Always and forever

— Вы Кэролайн Майклсон? Кэролайн тогда едва не возразила — «Кэролайн Форбс», но быстро спохватилась и улыбнулась милому парню, примерно ее ровеснику в форме службы доставки. Он держал в руках большой букет нежно-кремовых роз. Она коротко кивнула. — Тогда это вам, — парень улыбнулся ей. — Подпишите, пожалуйста. Она оставила на протянутом листе закорючку в виде своей подписи, взяла букет, который оказался удивительно тяжелым, и беспомощно оглянулась, не зная, куда его деть. Трое ее коллег тут же подскочили рассмотреть цветы поближе, нахваливая ее мужа, такого внимательного, заботливого, щедрого и далее по списку. Кэролайн невольно улыбалась этой похвале и тому яркому чувству радости, которое поселилось в ней, едва она увидела букет. И, тем не менее, Кэролайн не понимала, зачем он это делает. Предположения были одно хуже другого: то ли он так «покупает ее» (хотя, по правде сказать, он и так ее купил), то ли готовит к встрече с очередной проказой Ребекки и Хенрика. Но Кэролайн лично проследила за сборами детей в школу, она ушла на работу уже после того, как Элайджа увез их. В доме оставалась только Кэтрин, которая отсыпалась перед ночной сменой, а Кэролайн невольно доверяла Кэтрин в вопросах отношений с детьми, потому что зачастую им приходилось справляться с последствиями общими силами. Радость поулеглась, уступив место непонятному волнению. Кэролайн стоило больших усилий продолжить работу над проектом, ее мысли часто соскакивали в сторону Никлауса и его семьи, а с этой проблемой, кажется, не смог бы справится и сам Бог, если таковой был. Телефон завибрировал. Кэролайн даже не сразу поняла, что это именно ее телефон, но индикатор равнодушно моргал зеленым, призывая ее прочитать сообщение. «Тебе понравилось?» — спрашивал Никлаус. У Кэролайн даже стояла дурацкая в своей комичности фотография на его контакте, где Никлаус закатывает глаза. Она тогда сказала, что он вышел просто замечательно, а он поверил. «Очень красивые», — написала Кэролайн. — «Спасибо». «Тебя забрать вечером?», — он спрашивал это каждый день. «Было бы здорово. Нужно забрать костюм Коула из химчистки». «Ты должна делать вид, что любишь меня и заботишься обо мне, ты в курсе? : З», — как будто она могла забыть об этом хоть на секунду. Вероятнее всего, Никлаус не имел ввиду то, что увидела Кэролайн в этом сообщении, но она увидела. В ее голове пронеслась сотня ответов разной степени грубости. «Я люблю тебя и возила твое пальто в химчистку позавчера;З», — в итоге написала она. Иногда Кэролайн панически боялась того, что они попадутся на какой-нибудь глупости, вроде переписки: не возьмутся за руки в нужный момент — и все рухнет. Кэролайн, сколько себя помнила, была строга к деталям, но у нее еще не было периодов такого тотального вранья, от которого, судя по редким оговоркам Никлауса, зависело состояние их семьи. Семьи, в которую не включались Майкл, Эстер и Финн. В тот день началась череда их бесконечных переписок, в которых количество признаний в любви могло посоперничать с количеством смайликов. Хотя они оба и достаточно редко использовали смайлики, но все же. Кэролайн хохотала внутри себя до истерики, видя очередное «твои глаза похожи на океаны» от Никлауса. Она почти слышала, как где-то в нескольких кварталах от нее точно так же давился смехом сам Никлаус. «Мои глаза зеленые, умник», — писала она в ответ. «Упс, ошибочка вышла». Кэролайн похихикала, привлекая внимание, но отложила телефон, думая, вспомнит ли он. Ей почему-то хотелось, чтобы он вспомнил. «Стоп», — он написал ей это спустя