Гарри Поттер и Истинный Наследник

      Учебный год вошел в уже привычную колею. Локхарт больше не пытался докапываться до Гарри, из чего мальчик сделал вывод, что у него все-таки получилось так нелюбимое Дамблдором запугивание — не только в отношении пикси, но и в отношении преподавателя ЗОТИ.       По утрам он вставал в шесть, кивал уже, как правило, сидящей в Общей Гостиной мисс Грейнджер и уходил в пустой класс отрабатывать заклинания. «Иммобилус» он освоил за пару дней, и теперь ему было что сказать обнаглевшим пикси, буде те опять нападут на его друзей. Однако это заклинание Гарри не вполне удовлетворяло, и он зарылся в учебники в поисках чего-нибудь помощнее. Оглушаюшее заклинание, хоть и было довольно сложным, показалось ему вполне подходящим — в том числе и из-за короткой вербальной формулы.       После занятий его ждали отработки у Снейпа, как правило — уборка и чистка котлов, но и порезать экзотические ингредиенты тоже пару раз довелось. Очки «от Бутройда» работали прекрасно: миссис Кейн оказалась права. Ни одного вторжения в голову со стороны Снейпа Гарри не заметил. Была мысль заменить очки на простые и провести контрольный эксперимент, но мальчик решил не рисковать.       Тренировки по квиддичу продолжались: теперь Вуд размышлял, как бы ему скомпенсировать преимущество слизеринцев в скорости. Результаты диверсии Фреда и Джорджа еще не проявили себя: пока что только вратарь Блетчли пересел на старый добрый «Чистомет», отдав «Нимбус-2001» своему приятелю Хиггсу. Судя по всему, Малфой покинул команду вместе со своей метлой.       Очень много времени занимали расчеты размера капель для составления флегматизированной смеси вытяжки из рога единорога и желчи тролля. Гарри постоянно ошибался, и даже арифмантический ежедневник Реддла несколько раз намекал ему, что его расчеты уже изрядно поднадоели умной тетрадке, отказываясь считать особо заковыристые формулы. Несмотря на эти забастовки, Гарри очень нравилось работать с ежедневником самого-умного-ученика-до-прихода-в-Хогвартс-мисс-Грейнджер. По крайней мере, откладывая дневник в сторону, он испытывал такое впечатление, как будто бы расставался с частичкой себя самого.       Кроме того, Гарри, наконец, выкроил время и отправил Хедвиг в лавку к Кровавому Таннеру, с той самой квитанцией. Доставленный ею на следующее же утро бинт внешне вроде бы совсем не изменился: только растягивая его и рассматривая под определенным углом, Гарри увидел еле заметные руны, покрывавшие всю его длину. Впрочем, после того, как Гарри по всем правилам капнул на него кровью, результат оказался поразительным: палочка Миртл пряталась под него и выхватывалась мгновенно, а сам бинт на руке совершенно не ощущался. Гарри решил, что такая штуковина стоила каждого заплаченного за нее кната.       К бывшей хозяйке палочки Гарри заходил еще несколько раз, чтобы попытаться наладить отношения: одно дело иметь в своей лаборатории потенциального диверсанта, а другое — сторожа или даже что-то вроде пугала. По крайней мере Миртл, если хотела, могла быть просто невыносимой. А она хотела. И могла.       — Я помню этого Квиррелла, — капризно сказала она, когда Гарри в третий или четвертый раз попытался рассказать ей, как к нему попала ее бывшая палочка, — он был таким милым мальчиком! И учился, между прочим, на моем факультете. Как и профессор Локхарт. Гарри, ведь Гилдерой такой душка, да?       