шёпот листьев на ветру

Волны медленно накатывали на берег, накрывали камни и хрустящий под ногами, мягкий песок, оставляя после себя полупрозрачную пенку. В небе над головой кричали чайки, скрываясь в вышине за стаей облаков, рассыпавшихся по голубой полоске. Тина чувствовала, как кончики, отросших до плеч, темно-каштановых волос щекотало дуновение ветра. Лёгкий бриз поднимался над побережьем, оповещая о приближении тумана. Легенды о призрачном Альбионе, как оказалось, были правдивее некуда. Тина любила море. Наверное, единственным, на что она могла смотреть, не уставая и не скучая, была непокорная водная гладь, по которой скользили слабые солнечные лучи, заставляя все сверкать загадочным переливом. За счёт чего некоторые участки сильно различались по цвету. Тёмно-синий смешивался с лазурным, а порою с зеленоватым. Палитра, которой Тина всегда отдавала особое предпочтение. Но впервые за долгое время она оказалась в столь красивом месте благодаря Ньюту. Из-за неспокойной обстановки в Британии — да и не только в Британии, а по всему миру — он по настоянию старшего брата ограничился короткими экспедициями. Именно такой и стала вылазка на побережье Бата, где который месяц подряд ходили слухи о загадочном монстре, появившимся прямиком из морской пучины. Ньют недолго собирал сведения, сразу предположив, что дело вовсе не в монстре, а в очередном магическом существе, попавшем в беду. Ехать одному, как он выразился, довольно-таки проблематично. Все-таки курорты Бата славились, и многие Министерские шишки, любившие отдохнуть от шумного города, приезжали туда. А привлекать лишнее внимание Ньюту уж очень не хотелось, но Тина больше склонялась к тому, что он собирался осуществить их давние планы, да побыть несколько дней, а то и вовсе целую неделю, наедине. — Я подумал, Тина, тебе пошел бы на пользу небольшой отдых, — пробормотал Ньют вечером, когда они распивали на кухне какао. Он долго не мог подвести к этой теме, но Тина предчувствовала, что речь пойдет именно об отпуске. — Не хочешь поехать со мной в Бат? Последний раз Тина выбиралась к морю, когда была совсем маленькой. Их с сестрой брали родители, и они около двух недель прожили на берегу моря. Тина мало чего запомнила о той поездке, разве что вкус фисташкового мороженого, и что им было очень хорошо вместе. Воспоминания болезненно кольнули, потому что перед глазами сразу возник облик сестры. Прошло уже полтора года, а от Куинни все ещё не приходило вестей... Но Тина точно знала, что она была жива, и это внушало надежду на встречу. Но скоро ли? И какой она пройдет, учитывая, что они находились по разные стороны баррикад? Лучше не загадывать, чтобы потом не терзаться от больших волнений... — Я поеду, спасибо, Ньют, — Тина согласилась, впервые за очень долгое время, совершенно не взвешивая все «за» и «против». Всего лишь желая немного отдохнуть вместе с Ньютом, с человеком, которого она любила. Бат, по сравнению с Лондоном, не говоря уже о Нью-Йорке, казался миниатюрным. Узкие улочки, на которых прогуливалось не так много прохожих, трёхэтажные дома пастельных оттенков, брусчатая дорога, порою сменявшаяся ливневкой, отчего было затруднительно идти в туфлях. Благо Тина никогда не носила высокий каблук, а, когда они с Ньютом заселились, и вовсе сменила туфли на сандалии. Ньют рассказывал, что бывал здесь в детстве очень часто. Семья Скамандеров выбиралась на отдых именно сюда, в тихую гавань, вдали от суеты, чтобы почувствовать запах соленого моря и пение, скрытое во вскриках чаек, что летали повсюду. Даже флюгера на домах, и те как-то по-особенному вертелись. В первый день приезда они отдыхали до вечера, а после Скамандер знакомил ее с Батом. Тине немного непривычно было в столь крохотном городе. Не хватало некого шума и хаотичного движения, но в то же время здесь раскрывалось столько очарования. Умеренное спокойствие и отсутствие спешки, без которой она раньше не могла обойтись. — Батское аббатство, — Ньют указал в сторону величественного здания, смотрящегося на фоне остальных домов, отливавших в свете фонарей песочным цветом, настоящим великаном. Постройка и впрямь выглядела прекрасно, веерные своды, башня и большие