***
Их с мамой дом — теперь уже только ее — был точно таким, каким она его оставила, разве что с первого взгляда казался нежилым и заброшенным, но больше от ауры пустоты вокруг и заросшего сорняками газона. Окна не блестели чистотой, как раньше, не было машины, писем в почтовом ящике, цветов на небольшой веранде — всех милых сердцу мелочей, которых Кэролайн не замечала до этого времени. Когда она уезжала, она думала, что бежит от боли, но на самом деле это не помогло там, в Новом Орлеане, а уж теперь, когда она стояла прямо перед дверью и знала, что мама не выйдет ее встречать, не обнимет, не расспросит о том, как прошел день, ей все больше хотелось плакать. Это был дом ее счастливого детства и место, в котором она пережила самую большую утрату. — А у вас тут мило, — сказал Никлаус, разглядывая чистую улицу, ухоженные газоны соседей и незнакомые лица прохожих. Кэролайн думала, что даже люди в Новом Орлеане немножко другие. Она смахнула с ресниц набежавшие слезы и улыбнулась: — Да. Первым делом Кэролайн включила отопление, потому что в доме было непривычно холодно, потом проверила наличие горячей воды, света и прошерестила шкафы в поисках чистого постельного белья. Определенно, она была слишком слабой маленькой девочкой, чтобы продать дом своей матери, хотя это сильно улучшило бы ее материальное положение, поэтому она предпочитала перебиваться с хлеба на воду, но никогда даже не задумывалась об этом. Уезжая — убегая — она оставила здесь идеальный порядок и большую часть своих надежд и счастья. — Я хочу есть, — сказал Никлаус, стоя на пороге. — Серьезно, мы даже не позавтракали нормально. Как насчёт перекуса? — Без проблем, — ответила Кэролайн и повела его в Мистик Гриль, самое популярное место на ее памяти. Она должны была позвонить Бонни, вот что. Обрадовать, что они добрались, что они могут встретиться с ней, что у нее куча хороших новостей и богатый заботливый муж (Кэролайн так и не рассказала Бонни, что фиктивный, и даже Никлаус был против этого), что она рада приехать и, возможно, задержится на день или два, но все ее слова были бы пропитаны ложью. Кэролайн не хотела здесь оставаться и ничего не могла с этим поделать. Она думала, что не может встретить Бонни в таком настроении. — Этот город такой маленький, но такой шумный, — недовольно высказался Никлаус, и Кэролайн почувствовала необходимость возразить ему. — Ты просто привык к толпам, — она закатила глаза. — Никогда бы не подумал, что кому-то вроде тебя может хватить такого городка. — Теперь я живу в Новом Орлеане, — Кэролайн пожала плечами. — И танцуешь под джаз под дождем, — фыркнул он. — Это было один раз! — тут же смутилась Кэролайн. И она была достаточно пьяна, чтобы одной из хаотично танцующих девушек удалось затащить ее в их толпу, и ей было весело, а Никлаус стоял рядом и снимал все это на камеру. Когда она дома просматривала видео, отходя от похмелья, громче музыки слышался пьяный смех самого Никлауса. — Как насчёт того, чтобы раскрасить эту унылую обыденность, — он развел руками, намекая на весь Мистик Фолс разом, — джазом и хорошим вином? — О, только не говори, что ты серьезно, — но Кэролайн смешила сама мысль о том, что она может повторить нечто подобное здесь. Тем был и был хорош Новый Орлеан — это был город сумасшедших, в то время как Мистик Фолс был достаточно консервативен в вопросах личной репутации, хотя парочки здесь сходились и расходились с дикой скоростью. Везде свои особенности. — Да ладно, — Никлаус обогнал ее и теперь шел спиной вперёд, строя призывающие гримасы. — Мы устроим шоу, кинем матери твоего неудавшегося жениха пачку денег