Этот мир не отвечает добром на добро.
***
Плохое настроение — верный спутник Юнги вот уже пять месяцев как. Его бесит буквально все. СМИ, пишущие о нём по триста статей в день; Чонгук, поселившийся в его квартире и заставивший весь холодильник банановым молоком; полиция, рыскающая неподалёку и всё напрасно пытающаяся установить личность капитана. Почему мир просто не может оставить его в покое? Да, понятное дело, великий Агуст Ди вернулся, но сколько ещё можно мусолить эту тему? Сколько ещё нужно ходить за ним по пятам? Юнги что, зря ходил на десяток телешоу и слезливо рассказывал там свою трагическую историю? Ему бы по праву книги начать писать. Так складно врать дано не каждому. Вот даже Гук немного восхищён. Восхищён, но вслух этого не признаёт. Легенда у Юнги продумана до мелочей. Он теперь почти настоящий гангста-рэпер. Даже американские коллеги позавидуют. Что там у них? Наркотики и оружие? Тюрьма? Всё это детский лепет! Вот Юнги потерпел кораблекрушение, затем попал в плен к контрабандистам, но не сдался и сумел в сильный шторм бежать оттуда, прихватив с собой глупышку Чонгука. Сюжет достойный Оскара! И ему даже вроде все верят, но… никаких доказательств он предоставить не может. Поэтому некоторое подозрение, подобно тополиному пуху, который так ненавидит Юнги, всё ещё витает в воздухе и опадать на землю пока даже не думает. Обломков корабля, на котором Юнги изначально вышел в море, найдено не было. Что он делал в плену у контрабандистов, и чем те промышляли — тоже не ясно. В простое мытье палубы верится с натягом. Как смог сбежать и выжить в шторм в открытом море — это вообще отдельный вопрос. Слишком много «подвигов» для одного человека. Особенно такого скандального как Агуст Ди. Хоть бери и про морское чудище и маяк под водой рассказывай. Но только после таких вот откровений вполне реально загреметь на уикенд в психушку. А такого замечательного «отдыха» Юнги и даром не нужно! «А почему Вы просто не откупились от контрабандистов?» — ещё один момент-вопрос, люто вымораживающий Юнги. Сколько раз его ему уже задавали? Сто? Двести? Тысячу? Ответ «Я не додумался» приемлем не был, в «Со мной не захотели идти за сделку» верилось с трудом, а вот «Я просто запал на другого пленника» пришёлся публике по вкусу. Можно даже сказать, зашёл на ура! Теперь для всего белого света он и Чонгук — сладкая парочка. Отвратительно. Но что поделать? Лучше так, чем снова и снова терпеть подозрительность от не шибко умных людей. — Хён, когда мы вернёмся к рубежу? — плюхаясь на диван возле Юнги, тихонько спрашивает Чонгук, открывая коробочку с банановым молоком. — Мы уже и так кучу времени потеряли. Полиция вроде как от меня, наконец, отстала. — Надеюсь, что скоро, — кривится Юнги, откидывая в сторону очередную жёлтую газетёнку со «скандальной» статьёй о нём и Гуке. — Я яхту подумываю купить. На ней мы сможем без особых подозрений выйти в море и осмотреть там всё. — Это было бы чудесно, — оживляется Гук, залпом выпивая полкоробки молока. — Надеюсь, что журналисты не поплывут за нами следом. Они меня пугают! Даже больше, чем машины и метро. — Если увяжутся, скажем, что в романтическое плавание собрались, — отмахивается Юнги, попутно вспоминая, сколько там денег у него на банковском счету. — Потрахаться в открытом море — это же своеобразный фетиш. — Потрахаться? Они правда думают, что мы… — смущается Гук. — Боже! — Ага, — пуще прежнего мрачнеет Юнги. — И чем я это заслужил? Ты же заразный! — Чего это я заразный? — возмущённо вскрикивает Чонгук, с вызовом глядя на Юнги. Он заразный? Вот это новости! И чем интересно он болеет? Каким-то неизвестным науке рыбным синдромом? — Ты с чумой спал! — повышает голос Юнги, при этом скривившись так, словно носом учуял тухлую рыбу. — Всунешь в тебя член, а он возьмёт и отвалится. Или почернеет… — Что? Ты сейчас серьёзно? — Абсолютно. — Если я заразный, то ты зоофил! — выплёвывает Чонгук, резко вскакивая на ноги. Вот это предъявы! В приличном обществе за такое, между прочим, и в морду получить можно. — Охренел? — с прищуром, осведомляется Юнги, лишь чудом не бросаясь на Гука с кулаками. Он Бог. Он выше этого. Наверное. — С чего такие заявления? — Ты же со змеёй спал. Чешуя и раздвоенный язык так сильно возбуждают? — Я спал с ним в человеческом обличье! — зачем-то начинает