***
Затриан был счастливым эльфом. Он гордился своим сыном, одним из лучших охотников клана. Его взор был ясным, а стрелы будто направляла сама Андруил. И пусть ни один из его детей не унаследовали магии Хранителя, Затриан гордился ими. Его дочь была прекрасна, и она постигала неутраченные искусства эльфов со скоростью лесного пожара в жаркий день. Её полотно ценилось каждым из Народа*, кто хоть раз мог коснуться его. Добрая и кроткая, она обещала стать верной женой и замечательной матерью, если бы... Если бы не шемлены. Затриан уже давно планировал увести клан из чащоб Бресилиана, особенно когда стали происходить стычки с людьми, что жили вблизи древнего леса. Но он не успел. Сердце тревожно билось, будто предсказывало трагедию. Тот вечер Хранитель не забудет никогда. Его дети вместе с их лучшим другом детства ушли на охоту. Затриан давно присматривался к нему — все-таки отец хорошо видит эти украдкой брошенные взгляды на его дочь. Старый эльф решил поговорить с ними позже — дела клана требовали своего внимания. Но когда охотники не вернулись ни ночью, ни утром нового дня, Затриан забеспокоился. Заклинание крови отыскало его дитя и потянуло на знакомую опушку леса, как не смогла бы лучшая ищейка. И то, что он увидел, заставило сбить спокойное сердце Хранителя привычный ход. Его наследник... Лиц сына и его друга словно не было — осталась лишь кровавая маска сломленной жертвы. На месте глаз зияли черные провалы, а некогда заостренные уши были издевательски скруглены наподобие людских. И, будто этого не хватило, мучители провели острейшим клинком по валласлину каждого из них. Шемлены прочертили свое кровавое клеймо на линиях письма самого Затриана. Он помнил, как наносил их на лица повзрослевших детей. А его дочь... Вначале в этом скукожившимся теле Хранитель не признал свою дочь. Она уже даже не плакала — все слёзы уже давно были выплаканы. Лишь тихий всхлип привлек его внимание. Окрыленный радостью обнаруженной дщери и сломленный смертью сына, Затриан сначала не понял, что именно сотворили с ней человеческие животные. А когда осознал, старый эльф возненавидел все людское. На первых порах он планировал просто сжечь каждого из охотников, каждого из землепашцев, каждого людского мужчину. Тихо и скрытно, он со звериной жестокостью исполнял свой приговор. Ни один из людей тогда не отваживался войти в сени древнего леса. Начали появляться страшные истории про Лес Бресилиан. Но когда оборвалась жизнь и его дочери, он понял, что это слишком малая цена. За навсегда потухший её взгляд. За тихие всхлипы и громкие крики по ночам, когда он держал дочь в объятиях и что-то неразборчиво успокаивающе шептал. За темный след от веревки на уже остывшем теле. За написанное дрожащей рукой последнее письмо. "Ar nuvenin halamshiral. Ma abelas."* Mir Da'len Somniar...* И следующей ночью долиец совершил ритуал. Он знал, что гнев и ненависть мешают концентрации мага. Также гнев и ненависть пагубны в ходе договоров с существами по ту сторону Завесы. Но для Затриана месть была главной идеей, мечтой, что он готовил уже полгода*. Старый эльф не видел жизни после совершения ритуала. Он неосознанно жил, неосознанно вёл свой клан, неосознанно ворожил. И просыпался он лишь во время охоты на шемленов. Надрезав предплечье, долиец скупыми пассами рук проминал саму реальность, калечил Завесу. На той стороне его провожали голодные взгляды сущностей Тени. Ему предлагали силу и мощь, его искушали сладким видением его семьи. Гнев кружился вокруг него в огненном танце, Желание подкрадывалось сзади и тесно прижималось к спине, интимно что-то шепча, а Гордость ступала по его следам, обещая эльфийское величие. Но Затриан был непреклонен. И он нашел духа, подходящего его мести. Достаточно хитрое, но дикое и совершенно неразумное в своей природе. Вытягивая его сущность из малого прокола Завесы, он скорее почувствовал, а не увидел ещё одного обитателя Тени. Нейтральный, не сулящий ничего, он, кажется, вообще был равнодушен ко всему. Но он не был демоном. А значит, и этот дух способен утолить его жажду крови!..***
Воспоминания бывшего владельца тела резко прерываются, как и начались. Я, ошеломленный кипящими чувствами старого эльфа, не сразу прихожу в себя. Теперь я ощущаю его тело, как своё собственное, его воспоминания — мои, его чувства — мои. И его цели стали моими. Материальный мир перестал меня переваривать, принимая за своё дитя. Похоже, что я вырвался из ложной изнанки Тедаса. Изнанки? В моем сознании стали возникать новые знания о мире, о событиях, уже давно совершенных и только ожидающих своих героев, чтобы изменить ход веков. Я будто вспоминал про Тедас. Про Век Дракона. Словно Затриан что-то повредил глубоко внутри меня-духа... Что-то, кем я был до Тени. Глубоко вздохнув, я совершенно привычно зарастил порез на руке. Что же, весь мир лежит у моих ног. И я готов нести истинное величие элвен.