почти полчаса. — «Ты пыталась меня обмануть?». «У меня почти получилось». «Женщины». Их переписки большей частью состояли из насмешек, трагичных картинок о любви от Кэролайн и милых зайчиков с сердечками от Никлауса. Если бы кто-нибудь хоть раз заглянул в их переписку, то можно было бы подумать, что они в активной стадии конфетно-букетного периода, когда сообщения похожи на кучу розовых фантиков, разбавленных юмором. На самом деле это был самый черный юмор из всех, на которые была способна Кэролайн, но ей нравилось. Они переписывались везде и всегда, Кэролайн давно забыла о том, как ей было неловко первые сто или двести сообщений, потому что она думала, что отвлекает Никлауса от работы (куда более важной и сложной, чем ее собственная). Если Никлаус вдруг не отвечал ей, Кэролайн тут же откладывала телефон, справедливо полагая, что ему не до нее. Однажды она сфотографировала ему пакет пирожных, которые собиралась съесть в обед, а он ответил: «Я на совещании», — у Кэролайн покраснели щеки. Ну, знаете, у него совещание, а она фоткает ему пирожные. — «Вау, я тоже хочу». — Она уже почти выключила телефон, желая переждать приступ смущения. — «И Эл тоже. Купи домой». Когда они ехали вечером домой, она сказала: — Я все еще чувствую себя неловко, поэтому извини, ладно? Никлаус недоуменно нахмурился, кинул на нее быстрый взгляд, и Кэролайн поблагодарила судьбу за то, что ему нужно было следить за дорогой. — Ты о чем? — О твоем совещании, — Кэролайн прикладывала просто титанические усилия, чтобы не покраснеть еще раз. — Я знаю что такое беззвучный режим, — рассмеялся Никлаус. — Ты можешь писать когда угодно. Но это было довольно низко с твоей стороны — присылать мне фотографию еды, когда я был на совещании и голоден. Кэролайн рассмеялась вместе с ним. — А что вы обычно едите на работе? — спросила она. — В основном ничего. Времени не хватает даже воздухом подышать. На следующий день она заказала и оплатила по интернету обед для Никлауса и Элайджи в одном довольно милом кафе с неплохой кухней неподалеку от их работы. Она заказала картофельные маффины с сыром, салаты и кофе, думая, что при загруженности Майклсонов у них вряд ли будет время на полноценный обед. «Спасибо», — написал Никлаус через пару часов. Он несколько раз стирал и набирал новое сообщение, и Кэролайн с замиранием сердца ждала, что он попросит ее никогда больше так не делать или скажет что-то еще хуже. — «Тебе не нужно так беспокоиться о нас». Кэролайн рассматривала буквы несколько минут. До нее никак не доходило то, что он хотел ей сказать. «Мне нравится», — написала она. — «Можно я буду беспокоиться о вас?» Никлаус не отвечал почти час. «Да», — ответил он. Кэролайн тяжело выдохнула. Ей казалось, что она только что завершила забег на короткой дистанции с максимально допустимым временем. Она заботилась о них и дальше. Собирала пакеты с едой дома или заказывала в ближайших кафе и ресторанчиках. Кэролайн внимательно отслеживала их меню, следя за его разнообразием, и еще внимательнее изучала те места, куда посылала заказы. В какой-то момент к Никлаусу и Элайдже присоединились Кэтрин (которая иногда подменяла Кэролайн на ее посту и удивительно неплохо готовила) и Коул. Это случилось так естественно, что Кэролайн равнодушно махнула рукой в пространство и продолжила заниматься своим любимым делом — контролировать ситуацию. Кэролайн иногда поражалась этой своей равнодушности. В первый день, когда Кэролайн только-только переехала в особняк Майклсонов, Никлаус поставил ее перед тем фактом, что они будут спать в одной кровати. Кэролайн