I'm not a kid!

Кто-то коллекционировал монеты, кто-то редкие виды растений, кто побогаче, мог себе позволить книги и марки, Майк же коллекционировал запахи. Каждый был неповторим, каждый он накладывал ассоциацией на определённого человека, запавшего ему в душу. Конечно, глупо полагать, что человек может пахнуть скошенной травой или свежестью ключевой воды, люди пахнут предельно банально, иногда они впитывают чужой запах или приобретают запах своего окружения, въевшегося в ткань одежды или волосы, но, в общем и целом, всё не так поэтично, как пишут в книгах. Армин была невероятно чистоплотна, помимо чернил или кофе, она пахла чистой накрахмаленной формой, начищенной кожей сапог, накалёнными теплом её тела ремнями. Она немного пахла и самим Майком, если учитывать то, что её куртка была единственным атрибутом формы, за которым она следила меньше других. Она пахла сигаретами из-за привычки майора курить прямо в кабинете, чуть отдавала пылью и древесиной, когда Армин много писала, плотно прижимая запястья к письменному столу. Майк ещё не встречал запаха, который настолько бы въелся ему в подкорку, что будоражил бы его настолько, что с ним не хотелось расставаться. Он и сам не до конца понимал зачем он это делает – касается Армин при каждой удобной возможности. Отчасти Майк хотел сохранить запах Армин до её следующего визита, постепенно прослеживая, как он угасает на коже его широких ладоней с каждым новым вдохом. А отчасти, майор таким образом оставлял на Армин собственную метку. Но иногда, если не задумываться о природе своих поступков, Майк признавался себе в том, что просто хочет этого, хочет коснуться её. Почувствовать этот новый запах, возникавший не сразу, провоцируемый чем-то, что он мог ляпнуть не подумав, улыбнуться или не проконтролировать мимику, взгляд. Отпустить шуточку или поощрить похвалой, но чаще, коснуться. Порой, этот неповторимый новый запах возникал, когда Майк закуривал у окна, стоя спиной к письменному столу и диктовал текст письма, или усаживался на подоконник, молча выдыхая терпкий дымок в темноту. Тогда Армин буквально благоухала, становилась тише, пряталась за напускной задумчивостью. Ему всегда было интересно, если бы она могла владеть столь же сильным обонянием, понравился бы Армин и его запах? Сложно сказать. Для Майка, он сам пах только сигаретами и иногда алкоголем, который Армин сама заботливо наливала ему перед тем, как пожелать спокойной ночи. Он так же замечает, что этот новый запах горит на коже Армин ещё более остро, когда она злится. Вернее даже, когда злится он…когда Майк не в настроении, он инстинктивно освобождает свою территорию от всего лишнего, включая Арлерт. Не единожды, вступая с ним в перепалку, Армин находила себя в положении, когда, Майк забрасывал её на плечо, проносил через весь кабинет и, опустив её за порог, захлопывал дверь перед носом, тут же щёлкая задвижкой с другой стороны. После подобного тактильного «общения» от Майка буквально разит её возбуждением. Ему это нравится. Нравится, когда он провоцирует подобную реакцию, трепля Армин по мягким всколоченным волосам, когда она вступает в спор и начинает злиться, не понимая, что он её дразнит. Нравится, что в ней кипит ярость и недоумение, когда, мешаясь под ногами, Армин оказывается отодвинутой в сторону таким по-детски нелепым жестом, как простой аккуратный толчок широкой ладонью в лоб. Нравится, что она бесится, когда, всё так же мешаясь под ногами, Майку приходится усаживать её на письменный стол или высокий подоконник и вынуждать сидеть там, пока он не разрешит спуститься. Но больше всего Майку нравится то, что Армин бесится от его прозвищ вроде «малышки» или «птенчика», ошибочно полагая, что он считает её ребёнком...