Не он ко мне, а я к нему — Во тьму, во тьму, во тьму*.
***
— Когда я был маленьким, все было полно любви и весь мир был прекрасен, — отпивая из надбитой бутылки ром, хрипло жалуется Тэхён, опуская ноги в холодную воду. — Но, когда я стал взрослым, мир стал иным. Я так сильно хочу вернуться обратно в то время. — В детстве всё кажется куда более красивым, чем есть на самом деле, — хмыкает Чимин, лениво вылезая из воды на небольшой утёс, на котором сидел Тэхён. — Этому миру определённо нужно переродиться, — протягивая Чимину бутылку, хмурится Тэхён. — Однажды я уже истребил десятки миллионов людей. Повторить, что ли, свой же подвиг? — Сейчас сделать это будет куда сложнее, — задумчиво тянет Чимин. — Антибиотики, что б их! — Не напоминай, — окончательно мрачнеет Тэхён. — А хочешь, я отравлю своим ядом небо? — озорно улыбаясь, предлагает Чимин. — Или опояшу хвостом землю и расколю её на две части? — Ломать планету не нужно. Нам на ней ещё жить.
На морском дне неспокойно. Тэхён словно сходит с ума. В его голове на повторе проигрывается одна и та же сцена. В ней он и Чимин. Он и Чимин вблизи небольшого города. Как такое возможно? Они же познакомились на маяке. Или нет? Тэхён привычно уже в панике. Привет, подруга, давно тебя не было. Он ничего не понимает. Временами перед глазами вспыхивают искры яркого света, а когда они растворяются во тьме, перед взором возникает огромный змей с блестящей чешуёй. Почему-то Тэхён его не боится. Он рад ему как чему-то (кому-то?) родному. Подобное настораживает и наводит на определённые мысли. Змей — это Чимин? Возможно. Тэхён был повсюду в этом море. Всё кругом снова и снова куда-то исчезало, не менялось лишь одно: шторм, сломавший его, по-прежнему оставался лучшим другом. В этом море всё должно исчезнуть во тьме. Это судьба. В этом море нет пути назад. Это злой рок. В этом море всё должно исчезнуть во мраке. Нет пути назад. Неразрывный круг. Или всё же… здесь не всё так однозначно? Тэхён всем своим нутром чувствует, что упускает что-то из виду. Ему нужен толчок. Но где его взять?— Однажды я уже истребил десятки миллионов людей. Повторить, что ли, свой же подвиг? — эхом в голове.
Что он имел в виду, говоря это? И говорил ли вообще? Приговорённый к жестокости, скованный болью истинный безумец, сидящий внутри него, появился на свет в тот момент, когда Тэхён умер. Он всегда в ярости, ненависть - его верный союзник, он абсолютно безумен, извращённое продолжение… кого? Не самого ли Тэхёна? «Ты живёшь в царстве грёз», «Я летал на падающих звёздах», «Ты совершенно безумен. Ручной пёс», «Рассказать тебе как это было?». Пустота, объятая воспоминаниями о былых мечтах, давно уже стала Тэхёну домом. Но что, если не все воспоминания правдивы? Что, если сам Тэхён намеренно их себе внушил? Что, если под вуалью несбывшихся надежд таится щепотка правды? Что, если сам Тэ — это обман?— Я сохраню свой последний вздох для твоего окна, — поднимая с земли окровавленный меч, рычит Тэхён. — Лучше останься в живых и верни меня к жизни, — сшибая его хвостом, шипит змей и бросается в бой.