и умчим из этого тусклого места под эпичную музыку из моего плейлиста. — У тебя там Metallica вперемешку с Бахом, — парировала Кэролайн. — Кэтрин и Ребекка сделают из нас посмешище, а потом выложат видео в сеть. — Ты такая же скучная, как и этот город, — расстроился Никлаус. — Эй! — почти искренне оскорбилась Кэролайн и кинулась на него, желая сбить с ног, хотя и знала, что с Никлаусом такой номер не пройдет. Такими шумными, смеющимися и противостоящими друг другу они и ввалились в бар. Никлаус смеялся над ней, с лёгкостью удерживая ее запястья в своей ладони, и трепал часовую укладку, а она вырывалась и даже укусила его за это. В доме Майклсонов под предводительством Кэтрин и Коула она научилась использовать буквально любые методы ради достижения цели. — Кэролайн? — раздался удивленный голос позади. Это был до чёртиков знакомый голос. — Привет, Бонни, — радостно улыбнулась Кэролайн, поворачиваясь к своей лучшей подруге, которую впервые за долгое время слышала не по телефону. Бонни кинулась обниматься. — Кого я вижу! — Деймон был все таким же саркастичным и самовлюбленным. Но он был хорошим другом Бонни и оставался им даже тогда, когда Кэролайн уехала, поэтому она была рада его видеть. — Да это же наша блондиночка! Рад тебя видеть. — И он даже обнял ее следом за Бонни. Никлаус дёрнул ее за волосы под насмешливым прищуром Деймона. — Ой, — спохватилась она. — Это Никлаус, мой муж. Ник, это Бонни, ты с ней заочно уже знаком, а это Деймон, местный главный алкоголик. Деймон праведно возмутился и завёл речь о ценности бурбона. — Рада познакомиться, Никлаус, — улыбнулась ему Бонни, которая все ещё продолжала тискать Кэролайн. — Я тоже безмерно рад, — Никлаус даже улыбался, говоря это. — А теперь, пока вы будете пытаться задушить мою жену в объятиях, я схожу и закажу чего-нибудь поесть. — И он ушел, оставив Кэролайн один на один с Бонни и Деймоном. Честно сказать, она чувствовала себя увереннее, когда он был рядом. Их глаза светились любопытством. — Привет, Кэролайн, — Кэролайн заметила за спиной Деймона Елену и, хотя это не было чем-то особенным, она не была рада такому количеству знакомых лиц. Если честно, она надеялась, что они с Никлаусом немного отдохнут с дороги перед этой бурей с расспросами. — Рада, что ты в порядке, — и она собственническим жестом обняла Деймона за талию. «Оу», — подумала Кэролайн, — «вот уж чего не ожидала, так это…». — Ты должна все нам рассказать, — заявила Бонни и потащила ее к столику. — В подробностях, — добавил Деймон, этот сплетник в дьявольском обличье. И она рассказывала о работе, о красотах Нового Орлеана, в котором никто из ее друзей не бывал, о пасмурной погоде. Она старательно обходила острые углы, рассказывая общую версию отношений с Никлаусом, смущаясь в нужных местах под хихиканье Бонни и Елены и чувствовала себя обманщицей, но ни капельки не переживала. Периодически она выспрашивал местные новости, узнала о новом кафе на углу, о том, что Мэтт устроился работать в полицию и хотел стать шерифом, что Бонни училась на историка. — Ничего не говори мне про историю, я уже не могу слушать про французскую революцию, причинах рабства и первой мировой, — нервно рассмеялась Кэролайн. О да, это была любимая тема Коула — мучить их с Кэтрин историей, при чем у него великолепно получался лекторский стиль повествования, которым можно было заставить солнце сесть за горизонт раньше. — Ты что, готовишься перекраситься в брюнетку? — удивился Деймон. Кэролайн внезапно поняла, что проговорилась о чем-то, о чем не хотела говорить. — Коул, брат Никлауса, учится на историка, — улыбнулась она. — И он весьма