оправдываться Юнги. В одну постель с Йормунгардом он бы за все золото мира не лёг. Его же сразу раздавили бы! Так, стоп! Его что, только неминуемая смерть останавливает, а никак не наличие хвоста и яда в пасти у любовника? Дожил… — Так и из Тэхёна смерть ключом не била, когда мы вместе были! — Но ты всё равно чуть не помер. — Это другое! — Как же, другое, — кривится Юнги, зачем-то представляя себе капитана и чуму в интимной обстановке. Ну, такое… терпимо. Главное никаких хвостов. — Хён, может просто закроем эту тему? — не желая больше обсуждать свою интимную жизнь, устало предлагает Чонгук. — Не время сейчас ссориться. — Согласен, — быстро кивнул Юнги. Без хвоста и жизнь не та… Так, стоп! О чём он опять думает? Змею-искусителю, где бы он там ни был, похоже, уже начинает икаться. — Вот и хорошо. — Пойду тогда решу пару вопросов с яхтой. Думаю, на неделе, наконец, выйдем в море. — Я буду тут. Впрочем, как и всегда.***
«Я бы хотел видеть большую часть человеческой расы уничтоженной, потому что она недостойна дара жизни», — именно так однажды сказал Чимин, с высокого холма наблюдая за сожжением невинной девушки, которую сочли за красоту ведьмой. Тогда Юнги не понял в полной мере, что конкретно имел в виду Чимин. Ну сжигают девушку. И что? Не она первая, не она последняя. Сейчас же, протискиваясь сквозь толпу журналистов и сгорая от желания собственноручно перебить каждого здесь присутствующего человека, он вдруг чётко осознал, что конкретно тогда чувствовал его Змей. Из-за людского любопытства и зависти ими потеряно так много времени. Жив ли Чимин? Мёртв ли? На дне он или же на поверхности? Юнги до сих пор не знает ровным счётом ничего. И это убивает. У него есть одна лишь долгая ужасная зима в душе, накрывшая ледяной тьмой его «солнце» и «траву». И с этим срочно нужно что-то делать. Больше он медлить не станет. Простая человеческая жизнь — ненужный ему мусор. Псы Ада лают так громко, что заглушают звонкие совиные крики из Рая. Тени смеются над ним, их стоны эхом звучат в ушах, давая незатейливые подсказки. Идёт чёрный дождь, загрязняющий землю. И Юнги это определённо нравится. Раньше он смиренно терпел и терпеливо ждал подходящего момента, но какой во всём этом смысл? Он оправдался перед толпой совершенно незнакомых ему людей, но при этом потерял того, кого любит. Разве не дурак? Чего больше он хочет: вернуться к жизни Августа Ди или же прожить многие века рядом с Чимином? Ответ очевиден. Он — гром в небе, потомок великого рода. И пусть его нимб упал и разбился о землю, он всё равно при необходимости сможет разрушить этот мир до основания. Он — сын губительных страстей, перешагнувший тонкую грань от бремени ответственности к предельной свободе. Он — ритм существования. Он — не отрицаемый закон природы. Он — божество, впрыскивающее хаос в свои вены вместе с пряной жизнью и воскрешенной болью. Чего ему бояться? Небесного гнева? Он обманул уже одного «Бога». Остальным он тоже не по зубам. Если те захотят войны — вперёд! Рагнарёк — удел не только Змея. Возлюбленный его невенчанной ночи, темнейший из мучителей, мрак души спрятан где-то чертовски далеко от него. И это единственное, что сейчас имеет значение. Он прячет свои секреты так глубоко, как только может, а они — ключ к вечной жизни. Но, похоже, настало время достать всё на поверхность. Ящик Пандоры будет открыт. Теперь этого не избежать. Страшно ли Юнги? Нисколько. Он может жить где угодно. И быть кем угодно. Разве это не прекрасно? Садясь в машину и заводя мотор, Юнги практически полностью спокоен. На соседнем сиденьи мирно покоится ноутбук, который Юнги запускает одной рукой. Информация — сила. Если Чимин и Тэхён живы, они должны были где-то окопаться. Жить под водой Чума при всём желании не сможет, а Змей одного того ни за что не бросит. Значит им необходимо было найти где-то в море такое место, где они оба смогут надёжно спрятаться. Что-то вроде необитаемого острова в идеале, отрезанного от туристических путей. Море большое, и таких островов много. Да и взрывом их могло закинуть куда угодно. Плюс они могут быть ранены, а значит долго и придирчиво выбирать место своей временной оккупации не будут. Нужно сократить круг поиска. Но как? Паркуясь возле одного небольшого порта, Юнги, заглушив двигатель, кладет ноутбук себе на колени