***
Катара постучала в дверь дома Минчжу и её матери, но ответа не последовало. Джулиан взял инициативу и постучал настойчивее. – Эй, есть кто дома? Это мы, ваши доктора! – голос Джулиана был громким, поставленным годами театральной подготовки. Тишина. – Минчжу? – Катара постучала ещё раз, – Минчжу, ты здесь? В ответ послышались негромкие всхлипы. Катара толкнула дверь – та отворилась без сопротивления. Угрюмая тишина и тяжёлое мрачное присутствие чего-то рокового висело в воздухе настолько явно, что сердце Катары провалилось в живот ещё до того, как она успела хотя бы задуматься об этом. – Минчжу... – почти шёпотом произнесла маг воды, и тут дыхание её оборвалось, когда она наконец поняла, в чём было дело. Челюсть Джулиана слегка сползла вниз, и он, не медля ни секунды, надел защитную маску. Губы Катары дрогнули, и всё, что она смогла процедить сквозь зубы, было: – Уведи Минчжу в безопасное место. На задний двор. Девочка вцепилась в бледные руки матери, исписанные ветвистыми узорами распухших вен. – Мама... Катара наклонилась и обняла девочку, стараясь говорить как можно более убедительно, словно успокаивая саму себя: – С твоей мамой всё будет хорошо... Я... Я вылечу её. Обязательно вылечу, – Катара разомкнула объятия, чтобы маленькая Минчжу не заметила её слёз. Катара подошла к кровати умирающей женщины. Склеры глаз были ярко-бордовыми, из-под нижнего века сочились струйки крови. Женщина ещё дышала, но рассудок покинул её. Катара достала воду из бурдюка, но сразу убрала обратно – в магии воды не было никакого смысла. Пара минут, отмеренных неровным хриплым дыханием – и всё закончилось. Пустота, боль, и прежде всего – такая кричащая несправедливость, спускались всё ниже в грудную клетку Катары, всё глубже, так, что хотелось порвать на себе всю одежду и рухнуть на землю вниз лицом. Маг воды закрыла ладонями окровавленные глаза женщины и сняла с её шеи медальон с мутным камнем цвета бутылочного стекла. Омыв его крепким обеззараживающим раствором, она на ватных ногах вышла на задний двор. Джулиан почти не узнал свою коллегу – на ней в буквальном смысле не было лица – оно не выражало абсолютно ничего, словно часть души её умерла вместе с матерью девочки. Катара не чувствовала саму себя. Словно со стороны слушала она свой голос, отдававший чёткие распоряжения Джулиану, но так, чтобы его не разобрала Минчжу. Нужно позвать носильщиков. Предупредить соседей. ""Обработать помещение", – добавил Джулиан, и Катара, словно отсоединённая от собственного тела, молча кивнула. – Где мама? – робко и боязливо спросила Минчжу, держась за штанину доктора и пряча лицо. Катара присела на корточки, собирая остаток душевных сил, чтобы взглянуть в глаза девочке. Она застегнула медальон на крохотной шее – по длине он доставал ей почти до живота. – Мама всегда будет рядом, малышка, – она обняла Минчжу и та в буквальном смысле повисла на целительнице. Дорога до приюта Среднего Кольца была выложена горящими углями, казалось Катаре, по которым она шла совершенно босой, неся на руках уснувшую от усталости девочку-сироту. Джулиан несколько раз вызывался помочь, но Катара не могла выпустить ребёнка из рук. Словно маленькое костлявое тельце закрывало открытую колотую рану внутри целительницы, и если отнять девочку от её груди, то боль хлынет с такой силой, что Катара просто не удержится на ногах. Так оно и произошло – обняв Минчжу последний раз, Катара едва дошла до крыльца приюта. Ступень. Ещё ступень. Три. Колени дрогнули и подкосились. Два. Глубокий вдох. Один. Не в силах сделать последний шаг, Катара полетела вниз с последней ступени и приземлилась на грудь вовремя подхватившего её Джулиана. Мир смешался в неразличимую массу цветных пятен в потоке слёз. Катара схватилась за плечи доктора и уткнулась лицом в чёрный кожаный жилет, словно сейчас это было единственное убежище, в котором она могла выплакать и выстрадать всё, что не смогла раньше. Маг воды почувствовала, как