***
Он шел прямо к Тому, глядя ему в глаза. Том улыбался. Шрам Гарри прострелила знакомая боль, но он ждал чего-то подобного, и Специальный-Он-Принимающий-Боль-На-Себя уже был на стреме. — Твою палочку, Гарри, — произнес Том, когда до него оставалось ярдов пять, — и без глупостей! Я могу убить ее в любой момент. Гарри бросил в него палочку Рона. Удивительно, но волос единорога не порвался, и Реддл с изумлением уставился на две соединенные им половинки. «Это будет хорошая смерть», — снова услышал Гарри шепот Роновой палочки. — Вот как… — сказал Реддл, — ну что ж. Ты действительно был довольно… быстр и активен, Гарри Поттер. Неудивительно, что твоя палочка сломалась. Но не переживай, скоро ты присоединишься к ней. И к мисс Уизли. Я ведь не давал тебе никаких обещаний, правда? — усмехнулся он. — А мне нужна вся ее жизнь, чтобы окончательно воплотиться. Иначе уже через несколько часов придется развоплощаться. Быть или не быть… Несложный выбор, не так ли? Он закрыл глаза и сосредоточился. Его фигура начала уплотняться, терять прозрачность. Боль в шраме усиливалась, и Гарри понял, что сейчас где-то там наверху жизнь стремительно покидает тело симпатичной маленькой девочки, вся вина которой состояла в том, что она оказалась слишком близко от него, от Гарри Джеймса Поттера, Мальчика-Который-Выжил. И даже влюбленный в нее принц, как и положено — выше ее на голову, только что поразивший мечом страшное чудовище (пусть и не насмерть, хотя какая уже разница) и увозящий ее сейчас из чудовищного логова (пусть даже и не на белом коне, а на квиддичной метле, разницы опять же нет), ничего не сможет сделать. «Наколдовать просто, трудно удержать», — вспомнил он слова Августы Лонгботтом. Его затапливал гнев, он чувствовал искры, бьющие между прядями его шевелюры. Гнев, страх, азарт… «Если бы я был действительно Темным и любил бы трепаться так же, как они, я бы прервал его: ну, типа, извини, Том, можно тебя чисто на два слова?» — подумал какой-то из Маленьких Гарри внутри него, но вместо этого (а, точнее, еще до того, как эта мысль была додумана) Большой Гарри просто выдернул из-под бинта палочку Миртл, указал ей на дневник и произнес эти самые два слова: — «ИГНИС ИНФЕРНИ!»***
Огненная струя вырвалась из кончика девчачьей палочки, вытягиваясь в увенчанную рогатой короной змею — только, разумеется, раз в двадцать меньше размером, чем лежащая в десяти ярдах туша. Змея вытянулась и впилась огненными зубами в угол ежедневника, превращаясь в процессе во что-то среднее между драконом и мантикорой. Гарри не понял, кому принадлежал перекрывший гул пламени вопль: книге или Тому. Скорее всего, они кричали в унисон, хором. Дневник корчился и обугливался, намного медленнее, чем полагалось маггловской бумажной тетрадке, Том Реддл корчился и таял, исходя черным дымом. Боль ушла. Большой Гарри завороженно смотрел на уже вторую на его памяти смерть — или недосмерть? — своего врага. Он не мог пошевелиться, не мог двигаться, даже палочка все еще смотрела на то самое место, где раньше лежала маггловская тетрадка, причинившая столько боли, а теперь бесновалось всепожирающее пламя. От стоящего неподалеку Реддла не осталось и следа, только сломанная палочка Рона… Хотя и палочки уже не было, и даже пепла от нее не осталось. Огненный арахнид сыто рыгнул пламенем и огляделся вокруг в поисках новой пищи, пощелкивая жвалами. «Эй, парень, — прошептал в голове Осторожный Гарри, имеющий тесный контакт с попным мозгом, — трудно удержать — не забыл?» Пламя собралось в клубок, на мгновение сжалось и рванулось прямо в лицо, превратившись в трехглавого цербера. Жить хотелось, и хотелось очень, ну просто очень