***
Князь Андрей Алексеевич Вяземский, всё ещё не веря в своё счастье, вчитывался в письмо Адель, которое держал в подрагивающих от волнения руках. Сомневаться не приходилось — эти аккуратно выведенные строчки на листке бумаги принадлежали руке его дорогой девочки. Адель писала по-русски, видимо, очень волнуясь и стараясь максимально сократить послание, чтобы отцу не пришлось читать его целый час. Князь почувствовал, как радостная улыбка растягивает его губы — Адель никогда не умела писать короткие записки или письма, превращая их в послания на нескольких листах. Княжна писала, что с нею всё в порядке, чувствует она себя прекрасно и всё благодаря заботам графа Хантли. С детской открытостью она сообщила отцу, что влюблена в него и просит снисхождения для них обоих за то, что так долго не давали знать о том, что она жива. О, слава Богу, его малышка выжила в этом жутком пожаре! Значит, в анонимке была правда… Внезапно князь вскинул удивлённый взгляд на стоявшего перед ним Александра, который, затаив дыхание, ждал, пока князь и Михаил закончат читать записку Адель. — Так это вы прислали то анонимное письмо, граф? — Да, ваше сиятельство, это сделал я, — повинно склонил голову Алекс. — Но, верьте, я не хотел ничего дурного! Адель была в тяжёлом состоянии после травмы, полученной на яхте, доктора не давали никаких гарантий, что она выживет. Если бы, не дай Бог, случилось самое страшное, я не хотел заставлять вас переживать эту весть дважды. Простите, но анонимное письмо было единственным, что пришло мне в голову в тот момент. — Храни вас Бог, молодой человек! — дрогнувшим голосом сказал князь, и глаза его увлажнились. — Благодаря вашей записке я выжил в эти дни, она дала мне надежду. Мишель был настроен пессимистичнее, хотя и мужественно старался это скрыть. — Я всегда надеялся на лучшее, papa, и вовсе я не пессимист, как вы считаете, — немного смущённо возразил Мишель, бросая виноватый взгляд на отца. — Благодарю вас, Алекс! Весть, что вы принесли в наш дом, заслуживает шампанского. Я сейчас распоряжусь. — Постойте, Мишель, это не все новости, — торопливым жестом остановил его Александр. — Я не знаю, написала ли об этом Адель, но… я явился сюда не только с новостью о том, что она жива. — Кажется, я догадываюсь, о чём идёт речь, — лукаво улыбнулся Андрей Алексеевич. — Я давно заметил, что между вами, граф, и моей дочерью существует взаимное чувство, и терпеливо ждал, когда же вы изволите решиться просить её руки. Вы же об этом хотите сообщить, не так ли? — Вы весьма проницательны, князь, — смутился Алекс. — И вы абсолютно правы. Я люблю вашу дочь и прошу у вас её руки. Отец и сын Вяземские переглянулись, сияя одинаково счастливыми улыбками. Андрей Алексеевич намеренно пристально вгляделся в красивое (даже слишком, по его мнению) лицо претендента на руку Адель и шутливо обратился к сыну. — Что же нам делать, Мишель? Неужели наша голубка так быстро подросла и теперь её придётся отдавать в чужие руки? — Что поделать, papa, — усмехнулся молодой князь, забавляясь напряжением Александра, выглядевшего как преступник, ожидающий приговора, — такова жизнь! Думаю, что граф Хантли — достойная кандидатура на руку Адель, тем более, что это будет брак по любви, как она всегда и мечтала. К тому же, вы дали ей слово, что она сама выберет себе мужа. — Ты прав, — тяжело вздохнул Андрей Алексеевич и вдруг счастливо улыбаясь, обнял будущего зятя за плечи. — Разумеется, я даю своё согласие, граф. Я вижу, как велика ваша с Адель любовь, а это для меня самое главное. Привезите же поскорее мою девочку домой, и я с радостью благословлю вас! — Благодарю вас, князь! — буквально просиял Алекс, но тут же осёкся. Теперь ему предстояла самая сложная часть разговора, и он сделал короткий выдох, прежде чем продолжить. — Это ещё не все новости, которые я хотел поведать вам, — осторожно начал он, внезапно