земля уходит из-под ног, а ориентация в пространстве полностью подводит её – верх, низ, лево и право слились в одно – пока она, наконец, не поняла, что Джулиан несёт её на руках. Неизвестно сколько времени прошло прежде чем они оказались на небольшой безлюдной площади. Джулиан усадил Катару на ступени высокого здания, которое, судя по состоянию фасада, пустовало не менее года. Нащупав в сумке кусок перевязочного материала, доктор осторожно протёр распухшее лицо. Капли слёз дрожали на слипшихся ресницах. Джулиан был совершенно сбит с толку, внутри танцевал целый вихрь разных эмоций. Едкая, недоверчивая, гордая Катара – так искренне и горько проливала слёзы на его груди. Ступор, желание помочь, удивление, восхищение, и снова ступор. Совершенно неуместное осознание того, как приятно пахнут её волосы. Внезапно вся его Вселенная, как это обычно происходило, когда кто-то абсолютно беззащитный нуждался в поддержке, сузилась до одного рыдающего комка волос и светло-голубой ткани на его руках, и весь смысл его жизни в этот момент состоял лишь в том, чтобы прекратить её страдания. Джулиан нащупал бурдюк на бедре Катары и смочил ткань, умывая девушку прохладной водой. Потеряв всякую осторожность, легонько подул на её лицо, заправляя волосы за ухо. От прикосновения длинных тонких пальцев к виску, Катара словно вновь обрела рассудок и удивлённо посмотрела на доктора. Её васильковые глаза были ещё ярче, заплаканные, распухшие, и такие... прекрасные? Джулиан поспешно отвёл взгляд и слегка увеличил до многозначительности близкую дистанцию между ними. Катара, не замечая этой неловкости, уставилась в мощёную кладку площади перед собой. Она долго не решалась заговорить прежде чем с губ сорвалась единственная фраза, крутившаяся в голове всё это время: – Я должна была спасти её... – сипло выдохнула целительница. – Катара, ты должна перестать копить призраков за своей спиной. Ты не... – Я должна была! – оборвала доктора Катара, но тот оборвал её в ответ: – Ты не можешь спасти всех!!! – почти выкрикнул Джулиан, и Катара опешила, мгновенно умолкнув. Джулиан и сам удивился этой внезапной вспышке, но с облегчением заметил, что лёгкий шок заставил Катару прекратить всхлипы. – Как иронично, что это говорю я... – он запустил пальцы в свои волнистые волосы, – Мистер "это мой долг". Я был таким как ты, Катара. Каждая новая смерть разбивала моё сердце. Разрывала в клочья, мерзкими острыми зубами. Пока у меня не осталось совсем никакого сердца, – он ухмыльнулся. – Но даже то, что от него осталось, умудряется преследовать меня кошмарами по ночам. Я думал, это называется "чувство долга". Но кажется, это называется "совесть". – Кажется, это называется "сострадание", – Катара посмотрела на доктора уже прояснившимся взглядом. – Сострадание! Кому нужно сострадание, если оно не только не спасёт чью-то жизнь, но и угробит твою собственную, – Джулиан посмотрел на Катару очень серьёзно: – Я не хочу, чтобы ты превратилась в кого-то вроде меня. Выжженного изнутри собственным... хм, состраданием. Катара закрыла глаза. – Аанг любил повторять, что сострадание – единственный путь, – она выплюнула это с раздражением. – Повторял и повторял, пока не пришло время действовать... Интересно, сколько сострадания он проявил, сидя в своём уютном Храме Воздуха? Джулиан положил руку на плечо магу воды. – Что случилось между вами? – Это не имеет значения. Ничего больше не имеет значение. Только остановить эту чёртову эпидемию, чтобы дети и их... матери перестали... умирать... – она снова всхлипнула, но на этот раз вместо того, чтобы уткнуться в доктора, просто закрыла лицо руками. Джулиан аккуратно положил свою ладонь поверх – в одной его ладони умещались почти две её – заставляя Катару открыть лицо. – Для некоторых сострадание – это выбор. Но не для нас. У нас просто нет выбора. Катара посмотрела на Джулиана с пониманием. С пониманием того, что он понимает её. – Я просто не хочу, чтобы ты