тогда покорно кивнула, но ее мозг отказывался обрабатывать эту информацию еще минут десять после. Это было бы естественно для пары, собирающейся пожениться, но Кэролайн встретила Никлауса буквально позавчера. Она перевезла свои вещи в спальню Никлауса и сперва оценила мебель и ее содержимое. В комнате Никлауса было довольно чисто, а вещи в шкафу сложены аккуратно, но как-то небрежно — так, как не любила Кэролайн. Будучи яростной перфекционисткой, Кэролайн не задумываясь исправила все, что казалось ей неприемлемым: она сложила вещи в идеально ровные стопки, разложила их так, чтобы относительно легко было достать любую вещь; проверила наборы постельного белья, ожидаемо обнаружив те, которые требовали чистки; выкинула вешалки, которые были достаточно тонкими для того, чтобы вытягивать одежду; в ванной выкинула все «почтипустые» гели для душа и шампуни и вычистила зеркало до идеального блеска, потому что этих разводов мог не видеть Никлаус, но видела Кэролайн. — Привет, блонди, — услышала она и резко обернулась, чтобы столкнуться взглядом с немного уставшей на вид Кэтрин. — Не видела где здесь кладовка? Пылесборник имени Майклсонов требует не только твоего вмешательства. — Кэролайн рассмеялась, но уверенно показала Кэтрин все необходимое. По Кэтрин этого и не скажешь, но она была такой же ярой ненавистницей грязи и небрежности, как и Кэролайн. Они обе умудрялись поддерживать порядок в своих довольно старых квартирах, требовавших не столько уборки, сколько ремонта. Оставлять грязным идеальный особняк Майклсонов было выше их сил, тем более, что обеим предстояло жить здесь довольно продолжительное время. Кэтрин и Кэролайн достаточно быстро подружились, исправляя недочеты домработницы. В первую ночь после переезда Кэролайн положила на середину кровати подушку, не обращая внимания на показательные смешки Никлауса. Он, впрочем, только смеялся, покорно занял свою сторону, и Кэролайн проснулась тогда, когда он уже встал. — Доброго утра, — зевнул сонный даже после душа Никлаус. — Доброе, — ответила Кэролайн, уже застилая кровать. — Ты копалась в моем шкафу? — спросил он, и сердце Кэролайн сделало сальто, упав прямо под ноги. — Я… — Никогда не видел, чтобы вещи были сложены так идеально, — продолжил он, не замечая ее страха. — Ты что, робот? — Я перфекционист, — ответила Кэролайн. — Черт, прости, я совсем не подумала о… — С тебя чашка кофе. Не трогай мои краски, и мы подружимся. «Мне нужно сделать вид, что я влюблена в тебя», — грустно подумала Кэролайн, отправляясь на кухню, чтобы сварить кофе. *** Ребекка репетировала школьный спектакль, в котором играла крестную фею, — она почти с боем вырвала эту роль, хотя ей пророчили быть золушкой, — поэтому Кэролайн гуляла с Хенриком в парке недалеко от ее школы. Она внимательно слушала рассказ Хенрика о том, как он сегодня собирал большого робота (это был какой-то, видимо, особенный робот, но Кэролайн не спешила уточнять его важность, потому что Хенрик только-только перестал обращать внимание на то, что она блондинка), но еще один мальчик перепутал провода, контакты замкнуло, и им пришлось начинать сначала. — Но вы его собрали? — спросила Кэролайн, почти лениво переставляя ноги по тропинке. — Разумеется! Я им сразу сказал, что замкнет, а они мне не поверили, идиоты. Кэролайн заметила небольшой киоск за фонтаном. — Хочешь мороженое? — спросила она и усмехнулась, заметив, как Хенрик несколько раз быстро кивнул головой, не прерывая свое длинное повествование того, как он смог догадаться о случившемся, а остальные не смогли. Кэролайн восхищалась