шёпот листьев на ветру

Тесея Скамандера всегда считали идеальным, эдаким золотым мальчиком, чьё имя, непременно, останется в памяти на страницах учебников и в сердцах потомков. Блестящий рывок вперед, открывающий перед его светлым будущем все двери, казалось, сопровождал его с юных лет. Он не нуждался в помощи Феликса Фелициса. Лучший ученик на курсе, в прошлом талантливый игрок в квиддич, рассекающий воздух на метле, герой войны, гордость аврората Министерства магии Великобритании, преданный работе, семье и долгу. Лучшей характеристики и не придумаешь. Все с теплой отзывались о Тесее, уважали его заслуги, вот только никто и никогда не задумывался о том, что он устал от бесконечной борьбы. Никто не пытался разглядеть в его усталом, а порою и вовсе потухшем, взгляде следы от потерь, выжженное пепелище с руинами, которые вот-вот готовились обрушиться и сдавить все внутри. Тесей и сам плохо понимал, что удерживало его на плаву, позволяло двигаться дальше, несмотря на то, что сделать шаг вперед порою невыносимо трудно. Конечно, он любил работу в аврорате, был привязан к своей семье, друзьям и коллегам, ради них он готов пойти на все. Но все же задержаться в суровой реальности и постараться раз за разом преодолевать всепоглощающую бездну Тесею помогала именно Лета. Он убедился в этом сразу после того, как их миры близко соприкоснулись друг с другом. Лета Лестрейндж всегда для него была непостижима. Она крепко вошла в его жизнь с первого появления в поместье Скамандеров. Тогда Ньют пригласил свою подругу погостить на каникулах, и они невольно познакомились. Нелюдимая, немного напоминавшая его брата, миловидная девочка с копной непослушных темно-каштановых кудряшек. Лета напоминала дуновение ветра, такое невесомое и быстрое. До неё трудно было дотянуться рукой, а переплести пальцы и вовсе казалось непосильной задачей. Девочка с грустными глазами, сама того не ведая, сумела зацепить Тесея так сильно, что он бережно хранил в голове мимолетные воспоминания о ней. И как же ему — Мерлин побери — повезло, что Лета спустя столько лет смогла открыть для него двери своего израненного сердца. Одно её присутствие кардинально изменяло все вокруг него, словно она была ярчайшим светом, его личным Патронусом, который в одно мгновение прогонял все страхи и разрушал паутину кошмаров, атакующих его каждую ночь. Война прошла уже давно, оставив после себя едкий запах дыма и звук треснувшей пополам и заново склеенной надежды. Но Тесей все равно не мог избавиться от преследующих отголосков ужаса и мрака. Ему так часто снились окопы, грохот, зеленые вспышки. Порою он даже видел лица своих погибших товарищей, лужи крови. А иногда проскальзывали и те, кто пал от его руки. Труднее всего для аврора смириться и отпустить тех, кто ушел безвозвратно, людей, которые за короткий срок стали второй семьей. Тесей этому так и не научился. Слишком уж велик груз ответственности и навязчивый шепот, говорящий ему о том, что это он виноват, не доглядел, просчитался. Просыпаясь в холодном поту, Скамандер лихорадочно искал палочку, но вместо неё натыкался на теплую ладонь Леты. — Опять кошмары, да? — буднично спрашивала у него девушка, ласково поглаживая по скуле. — О, Мерлин, прости, я снова разбудил тебя, — игнорируя её вопрос, Тесей устало потирал виски. Лета же невозмутимо продолжала смотреть на него. На её месте он бы уже давно перебрался в гостиную. Как только на работе она не валится с ног от усталости? — Ты же прекрасно знаешь, что меня часто мучает бессонница, Тесей, — её губы, словно по заранее спланированному ритуалу, оставили легкий поцелуй у виска. — Лучше, расскажи, что тебе снилось... Ты кричал. Тесей говорил, медленно восстанавливая в памяти образы и фрагменты. С каждым словом мысли, будто бы очищались, получалось вздохнуть полной грудью. А Лета, такая маленькая и потерянная, нуждающаяся в защите и опеке с его стороны, в такие моменты становилась невероятно сильной. Она не позволяла себе плакать, а лишь устраивалась поудобнее на его плече, переплетала с ним пальцы и выслушивала, изредка кивая головой. Она никогда не задавала вопросы, просто находилась рядом, и все внутри него сразу же заполнялось необычайным спокойствием, словно целебный бальзам распространялся по коже, залечивая все раны. А все зловещие воспоминания сливались в одну сплошную картинку и растворялись, когда Лета снова целовала его, прижимаясь ещё ближе. Одним своим прикосновением Лестрейндж заставляла цветы распуститься на пепелище, а руины собраться. Они засыпали, когда первые лучи скользили по подоконнику, но как ни странно, просыпались очень бодрыми