Вопреки себе

      Пока роскошные крытые сани, больше похожие на карету на полозьях, легко катились по заснеженным улицам к особняку князя Оболенского, в голове молодой княгини билась одна и та же мысль: «Господи, за что?!»       Почему Александр Бутурлин снова появился в её жизни именно сегодня, в день её венчания? Почему не раньше? Хотя бы на месяц… А впрочем… появись он раньше, разве смогла бы она простить его, разве поверила его неуклюжим оправданиям? Едва ли…       Слишком сильно Александр ранил её гордость, чтобы она смогла легко поверить его словам. Для чего же он прибыл в Петербург — неужели из-за неё? Этот вопрос не давал покоя Адель, заставляя её нервно комкать в руках батистовый платочек и неосознанно закусывать нижнюю губу.        — Что с тобой, душенька? Тебе дурно? — встревоженно спросил её муж, кладя свою горячую сухую ладонь на её маленькую ручку, на которой поблёскивало массивное золотое кольцо.       Адель тут же очнулась и пришла в ужас от того, что она уже добрых пять минут как молчит, погружённая в свои мысли, вместо того, чтобы обратить внимание на мужа. Мужа… Да, к новому статусу князя Оболенского ей придётся привыкать долго, как и к тому, что она теперь замужняя дама, а не беззаботная юная княжна.        — Мне немного нехорошо, наверное, это из-за ладана, — поспешно пробормотала девушка, смущаясь под внимательным, добрым взглядом князя.       Не могло и речи идти о том, чтобы рассказать ему, что она только что видела в толпе народа отца своего будущего ребёнка. Отныне она должна забыть о существовании Александра Бутурлина, и никогда не напоминать мужу о нём, чтобы не вызвать неодобрения Владимира Кирилловича. Она сделала свой выбор — вышла замуж — и должна блюсти честь своей новой фамилии.       Именно эти слова Адель мысленно твердила себе на протяжении всего свадебного приёма, на который собралось множество именитых гостей. Дав себе обещание стать князю хорошей женой, Адель послушно играла свою роль: когда принимала гостей, стоя под руку с мужем, сидела рядом с ним за длинным столом, отвечала счастливыми улыбками на поздравления многочисленных друзей князя, танцевала с ним первый супружеский танец. Кстати, поздравление прислала и монаршая семья, прислав специально для этого личного адъютанта Императора.       Гости (особенно дамы), впившиеся пытливыми взглядами в личико новобрачной, так и не нашли на нём следов безутешных рыданий, чем были немало обескуражены. В конце концов, вдоволь нашептавшись, они пришли к выводу, что Адель — просто ангел кротости и послушания. Нынешние девицы стали просто неприлично дерзки и упрямы, они позволяют себе перечить воле родителей на каждом шагу, тем приятнее видеть столь юную девушку, так безропотно послушную своему отцу. Вот бы всем молодым девицам брать пример с молодой княгини Оболенской!       Адель до сих пор не могла привыкнуть, когда к ней обращались «княгиня» или «Ваше Сиятельство», это было так странно, чуждо для её слуха, что казалось сном. Чем больше проходило времени в кругу гостей, тем сильнее новобрачной хотелось подняться наверх, в свою новую спальню, и остаться наедине со своими горестными мыслями. Нервозность этого дня, ставшего одним из самых непростых за последние недели, уже начинала сказываться: девушка чувствовала себя уставшей и слабой, на висках и лбу выступили мелкие капельки пота, холодные руки немного дрожали, а сердце тревожно сжималось, всякий раз, когда беспощадная память воскрешала перед глазами до боли знакомый сапфирово-синий взгляд, полный недоверия и боли.       О, момент сегодняшней встречи с Александром будет преследовать её до могилы: он выглядел так, словно ему в сердце внезапно попала пуля, и он ещё не осознаёт до конца, что убит… Неужели это не было притворством?       