Гарри закатил глаза. Все женское население Хогвартса явно поразила лавандово-улыбчатая эпидемия.       — Но Квиринус… Он ведь был такой беззащитный! Представляешь, старшие мальчики как-то взяли и заперли его в моем туалете. Наверное, тогда он и нашел мою палочку. А еще он тогда расплакался. И мы так здорово порыдали хором! Я вообще люблю, когда у меня в туалете плачут. Та девочка в прошлом году… Она так трогательно всхлипывала! Даже жаль, что тот мерзкий тролль не убил ее прямо здесь — тогда она поселилась бы вместе со мной, и мы могли бы плакать вдвоем. А ты почему не плачешь, Гарри?       — Ну… на самом деле плачу, иногда. Но я не знал, что тут такое замечательное место именно для этого. Так что когда мне захочется поплакать снова, я обязательно приду к тебе, — успокоил он мертвую девочку.       — Только почистись, пожалуйста, — попросила его Миртл, — от тебя немного пахнет, знаешь? И от твоей сумки тоже, довольно неприятно. Девочкам очень важно, чтобы мальчики пахли хорошо. Ну, или совсем не пахли. В прошлом году я даже не стала приглашать Квиринуса к себе, представляешь?       Гарри только кивнул: ну да, он заглянул к Миртл прямо с тренировки, не успев принять душ. В следующий раз следует учесть это. Хорошее отношение привидения было слишком важным, чтобы пренебрегать мелочами. А то, что Миртл в прошлом году не пригласила к себе в туалет Квиррелла, было вполне понятно: весь прошлый год одержимый Волдемортом профессор вонял чесноком, маскирующим запах вызванной одержимостью и проклятием крови единорога гнили.       — Гарри, — сменила, наконец гнев на милость Миртл: даже голос ее перестал звучать так противно, — ты не мог бы оказать мне одну услугу?       — С удовольствием, леди, — обрадовался мальчик, — чем могу помочь Вам?       — Понимаешь, — потупила глазки мисс Уоррен, — в этот Хэллоуин, всего через полтора месяца, у вашего гриффиндорского привидения, сэра Почти Безголового Ника, смертенины.       — Смертенины? — удивился Гарри.       — Юбилей смерти, — пояснила Миртл. — Почти ровно пятьсот лет назад ему недоотрубили голову. В Хогвартс обещали прилететь привидения со всей Европы, и даже из Америки и других стран. Будет бал и фуршет. И… ты не мог бы сопровождать меня на этот бал?       — Конечно, Миртл! А… А меня пустят? Я же пока еще не мертвый!       — Я поговорю с сэром Николасом, но, по-моему, он будет только рад. И я тоже. Я так люблю балы! — Миртл вдруг погрустнела, но не расплакалась: видимо, пойти на смертенины ей было так же важно, как и Гарри получить лабораторию. — Знаешь, когда я плакала здесь. В туалете… Еще когда была живая… Это было из-за того, что один мальчик отказался пойти со мной на бал. ПОТОМУ ЧТО МИРТЛ ОЧКАСТАЯ И ПРЫЩАВАЯ! Вот! Мне было так грустно…       — Конечно, я пойду с тобой! — успокоил ее Гарри.       — Спасибо, Гарри. И да, ты действительно можешь поставить здесь свои котлы, — сказала Миртл, — а я, если увижу кого-то, буду его отгонять отсюда. За полвека я здорово научилась это делать! А когда ты умрешь, я приглашаю тебя к себе насовсем!       — Большое тебе спасибо! — быстро, но с чувством, сказал мальчик.