посерьёзнев. — Я должен открыть тайну, касающуюся моего прошлого, и, если позволите, я сделаю это на родном языке. — Родном языке? — не понял князь Вяземский, бросая недоумённый взгляд на Александра. — О чём вы говорите, молодой человек? — Моё настоящее имя по праву рождения — граф Александр Бутурлин, — негромко сказал Алекс на чистейшем русском, вызвав у обоих собеседников шок. — Я — сын вашего старого друга, Павла Бутурлина. Повисла пауза, прерываемая лишь напряжённым дыханием, которое Александр усиленно старался привести в норму. Что, если антипатия у Вяземского и его отца стала взаимной после восстания? Как князь отреагирует тогда на его признание? — Боже мой, ну конечно же! — потрясённо выдохнул старый князь. — А я-то всё гадал, кого же вы мне напоминаете! Как я мог не догадаться раньше, вы же точная копия отца! Те же глаза, улыбка, вы даже двигаетесь, как он… Подумать только, столько лет прошло! Но… как вы оказались в Англии? Где ваша матушка и сёстры? Ах, да, они тоже здесь, простите, я несу чушь, но это от неожиданности. Расскажите же мне свою историю! — Бутурлин? — удивлённо переспросил Михаил, разглядывая Александра так, будто увидел его впервые. — Но, papa, разве не с сыном графа Бутурлина была сговорена Адель ещё в детстве? Или я что-то путаю? — А ведь и верно! — с жаром подхватил князь, — у тебя отличная память, Мишель, хоть тебе тогда было лет семь, не больше. А вы помните тот день, когда преподнесли в подарок будущей невесте огромную куклу, а, граф? Кстати, она до сих пор хранит её! — Конечно, я помню, — улыбнулся Алекс, — мне было двенадцать, и я пришёл в отчаяние, что меня собираются обручить с младенцем. Знал бы я тогда, что моя невеста вырастет такой красавицей! — В таком случае, это судьба, вы не думаете? — улыбнулся князь и тут же погрустнел. — Я ведь разыскивал вашу семью, Александр, долго разыскивал… — тяжело вздохнул Андрей Алексеевич. — Возможно, вы не помните, но Павел обвинил меня в предательстве… Я изо всех сил пытался переубедить его, как до этого старался убедить не участвовать в заговоре, но он был таким упрямцем! Поверьте, юноша, я никоим образом не был причастен к аресту вашего отца, напротив, я много раз подавал прошения императору о помиловании или хотя бы смягчении приговора для него, но увы, Николай тогда только взошёл на престол и страшно боялся заговоров, памятуя, как во время одного из них был когда-то убит его отец, император Павел… Он так ни разу и не выслушал меня, но, после третьего прошения мне и моей семье пригрозили той же участью, что и участникам заговора, и я вынужден был оставить попытки добиться снисхождения для вашего отца. Тогда я начал разыскивать его, а потом узнал, что мой друг умер в Сибири, а семья его исчезла, словно растворилась… — Я верю вам, Андрей Алексеевич, — тихо ответил Александр, как ни странно, сам веря в свои слова. — К сожалению, отец так и не поменял своего мнения до самой смерти, но я и моя матушка не имеем к вам никаких претензий. — Расскажите же, как вы жили всё это время? — нетерпеливо спросил Вяземский. — Куда вы уехали из России? И Александр начал долгий рассказ о своих приключениях, описывая ту их часть, которую можно было рассказать будущему тестю, не краснея. О том, что ему неоднократно приходилось убивать, чтобы отстоять свою жизнь и заработок, граф, разумеется, умолчал. Отец и сын Вяземские слушали его, затаив дыхание, словно он читал им вслух приключенческий роман. Они ни разу не перебили будущего родственника, поражаясь, какая яркая и насыщенная жизнь досталась ему и как отчаянно и смело он смог переломить свою судьбу. Михаилу тоже было интересно и очень неожиданно узнать, что Ольга оказалась русской графиней. Вот не подвело его чутьё, что у неё присутствует лёгкий акцент! И русское имя нашло, наконец, своё логическое объяснение. Молодой князь уже успел отправить в Париж одно письмо для неё и