сломалась Катара. Довела себя до бессонницы и нервного истощения, как это произошло со мной в мою первую эпидемию. – Ты... переживаешь за меня? Этот вопрос застал доктора врасплох. Переживает ли он за неё? Отчего-то на секунду перехватило дыхание, а по задней стороне шеи пробежал неприятный холодок. Ему стало чудовищно неловко. – Я... – Джулиан снова покраснел до ушей, – я переживаю за всех. Но... не очень. За кого-то больше. За кого-то меньше... В смысле, я за тебя переживаю, конечно... Как переживаю за всех остальных людей... – доктор набрал в лёгкие побольше воздуха, – не то, чтобы прямо очень-очень сильно. Просто мне не хочется, чтобы ты стала такой как я, вот и всё. Слёзы высохли на щеках Катары, и эта откровенная неуверенность в голосе Джулиана отчего-то приземлила, возвращая уверенность ей самой. – Вот это поворот. Учитель не хочет, чтобы ученица училась у него? – маг воды улыбнулась как могла. – Ты не моя уч... Кхм-кхм, – Джулиан замялся, но в следующий момент натянул свою фирменную лукавую улыбку, приподняв одну бровь – как он мог перескакивать от глубокой меланхолии к этой улыбке так быстро? – Полагаю, что я могу научить тебя чему-то. Ставить пиявки, переливать кровь, составлять лечебные смеси и ампутировать конечности. И конечно, разбираться в театральных постановках и правдоподобно изображать печёночные колики, – он скривился в оживлённой гримасе, имитируя боль, и Катара не удержалась от смешка. – Но многие вещи, упаси духи, перенимать не стоит. – Например, идиотские чумные костюмы? – Например, систематическое влипание в неприятности, беспробудное пьянство и необдуманное самопожертвование, которое может стоить тебе жизни. – Не переживай, я и мои друзья специализируемся на первом и последнем. Хотя если подумать, парочку из них и второе не обошло. – Ты меня недооцениваешь. В мои худшие дни едва ли меня перепил бы хоть один живой человек на этой планете. А если бы и смог – то статус "живого" сохранил бы ненадолго, – Джулиан засмеялся, но от этого смеха разило горечью и солью. – Неудивительно, что ты совершенно случайно забыл, как нашёл лекарство от самого страшного в мире заболевания, – Катара сама не знала было ли это шуткой или сарказмом. Джулиан перестал смеяться, колкость мага воды задела его глубже, чем предполагалось. – Мои провалы в памяти не имеют ничего общего с выпивкой. Они скорее добавили дёгтя в бочку с... дёгтем. Они начались совсем рано, ещё в детстве. Я не помню несколько важных событий в своей жизни. Например, как мы с сестрой спаслись из шторма после кораблекрушения, в котором погибли мои родители. – Ты... сирота? – Катара подняла взгляд, полный тоски и понимания. "Не смотри на меня так! Только не начинай меня жалеть!", – отчаянно хотел кричать Джулиан, но сдержался. Вместо этого он откашлялся, подавив желание провалиться сквозь землю или убежать за ближайший угол. – Кхм-кхм. Можно и так сказать. Нас с сестрой нашла и воспитала наша приёмная бабушка. Пиратка из залива Хамелеона. – Так ты ещё и пират?! – Катару слегка подёрнуло от этой мысли. Она терпеть не могла пиратов. – Не переживай. Я пару лет работал корабельным доктором на пиратском корабле, но меня куда больше привлекает наука и театральное ремесло, чем грабежи и чёрная торговля. – Ты играл в театре? – О да! У нас был отменный театр. Мы исполняли пьесы со всех континентов. "Любовь двух драконов", "Подвиги Чина Завоевателя", "Ома и Шу", "Легенда об Аватаре Янгчен"... Я мечтал, что однажды мне дадут главную роль. Но в Везувию нагрянула чума, и театр закрыли. А когда открыли вновь, я был либо слишком занят, либо слишком пьян... Джулиан повесил голову – чуть отросшие волосы , казавшиеся медными в лучах солнца, упали по обеим сторонам лица, оголяя рельеф шейных позвонков под тонкой белой кожей. Краем глаза Катара заметила, что его шея и, вероятно спина, покрыта россыпью веснушек. Доктор тряхнул головой, и Катара поспешила отвести любопытный взгляд от его