им почти искренне. Очереди не было, и они смогли в свое удовольствие поспорить о преимуществах одного вида мороженого над другим, но в итоге, как это обычно бывает, заказали по несколько видов шариков с разными вкусами. Женщина, продающая мороженое, улыбалась, глядя на Хенрика. — Вот вы где! — рявкнул позади Никлаус. Хенрик с Кэролайн подскочили на месте от неожиданности. — Ищешь вас, ищешь, — недовольно пробормотал он. Женщина передала Кэролайн с Хенриком по мороженому, Никлаус одним взглядом заставил ее убрать кошелек обратно в сумку и сам достал деньги. — Ребекка еще не скоро освободится, — ответила Кэролайн. — Пойдемте к пруду! — Хенрик указал мороженым в сторону нужной тропинки. — Может, лучше к машине? — с надеждой спросил Никлаус. Хенрик надулся, а Кэролайн притворно захлопала ресницами, пытаясь вызвать у него жалость. Никлаус тяжело вздохнул. — К пруду — так к пруду. — Вам очень повезло с семьей, — сказала женщина, когда Хенрик уже было рванул в сторону, но Никлаус успел вовремя остановить его, и они устроили шуточную борьбу. — Спасибо, — улыбнулась она в ответ, даже не пытаясь понять, почему ей так больно от того, что это неправда. *** Однажды ночью Никлаус подскочил на кровати, разбудив этим Кэролайн. Она сонно моргала глазами, разглядывая в темноте его широкие плечи и отмечая тяжелое дыхание. Кэролайн только с третьего раза нашла выключатель и включила ночник, от чего комнату заполнил мягкий неяркий свет. — Все хорошо? — спросила она, хотя знала, что не все хорошо. — Прости, не хотел тебя будить, — Никлаус все еще тяжело дышал. — Кошмар приснился. Кэролайн села рядом с ним и потянулась. — Хочешь пойти на пробежку? — спросила она. — Сейчас два часа ночи, — скептично отозвался Никлаус. — Усталость помогает не видеть снов, — Кэролайн пожала плечами. — Хотя, может, у тебя потом будет бессонница, кто знает. — Никлаус фыркнул. — Хочешь, я принесу чай с печеньем? Кэролайн не знала и не умела справляться с чем-то подобным. Обычно ей не снились сны, а если и снились, то она быстро забывала о них. Кошмары иногда заставляли ее просыпаться посреди ночи, но они никогда не были настолько страшными, чтобы подскакивать на кровати и дышать на счет, чтобы успокоиться. У Никлауса, возможно, все было иначе. Он сидел, глядя в пол ничего не видящими глазами, а Кэролайн казалось, что секундная стрелка отсчитывает не минуты, а годы. Наконец он повернулся к ней, взглянул как-то странно, словно все еще боялся, и сказал: — Хочу. Она кивнула, надела тапочки и пошла на кухню. Поставила греться чайник, наполнила вазочку всеми видами печенья, которые нашлись в шкафах, заварила две чашки чая (одну с двумя ложками сахара), и вернулась обратно, даже не уверенная в том, что это ей не приснилось. — Там, наверное, холодно, — виновато сказал он. Никлаус уже сидел, облокотившись о спинку кровати, и выглядел куда более спокойным. — Без понятия, — Кэролайн поставила поднос на середину кровати. — Помню, как вышла с кухни и как оказалось здесь. Вероятно, остальную часть пути я проспала. Никлаус весело рассмеялся и схватился за печенье. Они пили чай в молчании и иногда дрались за печеньки, хотя рядом лежали точно такие же, но это было хорошее, уютное молчание. — Я была ужасным ребенком, — внезапно сказала Кэролайн. — У моей подруги, Бонни, был очень красивый мишка, и я отчаянно ей завидовала, а мама не могла купить мне такого же. Но я очень-очень сильно ей завидовала, поэтому однажды я его украла и закопала в лесу. — Никлаус подавился чаем. — И на следующий день мне приснился кошмар, и я побежала