***

      Утром в субботу, девятнадцатого сентября, Гарри спустился в Общую Гостиную Гриффиндора не в спортивной форме, как обычно, а в нормальной, причем свежей, одежде и с перевязанной ленточкой коробкой в руке. Мисс Грейнджер уже сидела в своем углу, как обычно, обложившись книгами и газетами.       — Привет, Гермиона! — Гарри протянул ей коробочку. — С Днем Рождения тебя!       — Спасибо, Гарри, — улыбнулась подруга и спросила, приняв коробку: — Можно? Можно посмотреть?       — Конечно!       — Очки? — удивленно спросила она, развернув бумагу. — Но… я не ношу очки!       — Они с простыми стеклами, без диоптрий, — улыбнулся мальчик, — но зато с секретом.       — С каким? — подозрительно-заинтересованно спросила Гермиона.       — Стекла простые, но посеребренные. У меня такие же. И я специально смотрел прямо в глаза профессору Снейпу, и…       — И он… не смог прочитать твои мысли?       — По крайней мере, он каждый раз морщился, когда смотрел мне в глаза. А я ничего не заметил, хотя раньше чувствовал его присутствие.       — Спасибо, — улыбнулась именинница, — это, знаешь ли, неприятно, когда кто-то копается в твоей голове.       — А то! — сказал Гарри. — Мне ли не знать! Но… тебе понравилось?       — Погоди! — сказала Гермиона. — Я сейчас!       И она, стремительно поднявшись по лестнице, скрылась за дверью, ведущей в спальни девочек. «В зеркало смотреться, — подумал Гарри. — У девчонок просто обязаны быть здоровенные зеркала прямо в спальнях!»       В ожидании подруги мальчик присмотрелся к свежему номеру «Пророка», лежащему поверх здоровенных томов. «Гриннготтс не комментирует падение маггловских бумажек!» — гласил заголовок.       Гарри вздохнул: судя по содержанию статьи, его сбережения в фунтах обесценились минимум на пять процентов из-за каких-то непонятных ему событий на бирже. Он задумался: так ли уж права Делла Стрит, смеявшаяся над архаичной денежной системой волшебников? В конце концов, галлеоны остались все теми же галлеонами, что и сотни лет назад, а вот фунты уже были далеко не теми самыми фунтами серебра, в честь которых они были названы давным-давно.       — Гарри, ты просто чудо! — оторвала его от грустных размышлений Гермиона, спустившись вниз через добрых десять минут. Ну да, зеркало есть зеркало, а девчонки есть девчонки. Очки и вправду шли ей: ну еще бы — мало того, что три пожилых леди, все до единой, обладали неплохим вкусом, так еще и нанять хорошего стилиста для Бутройда проблемой не было. А уж, имея кучу фотографий объекта, подобрать подходящую оправу…       — Я в них смотрюсь такой взрослой, — продолжала улыбаться Гермиона. — Наверное… наверное, я буду носить их не только на Зельях, но и…       «Но и на ЗОТИ», — мысленно дополнил Гарри и постарался не показать легкого разочарования. Мисс Грейнджер действительно смотрелась взрослее и строже, уже не девочкой, а девушкой, и почему-то это портило настроение еще больше.       Гермиона порывисто обняла его и поцеловала в щечку. Настроение снова прыгнуло вверх.       — Ладно, я пойду, — сказал ей Гарри, — надо в форму переодеться, Вуд гоняет нас просто по-черному.       — То есть, ты спустился сюда при полном параде ради меня? — подняла бровь Взрослая Мисс Грейнджер.       — Ну, тут же больше никого нет, — демонстративно повертел головой Гарри и развел руками, — так что… ну и, в конце концов, ты мой лучший друг.       — Не считая мисс Клируотер, — поддела его Гермиона. — Кстати, она просила передать тебе вот это…       Она нырнула в свою школьную сумку и достала из нее пакет. В ней лежали три капельницы, соединенные разрисованной рунами бронзовой планкой, и записка: «2гал 4с, ловелас!»       — У нас с ней деловые отношения!       — И поэтому она называет тебя ловеласом?..       — Ну… да, — ответил Гарри, слегка покраснев, — но просто сам бы я такое волшебство не потянул. Тут и руны, и чары… И даже ты, думаю, не осилишь. По крайней мере, пока.       — Это правда, — согласилась мисс Грейнджер, — у нас же руны только в следующем году будут. Я, конечно, уже почитала кое-что из программы следующего года, но… Гарри, — ее голос стал просительным, — я про эту серую книжку. Я, кажется, разобралась, как считать эти самые диаграммы. Но там такие вычисления… тут маггловский компьютер нужен по-хорошему, такой, как у папиной сестры. Я попробовала зачаровать блокнотик, мне Перси показал, как. Но он такое не тянет. Ты не мог бы…       Гарри вздохнул. Он очень не любил отдавать свою арифмантическую тетрадку в другие руки, даже Джинни, которая пару раз пересчитывала по просьбе Молли маггловские деньги в волшебные, или Шимусу, который считал какую-то непонятную «стихиеметрию», но Гермиона действительно была его лучшим другом и, в конце концов, сегодня был ее День Рождения.       — Ага, — сказал он, — сейчас переоденусь и принесу ее тебе. Ты же про ту тетрадку? — Гермиона кивнула. — Ты только не задерживай ее особо. Размер капель я, конечно, посчитал, и тут уже надо экспериментировать, но…       — Хорошо, — сказала Гермиона, — тогда… Тогда я посчитаю и… верну ее тебе.       Гарри задавил непонятно откуда появившееся раздражение, улыбнулся и пошел в спальню.