спустя несколько часов. Во время завтрака они, конечно же, не обсуждали события прошедшей ночи. Тесей читал газету, периодически покуривая сигарету, а Лета, хаотично перемещаясь по кухне, морщила свой миниатюрный носик и отчитывала его, совсем как провинившегося мальчишку. Она терпеть не могла едкий запах дыма, но Скамандер ничего не мог поделать со своими дурными привычками и в ответ на её упреки адресовал свою лучистую улыбку, да пожимал плечами. — Какой же ты невыносимый, Тесей, — бурчала Лета, но все равно заваривала ему кофе. — Даже не вздумай целовать меня на прощание! Лета сотню раз твердила ему, что она для него самая неудачная партия из всех предложенных невест в списке. Пусть она чистокровная, красивая, но тень неприятностей и дурных слухов обрастала вокруг неё, подобно старой змеиной кожи, которую она не в силах скинуть. Нелюбимый ребенок в семье, выскочка и неудачница, разрушающая все, к чему притрагивалась. Люди вещали злые ярлыки на каждого, и Лета Лестрейндж не стала исключением из правил. Но Тесею было совершенно плевать на то, что скажут посторонние люди. Лета была настолько настоящей и родной, что Тесей хотел лишь одного: никогда не отпускать её и понять намного лучше, чем Ньют. А ещё защитить, при этом не оттолкнув от себя. Ведь Лестрейндж, несмотря на свою принадлежность к факультету Салазара Слизерина, мало напоминала ему опасную кобру. Лета не была столь амбициозна, плохо умела хитрить и скрывать за гордо вскинутым подбородком задетое самолюбие. Ради неё он должен оставаться сильным, несмотря на свои внутренние падения, ведь именно Лета всегда помогала ему быть откровенным, вытягивала из собственного мрака, пробуждая желание согреться в лучах её внимания. — Вот скажи, зачем мы должны отправляться на этот прием, Тесей? — возмущалась Лестрейндж, подбирая серьги в тон изумрудного платья. Шелк струился по её тонкой талии, собранные в высокую прическу локоны с ниспадающими передними прядями поблескивали. Лета была так красива, что дыхание перехватывало. Тесей не мог налюбоваться на неё. — Дорогая, это называется «визит вежливости» , — протянул он, подходя ближе и притягивая девушку к себе. В отражении зеркала они выглядели, как две греческие статуи, прекрасно дополняющие друг друга. — Ты хотел сказать «визит полнейшей скуки и пустой траты времени», дорогой, — съязвила она, поправив его бабочку. — Я не вынесу, если Яксли снова будет следовать за мной по пятам. — О нем можешь не переживать, — Тесей хитро дернул уголки губ вверх и решительно продолжил, — Клянусь, что нашлю на него парочку непростительных, если он только подумает приблизиться к тебе, — Лета, конечно же, знала, что жених не собирался всерьез осуществлять такой план, но невольно представив реакцию Яксли и всех собравшихся на приеме, она не сдержалась и рассмеялась. Её кристально звонкий смех наполнил комнату, и Тесей впервые заметил, что улыбка, скользнувшая по её прекрасному лицу, в кои-то веки искрилась радостью, а не печалью. Такой Лета была только рядом с ним, и Скамандер, замечавший такие перемены в ней, гордился своей самой большой победой. — Неужели наш храбрый аврор пойдет против правил?! — усмехнувшись, Лета прищурилась, совсем как кошка. — С трудом верю, что ты готов лишиться всех полномочий из-за такого пустяка. — В конце концов, могу же я отвадить раз и навсегда всех ухажеров от своей невесты, — хохотнул Тесей и накрыл губы Леты своими. Та как-то чересчур мечтательно захлопала длинными черными ресницами и ответила на поцелуй. Когда Тесей отправлялся на рейды, беспокойство в кофейных глазах — да и не только в глазах, во всех движениях — Леты виднелось яснее некуда. Чувство тревоги и грусти наполняло её хрупкое тело, Лестрейндж тряслась, хватаясь хрупкими ручонками за ворот его пальто. — Обещай, что вернешься ко мне, — впервые Лета, не просившая у него ничего ранее, требовала дать ей нерушимую клятву. Влияние Гриндевальда росло, общество трещало по швам, каждый стремился выбрать сторону и попытаться не сорваться в бездонную пропасть. И в этом шатком положении лишь Тесей с Летой каким-то невиданным образом умудрялись цепляться за надежду, дарить спокойствие и уверенность в новом дне друг другу. — Обещаю, — Тесей целовал её в макушку и улыбался. — Разве я могу оставить тебя? — Лета сильно обнимала его шею и быстро кивала. В глубине души она, наверное, знала, что Скамандер, непременно, сдержит свое слово. А сам Тесей не сомневался в том, что вернется домой в срок целым и невредимым. Ведь рядом с Летой он обрел свою тихую гавань, в которой с каждой новой разлукой хочется очутиться как можно быстрее.