рассказать маме о том, что мне мстит плюшевый мишка, потому что я была на сто процентов уверена в этом. Мама лишила меня десертов на месяц и заставила отдать Бонни любимую куклу. — Ты серьезно? — смеясь, спросил Никлаус. — Абсолютно. У Бонни до сих пор хранится моя кукла, а мишку, которого она звала мисс Обнимашкой, мы так и не нашли, хотя перекопали все в приличном радиусе от того места, где, как мне кажется, я его закопала. — Однажды Эстер купила на аукционе какой-то дорогущий ковер и постелила его в гостиной. Он был красным с золотой вышивкой и неимоверно меня раздражал. Поэтому я вылил на него целую палитру дешевой акварели, которую она купила мне вместо профессиональных красок, которые я хотел. Тот ковер не спасла даже химчистка. Кэролайн захихикала от самой мысли о том, что Никлаус просто воплощает в себе идеал проказливого мальчишки. — Твоя история не равноценна моей, — заявила она, убирая поднос на тумбочку и забираясь под одеяло, потому что было прохладно. Никлаус помог ей распутать его, потому что во сне она крутилась как юла. — Почему это? — удивился он. — Потому что я была ужасным ребенком, — ответила Кэролайн. — Моя мама покупала мне все, что могла купить, но тогда у нас почти ни на что не хватало денег. Мишку Бонни привезли родственники со стороны ее бабушки, и он был безумно красивым, но и стоил весьма круглую сумму. Понимаешь? — Никлаус неуверенно пожал плечами. — Если бы моя мама могла купить такого мишку, она бы обязательно сделала это. А если бы я не была такой противной, то Бонни разрешила бы мне с ним играть. — Ты думаешь, что я… — Никлаус уставился в потолок. — Не был плохим ребенком? — он устроился радом с ней, тоже заворачиваясь в одеяло. — Я был намного хуже, чем Ребекка или Хенрик. — А ты думаешь, что Ребекка и Хенрик плохие дети? — кажется, она застала его врасплох. — Бонни однажды захотела посмотреть, что есть на кухне одного бара в нашем городе. И я не помню как, но мы туда залезли, и нас, не заметив, заперли на всю ночь. Наши родители тогда поседели, а мы всю ночь проспали в кладовой. Никлаус снова фыркнул, не желая показывать, что ему смешно. — У тебя было веселое детство. — Да, наверное, — сонно рассмеялась Кэролайн. — Дети творят глупости, потому что они дети и это весело, а не потому, что они плохие или хорошие. — Может быть, ты права. — Никлаус потянулся через нее и выключил ночник. — Спокойной ночи. На следующий день, когда Кэролайн вышла с работы, Никлаус стоял около машины, держа в руках игрушечного мишку молочно-белого цвета средних размеров. — Это мистер Сон, — сказал он с напускной серьезностью. — Он будет охранять нас от кошмаров. Кэролайн было давно не пять лет. Она была счастлива. *** Разногласий у Кэролайн с Никлаусом хватало. Никлаус не знал о большей части из них: Кэролайн не нравилась обстановка в доме (иногда она замечала, как недовольно поджимает губы Кэтрин, глядя на ужасную вазу непонятного цвета, стоящую на полу в углу), не нравилась домработница, не нравился матрац на кровати, не нравилась духовка, не нравилась одна из гостиных в страшно-вычурных багровых тонах, не нравился диван в главной гостиной и не нравилась чертова ваза в углу. Это все были мелочи, не стоящие внимания, но при должном уровне самонакручиваний способные довести Кэролайн до ручки или психолога (который был ей не по карману). Однако это был не ее дом, не ее спальня, а сама она была кем-то вроде тетушки, которую никто не ждал. Кэролайн могла справиться с этим, убеждая себя, что это не ее дело. Но были и те мелочи, которые не удавалось игнорировать с таким