***

      Весь вечер субботы и большая часть воскресенья ушли на настройку системы из трех капельниц, которые он подвесил на специально вбитые гвоздики в туалете Миртл. Пришлось даже позвать на помощь Шимуса: тот, конечно, был слегка разочарован тем, что пока по системе шла обычная вода, но, узнав о том, что в случае нарушения очередности зелье могло неслабо грохнуть, успокоился.       Миртл была не очень довольна вторжением «чужого мальчика» и не показывалась.       Наконец, ближе к вечеру, проливки завершились успешно. Гарри выдохнул, залил во все три емкости нужные зелья, открыл краны и стал наблюдать, как капли, строго по очереди, «один-два-три-два-и-так-далее» падают в подставленную банку с широким горлом, до того служившую вновь присоединившемуся к ним Тревору — жабе Невилла Лонгботтома — транспортным контейнером.       Утром он первым делом рванул в тот самый туалет и был встречен крайне злой и расстроенной Миртл:       — Гарри! — визгливо кричала она. — Если я не возражаю, чтобы… чтобы ты здесь присутствовал, это не повод взрывать мой туалет! Полюбуйся, что ты наделал! Ты думаешь, если Миртл и так мертвая, ей приятно обитать среди руин и обломков?! — и она с громким плеском скрылась в унитазе.       — Здорово, — с чувством глубокого удовлетворения сказал Шимус, который пошел с ним ради интереса, — знатно грохнуло!       Стоящие неподалеку Рон и увязавшаяся за братом (а может, и не за братом, а за Гарри) Джинни переглянулись.       — Близнецы обзавидуются, — сказал Рон, — взорвать женский туалет — их старая мечта.       Гарри кивнул. Банка, в которую капал готовый продукт, разлетелась в пыль, капельницы сгорели, хотя силикон вроде бы гореть был не должен, дверь кабинки почти сорвало с петель, и только дорогущая бронзовая планка с нанесенными Пенни рунами лежала на полу целой и невредимой. Действительно, грохнуло знатно.       — Ладно, Гарри. У папы тоже постоянно что-то взрывается, — успокоил незадачливого алхимика Рон.        — И, между прочим, — ядовито добавила Джинни, — эта Миртл ругает тебя точно так же, как мама ругает папу, когда он что-то такое устраивает. Ты на ней еще случайно не женился?       Гарри раздраженно дернул плечами, но ничего не сказал.       — Наверное, у тебя один из компонентов раньше кончился, — почесал затылок Шимус, — а блокировки тут нету.       — Угу, — согласился Рон, — и что делать?       — Ставить еще и блокировку — у меня денег не хватит, — вздохнул Гарри. — И так дорого обошлось. Да еще ингредиенты закупать… Придется сидеть тут днем. В воскресенье, видимо. А зажимать трубки буду вручную, когда один из компонентов будет заканчиваться. Ну хоть с Миртл поболтаю.       — Ты такой милый, Гарри, — шепнула из соседней кабинки девочка-привидение, — не то, что эта рыжая грубиянка!       Джинни фыркнула и отвернулась.