хорош, но иногда у него бывает плохое настроение, и он пытается доказать, что история — скука смертная. У него получается. — Все рассмеялась. — Так ты начала разбираться в истории? — все ещё лукаво выспрашивал Деймон. — А ещё в робототехнике и управлении бизнесом, — раздался над ухом голос Никлауса. Радом появился официант, который поставил на стол отбивную с гарниром из картофеля, фруктовый салат, сразу пять круасанов, большую чашку кофе и чай с лимоном. — Прости, милая, у вас тут не подают твой любимый жасминовый. — Он тут же отставил к ней ее порцию. — Это, кстати, — Никлаус внимательно посмотрел на Деймона, — влияние моей семьи. — Эх, а ведь она всегда была просто замечательной блондинкой, — мечтательно улыбнулся Деймон, заслужив тычок локтем от Елены. — Она и сейчас ничего, — хмыкнул Никлаус. — Любовь зла, — сказала в отместку Кэролайн, — да, милый? — и она слащаво улыбнулась, заставив его передернуть плечами. — Тебе нужно меньше общаться с Кэтрин, милая. — И с тобой, — пожала плечами в ответ. Никлаус невозмутимо начал нарезать мясо. Оказалось, что все только и ждали прихода Никлауса, чтобы начать больше спрашивать об их отношениях, об их семейной жизни, о доме, в котором они живут, об их планах на жизнь. Кэролайн довольно скоро начала выходить из себя, потому что ни она, ни Никлаус не могли нормально поесть, а вопросы друзей были бестактными до дрожи. — И ты даже не пригласила нас на свадьбу! — обвинила ее Бонни. И, если бы это были Деймон или Елена, Кэролайн бы использовала что-то из язвительного арсенала Кэтрин, но это была Бонни, которая ни разу не упрекнула ее до этого момента, и Кэролайн думала, что она понимает. Никлаус сжал руку на ее колене под столом, и это не был интимный жест, это привело ее в чувство, и она поняла, что все ждут ответа. — Ты же знаешь, у меня… — Кэролайн хотела сказать «какого черта, Бонни?», хотела сказать «это не ваше дело» и хотела сказать «это был скоропостижный брак по залету», потому что это были не то место и не та компания, чтобы обсуждать это. У них была сотня телефонных разговоров, когда она могла спросить ее, не поставив в неловкое положение, но Бонни спросила сейчас, и Елена с Деймоном смотрели с таким вниманием, будто она сейчас расскажет им о самом страшном грехе. — Не очень хороший опыт в этом, — осторожно закончила она. И она знала, что выглядит достаточно враждебно в этот момент. Ее телефон завибрировал. Звонила Кэтрин, и Кэролайн надо бы выйти, но она не могла поступить так с Никлаусом: бросить его на растерзание друзей, которые не щадили даже ее чувства в своем любопытстве. Она где-то понимала их, но не все равно была недовольна. Она ответила, отложив вилку. — Не говори, что у вас там пожар, — сказала она, взглядом извинившись перед всеми. Никлаус получил возможность спокойно поесть, пока Елена, Деймон и Бонни переговаривались шепотом, словно их не было слышно. Вероятно, все они видели имя и фотографию девушки со стервозными кудрями на дисплее. — О, все еще хуже, потому что чертов Элайджа задержался на собрании акционеров, и мне пришлось нестись через весь город, чтобы вытащить Коула. Снова. — Кэтрин тяжело дышала. — Да блин, ну я не виноват! — послышался приглушённый голос Коула. Никлаус недовольно закатил глаза, и она поняла, что разговор отчётливо слышен в возникшей тишине. — Успокойся и дыши ровнее, — посоветовала Кэролайн. — Короче. Во-первых, возвращайся так быстро, как сможешь, и прихвати с собой Ника. А во-вторых, Хенрик подрался в школе, — Никлаус подавился сделанным глотком. — Скажи Нику, — снова услышала она голос Коула, теперь уже намного ближе, — что