успехом. Например, то, как Никлаус с Элайджей убегали из дома на работу, едва проснувшись, не проверив, все ли собрали дети и не измята ли одежда, которую они надели. Они поздно возвращались, забывали поесть или перехватывали что-то по дороге, но вместе с ними в подобном хаосе жили Хенрик и Ребекка, которым нужна была стабильность. Они не следили за работой домработниц (а некоторые пятна не отстирывались с первого раза, и Хенрик дважды ходил в школу в мятой рубашке), не готовили (в холодильнике была вечная пустота), не замечали многих переживаний. Разумеется, они все делали всё, что могли, но этого было недостаточно. Иногда по утрам, когда Никлаус не реагировал на звон будильника, Кэролайн сама будила его, и он непременно рявкал в ее сторону что-нибудь грубое, даже не замечая этого. Кэролайн замечала. Иногда, возвращаясь домой, он гнал по объездной так сильно, будто опаздывал на тот свет, и Кэролайн было страшно, но она ничего не могла сказать ему. В самые неудачные такие дни на заднем сиденье были Хенрик и Ребекка. Никлаус легко выходил из себя, когда Кэролайн говорила ему «нет». Он словно ненавидел саму возможность того, что ему могут отказать в чем-то. Он успокаивался еще быстрее, но Кэролайн чувствовала себя скованной из-за этого. Любое ее слово могло стать спичкой. Она не справлялась со всем этим ни морально, ни физически. Она не могла успеть везде, не могла предусмотреть все, а дети продолжали подкладывать ей пауков в кровать время от времени. Она не всегда угадывала с набором продуктов в меню, и тогда только Кэтрин вставала на ее сторону, говоря, что им всем стоит начать готовить самим. Она никак не могла смириться с тем, как дети портили ее гардероб, и ее не устраивала концепция Никлауса по принципу «пойди и купи новое», потому что Кэролайн была привередлива в выборе вещей. Подобное случалось каждый день, почти каждый час и давило на Кэролайн так, будто она пыталась удержать падающее небо. Однажды Кэролайн проснулась посреди ночи и увидела в углу кровати мышь. Она не знала, было ли это делом рук Хенрика или Ребекки, но это была та самая чайная ложечка, которая упала и превратилась в катастрофу. Кэролайн выбралась из кровати, не сводя с мыши глаз, медленными шагами добралась до ванной и заперлась там. Она проревела несколько часов, и местами ее слезы превращались в истерику. Было еще темно, когда Кэролайн услышала витиеватый мат Никлауса, какую-то возню и осторожное: — Кэролайн?.. Кэролайн хотела только набрать побольше воздуха в легкие, но получился полузадушенный всхлип. — Кэролайн, выходи оттуда, — сказал Никлаус после того, как постучал в дверь. Кэролайн помотала головой, словно он мог ее видеть. — Я не шучу, Кэролайн, открывай. — Но она все еще была на грани истерики и не могла сказать ни слова из-за того, что горло сдавило слезами. — Хорошо, — сказал Никлаус. — Если ты рядом с дверью, отойди подальше прямо сейчас. Спустя почти минуту он выломал дверь. Кэролайн это напугало еще сильнее. Он быстро осмотрелся и первым делом схватил Кэролайн за руки и внимательно осмотрел запястья. — В-в-все, — задыхаясь, она не могла даже внятно говорить. — Нормально, — почти одним звуком выдохнула она. Он обнял ее так осторожно, словно боялся. — Да ладно тебе, это всего лишь мышь, — прошептал Никлаус. — Я вообще проснулся от того, что она пыталась свить гнездо на моей голове. Почему ты меня не разбудила? Кэролайн замотала головой и снова судорожно всхлипнула. — Хорошо, нет, так нет, — он погладил ее по спутанным волосам. — Давай завтра сходим в ресторан? Хоть в «Бриз», хоть