шеи. – Когда-нибудь я напишу собственную пьесу. Катара, ты согласишься играть в ней? – Очень смешно! – Я серьёзно! – В пингвине больше артистизма, чем во мне... – Катара нарочито драматично закатила глаза, имитируя актёрскую игру: – О, моё сердце разрывается от любви словно его терзают тысячи голодных лосельвов в полуденную жару! – Катара отклонилась назад, попыталась изобразить заломанные руки, и, не удержав равновесие, приземлилась спиной на ступеньки позади неё. Джулиан засмеялся, аплодируя смущённой магу воды. Катара была слишком опустошена, чтобы смеяться, но не удержалась от скромной улыбки. – Кстати о жаре, – Джулиан оттопырил ворот кожаного жилета, – не пора бы нам вернуться в Верхнее Кольцо? Тебе нужно отдохнуть. Целительница вздохнула. Воспоминания сегодняшнего утра свербили, и Катара чувствовала, что всё, чего она сейчас хочет – это рухнуть в свою постель, закрывшись одеялом с головой. Попытка доктора хоть на пару минут отвлечь её увенчалась успехом, позволив наспех залатать сочащуюся дыру внутри, ровно настолько, чтобы добраться до дома и забыться сном. Джулиан помог Катаре подняться с каменной лестницы и протянул её сумку – та по прежнему висела у него на плече. Вместе они, не обмолвившись ни словом, добрались до каменнодорожной станции.***
Мягкие, еле уловимые толчки вагона едва не усыпили Катару – маг воды одёрнула себя в тот момент, когда между её виском и плечом Джулиана оставалась пара сантиметров. – Прости, я задремала, – устало промямлила девушка. – Прощаю, – Джулиан по-доброму посмотрел на неё, но тут же вновь почувствовал подступающую к горлу неловкость – взгляд получился почти... ласковым? Катара заметила эту быструю смену в лице доктора, и сейчас, сквозь плотный туман её усталости, эта перемена отчего-то позабавила её. Без какой-либо задней мысли, она улыбнулась, ни на секунду не задумываясь о том, что Джулиан прочтёт в этой улыбке. Тем не менее, следующие несколько минут доктор провёл в размышлениях о том, что означала эта улыбка. Одно лёгкое движение краешками губ, сквозь пелену тоски, усталости и благодарного доверия. Смеётся ли она над ним? Выражает ли благодарность? Или, почуяв его смущение, пытается намекнуть, что оно было напрасным? Нет, нет, духи, точно не это. Скорее всего она посмеялась, конечно посмеялась, над этой неуместной, совершенно неуместной, слишком неоднозначной лаской в его глазах. Если бы она могла действительно смеяться сейчас, если бы только не была убита очередной потерей, то непременно рассмеялась бы над ним. Одна за одной мысли крутились в голове Джулиана, спутанные с попыткой объяснить самому себе, почему его вообще это должно волновать. Уже много лет его мало волновало мнение окружающих. В Везувии у него были другие ученики и ученицы. Некоторые из них даже оказывались в его постели, прежде чем он гнал их от себя, как только чувствовал, что тонкая грань взаимного интереса перерастает во что-то большее, с одной или другой стороны. Доктор предпочитал не вовлекаться в эмоциональные переживания о тех, кто не нуждался в его непосредственной помощи. Во-первых, это отвлекло бы его от настоящей работы, от тех людей, кому по-настоящему нужно его внимание. Во-вторых, доктор имел пренеприятнейшую тенденцию влюбляться первым. В-третьих, ни одна его любовная история ещё не заканчивалась ничем хорошим. В-четвёртых и пятых, это отвлекло бы его от настоящей работы. Не заботиться о том, что думают о нём его друзья, ученики, его сестра – "как же ты там сестрёнка?" – да хоть сами Лорд Огня или Граф Везувии – было его самым отработанным защитным механизмом. Признаться себе в том, что сейчас этот защитный механизм мог бы – только гипотетически – дать слабину, было в высшей мере неуютно. – Ты знаешь, я тоже сирота, – вырвал его из размышлений тихий голос Катары. – Ну, не совсем сирота – у меня есть отец. И ещё какой отец. Вождь Южного Племени. Но он ушёл на войну почти сразу после того, как маму убили. Меня