и, запустив браузер, внимательно читает сводки погоды за последние полгода. Если где-то есть место, где часто бушуют штормы и регулярно портится погода, то вполне возможно, что нужные ему индивидуумы, находятся именно там. Его поиск занимает от силы минут двадцать. Нужная точка на карте находится легко и просто. Небольшой остров, со всех сторон окружённый морем. До ближайшего населённого пункта почти тысяча километров. Идеально же. И явно стоит проверить. Юнги не хочет спешить. Чимин и Тэхён действительно могут быть там, но пока никаких доказательств этого у него нет. Разумно будет проверить сначала рубеж, а затем уже остров. Ну, а дальше он сориентируется уже по ходу дела. Главное пока ничего не говорить Чонгуку, а то, зная норов капитана, можно предположить, что тот вполне может додуматься отправиться на другой конец света к своей Чуме вплавь.***
Покупка лодки и оформление всех документов занимает у Юнги чуть больше недели. Ранним утром первого летнего дня, Юнги, игнорируя толпу журналистов на причале, плавно и осторожно выходит в море под непрекращающийся лепет Чонгука. Чувствует ли он предвкушение? Неясно. Ему страшно. Волнительно. Он… переполнен уверенностью. Если Чимин жив, то он его непременно найдёт. А если нет, то он найдёт способ вернуть того к жизни. Он же Бог как-никак. Да и Чонгук от него со своей Чумой так просто не отстанет. Дорогу до рубежа Юнги помнит смутно. Ему не хочется вновь возвращаться на то место, но разве у него есть выбор? Он давно уже должен был сделать это. Расследование его возвращения и журналисты — это всё отговорки. Юнги банально было страшно. Было страшно найти останки своего любимого Змея. Ну и Чуму, разорванную на части, тоже лицезреть особого желания не возникало. И обида. Куда же без неё? В самый решающий момент Чимин вышвырнул его за купол и даже не соизволил оглянуться, дабы проверить, долетел ли он вообще. Неужели Змей ему настолько не доверял? Или же тот не верил, что Юнги правда пришёл ему помочь? Юнги не хочет себя накручивать. Он обо всём обязательно спросит напрямую у Чимина, а пока… возьмёт себя в руки и уйдёт на глубину. Один. Без Чонгука. Ему нужно сосредоточиться и почувствовать. Прыжок в воду — шаг в неизвестность. Юнги расслабляется и медленно погружается на глубину. Море ласково и спокойно. Так непривычно, и такое чувство, будто Юнги перепутал место и пришёл не туда. Знакомое подводное озеро никуда не делось. Оно располагается всё на том же месте, но больше почему-то не пугает его. Его воды по-прежнему холодны, но более не выталкивают Юнги. Маяка больше нет. Теперь он полностью в этом уверен. Это же хорошо, да? Минус одно место из плана поиска. — Ну что? Ты нашёл что-то? — взволнованно спрашивает Чонгук, как только Юнги оказывается на поверхности. — Нет, — отрицательно машет головой Юнги, вылезая из воды. — Ни Чумы, ни Чимина тут нет. Похоже, Левиафан всё же мёртв. — И что теперь? — теряется Чонгук. — Где нам их искать? — Есть у меня одна мысль, — неуверенно тянет Юнги. — Какая? — Скоро узнаешь. Навигатор — одно из лучших изобретений человечества. Юнги ловко вводит координаты нужного им острова и ставит обиженного Чонгука у штурвала. До места назначения им плыть несколько дней. А это значит, что ему вполне хватит времени для приготовления Амброзии. Это странно. Юнги сложно объяснить, почему он так хочет помочь Чонгуку. Капитан ему никто. Он вполне способен утопить его вот хоть прямо сейчас. Но вместо этого Юнги спускается в трюм и достаёт из своей дорожной сумки чистейшее оливковое масло и несколько веток Амброзии. Смешав всё вместе и добавив туда каплю своей крови, он выставляет чашу с нектаром на крышу яхты и просто ждёт, пока луна доделает всё сама. Юнги хочется верить, что делает он всё это исключительно ради Чимина и его последней просьбы, но своё нутро не обмануть. Он делает всё это ради старика капитана Чона, который когда-то давно выловил его в море и дал всё, что только мог. Чон-старший помог ему, и теперь Юнги поможет его сыну. Чонгук будет жить. Даже пусть только благодаря Амброзии. Но разве это имеет какое-то значение? Он сам прожил столько благодаря этому нектару. Разве что ему кровь в напиток добавлять не нужно. Благодарность — странное чувство для Бога, но Юнги оно больше не пугает. Всё правильно. Всё так и должно быть.