Хенрик отделал тех двух идиотов, которые решили к нему пристать. Следи за дорогой, Кэтрин! — последнее он выкрикнул с изрядной долей страха. — Не лезь под руку, — рявкнула Кэтрин. — Если они убьются, я устрою им веселую жизнь в посмертии, — прорычал Никлаус. — Коул, Никлаус страшно зол, — сказала Кэролайн. Коул вскрикнул, будто испугавшись, и сообщил, что больше не лезет. — В общем, да, — сказала Кэтрин, — мы едем в академию Хенрика, я не помню, как зовут директора этой забегаловки, и, видимо, сегодняшнее занятие по плаванию отменяется. Надеюсь, хоть Ребекка там живая. Никлаус равнодушно жевал свой стейк, поглядывая на окно мрачным взглядом. — Мистер Пол Клейн, — сказала Кэролайн, подвигая к Никлаусу круасаны. Они были ему нужнее. — Будь с ним понежнее, это его первый раз, — Деймон рядом фыркнул от смеха. Кэролайн задумалась, потому что, знаете, это был первый раз, когда Хенрик дрался в школе. — Не ругай Хенрика слишком сильно. — Ты же знаешь, блонди, я мастер ладить с детьми, — они рассмеялась вместе с Коулом. — Держи телефон рядом, потому что, ты же знаешь, у Майклсонов не бывает спокойных дней. — Да, я помню, — хмыкнула она в ответ и завершила вызов. Последняя неделя была достаточно спокойной, напоминая затишье перед бурей. А Кэролайн хотела бы ошибаться на этот счёт, по лицу что проблемы были далеко, но это всё-таки были ее проблемы, а она не могла проконтролировать ситуацию. — Надеюсь, мы приедем не на руины Нового Орлеана, — проворчал Никлаус, вытаскивая из кошелька несколько крупных купюр. — Это город дорог мне, как память. — На Кэтрин и Элайджу можно положиться, — успокаивающе улыбнулась она. Выражение лица Никлауса вдруг стало весёлым, и Кэролайн вспомнила, как Кэтрин кинула в Элайджу тарелкой за то, что тот поцеловал ее и размазал помаду на губах. Кэтрин, в оправдание, опаздывала на работу и была зла с самого утра, а Элайджа был немного пьян. — Ну, в большинстве случаев. Ваша кампания ещё не развалилась. — Привела она ещё один аргумент. — Может быть, — нехотя согласился Никлаус. — Она сказала Майклсон? — удивлённо спросила Елена. Кэролайн не смогла вспомнить, чтобы когда-нибудь называла им фамилию Никлауса. Она вообще общалась в основном с Бонни, но Майклсон как фамилия не воспринималась ей чем-то, что стоило упоминать в разговоре. На Никлаусе были темные простые джинсы и рубашка с закатанными рукавами, так что, да, возможно, он не походил на того самого Майклсона. Кэролайн привычно осмотрела его одежду на свежесть и отсутствие пятен, как делала это каждое пару часов по привычке. — Да, — усмехнулся Никлаус чему-то своему. — Моя фамилия Майклсон, как и новая фамилия Кэролайн. Кэролайн Майклсон. Мне кажется, ей идёт. — Да, — неуверенно согласилась Елена. Было видно, что ее друзья хотят задать ей миллион вопросов, но Никлаус опередил их. — Давай, милая, разберемся с нашей местной проблемой быстрее и вернёмся к проблемам дома, потому что, видишь ли, я немного переживаю за этих идиотов, которых мы там оставили, — Никлаус закатил глаза и подал ей руку, помогая встать. Кэролайн не хотела в этом признаваться, но она была рада его предложению. Разговоры вымотали ее сильнее, чем можно было ожидать, и впечатление, которое осталось висеть в воздухе, не было приятным. Словно ее друзья не хотели видеть ее такой. — Простите, ребят, нам правда пора, — улыбнулась она на прощание. Может быть, им действительно стоит вернуться. Кэролайн была разочарована в том, что приехала. Мистик Фолс как будто перестал быть ее домом.***