Владимир Кириллович с тревогой наблюдал за юной супругой. В отличие от гостей, он прекрасно видел, что Адель играет свою роль, находясь на грани срыва. Разумеется, он понимал, что любая девушка волнуется в день свадьбы, но её нервозность связывал, прежде всего, с беременностью. Его покойная первая жена, к сожалению, так и не подарила ему наследников, но князь слышал, что порой беременные женщины выкидывают множество странных вещей: становятся излишне эмоциональны и плаксивы, например, или вдруг начинают категорически отвергать некоторые запахи, могут отказываться от своих самых любимых блюд, их тянет то на солёное, то на сладкое, а иногда и вовсе начинают устраивать мужу истерики и скандалы на ровном месте.       Князь очень надеялся на то, что беременность Адель не будет сопровождаться столь сильными эмоциональными всплесками, пока она вела себя безукоризненно, разве что выглядела немного бледнее, чем обычно. Слава Богу, гости тоже не заметили в молодой княгине ничего странного.       Один князь Михаил не строил иллюзий относительно истинного состояния сестры: он прекрасно видел, как Адель и Александр встретились взглядами у церкви, и поначалу сильно переживал, что сестра не сможет справиться с эмоциями. Однако его опасения не подтвердились — новоиспечённая княгиня Оболенская вела себя образцово, несмотря на то, что сердце её, наверняка, изнывало от боли и тревоги.        Мишель желал как можно скорее встретиться с обидчиком сестры. Нет, он не собирался мстить ему, помня о своей клятве, просто хотел взглянуть на графа, чтобы кое-что проверить. Дело в том, что уж больно странной князю показалась реакция Бутурлина на свадьбу Адель. Михаил готов был поклясться, что молодой граф был буквально убит тем, что увидел. Человек, собиравшийся хладнокровно бросить девушку у алтаря, не испытывающий к ней никаких чувств, кроме вожделения, не смог бы отреагировать так болезненно, а глаза Бутурлина были буквально переполнены болью.       Как ни странно, Мишелю пришло в голову то же сравнение, что и Адель: ровно такой же взгляд он наблюдал пару лет назад, во время дуэли, когда один из противников был убит прямым попаданием пули в сердце. Это был взгляд, полный удивления и обречённости… взгляд за миг до конца. Сыграть такое невозможно.       Мишель с нетерпением ждал возвращения своего камердинера, которого послал проследить за Александром, чтобы выяснить его адрес. Получив заветный клочок бумаги с адресом гостиницы на Невском, Мишель едва смог дождаться удобного момента, чтобы незаметно ускользнуть с приёма. Много времени на разговор с Александром у него не было, так как нужно было непременно вернуться, чтобы отсутствие брата невесты не бросилось в глаза гостям.       Верхом Мишель добрался до нужного дома довольно быстро. Не прошло и четверти часа, как он уже стоял у двери, ведущей в комнату, что снимал английский граф Хантли, как представился хозяину гостиницы Александр. Постучав, но так и не дождавшись ответа, Мишель осторожно толкнул дверь, и та почти бесшумно поддалась, медленно открываясь. В комнате царил полумрак, все свечи были погашены, кроме единственной, что одиноко стояла на столе, слабо освещая помещение и бледное лицо Александра, сидевшего за пустым столом, и смотревшего перед собой невидящим взглядом.       Граф напоминал призрак, настолько отсутствующий вид у него был: он даже не заметил появления Мишеля, пока тот не обошёл вокруг стола и не встал прямо перед ним. Вскинув глаза на посетителя, он, казалось, абсолютно не удивился его визиту. Или ему просто было всё равно.        — Ты пришёл, чтобы вызвать меня на поединок? — почти безразличным голосом спросил Александр.       — Не вижу смысла, — коротко ответил князь. — Твоя смерть уже ничего не изменит.        — Да, ты прав… уже слишком поздно, — горько усмехнулся Бутурлин. — Но ты всё ещё можешь отомстить мне и смыть пятно позора с рода Вяземских. Я даже не стану стрелять в ответ, обещаю.        — Решил трусливо покончить с собой и использовать для этого меня? — презрительно усмехнулся Михаил. — Не ожидал от тебя такого малодушия.       На мгновение в сапфировых глазах вспыхнул гнев, но тут же погас. Александр закрыл лицо ладонями и глухо, зловеще рассмеялся.        — Так зачем же тогда ты пришёл, Мишель? — вдруг спросил он, резко подняв голову. — Решил позлорадствовать? Станцевать на моей могиле?       — Хотел взглянуть тебе в глаза и спросить: хорошо ли тебе спится после того, как ты погубил доверчивую, влюблённую в тебя невинную девушку? — холодно ответил князь, поджимая губы от гнева.        — Я вовсе не хотел, чтобы всё произошло именно так… — пробормотал граф. — Я мечтал совсем о другом.       — Неужели? — саркастически усмехнулся Михаил. — Ах, да, я совсем позабыл: ты же хотел довести своё гнусное дело до конца и бросить мою сестру у алтаря! Слава богу, тебе это не удалось.       — Что? — тихо переспросил Алекс, потрясённо глядя на него. — Ты действительно думаешь, что я собирался так поступить? И Адель тоже так считает?       — После всего, что Адель узнала из твоего дневника, трудно было предположить другое, — холодно ответил князь. — Разве ты не планировал обесчестить её и бросить?        — Но я же сам пришёл к твоему отцу просить её руки! — попытался возразить Алекс. — Неужели ты думаешь, что я отказался бы от своего слова?        — Как показывают факты, твои обещания часто расходятся с замыслами, — едко заметил Михаил. — Свой подлый план ты всё-таки осуществил — воспользовался беспомощностью моей сестры, чтобы изнасиловать её! О, ты не представляешь, как бы я хотел пристрелить тебя собственными руками!       На скулах Мишеля заходили желваки от охватившего его гнева, а рука непроизвольно легла на эфес шпаги, однако, его руки были связаны обещанием, будь оно проклято!        — Да, это мой грех, моя самая большая ошибка в жизни! — пылко выкрикнул Александр, вскакивая на ноги и хватая друга за плечи. — Но я сделал это не из мести, клянусь тебе, Мишель! Неужели ты не понимаешь?        — Я никогда не пойму мотива, побудившего мужчину воспользоваться беспомощностью девицы, каким бы веским этот мотив ни был! — отрезал князь, брезгливо сбрасывая со своих плеч руки Александра.       — Я люблю её, Мишель! — с отчаянием в голосе выкрикнул Алекс. — Клянусь тебе памятью моего отца, что оставил планы мести, как только увидел Адель после пожара!       Князь ответил красноречивым молчанием и полным подозрительной холодности взглядом карих глаз. Он не верил соблазнителю своей сестры, Александр ясно видел это. Внезапно Александру остро захотелось оправдаться, открыть Мишелю всю истину, чтобы он хотя бы попытался понять его.       — Ты любил когда-нибудь? — тихо спросил он, тяжело опускаясь обратно на стул. — До встречи с Адель я был уверен, что мне-то уж точно не грозит такая участь. Я прошёл через такое количество грязи, что моя душа зачерствела, как камень... я считал любовь глупой слабостью для идиотов и пустоголовых женщин. Я жил только ненавистью и местью, понимаешь? Это сильные эмоции, они заставляют постоянно быть настороже, вынуждают собраться. Благодаря этим двум чувствам я выжил и поднялся со дна, о котором ты — благородный князь — не имеешь ни малейшего понятия!       Голос Александра звенел от ярости и боли, видно было, что вспоминать своё прошлое для него до сих пор непросто.        — До встречи с Адель я воспринимал женщин, как способ снятия напряжения, как бокал вина или сигару… Да, я действительно строил планы, хотел соблазнить её, в то время я не задумывался о том, что будет с ней потом, о том, что планирую подлость, недостойную мужчины, я был поглощён лишь своей болью, обидами и унижениями, через которые пришлось пройти моей семье. Тебе не понять этого, Мишель! Ты никогда не был вынужден сражаться за жизнь в буквальном смысле слова! Тебя не унижали, смешивая с грязью, у тебя не выбивали почву из-под ног, когда весь привычный мир в одну секунду исчезает, когда на твоих глазах гибнет дорогой тебе человек!       