Вопреки себе

                    В последнее время Александра не оставляло ощущение, что сама судьба препятствует его желанию объясниться с любимой. Иначе, как вмешательством провидения, все эти, мелкие и крупные, досадные задержки не назовёшь! Началось всё ещё в поместье.       Наскоро собравшись, Александр уже собирался покидать дом. Карета стояла у парадной, а слуги деловито загружали в неё дорожные сундуки, как вдруг графу сообщили, что Степан, его старый камердинер, внезапно захворал. Алексу не нужно было разбираться в медицине, чтобы при первом же взгляде на старика понять, что осталось ему недолго. Пако, осмотрев Степана, подтвердил его опасения.       — Одной ногой он уже во тьме, — сказал индеец. — Ты должен отпустить его и прекратить мучения.       Александр не удивился, ибо индейцы часто так поступали, избавляя от мук безнадёжно больных или смертельно раненых собратьев, они считали это актом милосердия, однако он сам не мог так поступить.       — Пако может дать ему отвар, после которого он просто не проснётся, — предложил индеец, но граф, заглянув в жалобные глаза старика, тут же покачал головой.       Речь у старого слуги отнялась, он не мог сам двигаться, только частые слёзы текли по сморщенному лицу. Он знал, что умирает… Александр понял, что поездку придётся немного отложить. Этот человек был для него не просто камердинером — он практически вырастил его, назначенный графом Павлом Николаевичем «ходить» за его первенцем, когда тому исполнилось три года. Не мог он сейчас оставить Степана умирать в одиночестве, это было бы страшной неблагодарностью.       Там, в далёкой России, многие дворяне и помещики считали своих крепостных не более, чем имуществом, но Александр, сам однажды опустившись на дно жизни, высоко ценил тех, кто рискнул всем, сбежав вслед за ним на чужбину. Они стали прежде всего друзьями, а уж потом — верными слугами.       Степан прожил неделю, прежде чем его глаза закрылись навсегда, и всё это время молодой барин просиживал у его постели часами. Он не мог ничем помочь старику, просто держал за руку или читал что-то вслух, и тогда выражение выцветших глаз становилось не таким обречённым. Александр чувствовал себя беспомощным, видя, как на его глазах умирает близкий человек, один из тех, кто связывает его с прошлым. Он уже жалел, что сразу не послушал Пако и не позволил дать старику умереть без мучений.        На другой день после похорон граф покинул поместье и во весь опор помчался в Дувр, где намеревался сесть на корабль и пересечь Ла-Манш. Проведя в дороге пять дней, он добрался до побережья, но и тут судьба преподнесла ему досадный сюрприз: на море уже два дня бушевал шторм. И снова Алекс вынужден был ждать, поселившись в приморской гостинице, каждый день бессильно взирая на посеревшее небо и такое же грязно-серое море, катившее к берегу свои волны с пенными гребнями, резко и шумно обрушивая их о прибрежные камни.       Вынужденный временно бездействовать, Александр проводил вечера за написанием писем Адель. Послания получались длинными, переполненными эмоциями, раскаянием, жаркими признаниями и клятвами. Однако каждое из них ждала одна и та же участь — после прочтения Александр неизменно отправлял их в камин, наблюдая, как строчки мгновенно пожирает пламя. Нет, он не станет трусливо забрасывать её письмами, он всё скажет сам, глядя прямо в глаза. Она должна понять и простить его, ведь такая любовь, как у них, не может вот так просто оборваться. Несправедливо будет, если подлый замысел Жаклин полностью удастся!       Шторм задержал Александра в Дувре ещё на три дня. Пересекая пролив, он уже считал часы и минуты, изнемогая от нетерпения. Он был уверен, что Адель сейчас в Париже, ибо Михаил не мог не воспользоваться случаем, чтобы повидать Ольгу. О, скорее бы добраться до французского берега, сойти на твёрдую землю и тут же пуститься в дальнейший путь!       До Парижа Александр добирался ещё неделю, ибо несколько раз его задерживали в пути досадные мелочи, вроде внезапно разразившегося ливня, который успел за пару часов превратить дороги в сплошное месиво, или лошади, захромавшей так некстати, из-за чего пришлось сворачивать в ближайшую деревню и срочно искать кузнеца, потеряв при этом ещё полдня.       Словом, в Париже граф оказался через несколько дней после того, как город покинули Вяземские. Узнав, что он всё-таки опоздал, Алекс едва не впал в отчаяние.       