растила моя бабушка. Упокоют её духи... Как думаешь, у Минчжу есть отец? Джулиан пожал плечами. Он не хотел озвучивать свои мысли. – Я не знал... Про твою маму. Сожалею. – Это было давно. Я уже давно отпустила её, – Катара дотронулась до ожерелья на шее. – Это её свадебное ожерелье. Я подумала... Это важно, чтобы у ребёнка было хоть что-то, напоминающее о маме. Их дом скорее всего сожгут, как многие деревянные лачуги в Нижнем Кольце... Джулиан не ответил. В Везувии бедняцкие хижины часто сжигали вместе с телом умершего. Это было дешевле, чем обеззараживать всё помещение. Ещё несколько минут они ехали молча, пока Катара не задала ещё один вопрос, заставший Джулиана врасплох. – Как ты заразился красной чумой, со всеми твоими мерами предосторожности? – Эм-м... – он закусил губу, – ты уверена, что хочешь услышать об этом сейчас? – До прибытия на станцию Верхнего Кольца ещё пять минут, а мы мало разговариваем. К тому же... Мне кажется, это важно, – последнее слово прозвучало неубедительно вяло – ещё большую неубедительность придал широкий зевок. – Скажем так, я готов был пойти на всё, чтобы найти лекарство... Сонливость Катары как рукой сняло. Не имеет же он в виду... – Это и была моя крайняя мера. Я втирал в свою кожу кровь больных, но даже красная чума побрезгала таким отродьем как я. Тогда я сделал себе переливание крови. Я влил в себя кровь чумного больного, под предлогом того, что он сможет исцелиться. Самое удивительное, я каким-то образом оказался прав... – Джулиан остановился, заметив, как Катара меняется в лице – от непонимания к шоку, – в тот же день он пошёл на поправку, а вот я почувствовал, будто мои конечности начинили свинцом. Через пару дней я проснулся с этим, – он приподнял повязку, указывая на налитый кровью правый глаз. – Ты... зачем ты это сделал? – Как ты сама однажды напомнила мне, ничто не мотивирует искать лекарство так, как собственная болезнь, – доктор хмыкнул и поднял одну бровь. – Я подумал, что если заболею сам, это будет неплохим стимулом. Не ожидал, но это сработало. Более того, на основе крови здоровых людей мы научились делать сыворотки, которые спасали людей на латентной стадии заболевания. Пару мгновений Катара по-совиному хлопала глазами, и шок сменился гневом. – Не ожидал?!?! – от негодования и переполняющих её эмоций она вскочила с сидения. – Да ты просто кретин! Ты просто хотел сбежать от ответственности и сдохнуть! Состав прибыл на станцию и двери вагона отворились. Маг воды выскочила из вагона и, не оборачиваясь, пустилась прочь. Усталость временно сменилась на кипящий в жилах гнев. Чёртов суицидник! Он ещё смеет учить Катару о том, как нужно беречь себя! Джулиан, озадаченный такой реакцией мага воды, лишь поплёлся следом, не пытаясь догнать свою... ученицу? Коллегу? Нового... друга? В последнем он был не уверен, но от этой мысли внутри становилось теплее. Или чуть теплее, чем просто "теплее". Впрочем, что за вздор, во всём виновато слишком уж жаркое солнце, беспощадно висевшее сегодня беспощадно низко над беспощадным городом Ба Синг Се.***
Катара проснулась от стука в дверь. Медленно перекатываясь на спину, она услышала, как Инира открывает кому-то. Инира уже пришла со смены? Сколько же Катара проспала? За окном было темно. Она попыталась рывком сесть на кровати, но вместо рывка получилось лишь слабое движение плечами. Помогая себе руками, Катара встала с кровати и вышла в гостиную. Джулиан. Ну конечно. Мистер "я-готов-на-всё". Почему-то злиться уже не получалось. Уже проваливаясь в сон, она чувствовала, как негодование сменяется чем-то иным, чем-то, на самом краю забытья прошептавшим ей прямо в ухо: "никогда не встречала столь отчаянного человека...". Но сейчас, стоя в гостиной, она не помнила об этом. – Что ты тут делаешь? – вместо приветствия вырвалось у Катары. – Не хочу учить тебя манерам, верховная целительница, но так, для справки – разговор получится куда приятнее, если начать со слова "здравствуй", – Инира два раза повела бровями, шутливо намекая на... на что именно? – Хотел узнать как ты себя чувствуешь. Ты быстро ушла и... и... Я не был уверен, злишься ли ты на меня до сих пор. И... на что ты, вообще говоря, злишься, – Джулиан развёл руками. – Читаешь мне лекцию о безопасности и самосохранении, а потом признаёшься, что сам играешься с огнём? – Катара постаралась сказать это как более сурово, но тон вышел не слишком убедительным. – Технически, я игрался с водой, – Джулиан подавил смешок, Инира хихикнула в голос, – Кровь – это ведь вода, так? Катара прищурилась. – Технически, тебе нечего делать в женском коттедже в такое время, – она хмыкнула, указав на кобальтовое небо за окном. – Да брось, Катара. Доктор, оставайтесь на чай! – Инира мягко взяла Джулиана за локоть, призывая остаться. Джулиан уже готов был поддаться этому приглашению, но, наткнувшись на холодный взгляд Катары, сделал шаг назад. – Нет, нет, Катара права. Может быть в таком случае, ты составишь мне компанию снаружи? Всего одна небольшая прогулка. Мне нужно обсудить с тобой кое-какие... идеи, которые пришли мне в голову сегодня днём. Катара посмотрела на Иниру, и та ответила ей взглядом, словно говорящим: "если ты немедленно не отправишься на эту прогулку, я надаю тебе ледяных подзатыльников". – Уф. Хорошо. Воздух, пропитанный ароматом остывающего зноя и тёплой земли, ласкал лицо шёлковыми волнами. Тёплый, но уже совсем не жаркий, ветер, играл с растрёпанными каштановыми волосами Катары, и Джулиану понадобилось достаточно много усилий, чтобы завороженно не впялиться. Вместо этого он украдкой ловил движение локона здесь, и краешек уха там, россыпь густых прядей на плечах, лёгкое колыхание кончиков волос у поясницы. – Что именно ты хотел обсудить? – Мне пришла в голову одна идея... Ещё вчера, когда мы вместе делали переливание крови, – он указал в сторону сада, приглашая Катару следовать за ним, – я смотрел на твои руки... – Ты смотрел на мои руки?! Отчего-то Джулиан покраснел. Чёрт, и нужно же ей было вырвать фразу из контекста! – Я не... Я не то хотел сказать! В смысле, да, я то хотел сказать. Просто не договорил! Катара сделала гримасу непонимания сквозь лёгкую улыбку. – То, как ты работала с сывороткой, загоняя её в кровь... Я не знаю, почему мне не пришло в голову раньше! Наверное потому, что я первый раз в жизни встречаю мага крови... Катара остановилась и посмотрела на него с теперь уже неподдельной свирепостью. Доктор явно перешёл черту. – Не знаю как ты об этом узнал, – её слова резали воздух как сотня ледяных кинжалов, – но ты должен знать, что магия крови официально запрещена в Объединённой Республике и во всём Племени Воды! – Катара остановилась у самой калитки сада, не делая ни шагу дальше. – Но не в Царстве Земли, – Джулиан подошёл ближе – опасно ближе – почти вплотную к Катаре. Так близко, что он мог чувствовать её дыхание и жар её тела. Джулиан был почти на две головы выше Катары, и на таком расстоянии магу воды пришлось задрать голову, чтобы посмотреть доктору прямо в глаза. Губы её были плотно сжаты. На этот раз Джулиан выстоял напор её взгляда. Что-то в том, чтобы смотреть на неё сверху-вниз делало ситуацию безопасней, давая иллюзию контроля. Не то, чтобы он очень любил контроль. Терять контроль всегда было куда интереснее... Но сейчас он почти наслаждался этим коротким моментом доминирования. Одним движением глаз он указал в сторону сада, приглашая Катару войти. Та ещё плотнее сжала губы... и толкнула дверцу калитки. – Не знаю, что ты там себе надумал. И не рассчитывай, что ты, гений эдакий, придумал это первым. Конечно, я рассматривала этот вариант. Но недолго. Ты не понимаешь, что такое магия крови. Ты и представить себе не можешь. – Согласен, не могу, – Джулиан отпустил незримые "поводья", смиренно склонив голову. – Но разве ты не думаешь, что в спасении людей все средства хороши? – Вроде того, чтобы сознательно угробить себя? Не