сильно, поэтому вопль «ПРОТЕГО!» возымел действие. Цербер ткнулся всеми тремя носами в щит, промявшийся почти до лица мальчика, но все же устоявший, и отлетел в сторону, ударившись огненной спиной в зеленый чешуйчатый бок дохлого василиска. Мгновенно развернувшись, он растекся вверх, вниз и в стороны, увеличился в размерах и начал грызть изумрудно-зеленые, сверкающие и тающие в его пламени чешуйчатые пластины. Огонь ширился и делился, порождая все новых и новых пламенных чудовищ, нырял вглубь туши и снова выныривал, прогрызая чешую и вырываясь изнутри на волю в самых неожиданных местах, один напоминавший грифона язык высунулся из ополовиненной пасти, превратив на мгновение Короля Змей в дракона. Огляделся и облизнулся, глядя огненными глазами прямо в широко раскрытые глаза Гарри. — «ПРОТЕГО!» — так синхронно могли кричать только близнецы. Гарри понял, что его волокут под локти спиной вперед, а пятки его кроссовок вспахивают грязь и плесень на полу точно так же, как всего несколько минут назад вспахивали ее туфли Джинни. — «ПРОТЕГО!» — Гарри поддержал выставленный Фредом и Джорджем щит. К грифону по другую его сторону присоединилась еще пара огненных монстров, они бились в незримую преграду, продавливая и истощая ее. — Закрывай! — заорал Фред. — Рон, идиот, назад! Шимус, держи его! Кидаем на счет «Три!» Раз, два… «Закройс-с-ся!» — прошипел Гарри, лишь только братья, забросив его в дверь, проскользнули следом. Щит, наконец, лопнул, но огненные бестии вызвали лишь легкое сотрясение Змеиной Двери, бессильно разбившись о зачарованное железо. — Песец! — выдохнул Фред. — Пинцет! — поправил его Джордж. — Плюх! — рухнул в грязь за их спинами «Нимбус» Гарри.***
— Аккуратнее! — скомандовал Гарри. — Не хватало еще ему руку отломать во время подъема! — Ничего, — пропыхтел Рон, — мадам Помфри настоящая волшебница же! Тебе вон кости вырастили осенью, и ему, если надо, отрастят. Василиск-то его окаменил только, ну, а сломать руку об тоннель — это никак не нанесенное волшебным существом повреждение, вот! — Хорошо, что тоннель широкий, — вытер пот со лба Шимус, — должен пройти. Подошвы Дина уже скрылись в темноте отверстия под потолком. — Братья у тебя настоящие кабаны, — присел на камень Гарри, — минут за пять дотащат, наверное? — Должны вроде. Лишь бы веревки не оборвались. — Не оборвутся. У этого шнура нагрузка на разрыв сердцевины двести пятьдесят фунтов, и на оболочку почти тысяча. Их же для парашютных строп используют. Мне Лесли говорил. Ну и два конца — не один конец, правильно Джордж сказал. Рон кивнул, делая вид, что в курсе, что это за зверь «парашютные стропы» и кто такой Лесли. Из тоннеля, потревоженные затвердевшим телом Дина, сыпались мелкие камешки. — Вообще надо было просто дождаться взрослых тут, — задумчиво произнес Гарри, — но… — Но этих взрослых хрен дождешься, особенно когда они и правда нужны, — солидно возразил Шимус. — Если мы бы на них рассчитывали — Джинни бы давно умерла, а по замку уже То… Волдеморт шастал бы. Так что мы лучше сами, пока можем. — Что с Джинни-то? — спросил Гарри. — А то я не расслышал. — Ну я разобрал только, что она жива, ну и что Невилл ее в Больничное Крыло тащит. — Ну тогда ладно. — Жаль, что василиск там сгорел, — закручинился Рон, — он же редкий — ужас просто, и здоровый такой! Его тушу, небось, тыщ за сто продать можно. Или даже за целый миллион! — Ну извини, — ответил Гарри, — он, в смысле, Том, а не василиск… Он же у Джинни уже жизнь высасывать начал. Я-то надеялся, что он еще поговорит со мной, ну, поиздевается, как он любит. Ну и мы сможем дневник этот как-нибудь… попроще убить. А то я чуть не обосрался, — пожаловался