Бонни смотрела, как Кэролайн выходит из бара, как Никлаус открывает перед ней дверь, и как будто слышала те ехидные комментарии происходящего, которыми они обменивались в десятках метров от нее. Кэролайн иногда рассказывала про него, и Бонни рисовала в своем воображении симпатичного, но милого и доброго парня вроде Мэтта Донована, по крайней мере, таким он казался по редким описаниям Кэролайн, которая предпочитала говорить о погоде, новинках кино и работе, но не о личной жизни. Теперь было понятно, почему: кто стал бы афишировать отношения с Никлаусом Майклсоном? Бонни, хоть и знала о скромной и тихой свадьбе Кэролайн, была немного обижена тогда и сильно обижена теперь, когда муж Кэролайн оказался одним из Майклсонов, одним из самых известных людей Нового Орлеана. Она знала, что Тайлер не прошел в истории Кэролайн бесследно, но ведь они были лучшими подругами с самого детства. Когда Кэролайн зашла в бар, смеясь и отбиваясь от высокого широкоплечего мужчины, который смеялся в ответ, Бонни даже не сразу ее узнала. На Кэролайн были модные джинсы, смешные желтые кеды (отчего она смотрелась совсем маленькой на фоне Никлауса), бледный бомбер, которые Кэролайн никогда не любила, и ее волосы были собраны в низкий хвост, из которого выбивались редкие пряди. И она уже не выглядела той холодной стервой с потухшим взглядом, какой уезжала из Мистик Фолс. Кэролайн казалась до неприличия счастливой, самоуверенной и самодостаточной. Не то, чтобы Бонни была против или что-то вроде, просто… когда Кэролайн успела так измениться, и почему она, Бонни, не знала и не заметила этого? Кэролайн как будто не была рада их видеть. Она быстро натянула приветливую улыбку, но Бонни знала ее с детства, и это была не самая счастливая улыбка, и это было обидно. Бонни хотела спросить, почему так вышло и что происходит, но рядом был Деймон и была Елена, с которой у Кэролайн были двоякие отношения, и Бонни решила, что времени достаточно. Она спросит позже. Кэролайн говорила о каком-то Коуле, о котором Бонни не знала, и складывалось ощущение, будто этот неизвестный Коул был близком другом, едва ли не членом семьи. А Кэролайн спрашивала о мелочах вроде кафе за углом, когда они говорили о важном — о жизни Кэролайн в Новом Орлеане. И Кэролайн ничего не говорила до этого ни о каком Коуле, ни в одном из тысячи телефонных разговоров. Бонни чувствовала себя брошенной. И на дисплее было имя Кэтрин, и Кэролайн прервала их разговор, чтобы ответить этой самой Кэтрин, и Бонни нагло вслушивались в разговор, который походил на семейную разборку. Откуда эта Кэтрин вытащила Коула? Почему она говорит о каком-то подростке? Кто все эти люди для Кэролайн? А Никлаус смотрел на них волком, шутил только язвительно, чего не замечала Кэролайн (на самом деле, она язвила в ответ, как будто так и должно быть), и оказался тем самым богачом Майклсоном. А Кэролайн не пригласила Бонни, лучшую подругу, на свадьбу. А потом Никлаус позвал ее, и Кэролайн ушла с ним. Бонни смотрела на них через окно, как Никлаус остановил незаметившую машину Кэролайн, как схватил ее за запястье, словно маленького ребенка, и потащил за собой, как он указал ей на магазин сладостей, и они изменили маршрут от «срочных дел» к покупкам. — Кажется, наша блондинка неплохо устроилась, — сказал Деймон. Не то, чтобы он когда-то любил Кэролайн, скорее терпел, как и большинство их знакомых, но Бонни впервые была так зла, что не возразила ему. — Пойдем, Бон-Бон, выпьем чего-нибудь. — Нет, я тоже пойду, — сказала Бонни. Деймону и Елене будет хорошо без нее. — Да ладно тебе, Бон, — сказал Деймон. — Вы давно не виделись, у вас накопились друг к другу вопросы. Так бывает. — Елена дернула Деймона за рукав, но тот отмахнулся