Пробуждён. Помнишь?
***
Юнги чувствует себя лишним и, до боли закусив губу, из последних сил пытается совладать с разрастающимся словно лесной пожар предчувствием чего-то нехорошего. Чимин впустил призрака на маяк больше часа назад, но до сих пор так и не поднялся с тем наверх. Что так долго можно обсуждать, и зачем для этого спускаться в подвал? Какие тайны могут быть у этих двоих? Не станут же они плести какие-то интриги против него? Или всё же… Юнги тревожно. Он многого не знает, а ещё больше не понимает. Кругом всё стремительно меняется, а он словно впадает в летаргический сон и невольно замирает, так и не успев сделать последний решающий шаг. В голове привычный гул и пелена на глазах. Юнги не любит это чувство, он ненавидит ощущать, как душа покидает тело и слепо бросается с горы в глубокий овраг. Вот зачем ему все эти видения? Он ведь их не понимает. В них нет какой-либо чёткой последовательности или же логичности. Он просто видит некие отрывки чего-то большого и многослойного. Нужно всё отсортировать. Причём вручную. Но как это сделать? Записать всё на листик и, как бывалый Шерлок Холмс, объединить всё красной пушистой ниткой? Звучит просто, но на деле провернуть подобное практически невозможно. В глубине души Юнги догадывается, почему, но озвучить это он пока не готов. Слишком много сомнений. Глубоко вздохнув, Юнги медленно закрывает глаза и, совершенно не сопротивляясь, проваливается в болото своих грёз. Кругом мокро и холодно. Юнги хочется ухватиться за что-то руками, но рядом с ним совсем ничего нет. По правую сторону от него вырисовывается чей-то светлый образ. Юнги вроде бы и знакомы эти громоздкие черты, но в тоже время как бы и нет. Стоит приглядеться. Образ лениво крутит головой по сторонам, а затем, выцепив во мраке Юнги, долго смотрит на него, явно что-то выжидая, после чего тихо молвит: — В начале всех времён не было ничего: ни песков, ни морей, ни волн, ни земли, ни небосвода. Была только бездна. Солнце не ведало, где его дом, луна не ведала, какой силой обладает, звёзды не ведали, где им сиять. Затем из плоти Имира сотворилась Земля. Кровь вылилась в моря. Кости превратились в горы, череп его стал небосводом, а волосы обратились лесом. Из ресниц его был создан великий Мидгард, чтобы жили люди в нём. А из мозга сотворили тёмные тучи, что висят на небосводе и вселяют в неверных ужас*. Юнги ничего не понимает. В памяти так не вовремя всплывают школьные познания о создании мира и в мозгу образуется некий диссонанс. Он невольно чувствует себя атеистом, которого хитростью обращают в веру. Но в кого он должен уверовать? В Имира? В Мидгард? Мыслей нет. Догадок тоже. Тем временем образ становится все ближе и Юнги различает в нём хвост и тонкий длинный язык. Это Змей. Ёрмунганд собственной персоной. Какая, однако, честь! Юнги бы восхититься величием своего собеседника, но сил на это попросту нет, да и непонятно, откуда он того вообще знает и какие у них отношения. Похоже, Змею придётся вести монолог. Да тот и не против, по всей видимости. — Помню я великанов, что давным-давно рождены, помню девять миров, что на древе предела. Древо то с могучими корнями, что простираются под почвой**… Юнги не хочет его слушать. С каждым новым словом он всё отчётливее слышит голос Чимина и невольно начинает воспринимать смотрителя и Ёрмунганда как одно целое. Как одно живое существо. Да, рядом с ним определённо смотритель. Разум этого ещё до конца не понял, а вот сердце любимого признало. Но о чём тот говорит? И кому? Юнги практически в отчаяньи. Ему надоело быть слабым и немощным. Он ведь другой. Всё нутро воспалено до предела, а разум вопит о готовности вспомнить и принять всё. Вот только… какую именно часть своего прошлого ему необходимо воссоздать в памяти? Ту, что связана с Чимином? Или же ту, в которой скрыто его предназначение? Почему так сложно? Получить бы хоть одну подсказку. Эй, Агуст Ди, а ты что-нибудь знаешь? Юнги хочется смеяться. Он опять отделяет себя от Агуста Ди. Хочет очиститься от грязи? Как наивно. Он и есть та самая грязь. Под ним — глубокий омут бытия, над ним — холодная бездна прошлого. И вот куда ему стоит совершить экскурсию? Юнги колеблется. Ему так не хочется снова ошибиться. А что, если… Неожиданная мысль болью пронизывает черепную коробку. А что, если ему сейчас обо всём спросить у Чимина? Не у Чимина-смотрителя, а вот у этого эфемерного Чимина. Станет ли тот ему лгать? Это ведь всё не взаправду. Это всего лишь игра воображения. Это всего лишь проекция сознания. Его сознания. Самого себя обмануть