он друзьям, — как Гойл. А он, ну, Том, в смысле, Том Реддл, Волдеморт который, сразу начал жизнь из нее сосать. Ну я и… Рон вздохнул. — Еще и меч потеряли, — расстроился Шимус, — эх, будет нам от МакГонагалл на орехи… Все трое тяжело вздохнули. — …я-я-яли-и-и-и!.. Е-о-о-о оря-я-ядке-е-е!.. И-и-ите-е-е-е …е-етлу-у-у-у!.. — донеслось далекое эхо из дыры под потолком. Затем в трубе зашуршало, и через несколько секунд сверху прямо на колени Рона упал многострадальный «Нимбус». — Ну что — Рон, Шимус — вдвоем улетите? Я последним пойду. — Ага, — сказал Шимус, — мы полетим тогда. Ну и метлу сбросим. И, Гарри, — возьми-ка это, — он протянул ему мантию отца и, в дополнение, драконью перчатку с болтающимся в ней ядовитым клыком, — на всякий случай. — И это тоже возьми, — протянул ему остролистовую палочку Рон. — Она меня совсем не слушается, — пожаловался он удрученно, — даже «Люмос» не получается, не то что «Протего». Я пока палочкой Джинни попользуюсь, ее мне Невилл отдал. — Ох, спасибо, — сказал Гарри, — и это… твоя палочка, ну, сломанная… Она сгорела там… — Да и ладно, — ответил Рон. — Зато Джинни вытащили. А мама мне теперь точно новую купит.***
«Нимбус» вынес Гарри в тепло и свет уже почти родного туалета, и мальчик чуть не рухнул с метлы от истошного визга. — Опять! Опять эти письма! Как это понимать, Гарри Джеймс Поттер?! Что такое ты сделал с моей палочкой, что это министерство снова шлет мне свои проклятые письма?! Отвечай, или я… Или я забрызгаю тебя всего! — Эээ… Миртл. Ну… А ты дашь мне прочитать письмо? Чтобы понять, в чем все-таки дело? — Конечно, дам! Потому что как иначе я смогу его прочитать? Ведь Миртл умерла! Миртл не может открыть конверт! И как Миртл может прочитать эти письма, если она всего лишь мертвая девочка?! Гарри оглянулся. Рон и Шимус заглядывали в дверь из коридора, их взгляды были исполнены сочувствия. Гарри дернул головой, и обе физиономии скрылись. Он подошел к подоконнику и вскрыл слегка подмокший конверт. «Дорогая мисс Уоррен… — Ну, это понятно, — зафиксирован случай незаконного применения Вами чар Адского Огня…» — Адского Огня? — ахнула Миртл. — Ты о чем думал, Гарри?! Ты… — О мести, — Гарри маленько потряхивало, и ходить вокруг да около ему было трудновато, — я думал о мести, мисс Уоррен. — О. Месть это хорошо! Как я мстила этой мерзкой Оливии Хорнби! А… А за кого ты мстил? — За тебя, Миртл. — Правда? — прошептала мертвая мисс Уоррен. — Ты… ты правда мстил за меня?! — Угу. Ну, в смысле, не только за тебя, но и за тебя тоже. Во-первых, — быстро добавил он прежде, чем Миртл снова расплачется, — я спалил того василиска, который тебя убил. Вот этим самым Адским Огнем, про который тут написано, и именно из твоей палочки, между прочим! — Ах, Гарри, ты такой душка! — всплеснула призрачными руками Миртл. — А во-вторых?! — Ну и, во-вторых, подпалил задницу тому… эээ… мальчику, который вызвал этого василиска, помнишь, шипел который? К сожалению, убить его не удалось, потому что он, ну, не совсем живой, хотя и не мертвый, но… — Ох… Ох, Гарри… Ты такой ми-илый… И… И ты ведь тоже сделал это моей палочкой? И Адским Огнем?! О, Гарри! За меня никто и никогда так не мстил. Я даже рада, что ты не умер и не поселился в моем туалете, представляешь?! — ее хвостики весело затряслись от смеха. — Отлично представляю, мисс Уоррен! — Но, Гарри, если ты все-таки умрешь когда-нибудь — мое предложение остается в силе, и мой туалет достаточно большой, чтобы, ну… — Хорошо, — сказал Гарри, — но ты не обидишься, если вместо себя я отправлю сюда Тома? Ну, того самого мальчика, если, конечно, я... эээ… смогу сделать его совсем мертвым, а не как сейчас? — Тома? Так