теперь ждал ответа. С каждым днём Ольга нравилась ему всё больше. Она подходила ему как нельзя лучше своей очаровательной непосредственностью и весёлостью, так резко контрастирующей с прохладной сдержанностью самого Михаила. Ему была необходима девушка, которая зажгла бы в нём огонь, растормошила его степенную натуру, и Ольге, похоже, это удалось прекрасно. Во всяком случае, её хрустальный смех и ярко-голубые очи занимали все мысли Мишеля, особенно с момента её отъезда в Париж. Как же всё удачно складывается! С одной стороны — Адель и Александр влюблены и собираются пожениться, а с другой — они с Ольгой и их зарождающиеся отношения. Настолько хорошо, что становится немного страшно сглазить. И всё-таки Михаил был немного пессимистом, что не раз справедливо подмечал его отец… — Простите, что я не признался в своём происхождении сразу, — сказал Александр, закончив свой рассказ, — я не привык открывать свою тайну кому бы то ни было, даже бывшим соотечественникам. К тому же, я опасался, что вы будете не в восторге от того, что за Адель ухаживает человек, лишённый дворянства. — Если бы речь шла о ком-то другом, я бы ещё подумал, — честно признался старый князь, — но для меня самое главное, что вы с Адель любите друг друга. Поверьте, я ценю искренние чувства намного выше, чем титулы и звания. Именно эти слова князя чаще всего всплывали в голове Александра, пока он ехал на квартиру к Алексею, после того, как покинул дом Вяземских, захватив с собой коробку с платьем для Адель. Её наряд непоправимо пострадал от пожара, и она вынуждена была пока воспользоваться гардеробом Ольги, с которой они были примерно одного роста. Разговор с князем Вяземским занял больше времени, чем рассчитывал Александр, и плавно перетёк в семейный обед. За столом князь рассказал множество занятных историй о дружбе с Павлом Бутурлиным, об их службе, войне с Бонапартом… Он оказался одарённым рассказчиком, умеющим очень интересно и захватывающе описывать события и людей так, что слушателям казалось, что они видят всё воочию. Покинув особняк князя только в пять часов вечера, Александр решил заночевать у Алексея, предположив, что тот уже аннулировал аренду его дома. А если пока и не успел, меньше всего Александр сейчас хотел бы видеть Жаклин. Ему и так предстоял неприятный разговор с ней — нужно ведь было сообщить, что он собирается жениться и, стало быть, их дальнейшие отношения станут невозможны. Разумеется, Александр собирался заботиться о своём ребёнке, но лишний раз видеться с его матерью был не намерен. Алексей встретил его в гостиной с чашкой чая и утренней газетой, которую не успел прочесть. Выслушав хорошие новости об Адель и их будущей свадьбе, кузен искренне обрадовался, вознося благодарности Господу за то, что тот не допустил его кузена до греха. Словом, ничего не подозревающий Александр безмятежно уснул в доме кузена, ощущая тоску по нежным объятиям возлюбленной, даже в страшном сне не предполагая, как бесповоротно изменится его жизнь уже на следующий день. Знал бы он, что, покидая Вяземских, он разминулся с Адель всего на час, когда бледная, как призрак, девушка внезапно вернулась в отцовский дом в наёмном экипаже!***
Тот же день в Стоун-Хаус. Ожидания возвращения Александра, Адель пришлось воспользоваться гардеробом уехавшей в Париж Ольги. Ей было непривычно надевать чужие платья, но не щеголять же перед прислугой в ночной сорочке, в самом деле? Она и так успела поймать на себе пару заинтересованных взглядов горничных и старого камердинера Степана, отчего тут же покраснела со стыда. Нетрудно было догадаться, что подумали о ней верные слуги Александра, особенно если слышали страстные стоны, раздававшиеся из её комнаты всю ночь! Должно быть, её приняли за содержанку или девицу с сомнительной репутацией. Впрочем, скоро ситуация прояснится, как только Александр во всеуслышание объявит её своей невестой, так