заглянув в тетрадку. Гарри вздохнул и приписал: «+ 11с 12 к». Текст снова мигнул и внизу появился результат: «1г 16с 18к». — Знаешь что, Гарри, — сказала Джинни, — раз уж ты подарил мне книги Локхарта с автографом, то давай этот блокнотик будет твой. А я Перси попрошу, он мне попроще заколдует, такой, как у тебя был. Из тех, что мы тогда в маггловской лавке того смешного старичка купили. Гарри подумал, что называть Бутройда смешным старичком… Ну, можно, наверное… — Спасибо, Джинни, — легко согласился он, — это будет просто отлично. — Так, — сказала Молли, — и еще мы должны тебе пятьдесят четыре этих… фунта. Мантии для Джинни и мальчиков Дейдре отпустила мне за те четыре шали, которые я связала… Эмм… Точнее, связала и еще свяжу для ее магазинчика, — пояснила она, — так что мы считай вообще ничего на них не потратили. «54/27.5» — написал Гарри. «54/27.5=1.9636» — написала тетрадка в ответ. Потом, видимо, подумала и добавила: «1.9636г = 1г 16с 11к» — Во как! — воскликнул Гарри. — А так? — он соединил обе суммы, старую и новую, кривой линией и поставил рядом плюсик. «3г 16с ровно» — подвела итог тетрадка. — Всего-то? — недоверчиво спросила миссис Уизли. — Можно проверить, — сказал Гарри. — Но, по-моему, все так и есть. Но миссис Уизли, я же… — Прежде, чем ты оскорбишь меня, Гарри Джеймс Поттер, предложив деньги за еду и кров, подумай хорошенько, — нахмурилась миссис Уизли, и Гарри был благодарен ей за это предупреждение, ведь пока она сердилась понарошку. — К тому же ты познакомил меня с Дейдре, а с ее помощью мы мало того что сэкономили не меньше четырех галлеонов, так еще и одежду купили новую, а не ношеную. И с того момента, как вслед за Биллом в школу пошел Чарли, это первый год, когда мои дети едут в школу во всем новом! Так что попробуй только заикнись о деньгах, и я отправлю тебя разгномливать сад до завтрашнего утра! Трех галлеонов и шестнадцати сиклей, однако, у Молли не оказалось, что ее крайне смутило, однако Гарри с легкостью согласился подождать до того дня, когда Артуру выдадут жалованье. Он еще раз сбегал к телефону-автомату, но миссис Грейнджер, снявшая трубку, разговаривала с ним так холодно, что он извинился и прервал разговор. Видимо, мистер Грейнджер сослался на него в продолжившемся после расставания споре. А вот по другому номеру его выслушали внимательно и даже задали пару вопросов. Вернулся Гарри радостный, потому что миссис Кейн передавала ему привет и сказала, что ей стало намного лучше, хотя врачи и говорят, что это временно. Он пытался разобраться с рецептом подходящего для нее укрепляющего зелья из журнала, но ничего не получалось. «Тест на Невилла» неизменно давал взрыв котла либо на тринадцатой минуте, либо на двадцать седьмом часу варки, и ничего поделать с этим Гарри не мог. Оставалось ждать возможности переговорить с Гермионой. Он даже послал ей сову, но в ответном письме, доставленном обратным рейсом Хедвиг, получил лишь кучу восхищенных сентенций о книжках Локхарта, в которые подруга, похоже, погрузилась с головой. Гарри лишь надеялся, что это пройдет со временем. Со скуки он даже сделал, наконец, задание на лето, а потом попытался прочитать последнее творение лавандового писателя, но его хватило только на три страницы, ровно до того момента, когда Великий Гилдерой наложил анимирующие чары на рулевое колесо маггловского автомобиля, чтобы машина поехала быстрее. Гарри недоумевал, как привычная к жизни обычных людей Гермиона может читать такую ересь, но решил, что портить с ней отношения из-за такого пустяка не стоит. Конечно, жаль, что он не может раскрыть подруге кое-какие нюансы биографии нового преподавателя ЗОТИ, но раз уж, как он подозревал, миссис Кейн завербовала этого фанфарона чуть больше года назад, то следует привлекать к нему как можно меньше внимания, тем более — такой умной ведьмы, как Гермиона. Сама догадается рано или поздно. Была еще одна мелкая неприятность — тот же самый Локхарт, видимо, никак не мог решить, на какой колдографии он получился лучше — с Гарри или с револьвером, и в результате «Ежедневный Пророк» разместил на первой странице обе. То есть в газету Гарри все-таки попал. Надо ли говорить, что именно эту страницу именно с этими колдографиями Молли прилепила на кухне прямо над шарманкой, певшей и игравшей Селестину Уорлок? Впрочем, Гарри давно понял, что совершенства в жизни нет, и если хорошо решительно все — значит, чего-то важного он не заметил.