***

      На Истории Магии, куда они пошли с Роном и Шимусом сразу после уборки разнесенной кабинки, Гарри не спал: составлял список дополнительных закупок: капельницы, пару больших банок (с джемом, чтобы не гонять Хедвиг за пустой тарой) из маггловской поставки от Бутлегера, желчь тролля и единорожья вытяжка — от сестричек Смаггли. Хорошо хоть возвращенный Гермионой (пусть и неохотно) дневник сам подбивал стоимость покупок.       Впрочем, насчет «не спал» Гарри, как выяснилось, себе польстил.       — Ты, дружище, довольно смешно выглядел под конец урока, — заявил ему Рон, — писал в этот свой, как ты говоришь, «коколятор», даже не проснувшись. Я тебя уже и локтем пихал, и за руку дергал. А ты сидишь, глаза шальные, ни на что не реагируешь, только пишешь. Надо больше отдыхать, а то свихнешься же.       Гарри подумал, что долго он такой нагрузки действительно не выдержит. Но время стремительно утекало. Зелье надо было обязательно сварить до Рождественских каникул, и хорошо, если миссис Кейн к тому времени еще будет жива.       — Кстати, дружище, — продолжил Рон, — а магглы что — свои тетрадки из сыра делают?       — С чего ты взял? — удивился Гарри.       — Короста постоянно к ней лезет. И принюхивается, — пояснил Рон. — Только что на зуб не пробует. Так что, может, в шахматы?       На очередной проигрыш рыжику Гарри согласился легко: иногда отдыхать все-таки стоило.

***

      Во вторник после гербологии он с удивлением увидел, как Гермиона о чем-то говорит с Лавандой Браун. До того Отличница и Заучка считала блондинку слишком легкомысленной и ограничивалась в общении с ней обычным «Привет-пока». Он не слышал, о чем говорили девчонки, но Гермиона вздохнула, достала из сумки свиток пергамента и вручила Лаванде, после чего они направились к туалету — не тому, где обитала Миртл, а к нормальному.       Загадка разъяснилась на уроке ЗОТИ: Гермиона что-то сделала со своим лицом (или, скорее, с ее лицом что-то сделала Лаванда) и выглядела еще на год старше. А уж в сочетании с очками… Гарри понял, что его лучший друг действительно оказался девушкой, хотя и не столь красивой, как Пенни или, например, Чжоу Чанг, с которой Гарри иногда встречался в коридорах или на квиддичном стадионе, когда одна команда заканчивала тренировку, а другая сменяла ее.       Разумеется, мисс Грейнджер снова уселась в первом ряду, и совсем не удивительно, что для очередного посвященного собственным подвигам спектакля Локхарт вызвал именно мисс Грейнджер. Смотреть, как сиреневый красавчик обнимает подругу, было неприятно, однако Гарри с удивлением обнаружил, что та смотрит на Локхарта не с былым обожанием, а, скорее, с недоумением.       Она даже попыталась отпрыгнуть и протереть посеребренные стекла, но Локхарт с белозубой улыбкой заявил:       — Нет-нет-нет, мисс Грейнджер. Не снимайте очки, они Вам очень идут. Сказать по правде, эта ужасная маггла-убийца была школьной учительницей, а все они носят очки постоянно: это что-то вроде униформы.       Гарри пожал плечами: в его старой школе очки носили далеко не все учителя. Даже миссис Кейн старалась по возможности обходиться без них. Но его больше всего занимало странное выражение на лице Гермионы, доходящее временами до брезгливости.       Когда представление было окончено, Гермиона неверной походкой прошла на свое место и, пока Локхарт разливался соловьем, живописуя собственные подвиги, долженствующие стать темой следующего урока, зарылась в книги. Пять минут спустя она, судя по движению спины, длинно выдохнула и спрятала лежащие на парте очки в карман мантии. Теперь она смотрела на Локхарта, как и раньше — без недоумения и, уж тем более, без брезгливости, но с тем же болезненным обожанием.       «Очки работают! — подумал Гарри. — Они и здесь работают! То есть… То есть получается, что очарование профессора ЗОТИ имеет ту же природу, что и способность Снейпа лазить по мозгам?!»       «А Локхарт действительно дурак и самовлюбленный павлин, — спустя еще несколько мгновений пришла ему в голову мысль, — он же сам заставил ее надеть очки снова!»       