что нечего расстраиваться из-за пустяков. Выбрав платье попроще (что оказалось непростой задачей, ибо Ольга в принципе не носила простых платьев), из тонкого муслина нежно-персикового цвета, Адель завязала свои волосы в пучок, заколола шпильками, и пошла в сад, где две недели назад похоронили Настю. Вчера днём Александр сам показал ей, где находится могила. Подойдя к свежему холмику земли, княжна долго плакала на могиле своей верной горничной и самой близкой подруги. Ближе Насти у неё никого не было, они выросли вместе, их связывало столько воспоминаний… Как же глупо и трагично оборвалась жизнь такой молодой девушки, весёлой, жизнерадостной! Несправедливо это! Нарыдавшись вволю, Адель вытерла мокрые, покрасневшие глаза и медленно побрела обратно к дому. Стараясь поднять себе настроение, она думала об Александре, о том, что он уже скоро вернётся с хорошими новостями и они снова будут вместе пить чай на террасе, а потом… Внезапно её кто-то окликнул с боковой дорожки сада: — Мадемуазель Вяземская? Адель удивлённо обернулась и увидела, что к ней быстро идёт красивая молодая женщина, брюнетка с большими голубыми глазами, одетая, как обычная горожанка — в тёмно-коричневое платье из грубой ткани и белый чепчик. Женщина была удивительно хороша собой, её внешность никак не вязалась с одеждой простолюдинки, единственное, что смутило Адель — накрашенные ресницы и чуть тронутые краской губы и щёки. На девицу из борделя незнакомка точно не походила — княжна пару раз видела таких девушек из окна своей кареты во время поездок по городу — но было в ней что-то, что безоговорочно подсказывало Адель, что эта женщина не принадлежит и к простому сословию. Так, кто же она и откуда знает её имя? — Простите? — приподняла бровь княжна. — Кто вы и что здесь делаете? — Меня зовут Жаклин Бонье, — слабо улыбнулась женщина, отвечая по-французски. — Я приехала сюда в надежде найти вас, мадемуазель. У меня к вам важный разговор, от которого зависит ваше будущее. — Вот как? — удивилась Адель, чувствуя какую-то угрозу и подвох в появлении этой женщины. — Но я даже не знаю вас, мадам. — Зато я вас знаю, княжна! — ответила Жаклин, которая с трудом скрывала злость, разглядывая ту, которая посмела встать между ней и Алексом. — Поверьте, вы будете мне благодарны за вмешательство. Так где мы могли бы побеседовать? — Что же… — растерялась Адель на мгновение, — можно поговорить и здесь, в беседке, например. Прошу! Княжна и сама не поняла, зачем согласилась на разговор с совершенно незнакомой женщиной. Возможно, потому, что внутренним чутьём поняла, что её визит окажется важным? Пройдя в маленькую ажурную беседку, увитую плетущимся кустарником, Адель и Жаклин присели на длинную скамью. — Итак? Я слушаю вас, мадам, — немного высокомерно сказала Адель, что заставило Жаклин преодолеть новый приступ ненависти к этим надутым аристократкам, считающим, что в их жилах течёт голубая кровь, а все прочие люди — второй сорт. — Прежде всего, хочу уточнить одну немаловажную деталь, княжна, — начала разговор Жаклин. — Судя по тому, как вы выглядите, Алекс передумал и не стал пока воплощать свой план в жизнь. Он ведь ничем не оскорбил вас, не так ли? Во всяком случае, вы не выглядите, как жертва похищения. — Похищения? — удивилась Адель. — О чём вы говорите? Какой план? — О, значит вы ничего не знаете! — злорадно усмехнулась Жаклин. — Я так и думала. В таком случае, вас ждёт много интересного о прошлом и настоящем Алекса Гордона, графа Хантли. И самая первая новость заключается в том, что это ненастоящее имя. — Если вы намекаете на то, что он купил себе титул, то я давно об этом знаю, — спокойно ответила Адель. — Он рассказывал мне об этом сам. — Разумеется, рассказывал, — согласилась Жаклин. — Наверняка, он сказал, что приехал в Британию из Америки, не так ли? Так вот, и это тоже ложь. Александр — русский. — Русский?! — изумлённо