Множество могильных плит славу храбрецов хранит, а их подвиги давно забыты.
***
Чимин не слышит ничего. Ни гула маяка, ни шума волн, ни стенаний собственных мыслей, ни хриплого, ставшего уже почти родным, голоса сомнений. Впервые за очень долгое время ему спокойно и комфортно наедине с самим собой. Непривычно и так странно. Перед глазами высокий зелёный лес. Но не такой как в добрых старых сказках о феях-крёстных и прекрасных принцессах, скорее он похож на тот, который описывают в легендах о злобных призраках и злых ведьмах-убийцах. Подобное сравнение отчего-то веселит Чимина. Данное местечко ему точно под стать, да и атмосфера подходящая: куда ни глянь, повеситься хочется. Возвести бы здесь огромный массивный замок с широкими колоннами да вырыть вокруг него такой глубокий ров, чтобы сам Мировой Змей мог в нём поместиться, и можно жить. Относительно долго и даже немного счастливо. Негромко прыснув от абсурдности собственных мыслей, Чимин несмело ступает на узкую, покрытую мхом тропинку, вокруг которой медленно кружатся малютки светлячки, и неторопливо шагает в сторону глубокой тёмной чащи, где, судя его по ощущениям, прячутся заплутавшие души. Загробный мир, ты ли это? Интересно, а он тоже заплутал? Вероятнее всего да. Иначе как бы он тут ещё оказался? Не в гости же его позвали. Хотя все возможно. Горечь и скорбь. Вот что тут правит. Чимин чувствует повсюду всепоглощающую пустоту и немного ускоряется. Тьма не должна ослепить его. Тьма не свет. Где-то впереди звенит едва слышно колокольчик. Это знак? Внутри всё замирает. В чаще под покровом тумана скользят тени. Чимину некомфортно от их близости. Все они жаждут покоя, но им неведомо, как его обрести, все они погребены заживо под зыбучими песками времени. И, похоже, Чимин скоро станет одним из них. Медленно поднимая голову, Чим краем глаза замечает уже знакомое очертание купола. Тёмные духи ведут его. А он, сам того не осознавая, повинуется им. Плывёт по течению в одиночестве все эти годы безмолвной печали и слепо ищет свой дом. Но так ли ему нужен тот отчий дом? В этом лесу, где волки, страдая, воют от тоски на луну, его дух сокрыт в виде заповеди, высеченной на чёрном камне бытия. Он ведь всегда об этом помнил. Так почему же ничего не предпринимал? Осознание приходит слишком резко, Чимин едва ли не чудом остаётся, пусть и неуверенно, но все же стоять на своих ногах. Вездесущая песнь жизни всё громче доносится из-за чёрных как смоль облаков, разрывая своим эхом умирающее в муках солнце. То солнце — Чимин. Точнее, его хрупкая людская оболочка, его слабость и глупая привязанность. Чимина-человека больше нет. Есть только Мировой Змей Йормунганд. И это хорошо. Правда! Человеческая плоть — оковы. Оковы, которые, наконец, разрушены. И кем? Самим Богом Грома. Как иронично. Интересно, а Юнги знает, что последует после? Ну что, Левиафан, потолкуем с глазу на глаз?***
Тэхён чувствует себя донельзя глупо. Он тенью следует за Богом Грома в подвал и едва ли может сдержать себя, чтобы не толкнуть того в спину. Вот за что ему всё это? У них же был такой прекрасный и, что немаловажно, чёткий план, они правда могли победить Левиафана, но Юнги всё испортил. Бесцеремонно вмешался в самый решающий момент и без тени сомнения удалил с поля ключевого игрока. И что теперь? Они предоставлены сами себе. Они словно простые смертные, потерявшие своего супергероя. Тэхёну совсем не страшно умирать, он страшится вновь потерять Чонгука. Гук — человек. Ещё одну встречу с Левиафаном он не переживёт. Тэхёну очень не хочется надеяться на их ручного Бога-лжеца, но других вариантов у него попросту нет. Пока он не вернётся в своё тело, Юнги их единственный шанс выжить. И это так удручает. — Спой мне, мой ангел музыки! — не сдержавшись, громко произносит Тэхён, положив руку на плечо Юнги. Не, ну а что? Нужно же как-то разрядить обстановку. Да и неожиданная смерть Юнги от инфаркта тоже весьма соблазнительна. — Слушай, ты, призрак оперы, я чуть коньки не двинул, — злобно рычит Юнги, хватаясь рукой за сердце. — Совсем крыша поехала? — Да, — весело кивает Тэхён. — Причём давно. — Это видно, — выплёвывает Юнги, немного напрягаясь и внимательно прислушиваясь к шуму за стенами маяка. Шторм начинается. Значит смертное тело Йормунгарда, наконец, полностью остыло. Осталось совсем немного… — И что дальше? — останавливаясь напротив своих костей, спрашивает Тэхён. — Проведёшь странный обряд с песнями и танцами? — Слишком много чести, — фыркает Юнги и тем же ножом, которым зарезал