это был Том? Том Реддл? Префект Слизерина?! Он недоумер, и это от него так воняло? О, отправь его сюда, Гарри. Пожалуйста, отправь его ко мне! Мерлин, какую веселую смерть я ему тут устрою! Оливия Хорнби будет счастлива, что так легко отделалась, когда узнает о том, что я сделаю с ним! Я… Я даже читала «Молот Ведьм», и даже второй том, когда была еще живая! О да, Гарри, я уже хочу его! Пожалуйста, Гарри! — Приложу все силы, мисс Уоррен. И… пусть это будет нашим маленьким секретом? А то если они так мерзко поступили с тобой, когда ты всего-то легонько отомстила Оливии, то представляешь, что они… — Ах, Гарри… Конечно, я все понимаю. Это же… Это же будет наша с тобой общая тайна?! — игриво шепнула она. — Да, Миртл. И… Я надеюсь, что этих гадких писем больше не будет! — в его голове вертелась и вертелась та фраза из письма мадам Хмелкирк, которую он не успел процитировать Миртл из-за ее очередной истерики: «…в связи с произошедшим в результате противозаконного колдовства выжиганием Чар Контроля на Вашей палочке, настоятельно прошу явиться в Отдел Неправомерного Использования Магии для восстановления означенных чар…» Ага, щазз. Он поднял использовавшуюся в качестве валика форменную мантию — серьезного ущерба она не претерпела — прошептал на парселтанге «Закройс-с-ся», благо так и не спутавшуюся веревку близнецы смотали и бросили рядом с кабинками и ничто не загораживало проход. Посмотрел, как встает на место неработающий умывальник, и вошел в их с Гермионой секретную лабораторию. Там он сгрузил на ящики веревку, сумку Дина — мало ли что у него в ней хранится — и, на всякий случай, адресованное Миртл письмо из Министерства. Палочку мертвой девочки он сунул на законное место, под заколдованный бинт. В коридоре кто-то закричал, послышались звуки падения двух тел. «Рон, Шимус…» — подумал Гарри и затаился. — Где он?! — раздался снаружи грубый голос, Гарри узнал его, это был голос Маркуса Флинта. — Нет нигде! — это был Пьюси, тоже состоящий в Дружине игрок команды Слизерина. — В кабинках посмотри! — приказал Маркус. Гарри присел и выставил палочку, но почти сразу же расслабился: единственным посвященным в тайну лаборатории после окаменения и Гермионы, и Пенни оставался он сам, так что… Ну да, Пьюси заглянул только в три кабинки напротив. — Не нравится мне это, Маркус, — это был голос Хиггса, — вдруг он в этой своей Тайной Комнате? И появиться он может откуда угодно. Нападет со спины и… — Уходим. Засядем перед дверью, в коридоре. Тогда он никуда не денется, он всего-то второкурсник, а нас шестеро. Достанем. — Может, ну его? — неуверенно сказал Хиггс. — Не хотелось бы… — Ты хочешь поссориться с Лордом Малфоем, Терри? Хиггс хмыкнул. Пьюси засопел. Дверь в туалет скрипнула. Гарри прислушался. Вроде никого. Плохо. Против шестерых старшекурсников ему не выстоять. А ему позарез надо в Больничное Крыло. Хотя… Он попытался вспомнить, что же тогда, на дуэли выкрикнул Малфой-младший. Не получалось, даже Гарри-Который-Все-Помнил не был уверен в некоторых деталях. Впрочем, кое-что могло бы помочь ему. Он тщательно припомнил колдовство, обостряющее память — в конце концов, его он видел целых три раза, и один из них он сам был под этими чарами… — «МЕМЕНТО ОМНИУМ!» — кажется, получилось. Он закрыл глаза, прокручивая в памяти ту самую дуэль. Малфой… Волнистое движение палочкой… Черная змея… Да. Это должно сработать. — «СЕРПЕНСОРТИА МАКСИМА!» — в последнее мгновение перед глазами возник тот самый удав в туалете тети Петуньи, и он ничуть не удивился, открыв глаза и увидев старого знакомого, свернувшегося кольцами на ящике напротив него. Чары обострения памяти делали свое дело: он