воскликнула девушка, широко раскрыв глаза. — С чего вы взяли? — Я вам больше скажу, дорогая моя, он принадлежит к древнему графскому роду, но его семья была лишена дворянства двенадцать лет назад, — выпалила Жаклин, радуясь впечатлению, которое произвели на Адель её слова. — У вас есть доказательства того, что вы говорите правду? — недоверчиво спросила Адель, даже не зная, как относиться к такой новости. Если это правда, почему Алекс не рассказал ей об этом? Возможно, он стыдится своего прошлого? — Есть, и неоспоримые! — самодовольно заявила Жаклин. — Я непременно покажу их, но сначала расскажу маленькую предысторию. — Какую же? — осведомилась княжна, чувствуя, как по спине бегут мурашки от неприятного предчувствия. — Настоящее имя вашего рыцаря — граф Александр Бутурлин, — сказала Жаклин. — Двенадцать лет назад его отец участвовал в восстании декабристов, после чего его сослали в Сибирь, лишив титула и состояния. Но, самое важное — Александр винит вашего отца в том, что он открыл императорским ищейкам тайное место сбора восставших, где их и арестовали. — Мой отец?! — вскочила на ноги Адель. — Это неправда, мой отец никогда не принимал участие в заговоре! — Совершенно верно, — подтвердила Жаклин, — но он был ближайшим другом Павла Бутурлина и именно во время его визита на тайную квартиру нагрянули жандармы, которые арестовали всех, кроме вашего батюшки. Вам этот факт ни о чём не говорит? — Пока я не вижу ни одного факта, только ваши домыслы! — резко ответила девушка. — Терпение, княжна, скоро всё будет! — заверила её Жаклин, сгорая от нетерпения открыть самое страшное своей сопернице. — Граф Бутурлин-старший умер в Сибири через полгода, и его единственный сын поклялся у гроба отца, что он отомстит семейству Вяземских. Именно для этого он и приехал в Британию, где сблизился с вами и вашим братом. — Неправда! — возмущённо выкрикнула Адель, сжимая кулаки от гнева. — Вы всё это выдумали! — Разве? — ухмыльнулась Жаклин. — Неужели вы ни разу не замечали, как он скрытен, как не любит говорить о себе, о своём прошлом? Кстати, вы не хотите узнать, каким образом он хотел осуществить свою месть? — Не хочу! — отрезала Адель, снова вставая на ноги. — Лучше я расспрошу обо всём Алекса, когда он вернётся в поместье, чем слушать ваши измышления. — Он решил похитить вас, мадемуазель, а затем уложить в свою постель, если понадобится, даже силой! — с жестоким удовольствием выпалила Жаклин. — Так что, будьте бдительны и не слушайте его сказок о любви! Судя по тому, что вы не выглядите жертвой насилия, я склонна полагать, что до постели дело ещё не дошло. Жаклин впилась взглядом в бледное лицо княжны, ожидая, что та выдаст себя каким-либо проявлением эмоций, но девушка была оглушена свалившимися на неё известиями. Адель открыла было рот, но не смогла выдавить ни звука. Шок настолько сильно сковал её тело, что язык отказался ей служить. Видя, что соперница буквально раздавлена морально, Жаклин поспешила добить её окончательно. — А в качестве доказательства я могу предоставить вам это, — сказала она, протягивая толстую тетрадь в темно-синем кожаном переплёте. — Это дневник Алекса, он начал вести его ещё в России. Прочтите и убедитесь, что я не сказала ни слова неправды, мадемуазель. Адель медленно протянула дрожащую руку и взяла тяжёлую тетрадь. На обложке был дворянский герб, выдавленный золотым тиснением, должно быть, герб графов Бутурлиных. Господи, неужели же всё, что сказала эта женщина — правда?! — Но… кем вы доводитесь Александру, что имеете доступ к его личному дневнику? — тихо спросила княжна, уже догадываясь об ответе. — Я — его любовница, — гордо вскинула голову Жаклин. — Вот уже восемь месяцев, как мы вместе, два из которых я ношу его ребёнка! Адель вздрогнула, словно в неё попала пуля. Ещё один удар! Любовница… Ребёнок… Она не могла поверить в это, никак не могла! Неужели