думаю. – Но у меня получилось, Катара! Получилось остановить эпидемию! – Ага, а потом забыть о том, как ты это сделал... – Послушай, мы должны работать вместе... Мои знания плюс твоя сила. Твоя удивительная, уникальная сила... – Страшная, демоническая, убийственная сила, – резко оборвала его Катара, – Тёмная сила. Не принёсшая никому ничего хорошего. Даже не пытайся уговорить меня использовать её вновь. – Даже если это может спасти кого-то? Даже если это может спасти человека в крайней стадии заболевания? – Джулиан попытался взять Катару за плечо, но та резко отдёрнула его. – Ты переходишь грань. Джулиан попытался смекнуть, о какой именно грани шла речь. В саду повисло молчание, тишину нарушали только ветер и негромкое мурлыкание кошко-совы. Джулиан перевёл взгляд с напряжённого лица Катары куда-то за её спину, и маг воды обернулась. Доктор с энтузиазмом зашагал к кустарнику у беседки. Раздвинув листья, он стал шарить рукой между веток, будто искал что-то. Свободной рукой он жестом подозвал Катару подойти ближе. Маг воды приблизилась к кустарнику и заглянула внутрь. В самой глубине, меж, рос сияющий голубой цветок. Сияющий в буквальном смысле – небесно-голубые лепестки с ярко-синими прожилками излучали холодное сияние, подобно звезде или магии воды во время исцеления. – Подержи эти ветки, – сказал доктор, доставая из кармана кусок плотной ткани. Аккуратно, стараясь не задеть лепестки, Джулиан просунул руку к стеблю и сорвал сияющее растение. – Смертоносный Звездоцвет. В отличие от многих цветов, растёт лишь в тени. Очень и очень редкий экземпляр. Видишь эти прожилки? Одна капля его эссенции способна убить небольшое животное. Три капли – взрослого человека. О, Катара, этот прекрасный цветок убивал королей и королев, грешников и святых. В руках тирана или безумца, его яд может уничтожить целые империи... – Упражняться в словесности будешь на бумаге, Джулиан, – Катара взяла цветок из его руки ловким игривым движением и поднесла к носу. Доктор улыбнулся этому дерзкому жесту. – Но знаешь, что в этом цветке самое прекрасное? При правильном использовании, – Джулиан снова взял цветок из рук мага воды, – из него можно приготовить десяток мощнейших лекарств, способных исцелить множество смертельных болезней, – он заправил цветок за ухо Катары – в её волосах он словно засиял ярче, оттеняя васильковые глаза. Понизив голос до полушёпота и заглянув ей прямо в глаза, он добавил: – На что ты готова, чтобы спасти чью-то жизнь? Этот вопрос отозвался дрожью в теле Катары, и по её спине побежали мурашки. Ответа не последовало. Джулиан обогнул кустарник и приземлился на резную скамейку внутри беседки. Катара, слегка вышибленная произошедшим из своей системы координат, последовала за ним. Она вынула цветок из-за уха. Сияние его начало угасать. – Если из него правда можно приготовить лекарство, тебе он будет нужнее, – Катара протянула растение доктору. – Значит, я не похож на тирана или безумца? – он улыбнулся, заправляя цветок теперь уже за собственное ухо. – Насчёт второго я пока не уверена, – Катара ответила улыбкой, но тут же спрятала её в тени смущения. – Ты обещаешь обдумать моё предложение? – Не обещаю. – Значит решено. Буду ждать от тебя ответа, – в бледном сиянии цветка улыбка доктора казалась почти потусторонней. – Я... Я не уверена, Джулиан. Я ни в чём уже не уверена, – маг воды опустила голову, давая прядям упасть на лицо. – Хм... Я не уверен, что это сработает, но, – доктор пошарил по внутренним карманам жилета, – давай попробуем спросить совета, – он вытащил небольшой чёрный коробок, размером чуть меньше ладони. – Пфф, смеёшься? Гадание? – Катара закатила глаза, хоть в темноте это было едва различимо. – И что же там? Кости? Руны? Монеты? – Карты! – Джулиан высыпал колоду тёмных карт с золочёной рубашкой на скамейку между ними, перемешивая их второй рукой. – Я не большой любитель гаданий. Честно говоря, я сам не очень-то верю во все эти штуки. Мой