Печаль

Снег начал сходить. И из-под него показывался плотный ковер из прошлогодней листвы и дубовой поросли. Орджа старательно обходил все молодые побеги, чтобы не мешать им расти, ведь он не имел права лишать их жизни. Они перенесли такую тяжкую зиму, как и он сам. Босыми ногами, которые почему то не обмораживались, но мерзли, как и каждый уголок тела, постоянно, Орджа проваливался в рыхлый и острый снег поляны. Шорты, которые за зиму стали выглядеть еще более плачевно, чем до этого, были из-за этого постоянно мокрыми. Но человека это не особо волновало, ведь холодно ему было постоянно и на одном уровне, он даже привык. Как только снег стал размягчаться, Орджа взял на себя смелость освободить от снега дуб, он и сам не особо понимал почему. Закаленными руками он неспешно, за несколько дней откидал снег в месте, которое подсказала ему интуиция. И не обманула. В основании огромного дуба, под которым Орджа ждал (чего?) все это время оказалась трещина, в которую можно пройти боком. Заложенная еловником. Кем-то. Это напугало Орджу, правда было жутко, он не подходил к той стороне дуба, откапывая другую. Когда же он набрался смелости – просунул голову в трещину, оглядев пространство. Что-то вроде пещеры. Орджа задумался ненадолго о том, как дерево может жить, когда внутри у него такая пустота, но мысль не долго была у него в голове. Внутри дерева земля была выстлана старой, очень старой хвоей, а в углу были сложенные в меру аккуратно тряпки. Кто-то выложил землю хвоей, кто-то оставил вещи. Кто-то. Орджа сбежал. Он быстро и настойчиво, проваливаясь по щиколотки, по колени, по пояс, напарываясь на ветви, пачкая дурно пахнущей кровью серый снег, шел куда глядели глаза. Один раз под его ногой треснул лед и Орджа почувствовал забытое ощущение текучей воды. Огляделся – лед на реке освободился от снега, просветлел, кое-где протаял, обнажая воду. Еще немного человек ломал лед, до того момента, пока темнота не стала пугать его больше возвращения. Аккуратно, не раня больше ноги, он вернулся к дубу, в сгущающихся сумерках выгреб ветки, стараясь не обращать и не думать о том, насколько часто виделась ему меж иголок животная шесть. Серая, черная. Он отнес это достаточно далеко и скинул в низину. Ночь опять провел у костра, не поворачиваясь к расщелине спиной и постоянно отслеживая ее боковым зрением. Огонь горел ярче. Нужно было оставить ельник, он был сухим. Орджа с ужасом отметал эти мысли. С каждым днем снег сходил, пока не сошел совсем. Орджа успокоился, даже немного повеселел, когда нашел в другом углу расщелины котелок с целой ручкой и небольшим сколом. Закопченный. И затупевший от времени нож. Несколько ножей. Он выложил их перед собой. Все были старыми и неудобными, все, кроме одного, третьего и последнего по счету – большими и тяжелыми. Но этот маленький, длинной даже не с ладонь Орджи, сохранил сделанную кем-то заточку. Им то он и обрезал волосы. И нарезал нового ельника.