***
— Сюда, сюда. Вон он! Андерсон с трудом разлепил веки. Было темно, и он был чем-то придавлен. Но через секунду вес исчез, и Андерсон зажмурился от ударившего в глаза света. В ушах шумело, но постепенно слух и зрение возвращались к нему. Он увидел Гипериона — вся его терминаторская броня была в трещинах, один наплечник вообще отсутствовал. Андерсон встал и поразился увиденному. На фоне остальных Гиперион ещё относительно легко отделался. Многие погибли, Габриэль нёс на руках сразу четверых космодесантников, Логан Гримнар и его Волки вытаскивали из-под трупов ещё живых истерзанных людей. Они умирали на руках космодесантников. — Мы победили, Инквизитор Андерсон. Но какой ценой, — горько произнёс Гиперион. — Вы не видели, как сражался Чёрный Ангел, а жаль. Он убил всю сотню берсерков Кхарна, его самого тяжело ранил. Тираниды побеждены благодаря Хелинне Валерии и Криптману, а также Организации Хеллсинг. Но на этом хорошие новости заканчиваются. Чёрный Ангел исчез. Фёдор Карамазов погиб: его разорвал Ангрон, перед тем как исчезнуть. И Орион нашёлся — он здесь, но вам лучше не видеть, что с ним. — Что с ним? Говори, — потребовал Андерсон. Гиперион поник. Ему было больно при воспоминании о том, каким он увидел Ориона, когда всё закончилось. — Я не верю, что для него всё кончится вот так. Он умирает, — прошептал тот. — Орион серьёзно болен, и я выяснил, что болеет он после той битвы со Слайтом. Он не знал об этом, пока не проявились первые симптомы. Боюсь, ему осталось жить считанные дни. Мне горько от того, что он умрёт в зените своей славы, но мне не жаль, что он прожил недолгую, но столь яркую жизнь. Он был подобен сверхновой звезде, и теперь она должна потухнуть. — Где он? — спросил Андерсон, поднимая с земли свой штык. Гиперион указал рукой на одно из зданий. На его крыше, свесив ноги вниз, сидел Орион и смотрел в небо. Даже с такого расстояния Андерсону было видно всё. Вид его ужасал. Волосы потускнели, губы ссохлись, словно у старика, а всё лицо покрывали трещины. Он едва дышал, с каждым вдохом с него сыпалась плоть. Но взгляд его слепых глаз был безмятежен. Когда Андерсон поднялся к нему, ощутил его боль. Орион сквозь неё заставил себя улыбнуться. Андерсон положил на его плечо руку. — Нет, Александр. Не надо. Ваше исцеление меня не спасёт. Прошу, помогите встать. Я хочу поговорить с Астрид, — сипло произнёс он. Андерсон понимающе похлопал его по плечу и помог подняться. Орион уже с трудом стоял на ногах, но как-то ещё удерживал свою плоть от того, чтобы окончательно рассыпаться. Чтобы он не напрягался, Андерсон перенёс их в вихре листов на землю. Подставив плечо, он повёл Ориона к Лайне. — Браво, браво, — раздался за спиной чужой голос. Орион почувствовал страх. Он вспомнил этот голос. Лишь однажды он его услышал. Андерсон и ученик повернулись к нему и увидели Ангела Смерти Уолтера. В ту же секунду в кровавом вихре за его спиной возникли Интегра, Виктория и Алукард. Алукард мгновенно взвёл пистолеты на него. Уолтер поднял руки в смиренном жесте. — Тише, тише, друзья мои. Я пришёл не драться. А поздравить с победой этого юношу. Второй раз ты поражаешь своей наглостью Тёмных Богов. Но, похоже, это последний раз, не так ли? — Пошёл ты, — прохрипел Орион. — Уже и помереть спокойно нельзя. Что тебе здесь нужно, ублюдок? — Передать тебе послание от Азека Аримана, он ждёт тебя. Только тебя. Видишь ли, зря ты считал своих родных погибшими. — От шока Орион потерял дар речи. — Ариман захватил их — да, это так. Но он их не убивал. Твоя сестра, твои родители — все они живы. Ах да, не только они. Но и твоя женщина, которая ждала тебя там, где ты её оставил, и твоя дочь, рождённая от неё. — Что ты сказал?! — прошептал