Он так спешил навстречу Адель, сгорая от нетерпения, а она снова ускользнула от него, будто нарочно! Разочарование остро полоснуло по натянутым нервам, порождая в душе угрюмую злобу на весь мир: на эту проклятую погоду, что так задержала его в пути, на захромавшую кобылу, на саму судьбу, которая безжалостно играла его чувствами…       Только встреча с семьёй немного смягчила очередной удар судьбы. Откровенного разговора с матерью Александру избежать не удалось, и беседа эта состоялась в день его приезда, сразу после ужина. И опять откровенность не принесла с собой облегчения, и Александр знал, что так будет до тех пор, пока он не покается перед любимой. Только её прощение снимет эту невыносимую ношу с его души, только её улыбка и поцелуй исцелят сердце.       Мария Александровна слушала сына, не перебивая, как до неё князь Вяземский и Алексей. Она отмечала про себя, каким печальным стал голос сына, какая боль и сожаление застыли в его синих глазах, очевидно было, что он влюбился и страдает. Итак, Мария Александровна не ошиблась в своих подозрениях — её сын и дочь Вяземского были близки… Ах, молодость, молодость! Теперь графиня многое поняла: и бегство Адель из Лондона, и её нежелание что-то объяснять Ольге, и выдуманную причину расставания с Александром, якобы из-за Жаклин и её ребёнка.       Картина событий в глазах графини была такова: Аделина бежала от сплетен, пытаясь спасти своё доброе имя, и надеялась заново наладить жизнь на родине. А это означало, что прощать Александра она не собирается. Логическая цепочка, которая выстроилась в голове у обиженной девушки, была проста: Александр обесчестил её, как и собирался, значит, он чётко следовал своему плану и все его клятвы о любви — неправда. Именно это и заставило княжну спасаться бегством: она опасалась, что Александр окончательно уничтожит её репутацию, возможно, думала, что он оставит её перед самой свадьбой или расторгнет помолвку. Удастся ли сыну образумить разочарованную возлюбленную? Мария Александровна очень надеялась на это.       — Что ты собираешься делать дальше, Саша? — осторожно спросила графиня, мягко приподнимая подбородок сына и заставляя его посмотреть на неё.       — То, что задумал — буду добиваться её прощения любыми путями, — глухо ответил он. — Если не успею нагнать их в пути, отправлюсь в Петербург.       Александр был немного удивлён тем, что мать не стала читать ему нотаций и повторять излюбленную фразу всех женщин — «А я тебя предупреждала!», нет, она, похоже, сочувствовала ему и решила не добивать окончательно. Слава Богу, упрёков и нравоучений он сейчас не вынес бы!       — Но в России может быть опасно, — встревоженно заметила Мария Александровна. — Может, просто напишешь ей письмо? Иногда проще высказаться в письме, нежели лицом к лицу.       — Вы с Алексеем мыслите одинаково, матушка, — мрачно усмехнулся Алекс. — Он сказал мне то же самое, слово в слово.       — Так прислушайся к нам, дорогой! — мать нежно провела своей рукой по щеке Александра, а он тут же взял её ладонь и поднёс к губам.       — Нет, матушка, простите, но я не могу оставаться здесь и ждать, как трус, — сказал он, вздыхая. — Даже если не опираться только на одни эмоции, я обязан жениться на Адель после того, что сделал с нею. Это мой долг чести.       — Ты преследуешь её вовсе не ради долга, — горько заметила графиня. — Ты любишь её!       — Люблю… — тихо подтвердил Александр. — И с каждым днём всё сильнее и крепче.       — О, ну почему именно она?! — всплеснула руками Мария Александровна. — В мире столько прекрасных, благородных девиц! Почему именно дочь Вяземского?       — Знаете, матушка, я многое переосмыслил после разговора со старым князем, — сказал Алекс. — Пожалуй, не всё в этой истории с арестом отца было так однозначно, как казалось нам. Впервые я задумался о том, что отец мог заблуждаться.       — Возможно… — задумчиво кивнула графиня, — а возможно и нет, теперь нам этого уже не узнать наверняка. Твой отец давно умер, и единственное, о чём я жалею, так это о том, что он ушёл, обвиняя весь свет, и Вяземского в том числе, в своём провале. А ещё, я не могу простить ему того, что он передал эту слепую ненависть тебе, я всегда знала, что эта клятва не доведёт тебя до добра!       — А вот здесь я не совсем согласен с вами, матушка, — возразил граф. — Эта ненависть помогла мне пережить невзгоды и не сломаться. У меня была цель — выбраться со дна и отомстить, и я шёл к ней. Только я и предположить не мог, что встречу Адель, полюблю её, и всё желание отомстить рассыплется, словно карточный домик. Поверьте, матушка, во время моего разговора с Вяземским, я очень остро почувствовал, как устал от кровожадных мыслей, как они измучили меня! Вы были правы, нельзя жить прошлым…       — Я рада, что мы пришли к согласию в этом вопросе, сынок, — улыбнулась Мария Александровна. — Сказать по правде, мне нравится эта девушка, но поначалу мне трудно было избавиться от предрассудков, которые у меня были по отношению к семье Вяземских. Мне даже жаль её теперь, когда я всё узнала, я ведь не забыла, как восторженно она глядела на тебя.       — Прошу вас, матушка, не будем об этом, — Александр болезненно поморщился. Его самого постоянно преследовали болезненные воспоминания о возлюбленной, а когда об этом ещё и напоминали другие, сердце и вовсе начинало рваться из груди.       — Прости, дорогой, больше не буду. — Мария Александровна нежно взяла лицо сына в ладони и, чуть наклонив к себе, поцеловала в лоб, как часто делала, когда он был маленьким мальчиком. — Значит, ты уезжаешь? Когда?       — Не знаю, матушка, но, видимо, очень скоро, — ответил Алекс. — Я непременно должен настичь их в пути.       — Они направились в Рим, — сказала графиня. — Нам об этом сообщил молодой князь. Кстати, твоя сестра переписывается с ним.       — Я знаю, — улыбнулся Александр. — И я не против этого, Мишель мне нравится.       — Но тебе не известно, что на днях они целовались в саду, — заметила Мария Александровна. — Я сама видела из окна.       — Надеюсь, вы пристыдили Ольгу? — сурово нахмурился Алекс. — Она не должна позволять вольности по отношению к себе, иначе Мишель решит, что она ветрена и легкомысленна.       — Не думаю, что князь думает так о твоей сестре, мне кажется, что их симпатия взаимна, — вздохнула графиня. — Похоже, что семейство Вяземских — это наша судьба. Сначала — ты и Аделина, а теперь — Ольга и Михаил.       — Словно во французском романе, — усмехнулся молодой граф. — Жаль, что счастливый конец у любовных историй в реальной жизни бывает не всегда.       — Я верю, что у тебя получится вернуть её, дорогой, — подбодрила графиня сына. — Если она на самом деле любит тебя, то непременно простит. Я бы, например, простила твоему отцу всё, окажись мы в такой ситуации. Открою тебе маленькую тайну — ты был зачат незадолго до нашего венчания с твоим отцом.       Александр изумлённо воззрился на мать, решив, что ослышался. Его мать всегда была для него живым воплощением щепетильности и строгой нравственности, а тут такие шокирующие откровения! Заметив смущение на его лице, графиня и сама немного покраснела и поспешила объясниться.       — Не смотри на меня так, дорогой! Я не всегда была чопорной старой леди с лорнетом в руках! Когда-то и мы с твоим отцом были молоды и влюблены до умопомрачения, а молодость часто совершает безумства из-за любви. К тому же, дело уже и так шло к свадьбе, просто я не устояла перед знаменитым обаянием Павла, которое, кстати, ты унаследовал в полной мере. Так что, я понимаю княжну, как никто другой. А рассказала я тебе это для того, чтобы ты перестал так сильно терзаться муками совести. Твоими действиями руководила любовь, а не корысть или ненависть, поэтому я верю в счастливый конец для вас обоих.       — Спасибо, матушка, за то, что не позволяете мне упасть духом, — с жаром сказал Алекс, целуя руки матери. — Без вашей поддержки мне пришлось бы куда сложнее!       — Ольга будет отговаривать тебя от примирения с Адель, — предупредила графиня. — Она пыталась разговорить княжну, но Адель так ничего и не рассказала, и теперь твоя сестра считает её высокомерной куклой, строящей из себя невесть что. Надеюсь, ты не собираешься посвящать сестру в подробности ваших отношений с Адель?       — Разумеется, нет, — поспешил он успокоить мать. — Я поговорю с ней и попробую объяснить всё… иносказательно.       Разговор с Ольгой оказался предсказуем. Сестра полностью приняла сторону Александра, отказываясь понять Адель. Несмотря на то, что и от брата она так и не услышала правды, девушка сделала вид, что поверила в «облегчённую» версию событий, которую поведал Александр, дабы не смущать подробностями невинную сестру.       На самом деле, вчера вечером Ольга, без малейшего зазрения совести, подслушала разговор матери и брата. Полученные сведения не так уж и шокировали юную графиню, как предполагали любящие родственники. Ольга с самого детства была любознательной и бойкой натурой, она любила узнавать что-нибудь новое.       