от нее. — Она же не затворницей жила в этом своем Орлеане. Бонни подумала, что он прав. Кэролайн не давала обет безбрачия и не обязана была быть несчастной далеко от дома, но в глубине души Бонни хотела этого, потому что тогда Кэролайн вернулась бы обратно, и все было по-прежнему. Бонни хотела настоящую, живую подругу, а не телефонный голос. — К тому же этот Никлаус вроде нормальный мужик, хоть и с тараканами, — продолжал Деймон, — для нашей блондинки самое то — богатый, красивый. Что ещё надо? Тайлер тоже был богатым и красивым, и он разбил Кэролайн сердце. И, если честно, Бонни больше верила Тайлеру, чем Никлаусу, который показался ей жестоким и злым, тогда как даже Тайлер казался более мягким. Весь вид Никлауса, начиная с растрёпанных светлых волос и колючих глаз, был словно полон угрозы, и иногда эта угроза падала не только на Деймона, но и на Бонни, и это было неприятно. — Бурбон? — с надеждой предложил Деймон. И Бонни решила, что ей не помешает.***
Грандиозная встреча с Тайлером не состоялась, и Кэролайн готова была вознести молитву за это, хотя и была немного разочарована. Она хотела посмотреть ему в лицо и представить своего мужа, и это было очень детское желание, но оно было. Впрочем, она быстро смирилась с происходящим, потому что миссис Локвуд быстро и без возражений забрала деньги и подписала бумаги, как только услышала «Никлаус Майклсон», и у Кэролайн возникло новое противное чувство — теперь ее стопроцентно купили. — Не то, чтобы я был против вашего милого дома, но давай прогуляемся, — сказал Никлаус, и она согласилась. Они обошли несколько магазинов в поисках подарков. Шоколад давно нашелся, Кэролайн выбрала для Ребекки набор симпатичных браслетов-фенечек, заколку для волос глубокого зелёного цвета для Кэтрин, бутылку хорошего коньяка для Элайджи (Никлаус радовался этому коньяку больше всего и активно агитировал Кэролайн на его покупку) и наконец-то нашла приличные запонки для Коула (она обошла несколько магазинов в Новом Орлеане, но все было не то). Оставался самый сложный подарок — для Хенрика. Который так и не позвонил и не написал ей. Кэролайн, на самом деле, не имела права переживать об этом, но переживала. — Конструктор? — предложил Никлаус. Кэролайн покачала головой. — Шоколад? Очки для плавания? Я не знаю. Она тоже не знала. Она хотела что-то особенное, потому что чувствовала приближающуюся беду. — Ты выглядишь расстроенной, — сказал Никлаус спустя какое-то время. О да, она была расстроена, это мало сказано. Она была бы в ярости, будь в ней хоть немного шарма и характера Кэтрин, которых так не хватало, или вспыльчивости Элайджи. Их первая за долгое время встреча с Бонни была такой неловкой, холодной и словно наигранной, что хотелось лезть на стену. Куда-то делись доверие, понимание и вера друг в друга, и Кэролайн была зла на сказанные и ими и собой слова и чувствовала себя виноватой за то, что думала о подарке для Хенрика, когда должна была искать встречи с Бонни наедине, чтобы все обсудить. Но в том-то и дело, что обсуждать было нечего, потому что они с Бонни разговаривали достаточно часто, а Деймон и — уж тем более — Елена не добавляли расслабляющего эффекта. И Бонни… никогда не пыталась лезть так глубоко в ее душу, и это было то, что больше всего ценила Кэролайн — личное пространство, потому что у нее были мама, которой не стало, и Тайлер, который втоптал ее в грязь. И как Кэролайн обожала внешний контроль, так Бонни обожала внутренний контроль, но они всегда держали в этом дистанцию, и это было замечательно, это работало. До сегодняшнего дня. «Чертов Деймон испортил мою подругу», — думала