друг, маг воды, подарил мне эту колоду. Выбери карту. Не знаю, как у вас, магов, это происходит, но он вечно твердил что-то про интуицию. Катара с любопытством протянула руку к колоде. Карты словно отозвались щекотливым теплом под пальцами, или она просто вообразила себе это? Едва касаясь поверхностью ладони, девушка прошлась по всей колоде в одну и другую сторону, пока её рука не споткнулась об одну из карт. Маг воды перевернула её, протягивая Джулиану. Тот поднёс сияющий цветок, чтобы лучше разглядеть изображение. С громким "ах" он посмотрел на Катару, и его брови поползли вверх. – Вот это да, – почти по слогам произнёс доктор, протягивая карту обратно магу воды. На лицевой стороне было изображено странное существо – получеловек полуптица, развёрнутый головой вниз и подвешанный к дереву за одну ногу. Вторая нога существа была согнута в колене. – Повешенный. Почему я удивлён... – Джулиан задумчиво потёр подбородок. – Может просветишь меня наконец? – с нетерпением выпалила маг воды. – Повешенный подчиняется судьбе, смиренно претерпевая все её удары. Он жертвует собой во имя великой цели, растерзанный между двумя полюсами – небом и землёй. Повешенный покровительствует всем, кто отрешился от себя на благо другим, кто находится в состоянии на грани жизни и смерти. Всем, кто готов идти до конца, кто предан своему долгу. Это... не самая приятная карта. Но она выпадает мне чаще других. Эта карта – мой личный талисман. И я озадачен тем, что она выпала тебе... – Погоди, я не очень понимаю. Что конкретно она обозначает? Что мне нужно делать? – Этого я тебе сказать не могу. Я сам не очень понимаю, как именно это работает. Совсем не понимаю, если честно. Но как мне говорил мой друг... кхм, Азра... каждый должен интерпретировать значение для самого себя. – Ну отлично, то есть на сложный и запутанный вопрос, они дают, хм... сложный и запутанный вопрос? – Вроде того. – Погоди... И ты носишь их с собой всё время? – Я... – Джулиан запнулся и покраснел, но, к счастью, в темноте это было не слишком заметно, – ну почти. Это что-то вроде моего... оберега. – Этот твой друг – Азра – вы, наверное, были действительно близкими... друзьями? – Катара пробовала почву, заранее зная, что наткнётся на сопротивление, но любопытство взяло вверх. – Экхм-кхм-кхм... Обычными. Друзьями. – Насколько обычными? – Катара поймала себя на том, что ей нравилось дразнить доктора. – Обычными, сказал. Друзьями. Были. Больше не друзья. Конец истории. – Настолько обычными, что ты носишь его колоду у самого сердца? Джулиан остро посмотрел на Катару и с раздражением выхватил карту из её рук, но тут же сдался, будто уменьшившись в размере. – Извини. Не хочу об этом говорить... – И что же твой друг Азра рассказывал про эти карты? Он вообще говорил, как они работают? – Он говорил, много говорил. Не то чтобы я очень внимательно слушал. Каждая карта представляет собой информацию о нынешнем положении вещей. Повешенный идёт под номером двенадцать. Если разложить все карты по порядку, можно представить себе путь – от одной карты к другой. Каждая карта ведёт к следующей. Следующая – к следующей. И так далее. Каждая карта обозначает тебя и твой путь. Откуда ты пришёл и куда ты идёшь. – И куда же ведёт меня мой путь? Или, лучше сказать, наш путь? Джулиан вздрогнул. От слова "наш", и от этого такого неслучайного вопроса. Он знал ответ, о, он знал ответ на этот вопрос. Тринадцатая карта, год за годом он ходил по тонкой грани, но так и не нашёл способ разгадать её секреты. – Ну, какая же следующая карта идёт за Повешенным? Джулиан посмотрел на неё, и Катара успела заглянуть в его пугающе-глубокие глаза, глядевшие из темноты со смесью тревоги и некоей обречённости, прежде чем сияние цветка окончательно погасло. Катара видела теперь лишь очертания его лица, его острый подбородок и рельефную линию губ, разомкнувшихся для глубокого вдоха и единственного слова, сорвавшегося с них на выдохе: – Смерть.