Он говорил быстро, хрипло, жарко, спотыкаясь, потому что мысли опережали слова, сердце заходилось в стремительном беге, а в синих глазах вскипали непрошеные, скупые слёзы. Те самые слёзы, которые в последний раз он проливал над телом отца. Он поклялся себе тогда, что это были последние слёзы в его жизни, но потеря единственной женщины, которая внушила ему любовь, вызвала в его сердце такое же горе.        — Когда я впервые увидел Адель… — он вдруг запнулся и закрыл глаза, — она запала мне в душу с первого взгляда. Да, я всё ещё строил свои грязные планы на неё, но уже тогда начал сомневаться, что способен на такую подлость, — Александр понуро опустил голову, замолкая на какое-то время.       Мишель слушал эту исповедь, стараясь не сильно поддаваться эмоциям, выхватывая только факты. Он выслушал версию происшедшего, представленную Адель, и теперь хотел попытаться поставить себя на место Александра. Конечно, факты были против Бутурлина, но истина, как учил Мишеля опыт, всегда находилась где-то посередине.        — Когда я увидел её после пожара… — продолжил Алекс, вздрогнув от жутких воспоминаний, — она была бледна, как покойница, а доктора твердили, что шансов почти нет: либо она умрёт, так и не придя в себя, либо очнётся и будет до конца жизни не в себе. В лучшем случае, потеряет память… И тогда я плюнул на врачей, и доверил её своему старому лекарю-индейцу. Он и вылечил её, в конечном итоге. Но… когда Адель впервые пришла в себя, она ничего не помнила, Мишель! Понимаешь? Совсем ничего, даже собственное имя!        — Этим ты и воспользовался, не так ли? — Мишель снова сжал кулаки от гнева.        — Да нет же! Пако давал ей какое-то снадобье, оно вызывало галлюцинации… он сказал, что ей необходимо эмоциональное потрясение, тогда появится шанс восстановить память. Я сходил с ума от страха за неё… я так хотел, чтобы она меня вспомнила! Адель бредила под воздействием лекарства, кричала, словно сражалась с демонами… я хотел лишь успокоить её, понимаешь? В ту ночь… я совершенно потерял голову от того, что она была рядом…       — Избавь меня от подробностей! — гневно сверкнул глазами Мишель. — То, что ты рассказываешь, никак не оправдывает тот факт, что ты обесчестил мою сестру, воспользовавшись её бессознательным состоянием. Это называется насилием!        — Это не было насилием! В моих действиях не было злого умысла! — отчаянно крикнул граф. — Я мечтал, что мы обвенчаемся! Я любил её! И люблю до сих пор…        — В таком случае, где же ты был эти два месяца? — теряя терпение, спросил князь. — Если бы я так оскорбил девушку, я готов был мчаться за ней на край света!        — А разве не вы сами намеренно направили меня по ложному следу? — вдруг возмутился Александр. — Из-за этого бесполезного путешествия по Италии, я потерял уйму времени! Зачем вы это сделали, скажи мне ради бога?!        — Моя сестра не желала видеть тебя, — глухо пробормотал князь, отводя глаза и до сих пор стыдясь той лжи, что он сказал Ольге по настойчивой просьбе Адель.        — Когда я понял, что зря объехал пол-Европы, во мне взыграла гордость, — горько усмехнулся Алекс. — Я вернулся в Париж… я был оскорблён, обижен на Адель за то, что она даже не дала мне шанса объясниться, вместо чего сбежала от меня, словно от прокажённого. Но… через пару недель я не выдержал. Я затосковал по ней так сильно, что собрался в дорогу буквально за час, и бросился в Россию. И всё-таки, опоздал…        — Да, ты опоздал, — тихо сказал Мишель. — Моя сестра замужем. Тебе будет лучше вернуться в Англию и забыть о ней.        — Забыть? — Александр вскинул на князя свои синие глаза, до сих пор поблёскивающие в свете свечи от непролитых слёз. — Я никогда не смогу забыть о ней. Ради бога, скажи мне, зачем она это сделала? Зачем так поспешила? Почему именно Оболенский?        — Ты задаёшь слишком много вопросов, — пробормотал Мишель, снова отводя глаза.       Он не собирался сообщать Бутурлину настоящую причину, по которой Адель так скоро вышла замуж за друга семьи. Нет, Александр не должен узнать о ребёнке.        — Это ты заставил её, не так ли? — допытывался Александр. — Ты хотел, чтобы о её бесчестии никто не узнал? Неужели Оболенский согласился на брак с такими условиями?        — Владимир Кириллович — самый благородный человек из всех, кого я знаю! — гневно ответил Мишель. — Он спас мою сестру от позора и одиночества, и Адель сама его выбрала! Не каждый мужчина способен принять…       Тут Мишель запнулся, с опозданием сообразив, что сказал лишнее. Но, Александр, который, видимо, отчаянно пытался отыскать причину внезапного замужества возлюбленной, впился в его лицо цепким взглядом. Повисла неловкая тишина, показавшаяся князю вечностью. Он по-прежнему не глядел на Александра, всей кожей ощущая его подозрения.        — О, Господи… — тихо прошептал Александр, закрывая глаза. — Скажи мне правду, Мишель… она… ждёт ребёнка?       Михаил вдруг почувствовал, что он больше не в силах лгать и скрывать что-то от Александра. Видит Бог, он не собирался говорить ему о том, что Адель беременна, но слова сами сорвались с губ. Поскольку Александр уже догадался, скрывать дальше уже не было смысла. Михаил только коротко кивнул, поднимая на графа мрачный взгляд.       Александр на ощупь схватился за спинку стула, ища опоры, поскольку обрушившийся на него удар грозил сбить с ног в буквальном смысле слова. Ребёнок… Адель носит его ребёнка. Его плоть и кровь. Он должен был догадаться раньше!       Так вот почему она так поспешно бросилась в объятия Оболенского? Неужели князь знает о ребёнке и согласен воспитать его, как своего? Мысль, что его ребёнок будет носить другую фамилию и никогда не узнает, кто его настоящий отец, была просто невыносима! Ещё пару часов назад Александр думал, что больнее, чем ему есть, не может быть. Оказывается, может…       Как принять это? Как осознать, что из-за глупой гордости и собственной трусости он потерял не только любимую женщину, но и своё дитя?!       Внезапно раздался громкий стук в дверь, прервав затянувшееся молчание в комнате. Поскольку Александр даже не пошевелился, Михаил сам открыл дверь. На пороге стояло несколько человек: встревоженный хозяин гостиницы, сопровождаемый двумя солдатами и одним субъектом в штатском, что не помешало князю моментально угадать в нём одного из особых агентов третьего отделения* - по цепкому взгляду и хитрым, бегающим глазкам.        — Добрый день, сударь! — вкрадчиво произнёс штатский. — Могу я видеть графа Хантли?        — С кем имею честь? — холодно осведомился князь, смерив незваных гостей высокомерным взглядом.       - Простите, сударь, но я всё же настаиваю на беседе с графом Хантли, — на лице агента образовалась картонная полуулыбка, он и хотел бы осадить Михаила, но опасался его острой шпаги.       Позади князя вдруг выросла высокая фигура побледневшего, но успевшего совладать с собою Александра. Ему в глаза сразу бросился тот самый караульный солдат, задержавший его на целый час на въезде в Петербург, и показавшийся ему странно знакомым, только теперь он был в цивильном платье.        — Я — граф Хантли. Чем обязан, господа? — спросил он.        — Вам надлежит пройти с нами, господин граф, — субъект напыщенно вытянулся в попытке придать себе важности, но маленький рост напрочь лишил его возможности выглядеть внушительнее рядом с Александром и Михаилом, которым он проигрывал в росте почти на голову.       — Куда? — осведомился Александр. — И для чего?        — В жандармерию, сударь, — злорадно ответил агент. — У нас появилась информация, что вы пересекли границу Российской Империи по подложным документам.