припомнил, что этот вид называется «Боа Констриктор», он видел фотографию точно такой же змеи в маггловской книжке. Вряд ли такая здоровенная рептилия удержится долго, но… — Здравс-с-с-ствуйте, мис-с-стер конс-с-стриктор! — поздоровался он с удавом. — Спас-с-с-сибо, что вытащ-щ-щ-щил, зс-с-смееус-с-ст! — если бы констриктор мог улыбаться, он улыбнулся бы. — Мерс-с-ские матрос-с-сы меня всеш-ш-ш-ше ис-с-с-словили! А до Брас-с-с-силии осталос-с-сь плыть вс-с-с-сего с-с-с-сутки! — Нуш-ш-ш-шна помощ-щ-щь! — быстро сказал змеюке Гарри. — С-с-с-срочно. Надо ис-с-спугать шес-с-стерых с-с-слизеринцс-с-с-сев, там, с-с-с-снаружи. — Хорош-ш-ш-шо. С-с-сделаеш-ш-шь меня пос-с-страш-ш-ш-шнее? — спросил констриктор. — Конеш—ш-ш-ш-но. «ЭНГОРГИО!» — повторил он заклинание, которым увеличивала осколок очков Гермиона. Удав потолстел и удлинился, теперь он был не меньше восьми дюймов в толщину и с трудом умещался в лаборатории. До покойного василиска он, конечно, не дотягивал, но… вряд ли тому, кто увидит эту змеюку сейчас, придет в голову наколдовать на него элементарное «Фините»… — То-то матрос-с-сы удивятс-с-с-ся, когда я вернус-с-с-ь! — довольно прошипел удав. — Только убивать не с-с-с-стоит, — предостерег его Гарри, — и матрос-с-сов тоже. Ис-с-спугай и вс-с-с-се! — Хорош-ш-шо, — с некоторым разочарованием прошипел констриктор, — я пополс-с-с-с! Удав выскользнул за дверь кабинки, огляделся, никого не увидев. Гарри проследовал за ним. — Они с-с-с-снаруш-ш-ши, — подсказал он рептилии, — с двух с-с-с-сторон! Ос-с-с-сторош-ш-шнее там! Удав подполз к двери и рывком выхлестнуся в коридор. Раздались крики, несколько лучей скрестились над чешуйчатой спиной — засада ждала кого-то повыше ростом. Крики сменились воплями, затем раздался звук удирающих ног. Гарри вышел в коридор. Рон и Шимус так и лежали без движения, а чуть поодаль валялся так же оглушенный Пьюси — наверное, ему в панике прилетело от своих же. Пахло мочой и, пожалуй, жидким поносом. Гарри попытался привести оглушенных в сознание «Энервейтом», но, видимо, «Ступефаи» от старшекурсников были помощнее, чем его собственный, примененный на Люциуса Малфоя, и из этой затеи ничего не вышло. Гарри решил, что придется оставить всех троих здесь. — Это с-с-свои, — показал Гарри на Рона, Шимуса и, после недолгого раздумья, на Пьюси, — пос-с-с-сторожи их, пока можеш-ш-ь! А ес-с-сли тебя не выброс-с-сит обратно — полс-с-си к хиш-ш-шине с-с-снаружи, у лес-с-са, Хагрид вернетс-с-ся — реш-ш-шим, как тебя в твою Брас-с-силию пос-с-слать! Удав кивнул и свернулся кольцами рядом с невезучей троицей, в задумчивости подперев голову кончиком хвоста. Флинт ждал его за углом. Один. Все-таки он был храбрым парнем. Но глупым: благоприобретенное только что заикание не способствовало быстроте заклинаний, так что обезоружить его труда не составило. — Не с-с-стоит, Маркус-с-с, — прошипел Гарри и поправился, перейдя на английский: — Не стоит этого делать, ага? — З-з-змея, — прозаикался слизеринец. — З-здо-до-доровенная з-зм-змея — это т-ты? Т-ты и п-правда Н-наследник? — Не-а, не я, — сказал Гарри, запуская палочку Флинта как можно дальше назад по коридору. — Наследник был, но сгорел. Эээ… опять сгорел в смысле, ну, как и в прошлом году, помнишь же слухи? А змея вам… ну, считай, что почудилась. Она скоро исчезнет, правда-правда. И… не надо на наших больше нападать, ну вот серьезно не с-с-стоит. Он миновал вжавшегося в стену Флинта. Тот, если бы захотел, мог бы прыгнуть на него и заломать физически, чисто за счет вдвое большего веса, но почему-то не решился, хотя Гарри и приготовился уворачиваться. Больше никто не потревожил Гарри до самого Больничного