Но каким бы идиотом ни был Локхарт, мисс Грейнджер снова была под властью его волшебства. И что с того, что Гермиона ведь увидела профессора ЗОТИ в истинном обличье. Все равно она избавилась от очков и снова поддалась чертовой белозубо-лавандовой магии. Что же… Книги! Как всегда, будучи в смятении или в расстроенных чувствах, или не понимая чего-то, она обратилась к книгам. И… книги вернули ее в то же самое заколдованное состояние! Руны? Чары? Зелья? Все сразу?       Гарри вспомнил поведение ведьм на той самой презентации в Косом Переулке, мечтательный взгляд Молли, залипающей над «Маггловской Мясорубкой»… «Где Локхарт, там и леди», — вспомнил он слова из разговора на лужайке. Вспомнил и внезапную смену выражения лица профессора Спраут — да много чего вспомнил. Тут явно работали несколько факторов или какой-то сложный механизм. «Комплексный» — пришло на ум подходящее слово.       Самое паршивое, что идти делиться своими наблюдениями к МакГонагалл бесполезно. Во-первых, история с философским камнем в конце прошлого курса не располагала к откровенности с деканшей.       Во-вторых, она была деканшей, а не деканом — то есть женщиной, и тоже была подвержена влиянию красавчика, Гарри лично наблюдал это во время завтрака в Большом Зале. Пусть старая кошка и не таяла при виде Локхарта наподобие Лаванды или мисс Грейнджер, но улыбалась-то она красавчику искренне и с энтузиазмом!       И в-третьих… В-третьих, Гарри не мог подвести миссис Кейн, спалить которую при разборках было легче легкого. И он не мог позволить себе лишить майора Бутройда ценного агента среди волшебников, да еще и в непосредственной близости от Повелителя Памяти.       Он растерялся. Ему нужен был совет. И, в отличие от прошлого года, он имел такую возможность. Он нащупал во внутреннем карманчике сумки маггловский конверт с уже наклеенными марками. А адрес он выучил наизусть. Этот адрес он мог использовать только в самом крайнем случае. И, пожалуй, этот самый крайний случай уже наступил.       Едва прозвонил колокол, Гарри рванулся к двери: ему нужно было в совятню, причем срочно. Но мисс Грейнджер оказалась быстрее. Она встретила его в дверях класса и крепко схватила за руку.       — Пойдем, Гарри. Нам надо поговорить, — сказала она и утащила его в пустующий класс неподалеку.       Гарри не сопротивлялся: поговорить было даже не просто «надо», а жизненно необходимо.       — Гарри, — сказала девочка, закрыв за ними дверь; очки она вертела в руках и временами странно на них поглядывала, — ты уверен…       — Ну… — как здорово, что она тоже заметила этот эффект! — Наверное, уверен. А в чем? — уточнил он на всякий случай.       — Ты уверен, что эти очки не прокляты?       — Че-го?! — открыл рот Гарри. — Гермиона, они же вообще маггловские!       — И что? — нахмурилась девочка. — Будто маггловские вещи нельзя проклясть! Факт остается фактом: через эти твои очки улыбка профессора Локхарта выглядит просто омерзительно! Что ты мне подарил, Гарри Джеймс?       «Да, серебро действительно работает, — подумал Гарри. — И да, лавандовый засранец действительно применяет ментальную магию. То есть понятны уже две части этого механизма: улыбка и книги».       — Ну, с моей точки зрения, его улыбка такая и есть, — сказал он. — Омерзительная, в смысле. Фальшивая и сальная. Ты просто увидела ее безо всяких чар, которые отсекло серебряное напыление. Ну, как взгляд Снейпа, когда он лазит по нашим головам.       — Да как ты смеешь! — задохнулась девочка. — Ты… ты…       — Я тебе не вру, помнишь? Никогда! Именно так она и выглядит без волшебства. И я вижу, что все женщины — от школьниц до профессора Спраут — реагируют на эту чертову улыбку, как Рон на пудинг!       — И правильно! — отрезала Гермиона. — Потому что профессор Локхарт — великий герой, совершивший массу подвигов…       — Ты сама-то в это веришь? — завелся Гарри. — Ты же своими глазами читала его книги! Помнишь — он отцедил яд через чайное ситечко, точнее пишет, что отцедил! Как это возможно? А вампир в телефонной будке? А чары на рулевое колесо?       — Он великий волшебник! — задрала подбородок Гермиона. — Он может все. И ему нет необходимости повышать свою привлекательность тем, на что ты намекаешь! Он… он…       — Он пишет, что он великий волшебник. Только пишет! А сам со сраными пикси не способен справиться! А на самом деле он обыкновенный хвастун. Не удивлюсь, если следующая его книга будет называться «Великолепный Я»!       — А ты. Ему. Завидуешь. И да. ОН, — девочка выделила это слово, — и правда ВЕЛИКОЛЕПЕН.       — Чему завидовать-то? Улыбке этой пятикратной?       — И улыбке в том числе. Думаешь, я не помню, как на тебя в прошлом году эта швабра Клируотер смотрела? И другие девчонки? А теперь у них появился выбор, и ты стал им неинтересен. Так вот, у меня для тебя плохая новость, Гарри Джеймс Поттер: тогда, в прошлом году, они смотрели не на тебя, а на твою славу!       — Тебя Снейп покусал, что ли? — вклинился в ее гневный монолог Гарри. — В смысле, профессор Снейп? Какая такая слава?!       — Подозреваю, что незаслуженная, — сверкнула глазами мисс Грейнджер, — ты же сам говорил, что Того-Кого-Нельзя-Называть остановили твои родители, а вовсе не ты. И знаешь что? Если бы ты не был Мальчиком-Который-Выжил, ни одна девушка на тебя даже не посмотрела бы. На что смотреть? Мелкий шкет с растрепанными волосами, вот ты кто на самом деле.       Гарри отступил на шаг. Это была правда, и потому это было больно.       — Настоящим женщинам, — продолжила мисс Грейнджер, агрессивно сокращая расстояние, — нравятся настоящие мужчины. Настоящие — смелые, умные и да, красивые и высокие. А не возомнившие о себе невесть что недомерки. А мне уже тринадцать. И я уже большая. И да. Профессор Локхарт мне нравится. Нравится в том самом смысле, если ты вообще понимаешь, о чем я.       — Да он же в два раза тебя старше!       — Зато он мужчина. Да и кто бы говорил: сам клеился к этой своей Пенни, которая старше тебя на четыре курса! И знаешь, я рада, что она тоже, наконец, увидела в тебе того, кем ты являешься: завистливого недомерка. И, чтобы закончить с этим: мне ты не нравишься, вот совсем. Ты меня не возбуждаешь, что бы ты сам себе не воображал! Так что твоя мелкая зависть меня только смешит. Понял, Поттер? Или ты слишком тупой?       — Понял. Чего ж тут не понять. Спасибо, что открыла мне глаза, — сказал Гарри, отступая еще на шаг.       — И, кстати, о глазах. Очки свои проклятые тоже забери! — Гермиона бросила подарок ему в лицо, Гарри поймал их, словно летящий снитч. — И больше не смей дарить мне на день рождения ничего и вообще забудь про девятнадцатое сентября, мелочь завистливая!       Она развернулась на каблуках и выбежала из класса.

***

      Гарри посмотрел на зажатые в кулаке очки: одна дужка переломилась пополам. Он положил очки на парту, достал палочку и сказал:       — «РЕПАРО!»       Это заклинание он подсмотрел у мистера Уизли во время ремонта дядиной двустволки. Тогда оно работало плохо, ведь сломавший ее Хагрид все-таки был наполовину волшебным существом. Но с очками у него получилось. Просто и легко. Жаль, что это заклинание не могло помочь ему и в других вопросах.       Гарри аккуратно сложил очки в сумку и оглянулся. Из-за преподавательской кафедры торчал край диванной подушки: это был тот самый класс, где сам Гарри, Рон, Невилл и Гермиона собирались, прежде чем отправиться за Философским Камнем.       — «ТЕРГЕО!» — произнес Гарри. Этим чарам он тоже научился у Уизли, только не у Артура, а у Молли. Пыль с диванных подушек исчезла, и Гарри лег на них и уставился в потолок.       Все было плохо. Настолько плохо, что впору было двинуть в тот самый туалет и немного порыдать с Плаксой Миртл, хором, как она и предлагала. Беда в том, что это было бессмысленной и бестолковой тратой времени.       Гарри встал и пошел в совятню, как и планировал до этого разговора. Сестрички Смаггли подождут: сначала Хедвиг полетит на окраину Глазго, просто вместе с заказом на капельницы и джем она понесет письмо с приложенной к нему десяткой.