Александр лгал ей от первого до последнего слова?! Прикасался к ней, а думал об этой женщине?! Как теперь верить ему? Как вообще осознать, что это не сон? — Что ж, мне остаётся пожелать вам приятного чтения и удалиться, княжна, — дерзко улыбнулась Жаклин, полная ощущения превосходства над соперницей. — Зачем вам это, мадам? Хотите избавиться от меня? — сквозь слёзы спросила девушка. — Он же не простит вам этого, неужели вы не понимаете? — Пусть так, — кивнула Жаклин, мстительно сверкнув голубыми глазами, — но и с вами ему теперь не бывать, мадемуазель! Как только вы прочитаете дневник, сразу же сбежите от него, как от чумы. Ваше ранимое сердечко не вынесет его истинной натуры, а я люблю его и принимаю таким, какой он есть. К тому же, я никогда и не рассчитывала на брак с ним. Я всего лишь актриса, а такие джентльмены, как Алекс женятся только на девушках своего круга. — В таком случае, я не понимаю вас, — горько заметила Адель. — Пусть вы разлучите нас с Алексом, но он всё равно не женится на вас. Не я, так другая, не всё ли вам равно? — Главное, что не всё равно вам, княжна! Теперь, когда вам известно, что у нас с Алексом будет ребёнок, вы едва ли согласитесь спокойно мириться с этим. Что же до причины, побудившей меня прийти сюда… он скрыл от меня свои планы в отношении вас, и это — моя маленькая месть, — ответила Жаклин. — Можете рассказать ему, откуда у вас его дневник, я уже не боюсь его гнева. В любом случае, нас с ним связывает ребёнок и любовь, которую мы питаем друг к другу. Последняя фраза должна была окончательно деморализовать княжну и, судя по тому, как она вздрогнула, Жаклин добилась своей цели. Эти слова ранили Адель, словно острый нож, она почувствовала, как её сердце истекает кровью. Она даже не услышала, как Жаклин тихо покинула беседку и скрылась в глубине сада, словно ядовитая змея, сделавшая своё грязное дело. Адель уже чувствовала, как яд соперницы отравляет её разум, душу и сердце. Медленно опустившись на скамью, она открыла дневник Александра. Судя по первой записи, молодой граф Бутурлин начал вести его ещё в пятнадцатилетнем возрасте. Сначала записи были редкими, и в основном, на французском. Потом в них появился длительный перерыв в несколько месяцев, а продолжились они уже в Сибири, и по-русски. Молодой человек описывал все свои страдания и боль очень подробно. Он выплёскивал на страницы тетради свой гнев, обвиняя отца Адель в предательстве и подлости. Господи, значит он и правда считает её отца предателем и негодяем! А потом последовали страшные страницы, повествующие о болезни и смерти его отца… Слёзы лились из глаз Адель, когда она читала эти строки, также залитые слезами горя шестнадцатилетнего юноши, по сути, ещё ребёнка, который в одночасье стал главой семьи. Ей было так бесконечно жаль юного Александра, несмотря на боль от измены! Но в участие в этом деле своего отца Адель всё равно решительно не верила. Не мог её отец оказаться подлецом, никогда! Из дневника Адель узнала и о клятве Александра, которую взял с него умирающий отец, и о том, как молодому человеку пришлось выживать все эти годы, зубами хватаясь за жизнь. Она читала обо всех его злоключениях и понимала, что совершенно не знает его! Эта мысль пугала её. Здесь, на страницах тетради перед ней представал настоящий Александр Бутурлин — твёрдый, как стальной клинок, бескомпромиссный и жёсткий, если нужно, готовый защищаться ножом и пистолетом, убивавший людей, когда этого требовала борьба за жизнь… И главное — абсолютно бесчувственный, словно деревянный истукан! Почти в каждой строчке — лишь гнев, боль, жажда мести, злорадство над поверженными врагами… Ни капли любви… ни к одному живому существу, кроме семьи! Но самое страшное, что Александр тщательно и подробно расписал свой план, согласно которому он хотел похитить и обесчестить её, а затем вернуть отцу, опозоренную. Он писал, что