сложно. Юнги знает, он столько раз пытался. Эй, Агуст Ди, рискнём? С некоторым ехидством на бледном лице Юнги медленно переводит взгляд на Змея и задаёт, всего один ёмкий вопрос: — Скажи мне на милость, где искать ответы на мои вопросы? — Там, где ты оставил себе подсказки. В прошлом ты совершил ошибку. Не повтори её вновь. Запомни: чему быть — того не миновать. — Подсказки? Какие? Где они? — впитывая в себя каждое слово, переспрашивает Юнги, стараясь не потерять ниточку связи со Змеем. Ошибка? Какая ошибка? Что он мог сделать такого, о чём впоследствии пришлось бы пожалеть? Это как-то связано с Чимином? Рагнарёк? Неужели это всё было на самом деле? Тогда выходит, что он… — Первый кусочек хранится в отражении Спешного, второй — в лучах Огнистого, третий — в волнах Зыбьи, пятый — в жаре Хищного, шестой — во мраке Темени. — Я ничего не понимаю, — рвано выдыхает Юнги и непроизвольно щурится. Он что-то упускает. Что-то важное и, похоже, очевидное. Нужно вернуться на исходную точку. Вот только где она? — Найди носителя языка и расспроси его обо всём. — Какого языка? — хмурится Юнги. Опять загадки. Даже самому себе он ничего вразумительного ответить не может. Жалкий неудачник. — Великанов. Ещё лучше. Юнги резко откидывается назад и в ту же секунду возвращается в реальность. Великаны. И где их ему искать? В мире людей они точно не водятся, да и на маяке помимо рыб и призрака больше никого нет. «Тебе здесь не место, тебе нужно бежать!» — эхом отдаётся в голове. Кому бежать и куда? Юнги хватается пальцами за спинку стула и осознаёт, что фраза произнесена его голосом. Он хотел кого-то спасти? «Твоё имя — подпись на моей боли», — в глазах опять темно, а на руках алая кровь.«Ты сам выбрал этот путь», — и столько боли в этих словах. Чимин. Юнги холодно. Пусть пока ещё и нечётко, но он, наконец, начинает понимать почти всё. В руках чувствуется тяжёлый меч, вокруг запах крови. И где-то на периферии сознания — раненный Чимин. Да, он это сделал. Убил Мирового Змея. Но зачем? Хотел предотвратить конец света? Как благородно и глупо. Подсказки. Вся надежда лишь на них. Но как понять, что именно они в себе таят? Кого попросить о помощи? Не Чимина ли? Если смотритель действительно является Мировым Змеем, то в предках у того числится, как минимум один великан — мать. Языком смотритель владеть должен. Хотя бы поверхностно. Вот только вспомнит ли Чимин хоть что-то? С каждым новым днём смотритель выглядит всё больше растерянным и даже каким-то потерянным. Юнги так сильно хочется ему помочь, но что он может? Разве что слепо выполнять данные ему поручения и честно отвечать на вопросы Чимина. Устало присев на стул и с неким опасением глядя на рыбку в аквариуме, Юнги только было решается найти в себе сил, чтобы спуститься вниз, как дверь медленно отворяется и в комнату входят Чимин и Тэхён. Оба мрачные, оба на взводе. Оба не смотрят на Юнги. Это плохо. В подвале что-то определённо произошло. Вот только что? Призрак уже знает, что рыбка — это Чонгук? Или Чимин пока ещё ничего тому не сказал? Юнги опять в неведении. И это раздражает. Да, он самое слабое звено в их компании, но разве это повод его игнорировать? — Вот же, — шипит Тэхён, присаживаясь на корточки возле аквариума. — Я тут страдаю по нему, понимаешь ли, а он себе тихо-мирно плавает да жизни радуется. — Радуется ли… — как-то немного неоднозначно хрипит Чимин, не сводя с Тэхёна любопытного взгляда. — Он многое повидал. — Представляю! — прыскает Тэхён и смотрит на Чимина с нескрываемым весельем. — Как думаешь, он мне по морде даст? — Не исключено, — фыркает Чимин и заметно расслабляется. — И не только тебе. Подобное неожиданное дружелюбие между смотрителем и призраком бесит Юнги. Он им случайно не мешает? Может, выйти из комнаты и оставить их наедине? Пусть, не стесняясь никого, придадутся воспоминаниям и выпьют яду в честь воссоединения. Когда те друзьями уже стать успели? Общий враг сближает? Юнги откровенно ревнует. Неистово ревнует. Чимин только его. Давно уже только его. Ещё несколько дней назад его весьма ощутимо волновало то, что он так быстро запал на смотрителя, но сейчас, узнав несколько интересных деталей, Юнги больше не зацикливался на этом. Он не влюбился. Он давно уже влюблен. Несколько жизней как. — Так и будете любезничать или перейдете, наконец, к делу? — не сдержавшись, говорит Юнги, показательно вставая и подходя к смотрителю. Будь он котом, в ту же секунду пометил бы свою территорию, как мерзко бы это ни звучало. Нужно незамедлительно провести границы, иначе быть беде. — А