Кэролайн, хотя знала, что это она сама отучила Бонни от своих тараканов, позволив чуть больше свободы в своем отношении, потому что Бонни была одной из немногих ее опор после смерти мамы. Но она не этого хотела. — Я не ожидала, что все будет… — у Кэролайн было слишком мало слов и много чувств, — вот так. — А как? Кэролайн удивлённо взглянула на него. Действительно, а как? Неужели она ждала, что Бонни обнимет ее и отойдет в сторону? Если честно, она ничего не ждала, ее мысли не уходили дальше радостных объятий и совместного обеда, может быть. Она думала, у Бонни будут свои дела, потому что она была студенткой, и старалась не строить лишних, никому не нужных планов. У Бонни были Деймон и Елена, она все чаще говорила о каком-то Энзо, и Кэролайн уважала ее право на личную жизнь. Между ними были сотни километров, и это было естественно — жить дальше. Так она думала. Но Бонни, может быть, думала по-другому, потому что Бонни была максималисткой. — Никак, — хмыкнула Кэролайн. — Я просто ждала больше понимания. Раньше Бонни правда хорошо понимала меня, она точно знала, когда стоит остановиться, в сегодня она слова наверстывала упущенное. Это неприятно. — Она общается с этим парнем, Деймоном, — сказал Никлаус. — А он выглядит общительным и достаточно открытым, и он не похож на тебя. Кэролайн понимала, что он хотел сказать, но это все равно было больно. Бонни, что… забывала ее? Да, конечно, телефонные разговоры не панацея, но… Кэролайн рассмеялась. — Ты прав, — сказала она. — Эй, — Никлаус остановил ее и развернул к себе лицом. — Сказки о вечной дружбе преувеличены. Люди меняются, и для этого не нужно много времени. Ты не виновата в том, что тебе не нравится подстраиваться под других. Никлаус был прав. Вероятно, он тоже не любил ни под кого подстраиваться. И у него, как и у Кэролайн, не было друзей в том «сказочном» понимании этого слова. У него были хорошие знакомые, деловые партнёры, коллеги и — отдельным пунктом — семья. Он четко делил границы и не нуждался ни в чем другом. А у Кэролайн была Бонни, были коллеги по работе, бесконечное число знакомых с колледжа, с конференций, просто знакомых и больше ничего. У нее больше ничего не было. Но это не значило, что ей хотелось меняться, потому что, серьезно, Бонни была ее близким другом, и посмотрите во что это превратилось. У Кэролайн была тенденция портить все вокруг себя, что ж, пусть так. — Я просто хотела увидеть свою подругу, — сказала она, — а увидела подругу Деймона и Елены. Я хотела вернуться к тому, что было между нами раньше, но этого больше нет. И, может, мы могли бы это вернуть, но я чертова эгоистка, потому что я не хочу. — Тебе и не надо, — Никлаус усмехнулся. — Ты теперь Майклсон. Держи голову выше. И они уехали в Новый Орлеан уже к вечеру, потому что Никлаусу не нравился Мистик Фолс, а Кэролайн не хотела оставаться в доме матери. Она впервые задумалась о том, чтобы продать его. В конце концов, ее следующий приезд в Мистик Фолс вряд ли будет отличаться от этого, а Бонни прошла мимо, пьяная, в компании Деймона и Елены, и они не заметили их с Никлаусом. Кэролайн подумала, что так и должно быть, и она с трудом удерживала дыхание в нужном ритме, но ей не привыкать терять дорогих людей. Она всё испортила. Но Кэролайн все та же высокомерная девчонка, которая не умеет извиняться. Никлаус держал ее за руку, пока они гуляли по Мистик Фолс. Она купила для Хенрика конструктор и большой красивый блокнот в роботизированном стиле, но буквально пальцами чувствовала, насколько этот подарок будет ужасен. Уезжая, она улыбалась, потому что если бы не это, то она бы расплакалась.