Чимина, глубоко ранит свою руку. — Сделаем всё тихо и предельно больно. — Больно? — переспрашивает Тэхён, с прищуром наблюдая за тем, как сосредоточенно Юнги окропляет своей кровью его скелет. — Для кого? — Для тебя, Тэхён, — непривычно серьёзно отвечает Юнги. — Никаких вспышек памяти или же чего-то подобного. Просто плоть и кровь. — Мне уже стоит начинать бояться? — больше для виду храбрится Тэхён, внутренне сжимаясь в один большой комок предвкушения, щедро измазанный в отчаянии. Вот будет забавно, если вместо жизни Бог Грома его просто убьёт, а затем на брудершафт выпьет с Левиафаном чашечку рыбьего жира, тем самым отпраздновав их лёгкую, как перо воробья, победу над общим врагом. — Сейчас узнаешь, — пожимает плечами Юнги, кровью рисуя на черепе Тэхёна парочку странных знаков, а затем, закрыв глаза, громко и чётко произносит: — Властитель дурных страстей, очисти нас своим бездымным огнем, сделай нас едиными с тобой, явись на эту землю и перероди того, кому на роду написано нести смерть. С недоверием поглядывая на Юнги, Тэхён подленько лыбится и только было решается выдать очередную колкость, как его тело резко сковывает такой невыносимой болью, что он даже вздохнуть не может. Перед глазами всё плывёт, в ушах гул тысячи жизней. Если это и есть смерть, то Тэхён себе её совсем не так представлял. Где райские луга? Где раскалённые котлы и прочие атрибуты загробной жизни? Неужели все святые книги лгут? Додумать свою мысль до конца Тэхёну никто не даёт. Боль прекращается так же резко, как и началась. Тэхён дезориентирован. Резко распахивая глаза и видя, что он лежит в своеобразном гробу, сделанном наспех Чимином, Тэхён на пробу делает несколько глубоких вздохов и медленно предпринимает попытку подняться. Пусть и не сразу, но это ему всё же удаётся. Из его измученного тела струится чёрный ядовитый пар, и Тэхён совершенно искренне рад ему. Уже столетие как он его не видел. Окажись простой человек сейчас рядом с ним — умер бы в считанные секунды. Интересно, а с Богом такое же прокатит? Вероятнее всего нет. Юнги расслабленно стоит напротив него и явно в ужасе убегать не намерен. Тэхёну хорошо. Ему нравится ощущать, как мрак и смерть циркулируют у него в крови, щедро даруя чувство полнейшей эйфории. Его бы воля, с превеликим удовольствием организовал бы очередную вспышку пандемии чумы. Как жаль, что мир людей сейчас так далеко. — Долго ещё будешь прохлаждаться? — лениво осведомляется Юнги. — Маяк ходуном ходит. Предполагаю, что наш милый Змей уже почти возродился. Хорошо бы присмотреть за ним, а то ненароком прибьёт ещё хвостом твоего капитана. — А Левиафан? Ты чувствуешь его? — легко поднимаясь на ноги, спрашивает Тэхён. — Нет, но купол уже не такой плотный. Он близко. — Значит мне пора отравить воду, — оживляется Тэхён. — Благо смерть из меня просто ключом бьёт. — Я не стал бы этого делать. — Почему? — удивляется Тэхён. — Ты пока ещё совершенно не контролируешь свою силу. Слишком долго был вне тела, — задумчиво произносит Юнги, даже не пытаясь лгать или же скрывать что-то. — И что? — Ты угробишь своего капитана в считанные секунды. А воскресить его я уже не смогу. — Почему не сможешь? — напрягается Тэхён. — Меня же к жизни вернул! — Ты — божий замысел, а он простой человек. Воскресить человека может только Творец. А я, пусть и Бог, но всё же олицетворение стихии. Смекаешь? — Да, — мигом уняв весь свой пыл, кивает Тэхён. — Тогда что нам делать? — Ждать появления Левиафана. — Хорошо. Я понял. — Пошли наверх. Нам лучше быть вне стен маяка, когда появится Левиафан. Кивнув, соглашаясь со словами Юнги, Тэхён несколько раз глубоко вздыхает и всеми силами стараясь хоть немного унять яд, бушующий в крови, медленно плетётся по лестнице вверх. До этого момента Тэхён не понимал, зачем Богу Грома потребовалось сажать Чонгука в дырявую лодку и отправлять подальше от маяка. Но сейчас всё встало на свои места. Тэхён опасен. Чем дальше Гук от него, тем лучше. Нужно просто немного потерпеть. Его милый капитан будет ещё его. Высокие волны, полностью накрывающие маяк, больше не пугают Юнги. Он чувствует. Он чувствует, что там в воде есть что-то. Точнее кто-то. Кто-то родной ему. Краем глаза замечая Тэхёна, вышедшего к нему, Юнги только было хочет повернуться к нему лицом, как вдруг прямо из глубины выныривает знакомая змеиная морда и громко шипит на него. Юнги даже немного страшно. Чимин в гневе — не самое безопасное зрелище. — Любимый, перед тем, как ты откусишь мне голову, хочу напомнить, что мне пришлось