куда угодно еще. Мы вызовем людей, которые разберутся с этим. Или я прибью Хенрика с Ребеккой, если это их рук дело. Пожалуйста, не плачь. Кэролайн кивнула, хотя все еще всхлипывала. Это было последствием долгой истерики. — Отлично, пойдем спать, — Никлаус потянул ее за собой. — Я обещаю, что там никого нет. Мы завтра заменим кровать, и все будет замечательно. Кэролайн чувствовала себя маленькой истеричкой. Она не знала, понимал Никлаус это или нет, но мышь не была причиной ее слез, она была одной из причин, последним камешком, сломавшим часы спокойствия Кэролайн. Они легли спать, и Никлаус, вопреки их ранней договоренности, обнял ее и притянул к себе поближе. — Говори мне, если тебе страшно. Я обязательно это исправлю. Она кивнула. Однажды, когда он вез ее домой по той самой трассе, Кэролайн сказала «не гони так», и он послушно притормозил. И она вдруг почувствовала себя намного увереннее, чем когда-либо. *** — Так нечестно! — воскликнула Кэролайн, отбрасывай джойстик в сторону. Вообще-то, она была искренне уверена в том, что хороша в видеоиграх. Рассмеялась проходящая мимо Ребекка. — Ты жульничал! — Да как ты можешь на меня наговаривать! — грозно насупися Никлаус. А потом отвел глаза в сторону. — Ну разве что чуть-чуть. Она замахнулась на него, Никлаус повалил ее на ковер, завязалась недолгая и неравная борьба, в процессе которой Кэролайн неумело отбивалась, кричала и смеялась, потому что боялась щекотки. — Не в гостиной, здесь дети, — сказала Кэтрин, забираясь на диван с ногами. У нее в руках была большая миска с чипсами. Хенрик и Ребекка, разумеется, тут же оказались рядом с ней, и теперь Кэтрин приходилось отбиваться от загребущих ручек. — Еще раунд? — спросил Никлаус. — Я похожа на человека, который обожает проигрывать? — спросила Кэролайн. — Я тебе поддамся. — Пф. Коул тут же оказался рядом с ними. Он был в одних пижамных штанах, и Кэролайн не нравилась эта его привычка спать до обеда и весь день ходить в неглиже, но она добродушно отмахивалась от этого, потому что это было, кажется, первое спокойное на ее памяти воскресенье. Коул стянул у Кэтрин горсть чиспов (за что получил подзатыльник), растрепал прически Ребекки и Хенрика и уселся рядом с ними на ковер. — Я готов защищать тебя, Кэролайн, от этого ужасного монстра! — высокомерно воскликнул он. Коул оглянулся, подхватил с пол ее джойстик и направил ее на Никлауса. Послышались смешки. — Прости уж, но драконы проигрывают только в сказках, — оскалился Никлаус. — Это мы еще посмотрим! Они запустили игру заново, и Кэролайн пришлось отсесть от этих энтузиастов подальше. — Правильно, — сказала Кэтрин. — А то в пылу битвы прибьют и принцессу. Элайджа появился позади Кэтрин и опустил руки на ее плечи. Кэтрин вздрогнула, едва не уронив миску. Ее — вернее, ее еду — страховали Ребекка с Хенриком. — Я убью тебя, — пообещала она Элайдже.  — Можешь начинать, — кивнул тот. — Куда я дел новый галстук? — Спрятал от меня в тумбочку. А я тебе говорила положить на место. Кэролайн услышала, как вибрирует ее телефон. Это была Бонни. Никлаус на секунду оторвался от игры, чтобы заглянуть в ее телефон. — Привет, Бонни! Как дела? — Кэролайн болтала с Бонни обо всем на свете, пока вокруг нее крутились, смеялись, шумели Майклсоны. Кажется, Бонни понравилось то, как звучал ее голос. Никлаус обыграл Коула и подошел к ней. — Скажи ей, что мы приедем в Мистик Фолс послезавтра, — Кэролайн даже прослушала вопрос Бонни. — Правда? — Да, — он кивнул почти равнодушно. — Думаю, нужно разобраться с этим как можно быстрее. Кэролайн неуверенно улыбнулась.