Как и Адель, она просвещалась в делах любви с помощью французских романов, которые попадали к ней в руки через гувернантку — скромную девушку девятнадцати лет — у которой и был обнаружен первый томик. Сияя очаровательной улыбкой, юная шантажистка потребовала, чтобы мисс Салли приносила ей новые книги, иначе она может забыться и ненароком сболтнуть матушке или брату о том, какие книги читает её дуэнья. Горничная, конечно, повозмущалась немного для приличия, ибо её подопечной в то время едва сравнялось четырнадцать, однако потом они читали запрещённые книги вместе, с упоением воображая себя на месте романтических героинь.       Словом, Ольга знала о физической стороне любви несколько больше, чем предполагала её матушка. Разумеется, знания её были лишь теоретическими, но тот факт, что Александр и Адель поддались страсти, ничуть её не шокировал. Для неё их отношения были сами по себе очередным красивым романом. Жаль только, что они так глупо поссорились из-за этой змеи Жаклин!       Думая, что Адель направилась в Италию, Александр через пару дней выехал в Рим. Он не подозревал, что княжна специально передала ложные сведения через брата, чтобы запутать Александра. В итоге, потратив на путешествие по Италии ещё несколько недель, Александр так и не нашёл Адель и понял, наконец, что его обвели вокруг пальца.       Значит, княжна Вяземская решила поиграть с ним, словно со своей болонкой? Отправила его по ложному следу, заставляя разыскивать её по всей Европе? Оскорблённая гордость заставила Александра снова вернуться в Париж. Возможно, его мать и Алексей были правы, и ему следовало немного подождать, вместо того, чтобы бросаться опрометью за княжной?       Он оставался в Париже ещё пару недель, зализывая раны и врачуя своё мужское самолюбие. Но, чем больше проходило времени, тем сильнее он тосковал по ней, мучимый тревожными снами и дурными предчувствиями. В конце концов, любовь и чувство вины перед любимой заставило упрямую гордость замолчать, и Александр Бутурлин покинул Францию и отправился в далёкую Россию, навстречу судьбе. Он понимал, что рискует головой или, в лучшем случае, свободой, но отказываться от любимой девушки не собирался. Что-то подсказывало ему, что она его ждёт, несмотря ни на что.

***

      Поздним вечером, в конце октября, Аделина переступила, наконец, порог родного дома в Петербурге. Мишель заранее отправил письмо экономке, и прислуга приготовила дом к приезду господ. Каждый уголок сиял чистотой: навощенные полы слепили глаза своим блеском, на мебели и семейных портретах не было ни пылинки, свечи в начищенных канделябрах ярко освещали комнаты, а в каминах уютно потрескивали дрова.       Осень уже вовсю хозяйничала в Петербурге, затянув небо свинцовыми тучами, но непостоянный и капризный октябрь до сих пор иногда баловал горожан солнышком, не желая без боя уступать место промозглому ноябрю. По ночам уже бывали заморозки, но печи и камины разожгли заранее, чтобы особняк успел хорошенько прогреться.       Адель прислонилась к дверному косяку в большой гостиной, с удовольствием вдыхая запах родного дома, знакомый с детства. Только сейчас она поняла, как соскучилась по родине. Как же хорошо вернуться домой! Даже беды и невзгоды казались не такими страшными в этих стенах.       Подумать только: она покинула Россию всего пять месяцев назад, полная предвкушения приключений, которые ожидали её в Лондоне, сладких предчувствий, ожидания своего первого выхода в свет. Она мечтала блистать в лондонском обществе, покорять мужчин одним взглядом, встретить своего принца… А вернулась обратно с разбитым сердцем, униженная и обманутая, без надежды на счастливое будущее.       Вспоминая, какой наивной и восторженной девочкой она покидала Петербург, Адель поражалась тем переменам, что произошли с ней в такой короткий срок. Словно уезжала она ребёнком, а вернулась древней, умудрённой опытом старухой, уставшей от жизни. Как же ей хотелось сейчас повернуть время вспять, тогда она ни за что не покинула бы родину!       — Барышня, я ваши вещи уже в комнату отнесла, — услышала Адель голос Тани, своей новой горничной. — Изволите чего-нибудь с дороги? Может, чаю?       — Нет, благодарю, — покачала головой княжна. — Приготовь мне лучше ванну.       — Сию минуту, — отозвалась Таня и поспешно исчезла в коридоре.       Адель всё ещё не привыкла к ней и до сих пор скучала по Насте. Таня была тихой, как мышка, послушной и неприметной, но всегда следовавшей за барышней, как тень. Она оказалась идеальной горничной, но Адель очень не хватало смешливой и бойкой Насти, которой она могла доверить все свои мысли и девичьи тайны. Княжне сейчас очень не хватало именно подруги, которой можно было рассказать всё, как на духу, признаться в самой страшной ошибке, которую она совершила, и спросить совета. Но, увы, в Петербурге таких близких подруг у неё не было.       