неслабо так рвать жопу, чтобы оказаться здесь, — поборов желание позорно спрятаться за Тэхёном, почти визжит Юнги, вжимая голову в плечи. — И? Мне теперь что, следует тебя поблагодарить? — рычит Йормунгард, медленно увеличиваясь в размере. До его истинной формы, ещё, конечно, далеко, но он определённо на верном пути. Вот при встрече Левиафан удивится. — Не обязательно, — выдыхает Юнги. — Просто не ешь меня! — Было бы что в тебе есть! — фырчит Змей, нервно виляя хвостом. — Я люблю тебя. — Я польщён. Юнги так много хочется сказать, но время опять играет против него. Купол над головой окончательно слабеет, и в небе начинают появляться первые очертания Левиафана. Змей напрягается, и Юнги это так отчётливо чувствует, что сам невольно начинает поддаваться панике. Вот он момент истины. Два морских чудовища сойдутся в схватке не на жизнь, а на смерть. А он зритель в первых рядах. Радоваться бы, да что-то совсем невесело. Юнги вдруг остро хочется оказаться дома в своей маленькой уютной студии. Желательно, чтобы и Чимин был там. Только они вдвоем. Прямо как настоящие люди. Настоящие люди, которыми им никогда не стать. — Тэхён, как только скажу, запрыгнешь мне на шею, — тихонько шипит Чимин, чуть наклоняя голову вниз. — Хорошо, — быстро кивает Тэхён, подходя предельно близко к Змею. — Юнги, если бросишь Чонгука, я тебя сожру, — зыркнув на любовника, скалит зубы Чимин и, судя по морде, что-то внимательно просчитывает в уме. — Где брошу? — тупит Юнги. — В море, — сосредоточенно отвечает Чимин перед тем, как обхватить хвостом Юнги за талию и ловко закинуть прямиком в лодку к перепуганному Чонгуку. — Ты что творишь? — возмущается Юнги. Чимин больше не смотрит на него. Он усаживает Тэхёна себе на шею и готовится к атаке. Проходит всего несколько секунд перед тем, как Левиафан, наконец, во всем своём величии появляется, словно из ниоткуда. Прямо напротив Змея. И злобно воет, окутывая паром изо рта, подобно туману, всё вокруг маяка. Юнги ничего не видит, и это злит. Первый ряд оказался крайне неудачным местом. В какой именно момент Чимин опять подхватывает его и лодку своим хвостом, Юнги при всём желании ответить не сможет. Потоки воды стремительно тянут его куда-то вверх, ловко подавляя любое сопротивление. Резкий рывок, и море буквально выплёвывает лодку на поверхность чётко на рубеже двух морей. То, что они вернулись в мир людей, доходит до Юнги только в тот момент, когда под водой раздаётся мощный взрыв, провоцирующий несколько цунами. В этот же момент из-за неожиданного шторма терпят крушения несколько крупных кораблей и ровно тысяча жизней обрывается. Ровно столько, сколько Бог Грома и обещал Хранителю. Когда всё стихает, Юнги почти в отчаянии. Небо ясное. И всего один раскат грома над головой даёт чётко понять, что договор выполнен. Тысяча людских жизней и одна не из мира сего передана Хранителю всех ключей. Во все глаза глядя на перепуганного Чонгука, намертво ухватившегося пальцами за края лодки, Юнги всеми фибрами души надеется, что душа не из мира сего принадлежала не Чимину. Левиафан мёртв? Чума мёртв? Кто мёртв? Как узнать? Как понять, кто одержал победу в их импровизированной войне? — Хён, где мы? — хрипит Чонгук, боясь даже пошевелиться. — Где Чимин и Тэхён? — Мы на поверхности. Они под водой, — неуверенно отвечает Юнги. — И что теперь? Мы должны их найти! — Я не знаю, что теперь, — честно отвечает Юнги. — Нужно всё обдумать. — О чём тут думать, хён? Я ныряю! — уверенно произносит Чонгук, поднимаясь на ноги. — Сядь на жопу ровно, — рычит Юнги. — Если Левиафан победил, то они остались под куполом. Нам сейчас туда никак не попасть. Нужен план. — Мы не можем просто сидеть! — Можем. Наша смерть им точно не поможет. Юнги понимает панику Чонгука. Понимает, но не собирается ей поддаваться. Риск сейчас совершенно не оправдан. Им нужна информация. Много информации. Но вот только где её взять? — Хён, — едва слышно шепчет Чонгук, тыча куда-то пальцем. — Что там? — Где? — поворачивая голову и упираясь взглядом в большой круизный лайнер, хрипит Юнги. — Похоже, наше спасение. — В каком смысле? — теряется Чонгук. — Когда нас поднимут на палубу и спросят имена, скажешь, что ничего не помнишь. Понял? — командует Юнги, поднимаясь на ноги и начиная махать руками, чтобы команда их заметила. — Не понимаю, — тупит Чонгук. — Чон Чонгук пропал в море больше ста лет назад. Будет странно, если его вдруг найдут. — Тогда я… — Тогда ты ничего не помнишь, — повышает голос Юнги. — А дальше я сам разберусь. — Хорошо…