витражи. Можно было долго простоять, не отрывая от нее взгляда. Они очень долго гуляли, обойдя чуть ли не все улицы, Тина порою удивлялась, когда некоторые из них приводили в тупик, и путь был закрыт. Причиной поездки они занялись лишь на следующий день. Море волновалось. Это было видно по поднимающимся волнам, а Ньют все стоял по колено в воде, и гладил по гриве Гиппокампа. Наполовину лошадь, наполовину рыба, темно-синего цвета. Гордый и несколько запуганный взгляд животного сразу сменился на спокойный, наверное, доверительный, после того, как Ньют провозился с ним около часа в воде. У него всегда на удивление тонко получалось чувствовать других, и Тина всякий раз с плохо скрываемым восхищением наблюдала за его работой. Она ценила свою службу в аврорате, но присутствуя рядом с Ньютом в такие моменты, казалось, что ей всё-таки не хватало именно этого. Возможно, когда война против Гриндевальда завершится, она сможет получше поразмышлять над этим вопросом. — Гиппокамп больше не будет тревожить местных и отдыхающих, — сказал Ньют, щуря глаза от солнца. — Он всего лишь боялся рыбаков и пловцов. Да и маленький он ещё, вот заплыл не на свою территорию, а ориентируются они плоховато без сородичей. — И что будем делать, Ньют? — Тина, не боясь, приблизилась к животному, слыша фырканье. — Его нельзя оставлять здесь! — Мне бы только подготовить для него вольер, — задумчиво протянул он, — и выпустим его в Шотландии, в тех водах много представителей данного вида. — Хорошо, уверена, он будет рад, — Тина провела ладонью по гриве, изумившись, что на ощупь она больше напоминала чешую рыбы. — возвращаться домой — всегда приятно. Ньют кивнул, и улыбка возникла на его лице. Тина продолжала гладить животное, пока он выбрался на берег и, захватив сумку, сначала что-то тщательно искал, потом вытащил свой альбом, в котором обычно зарисовывал разного рода фантастических зверей. Просматривая многие его работы, Тина не могла не отметить, что получилось весьма талантливо. — Можно я тебя нарисую, Тина? — Ньют несколько неловко покосился на альбом. — Меня? — переспросила она. Странное чувство затрепетало в груди. Ее никогда и никто не рисовал. — Вместе с Гиппокампу... — Ньют кивнул, — Если не хочешь... — Нет, Ньют, все хорошо, — заверила его Тина, — Давай, я буду только рада. Ньют просиял, и устроившись на большом камне, принялся работать карандашом, то и дело бросая на них с Гиппокампу беглые взгляды. Солнце стало ещё бледнее, и первые закатные полосы вторглись в небо, когда Ньют завершил черновой набросок. Тина рассматривала изображение, не веря, что могла выглядеть такой... счастливой и в какой-то степени беззаботной. За годы одиночества и ответственности она успела отвыкнуть от такой роскоши, но после того, как мистер Скамандер прочно вошёл в ее жизнь, она убедилась в обратном. Да и, честно говоря, она никогда не любила колдографии. Ей всегда казалось, что в запечатлении одного определенного момента или движения, чувствовалась не жизнь, а лишь жалкое подобие, а то и вовсе подделка. Рисунок Ньюта, который тот выполнил своими руками, наоборот, наполнялся чем-то искренним, тем, что хотелось бы вспоминать до малейших подробностей и для этого не нужно было разглядывать движущийся снимок. Картина сразу возникала в голове. Ощущалось прикосновение соленых брызг к коже, запах водорослей и довольная фыркающая мордочка Гиппокампу — полноправного властелина морских просторов. — Спасибо, все-таки у тебя талант, Ньют, — Тина улыбнулась. Гиппокампу вышел невероятно! Не хватало только ярких темно-синих красок. Но дома Ньют его раскрасит. — Всего лишь вы хорошо смотрелись вместе, — Ньют улыбнулся, и они вдвоем услышали довольное ржание. Одновременно потянувшись к Гиппокампу, они снова погладили его по гриве, смеясь, когда внезапная волна обдала их с ног до головы. Благо, что на рисунок были наложены водонепроницаемые чары. Лучи солнца в последний раз накрыли побережье, появилась сероватая дымка тумана, и вместе со светилом, скрывающимся в черничной полосе, Ньют и Тина прильнули друг к другу, целуя мокрые и соленые губы. Удачный день вдали от Лондона и войны в компании Гиппокампу явно пошел им на пользу.