Орион. На этот раз шокированы были все, Интегра даже выронила сигару. Но больше всех был шокирован Орион. Дочь?! Быть того не может! Как?! Когда?! Неужели после той ночи?! Уолтер усмехнулся, видя его смятение. — Ты всё правильно понял. Разумеется, откуда тебе было знать, что после той ночи она забеременела, ведь ты улетел на Вигилус на следующий день. Ариман знал это и забрал и её. Для твоих родных в варпе прошло столько времени, сколько бы прошло в этой вселенной — пять терранских лет. Твоя дочь родилась там, не зная другой жизни, кроме мук и боли. Но любовь её матери к тебе и к ней особенно спасла девочку от жестокости и ненависти. Вопреки всему твоя дочь растёт добрым человеком. И верит, что однажды её могучий отец придёт и спасёт их. И тебе под силу их всех спасти, даже в таком состоянии. Ты знаешь, где искать Аримана и меня. — Уолтер исчез в вихре нитей. Все стояли, как громом поражённые. Губы Ориона задрожали. — Уроды! — прошептал Орион. Его сил не хватало даже для того, чтобы кричать. Мало кто заметил, что к ним подошла Астрид. Она с сожалением смотрела на него: видеть его боль, физическую и душевную, ей это передавалось десятикратно. Молча Андерсон передал Ориона ей, и они с вампирами и Интегрой оставили их наедине. — Я не смогу спасти их! Не смогу! — шептал он. — Всё кончено, я проиграл. Я проиграл везде и всюду. Я проиграл, когда заболел, когда моё проклятье начало брать верх. Я проиграл, когда позволил демону ворваться в моё подсознание. Я проиграл, когда не вытерпел боль. И проиграл, когда Ариман уничтожил мой родной мир. А теперь он причиняет боль моим родным, и я не могу их бросить. Что мне теперь делать, Астрид? Почему ты молчишь? — Я не знаю, Орион. Но вижу, что ты не бросишь их. Мне больно видеть тебя таким — сломленным, умирающим. Но Орион, которого я знала, даже на смертном одре не бросил бы своих друзей и родных, а бился бы за них до победы или смерти. Ты сдашься сейчас? — спросила она. Орион обратил на неё свой слепой взор. В её словах не было ни жалости, ни ярости, лишь… — Астрид, я должен был сказать тебе ещё на Вигилусе. И не хочу, чтобы это осталось между нами недосказанным. Я не вернусь — это мой последний поход. А потому знай — я люблю тебя. Я полюбил тебя всем сердцем ещё на Фенрисе и, умирая, вспомню тебя. Астрид отступила на шаг и опустила взгляд. Он признался ей в любви, в груди больно кольнуло от осознания того, насколько жестоко с его стороны — признаваться женщине в своих чувствах с осознанием, что он к ней не вернётся. — Ты жестокий человек, Орион, — озвучила она свои мысли. — Но я тоже люблю тебя. А потому прошу — постарайся вернуться. В груди ученика приятно потеплело, даже появилось некое подобие надежды. Астрид любит его, значит, рано или поздно он вернётся к ней. Он обязан. Орион улыбнулся ей и сунул руку в подсумок. Оттуда он достал ещё один осколок старого меча — рукоять и гарда, на навершии рукоятки был рубин. Он протянул его Астрид. — Астрид, я хочу попросить тебя об услуге. Храни его для меня, пока я не вернусь. Я не хочу, чтобы эта вещь попала в руки Хаоса. Ты сделаешь это для меня? — Астрид молча кивнула и взяла осколок. Орион, проверив свой стаббер, пошёл искать Алукарда. Ведь только он мог перенести его в то место, где ждал его Ариман…***