Крыла. Он постучался в дверь, и дверь, как ни странно, открылась. Школьная медиковедьма стояла ярдах в пяти от нее, скрестив руки, в свободной стойке, и Гарри мог бы поклясться, что палочка зажата у нее в ладони. Пожалуй, с ней он никак не справится. Да и не надо это. — Эээ… Мадам Помфри, — сказал он, — там, рядом с туалетом этим, на втором этаже который, еще трое лежат, но они просто заступефаенные. Рон, Шимус и слизеринец один, Пьюси. Его свои же, случайно… Я их дотащить не мог, но… Как бы их?.. Поппи тяжело вздохнула. — Этот день когда-нибудь кончится?! — спросила она в пространство. — На самом деле, он уже кончился, мадам, — сказал Гарри. — Наследника-то мы остановили, в смысле, опять остановили, а василиска пришлось сжечь. Мы случайно, — добавил он. — То есть убили-то мы его нарочно, ну, он же напал на нас, а сожгли нечаянно уже, потом. — Я боюсь, в следующий раз Вы нечаянно разнесете замок, мистер Поттер, — вздохнула ведьма. — По-хорошему, надо бы снова обследовать Вас, но благодаря всей этой истории свободных коек не осталось. А отдельная палата занята… Вы знаете, кем она занята. — Так что с этими троими? — спросил Гарри. — Их бы забрать оттуда. А то как бы не случилось чего. Я там попросил удава их покараулить, но… — Хм. Как я поняла, заклинания «Энервейт» Вы не знаете? — спросила Поппи. — Теоретически знаю, а практически… практически сил не хватило. Можно я сбегаю и еще раз попробую? — Я Вам сбегаю, — рассердилась медиковедьма, — и я Вам так попробую — до самых экзаменов сидеть не сможете. Вот что, — подумав, сказала она, — оставайтесь здесь, и за дверь — ни шагу. Поняли, мистер Поттер? — Ага, — пробормотал Гарри уже в спину выходящей в коридор с палочкой наготове мадам Помфри, — не очень-то и хотелось, в общем-то… Он прошел в палату. Джинни — все еще бледная, с закрытыми глазами, но дыхание есть… Дин Томас с победно задранной вверх рукой. Колин, словно все еще держащий в руках камеру… Пенни с тюбиком помады у закаменевших губ… Джастин с испугом на лице… Гермиона… Она сжимала палочку в окаменевших пальцах так крепко, что даже мадам Помфри не смогла или не решилась вытащить ее. Левая рука, на отлете — видимо, отставленная для равновесия, напомнила Гарри балерину, которую он как-то видел по телевизору из-за плеча тети Петуньи. Вытянутый тоже по-балетному, почти в прямую линию с лодыжкой, подъем маленькой ступни говорил о том, что взгляд Короля Змей настиг ее в тот момент, когда она крутилась на одной ноге, уворачиваясь от проклятий Драко и Крэбба, которые сейчас лежали чуть дальше, в одном ряду с Добби. И если на лицах обоих пораженных тем же самым взглядом слизеринцев застыл ужас, то улыбка на лице Гермионы была торжествующей. — Я все сделал, Гермиона, — Гарри опустился на колени и уткнулся лбом в покрывавшую окаменевшее тело девушки простыню. — Я все сделал как надо. Как ты говорила. И мы сорвали сделку, знаешь? Ты такая умная… ты все как по нотам рассчитала. И Тома я снова сжег, представляешь? И василиска. Это и вправду был василиск, как ты и думала. Гермиона, разумеется, не ответила. Гарри уставился на отметины от когтей феникса в изголовье — ну да, именно на этой кровати они и говорили той самой ночью чуть меньше года назад… — Я никогда бы не справился без тебя. Ну, просто я больше попным мозгом думаю, чем головным, ты права. А так чтобы логикой, просчитать этого Драко… И Малфоя, ну, старший который… На что-то попроще - да, я бы их развел, да и разводил, было дело. Знаешь, я даже Тома развел на поговорить, пока близнецы подбирались к Джинни. Но вот чтобы тот, кто надо, пришел куда надо и когда надо… Ты самая умная, я это точно знаю. И… Я больше