готов прибегнуть к насилию, если соблазнение не принесёт плодов… Господи, эта женщина сказала правду! Он действительно всё это спланировал заранее! Не может быть… Так вот как она оказалась здесь! Он похитил её во время пожара на яхте… Глаза Адель распахнулись в ужасе, а сердце застыло в груди. Неужели все его слова о любви и браке оказались ложью?! Значит, он умеет так безупречно притворяться? Господи, разве так бывает? Но он же отправился к её отцу просить разрешения на брак! Зачем тогда ему это нужно? Адель совершенно запуталась и в отчаянии заломила руки. Внезапно новая, страшная мысль заползла в её сознание… Боже, но… он же добился своего! Он украл её невинность, пока она была не в себе после травмы! Девушка вскочила на ноги, выронив тетрадь из рук. Истерика нахлынула внезапно, и она громко разрыдалась, закрыв лицо руками. Сердце её рассыпалось на тысячи осколков, а душа в один миг постарела на столетия. Значит, всё ложь… тщательно продуманное притворство! А она, наивная дурочка, просто загубила свою жизнь, поверив в его сказки. Он лишь сделал с ней то, что и планировал — обесчестил и опозорил. Каков же должен был быть следующий его шаг? Может, он собирался бросить её у алтаря, предав позору перед всем светом? На миг Адель представила себя, одиноко стоящей посреди опустевшей церкви, в белоснежном свадебном уборе и фате… а Алекса рядом с ней нет… Он оставил её, отняв надежду на счастливое будущее и поставив жирный крест на её жизни… Картина, представшая её глазам в воображении, была столь болезненна, что с губ Адель сорвался стон, словно от физической боли. Но внезапно на смену боли пришла ярость, помогая девушке не сойти с ума от горя. Нет уж! Она не позволит ему так поступить и уничтожить её окончательно! Его план провалился! Но, что же ей делать? Рассказать всё отцу и Мишелю? Брат сразу же вызовет Александра на дуэль, и неизвестно, чьей гибелью всё закончится! Стать причиной смерти одного из них княжна вовсе не хотела. Как же ей сейчас поступить? Адель понимала, что после такой чудовищной лжи она не сможет верить ему, как прежде. Её доверие разбилось вдребезги, став лишь воспоминанием, причиняющим боль. В первую очередь, нужно вернуться домой, и прямо сейчас. Бежать отсюда, немедленно! Она не выдержит разговора с Александром, просто физически не выдержит… Девушка опрометью бросилась в дом и велела заложить карету для срочной поездки в Лондон. Но слуги графа отказались выполнить её приказ, чем вызвали у Адель приступ неудержимого гнева. Понимая, что прислуга подчиняется только своему хозяину, княжна без колебаний решилась на побег. Зайдя в комнату, где прошлой ночью она была так счастлива в его объятиях, Адель снова не сдержала слёз. Выплакавшись немного, она нашла листок бумаги и быстро набросала гневную прощальную записку для Алекса, чтобы у него не осталось ни малейших сомнений в том, что между ними всё кончено! Затем, она сделала вид, что отправилась на прогулку в сад, а на самом деле бегом бросилась прочь из поместья. В деревушке, к которой примыкали обширные владения графа, была небольшая таверна, где Адель посчастливилось нанять кэб, хозяин которого проживал в Лондоне и сейчас привёз в деревню кого-то из клиентов. Денег при себе не было, но она пообещала расплатиться, когда окажется дома. Кучер, внимательно оглядев явно благородную клиентку, решил, что она заслуживает доверия, и согласился отвезти её в Лондон, на всякий случай назвав двойную плату. И вот, через полчаса после побега из поместья Аделина уже была на пути домой, подальше от бессовестной лжи и фарса, устроенного Александром Бутурлиным. Обесчещенная, с разбитым сердцем, глотая горькие слёзы унижения, она в ужасе бежала прочь от своей первой, несчастной любви. Вырасти у неё сейчас крылья, она не задумываясь полетела бы в свой настоящий дом, в родной Петербург, который ей не следовало покидать никогда…