— Уверен, что не хочешь, чтобы мы пошли с тобой? — спросил Андерсон. Он не отпустил одного Ориона с Алукардом, вампиру пришлось взять Инквизитора с собой. Троица смотрела на выдолбленный в скале проход, ведущий куда-то вниз. Орион дрожащими пальцами снял повязку с глаз. — Ариман ясно дал понять, что ждёт только меня. Я должен идти один. Если не вернусь через час, значит, я мёртв. Но я прошу вас всё осмотреть, когда всё кончится. — Андерсон и Алукард кивнули. А Орион пошёл внутрь, в темноту, на встречу с самым могучим Чернокнижником галактики. Он знал, что умрёт, и не сомневался в этом. Но он чувствовал себя монстром, душа его кричала от решения, которое он принял. Но Орион должен это сделать. Выбора на этот раз у него просто нет. Если он не сделает то, зачем пришёл, рискует потерять миллиарды человеческих жизней. А на него, как на явление Воли Императора, возложена миссия защищать их. Орион пришёл к двери. Аугментированной рукой он открыл её. — Ариман, я здесь. Отпусти их немедленно! — Орион вошёл в просторное помещение. Он чувствовал их, Уолтер не обманул. Его сестра, мать и отец в стазис-капсуле, его первая любовь, солдат по имени Грейс. Но худшим было не это. У него действительно была дочь. Пять лет. Пять лет они жили, страдали от мук, что причиняли им демоны, пять лет они ждали, что Орион придёт и спасёт их. А теперь это маленькое невинное чудо, эта девочка смотрела в слепые глаза своего отца, а он чувствовал себя бессильным. — У неё твои глаза, Орион. Такие же зелёные, — раздался голос Азека. Ариман прочёл какое-то заклинание, и стазис-капсула открылась. Оттуда выпал человек лет тридцати, полная копия Ориона, но уже без ран, с которыми его туда положили. Губы Ориона задрожали, ноги начали подкашиваться. Азек вышел вперёд. — Если хочешь, чтобы я их отпустил, сдавайся сам. Я не хочу тебя убивать и, тем более, не желаю смерти им. Если бы хотел, я бы уже выпустил твоё проклятье на волю. Орион достал из кобуры стаббер. Проверил патроны и снял его с предохранителя. Боль. Ему предстоит очередная боль, но эта стократ хуже всех предыдущих. — И что ты собираешься делать, Орион? — с насмешкой спросил Азек. — А что бы ты сделал на моем месте? — вопросом ответил Орион, направляя ствол стаббера на голову своей дочери. Он почувствовал её испуг и то, как гаснет надежда в глазах тех, кого он любил. Орион мог вступить в бой с Ариманом, но тогда погибнут и они, и он, а Чернокнижник будет долго и безжалостно убивать дорогих ему людей. — Ты не выстрелишь, — так же насмешливо сказал Азек. — Для этого ты должен быть бесчеловечным чудовищем, которому плевать на мораль. Если бы тебя сейчас видел твой учитель, что бы он сказал? Что бы сказал Алукард, который считает тебя человеком? — Присмотрись повнимательнее, Азек, я уже бесчеловечное чудовище. Я могу направить этот пистолет на тебя. — Орион перевёл руку и нацелился на его голову. — Но я проиграю, ведь ты не один, я чувствую Мастера Нитей. Что меньшее зло — убить родных быстро или же дать им толику надежды, вступив с тобой в бой, а потом лишить их её своей смертью? Жизнь так несправедлива, но боль сделает меня сильным. — У тебя не хватит духу их прикончить. Давай, покажи мне, я хочу видеть, как ты падешь в отчаяние. — Словно издеваясь, Ариман специально отошёл в сторону. Орион пытался нажать на спусковой крючок, чувствовал их боль, чувствовал себя чудовищем. И лишь его отец смотрел на него без осуждения. — Стреляй, сын, — внезапно сказал он. Даже Ариман в удивлении отступил на метр. — Стреляй. По сравнению с той болью, что тебе предстоит, наша пройдёт быстро. Ты добрый человек, не забывай это. И никогда не называй себя чудовищем. Стреляй, не бойся. Ты сам выбрал этот путь — в тот момент, когда стал учеником примарха. Ты знал, что так будет. Но знай, я горжусь тобой. — Я думал, что мои слезы высохли… — Его голос дрогнул, а из глаз полились слёзы. Он закрыл их, уже шепча: — В тот момент, когда Искандар сжёг мне глаза. Прощайте. Орион открыл их, и на этот раз Ариман действительно был шокирован. Его глаза больше не были слепыми. Отринув все сомнения, изгнав страх из души, он нажал на спусковой крючок…