ты спешишь куда-то? — с прищуром осведомляется Тэхён, без особого желания посмотрев на «третьего лишнего». — А, Юнги? — Представляешь себе, — разведя руки в стороны, кривится Юнги. Он взбешён и даже не пытается этого скрывать. — Один я хочу отсюда выбраться? — О, ты в любом случае совсем скоро покинешь маяк, — рычит Тэхён, невольно оскалившись. — Но не обещаю, что на своих двоих. — Ты мне угрожаешь? — сжав кисти рук в кулаки, выплёвывает Юнги, отчего-то чувствуя огромную силу внутри себя. Жар медленно охватывает всё тело и затрудняет дыхание. — А, Тэхён? — Я тебя предупреждаю, — не без удивления заметив изменения в Юнги, хрипит Тэхён, попутно размышляя, как бы ему убрать Чимина подальше от этого сумасшедшего Бога Грома и остаться после этого в живых. В том, что перед ним убийца друга, Тэхён больше не сомневается. Юнги — Бог Грома. Пусть сейчас и в бренном смертном теле. Но даже таким, казалось бы, слабым того недооценивать нельзя. Однажды Юнги уже удалось убить Мирового Змея. А ведь Чимин тогда был полон сил и энергии. Повторить прошлый подвиг тому не составит большого труда. Особенно теперь, когда от былого Змея осталось лишь имя. Нужно быть внимательным. И хорошо бы следить за речью. — Перестаньте, — устало выдыхает Чимин, краем уха улавливая, как что-то трещит в стенах маяка. — Юнги прав, времени у нас не много. Давайте вернём Чонгука и зададим ему все интересующие нас вопросы. — Ну хоть кто-то тут ещё головой думает, — кривится Юнги. — Спасибо, Чимин. — А как возвращать-то будем? — сделав несколько шагов в сторону смотрителя, спрашивает Тэхён и замирает, ожидая реакции Юнги. — Предполагаю, что тебе нужно его поцеловать, — отчего-то смутившись, лепечет Чимин. — Не знаю, чем я думал, обращая его в рыбу. — И как ты это себе представляешь? — хмурится Тэхён, по очереди глядя то на Чимина, то на рыбку в аквариуме. — Моя форма слишком нестабильна. Если возьму Гука в руки — либо раздавлю, либо уроню. — Тебя нужно хотя бы ненадолго сбалансировать, — задумчиво говорит Чимин, всё больше напрягаясь из-за тихого треска по всему маяку. — Возьми немного моей жизненной энергии. — А это мысль, — кивает Тэхён, прекрасно понимая, что если он подпитается от Чимина, то не только сможет поцеловать Гука, но и защитить того от Юнги в случае чего. — Давай попробуем. — Что значит «возьми моей энергии»? — взрывается Юнги, вставая между Чимином и призраком. — Жить надоело? А если он прикончит тебя? — Не прикончу, Юнги, — скалится Тэхён, чуть наклоняясь вперёд. — Это целиком и полностью только твоя прерогатива! — Что? — не сразу понимает Юнги. — Да ты достал! Я против. Холодок, подобно пауку, пробежавший по спине, Тэхён чувствует так отчётливо, будто он живее всех живых. Юнги что-то помнит. А может даже и всё. Левиафан неспроста перенёс того сюда. Неужели в этот раз убить Чимина должен будет именно Юнги? Если всё так и есть, то Владыке не нужно будет снимать купол и приходить к маяку лично. А вот это уже проблема. Причём просто космического масштаба. Пока купол плотно закрыт, им отсюда никуда не деться. Выходит, первое что им стоит сделать, это обезвредить Бога Грома, и лишь после этого возвращать Чонгука. — ЧимЧим, ты мне доверяешь? — внимательно глядя смотрителю в глаза, спрашивает Тэхён, стараясь никак не выдать своего волнения. — Больше да, чем нет, — осторожно отвечает Чимин, не отводя взгляда от лица призрака. — Хорошо, — кивает Тэхён и, обойдя Юнги, становится впритык к Чимину. — Не сопротивляйся. — Какого? — теряет остатки самообладания Юнги. Всего секунда — и Тэхён, обхватив голову Чимина рукой, впивается тому в губы грубым требовательным поцелуем. Да, он может забрать энергию иначе, но ему сейчас жизненно необходимо спровоцировать Юнги. Ярость — не лучший союзник. Чем больше слепнет от гнева монстр, тем больше шансов у него на победу. Один. Два. Три. Рывок. Резко оторвавшись от губ смотрителя, Тэхён, ещё не до конца совладав со своей окрепшей телесной оболочкой, быстро проникает в тело Юнги и с силой сжимает лёгкие. Поток воздуха прекращается, и монстр начинает задыхаться. Всего несколько секунд — и Юнги уже так знакомо лежит у его ног. Правда в этот раз пока ещё живой. — Ты что творишь? — рухнув на пол возле Юнги, кричит Чимин, испуганно глядя на Тэхёна. — Давай свяжем его и закроем в другой комнате, а затем я тебе всё объясню. — Я… — Просто верь мне, ЧимЧим. Пожалуйста. Чимин, сам не зная почему, кивает и покорно идёт за верёвкой. Возможно, совсем скоро Тэхён убьёт его, но сейчас он хочет ему верить. Не поплатиться бы теперь за это.