никого не встречал, кто так вот храбро пошел бы, зная, что… — он всхлипнул. — Ведь насчет очков мы только догадывались! И… Это все снова ты. Он погладил окаменевшее плечо девушки, но, устыдившись чего-то, отдернул руку. — Снейп… Профессор Снейп, — поправил он себя, не в силах оторваться даже для того, чтобы вытереть набежавшие слезы, — сварит зелье. Ведь мандрагоры никто не продаст. Скоро вас оживят, всех вас. Даже если школу эвакуируют — мадам Помфри и профессор Спраут не дадут им… бросить вас. Но… я не знаю, что бы я сделал, если бы ты умерла. Наверное, я бы остался там, внизу, чтобы… Ну, ты понимаешь… Гарри не знал, осмелится ли он сказать ей это в лицо тогда, когда она снова оживет. Ведь сейчас ее барабанные перепонки тоже окаменели, и вряд ли она могла слышать его исповедь. — Рон, близнецы, да вообще все Уизли, Невилл, Дин… Даже Пенни… Я их всех люблю, и… мне бы тяжело было потерять кого-то из них. Но ты… Тебя я просто не могу потерять. Вот. В коридоре послышались голоса, и Гарри вскочил, сжав рукоять палочки. Он полагал, что это вернулась мадам Помфри, но первым в Больничное Крыло вступил Дамблдор. Феникс на его плече чуть подрос. — Здравствуй, Гарри, — поздоровался прямо с порога директор, — как ты себя чувствуешь? — Нормально, профессор, — ответил мальчик, — на этот раз нормально. Он снял очки и вытер глаза рукавом мантии. — Увы, Амелия, — обернулся Повелитель Памяти к мадам Боунс, вошедшей следом за ним. — Мне очень жаль, но как директор школы я не могу позволить тебе допрашивать учеников, по крайней мере пока не разберусь со всем этим сам. Дела Школы — это дела Школы, и Хартия тысяча семьсот восьмого года говорит об этом совершенно определенно, не говоря уже об Уставе Основателей. — Ой, а Вы снова директор? — радостно воскликнул Наивный Гарри, пока Не Столь Наивный Гарри ловил взгляд мадам Боунс и слегка смеживал веки, подтверждая желание поговорить как-нибудь попозже. — Здорово как! Но как же… Они же Вас отстранили? — Да, это было, — с этими словами Дамблдор повернулся к Гарри и благостно кивнул, — но, немного подумав и получив некую… новую информацию, одиннадцать из двенадцати членов Попечительского Совета поняли, что несколько… погорячились. Более того, — продолжил он, — некоторые из них утверждали, что были слегка… запуганы, когда принимали то самое не слишком взвешенное решение. Не так ли, Люциус? Малфой, вошедший в Больничное Крыло вслед за Боунс и Помфри, не реагировал, его взгляд замер на искаженном ужасом лице сына. — Люциус, — повторил ласково Дамблдор, — не стоит так уж переживать. Ведь никто не умер, несмотря на старания… некоторых персон. И поскольку ты проявил, хм, мудрость и отменил эту сделку по продаже мандрагор — изрядно, к слову, потеряв на этом… Я имею в виду — изрядно даже для тебя… Твой сын — как и все другие ученики — скоро, относительно скоро, будет в полном порядке. Не так ли? Малфой заторможенно кивнул, не отрывая взгляда от окаменевшего Драко. — А сейчас… О, разумеется, ты сможешь остаться здесь, с сыном, на какое-то время, естественно, под присмотром Поппи… Но, полагаю, прямо сейчас тебе лучше удалиться. Вскоре сюда прибудут Молли и Артур Уизли, и… я бы не стал недооценивать ни Артура, ни — особенно! — Молли. Она… может весьма неприятно удивить не только тебя, знаешь ли. Малфой выглядел подавленным. Змеиная голова, снова увенчавшая его трость, смотрела на Гарри с опаской. Дамблдор продолжил: — И я все равно хотел бы обсудить с тобой некоторые детали. И, надеюсь, ты не против присутствия на этой встрече мистера Поттера? Мне кажется, ему есть что рассказать нам. Нам обоим. Малфой кивнул снова. Ему было не до возражений.