Среди бывших смолянок у Адель осталось много хороших приятельниц, но настоящими подругами их назвать было нельзя. Да и насколько должна быть близкой подруга, чтобы доверить ей столь сокровенные тайны? Внезапно в голову княжны пришла мысль, настолько очевидная, что она поразилась, как не додумалась до этого раньше.       Ну, конечно же — она должна пойти в церковь и исповедаться! Она поведает Богу о своих ошибках и попросит прощения, может после этого ей станет легче. Адель стало совестно, когда она вспомнила, как давно не посещала храм. В Лондоне она каждое воскресенье отправлялась на службу в маленькую православную церковь, но после пожара не была в храме ни разу, если не считать посещения домашней часовни в Стоун-Хаус, где она ставила свечку за упокой души Насти и молилась за неё.       Воспитанная с малых лет в страхе Божием, Адель вдруг остро почувствовала, как ей недоставало в Англии величественной красоты и торжественности православных соборов Петербурга, их гулкой тишины, умиротворения, которое они даровали истерзанному сердцу православного человека!       Итак, решено: завтра же она направится в церковь, причастится и исповедается. При одной мысли об этом настроение у княжны сразу улучшилось, а от сердца немного отлегло.       Побродив какое-то время по особняку, медленно переходя из комнаты в комнату, Адель направилась наверх по широкой мраморной лестнице — в свою спальню. Поднимаясь по ступеням, она слышала где-то внизу приглушённые голоса: Мишель разговаривал с дворецким, отдавая какие-то распоряжения.       Таня уже вовсю хлопотала в спальне госпожи: расстелила постель, сунула под одеяла несколько грелок, налила в большую ванну горячей воды, приготовила все банные принадлежности и извлекла из багажа шёлковый белый пеньюар, утопающий в пене изящных кружев и лент.       Адель на несколько мгновений задержалась на пороге, оглядывая свою спальню. Всё было по-прежнему, вещи стояли на своих местах, будто она и не покидала дом.       В этой комнате она выросла, в ней до сих пор стояли её куклы и детские книжки с картинками, подаренные отцом, и Адель с нежностью взяла самую маленькую из кукол в руки, разглядывая фарфоровое личико. Как же быстро пролетело детство, такое беззаботное и счастливое! И вообще, как чудесно быть невинным ребёнком, для которого каждый день — праздник, полный новых открытий и захватывающих приключений! У взрослых, увы, жизнь порою наталкивается на множество проблем, решать которые иногда очень и очень тяжело. Совсем, как ей сейчас.       У княжны возникло такое ощущение, что в следующем месяце ей должно исполниться не меньше ста лет, но никак не восемнадцать. Почему в её судьбе всё так перепуталось, как такое могло произойти?       — Барышня, ванна готова, — тихо позвала Таня, прерывая печальные размышления княжны. — Позвольте, я помогу вам раздеться.       Безропотно и молча Адель отдала себя в умелые руки горничной. Таня помогла ей избавиться от плаща и платья, быстро и ловко расстёгивая крючки и пуговицы, а затем — спуститься в ванну.       Адель мечтала о том, чтобы понежиться в горячей воде после стольких часов сидения в карете. Но, то ли княжна простудилась немного в дороге, то ли слишком устала, но, едва погрузившись в горячую воду и вдохнув сладковатый аромат розового масла, Адель вдруг почувствовала резкое головокружение. Она испуганно вцепилась руками в края ванной и стремительно побледнела.       — Что с вами, барышня? — Таня немедленно подскочила к ней, придержав за плечи. — Может, лекаря позвать?       — Нет-нет, я, должно быть, просто устала… — пробормотала княжна, чувствуя, как головокружение медленно отступает. — Мне нужно выспаться и всё пройдёт.       Таня встревоженно посмотрела на неё и принялась растирать госпожу мочалкой. Понемногу недомогание отступило, и Адель смогла насладиться ванной, как и мечтала.       Второй приступ головокружения, гораздо слабее первого, настиг её, когда княжна выходила из ванной, но Адель лишь поморщилась немного и, надев ночную сорочку, отправилась в постель, где и уснула почти мгновенно.       Организм юной княжны, измученный долгим путешествием, бесконечной скачкой и тряской, наконец-то наслаждался полноценным отдыхом. Но это был сон без сновидений, больше похожий на беспамятство.