***
Сидя на корточках у кромки воды, Чимин лениво намыливает чашки и, пристально глядя на водную гладь, ждёт сам не зная чего. Не Тэхёна ли часом? А может самого Левиафана? Сегодня утром в одной из книг он нашёл странную записку, написанную его почерком, в ней говорилось: «Одним из заданий, полученных душегубом от царя, было поднять кошку. Разумеется, душегуб не смог поднять чудовище целиком. Всё, что ему удалось, это заставить мнимую кошку оторвать одну лапу от пола. Однако даже это царь назвал величайшим деянием, когда раскрыл обман. А что бы сказал царь, узнав, что тогда душегуб унёс с собой не только победу, но и сердце Мировой змеи?». Что это значит, Чимин не знает. Как и не помнит того момента, когда писал эти строки. Неужели во время последней встречи с Владыкой он как-то умудрился оставить себе подсказки? Если это так, то почему он не нашёл записку раньше? В этом есть скрытый смысл? Тогда… выходит, нужно ждать ещё чего-то? Маяк — мир, скрывающий общую тайну всех времён. Сохранить внутри то, что не должно никогда оказаться на поверхности — его единственное предназначение. Но Чимин прожил здесь уже тысячу жизней, узнал, что значит, когда тебе верят. Мысли и образы. Их можно внушить. Что, если он научился внушать маяку свою волю? Некогда Чимин согрешил. Его убили, а прах рассеяли. Ни чувств, ни плоти больше нет. Но есть воспоминания. Не в нём. В ком-то другом. Они, как пылающий огонь — живы. Но могут ли они его воскресить? Нет. Они могут лишь немного подпитать. Крылья сломаны, тело упокоено, и этого не изменить. Но можно же родиться заново. Или… вновь собраться воедино и возродиться подобно фениксу? Чимин не знает, откуда в его голове появились подобные мысли. Всё его сознание с каждым новым днём всё больше наполняется мусором, в котором найти что-то стоящее практически невозможно. Это раздражает. Как рассортировать всё? Как найти и отделить ту часть, где скрыто то, что было до заключения на маяке? — О чём задумался? — облокотившись плечом о дверной косяк, спрашивает Юнги. Ему странно находиться возле Чимина. Он будто знает и не знает смотрителя одновременно. Если то, что он видел и слышал, правда, то на маяк он попал явно не по воле случая. Ёрмунганд. Неужели Чимин действительно Мировой змей? Как такое возможно? И что теперь? Юнги опять нужно его убить? Разве он на это способен? Со вчерашнего вечера Юнги боится оставаться наедине со своими мыслями. В них столько всего злобного и алчного, что аж дурно становится. Юнги не самый внимательный и рассудительный человек в мире, но даже его смущают некоторые детали. Зачем ему было убивать Чимина в прошлом? Если верить своему сердцу, которое, к слову, буквально сразу вспомнило и расцвело любовью к Чимину, их симпатия была взаимной. Что такого сделал смотритель, что Юнги решился на столь отчаянный шаг? И при чём здесь вообще Рагнарёк? Каким боком Чимин и гибель мира могут пересекаться? — Сложно ответить, — нехотя отвечает Чимин. — Чем ближе день встречи с Владыкой, тем хуже я себя чувствую. — Боишься умереть? — осторожно спрашивает Юнги, прекрасно видя, что смотритель не лжёт. — Боюсь упустить шанс, — отставляя чашку в сторону, выдыхает Чимин. — Шанс? — опасливо переспрашивает Юнги. — Какой? Сбежать отсюда? — И да, и нет, — кривится Чим. — Это правда сложно объяснить. — Знаешь, Чимин, примерно с подросткового возраста я начал видеть во сне то, что никак не мог до конца осознать, — подбирая слова, осторожно говорит Юнги. — Это были своеобразные образы, временами сцены чего-то. Иногда их героем был я, иногда кто-то, мне совершенно не знакомый. На маяке сны стали ещё более осязаемыми. — Что ты хочешь этим сказать? — заметно напрягается Чимин, поднимаясь на ноги. Неужели… Юнги попал на маяк не случайно? — Вчера мне привиделось кое-что абсурдное, — отходя от дверей, проговорил Юнги, не разрывая со смотрителем зрительного контакта. — Что же? — следуя за Юнги, шёпотом спрашивает Чим. — Сначала рыбалка на Мирового Змея. Затем Рагнарёк и вновь эта же рептилия. — О, — тянет Чимин, не зная, что и думать. — Может поднимемся наверх и откровенно поговорим? — Что ты хочешь узнать? — плотно запирая дверь, спрашивает Чимин. — Ты — Мировой Змей? — прямо спрашивает Юнги, внимательно наблюдая за эмоциями на лице Чимина. — Не знаю, — немного обречённо выдыхает смотритель. — Я определённо не человек. Маяк — моя тюрьма. Но… деталей нет, я их не помню. Возможно, помнит Тэхён. — Тэхён? Почему он? — удивлённо восклицает Юнги. Опять этот призрак! Почему всё сводится именно к нему? Судьба так решила пошутить? — Понимаешь, как бы я ни злился на Тэхёна, как бы я его ни презирал, всё равно слепо доверяю, — не юлит Чим. — И… я как зеницу ока оберегаю его кости. Зачем мне это? Сначала думал, что это приказ Владыки. Но нет! Сейчас я это понимаю. Есть какой-то чёткий план. Ему нужно следовать. Но как, если деталей я не знаю? — Кости Тэхёна на маяке? — выпадает за пределы вселенной Юнги. — Да, в подвале, — кивнул Чим. — Обалдеть. — Да не сказал бы… — И что конкретно ты собираешься делать? — косясь на дверь подвала, осведомляется Юнги. — Собрать в кучу всё, что знаю, а затем начать поиски недостающих кусков пазла. — Логично. — Ты со мной? — Да, — уверенно отвечает Юнги. — Прожить всю свою жизнь на маяке мне как-то неохота. Только, Чимин… давай будем честными друг с другом. Хорошо? — Я не против. — С чего начнём? — С сути, — пожимает плечами Чимин и, медленно повернувшись, начинает подниматься вверх. — На маяке есть тот, кто видел все мои смерти. Похоже, нам не помешает немного поболтать. Но вот захочет ли он? — Он? Ты о ком? О Тэхёне? — ничего не понимает Юнги. — Нет, — хищно скалится Чимин, открывая дверь в свою комнату. — Об одном милом капитане. — Капитане? — выпучивает глаза Юнги. О чём сейчас вообще говорит Чимин? О Чонгуке? Второй красавчик из той злосчастной легенды тоже на маяке? Так Чимин не шутил тогда… Вот Тэхён обрадуется (ну или окончательно озвереет), когда его увидит! Юнги здорово так озадачен. Все его догадки постепенно подтверждаются. Часом ранее, решаясь на разговор со смотрителем, он и не предполагал, что тот не станет вновь лгать и выложит всё как на духу. Почему тот передумал? Не из-за близости же. Что-то произошло? Во все глаза наблюдая за тем, как Чимин подходит к аквариуму с рыбкой и осторожно берёт его в руки, Юнги, так вовремя вспомнив, что о хвостатой говорил смотритель, замирает и окончательно теряется. Рыбка действительно Чонгук? Если это так, то почему он скрыл это от Тэхёна? Хотел защитить? Или же просто не желал делиться? И что теперь? Смотритель произнесёт что-то вроде «Абракадабра», и рыбка станет человеком? Такое вообще возможно? — Вода совсем мутная, — хмурится Чим. — Давненько я аквариум не мыл. — Мама, роди меня обратно, — выдыхает Юнги и опасливо подходит к смотрителю. — Это и есть Чонгук? Молю, скажи, что я ошибаюсь. — Нет, всё верно. — И что теперь? Щёлкнешь пальцем, и он человеком обернётся? — озвучивает свои абсурдные мысли Юнги. — Если бы всё было так просто, — кривится Чимин. — Когда Владыка подкинул его под маяк, была ночь. До утра времени оставалось совсем немного, и я обратил его в первое, что пришло на ум. Заморачиваться было некогда, поэтому предполагаю, что обратную трансформацию вызовет самая банальная вещь на свете. Даже смешно как-то. — Во-первых, как ты смог человека в рыбу превратить, — крайне медленно переваривая полученную информацию, спрашивает Юнги. — А во-вторых, что это за вещь такая? — Чтобы доставить человека к маяку, Владыке нужно немного приоткрыть купол, — вернув рыбку на место, пояснил Чимин. — Когда есть брешь в защите, малая часть моих сил мне вновь подвластна. Ну, а вещь эта — поцелуй истинной любви. — Поцелуй? — почти фальцетом выдаёт Юнги. — Ты должен просто поцеловать рыбу? Когда это ты успел роман с капитаном закрутить? — Не я, дурень, — закатывает глаза Чимин. — Тэхён. — Вообще прекрасно! Лучше не бывает. Остановите Землю, я сойду. — Успокойся ты! — Я спокоен, — фыркает Юнги. — И что нам дальше делать? Выйдем на порожек и любезно пригласим призрака в гости? Что ему после чая скажем? Тэхён, будь так любезен, засоси рыбу. Вот он удивится-то. — Ты, когда фырчишь, на кота похож, — весело смеётся Чим. — Примерно так и сделаем. — Кот? Серьёзно? — кривится Юнги. — Да, — мило кивает Чимин. — Пофиг, — отмахивается Юнги. — Мне тут недавно как раз кот-гигант снился. Я его поднять пытался. Наверное, это был знак свыше. — Что? — вмиг мрачнеет Чимин. — Ты мне об этом сне рассказывал раньше? — Нет, а что? — Да так… — тупит взгляд Чим. Сон и та записка. Что между ними общего? — Юнги, я тебе сейчас кое-что покажу, а ты мне расскажешь поподробнее о том сне с котом. — Э, хорошо. — Отлично.