***
Тем временем Бэтси удалось незаметно обыскать кабинет графа, незаметно умыкнув ключи от ящиков его рабочего стола. Девушка тряслась от страха в любую минуту быть застигнутой на месте преступления, однако, никаких писем она так и не обнаружила. Затем настала очередь спальни Александра, но туда уже отправилась сама Жаклин. Она долго и методично, словно заправский воришка, обыскивала каждый шкаф и тумбочку, подняла даже тяжёлую перину на кровати, но тоже ничего не нашла. Уже почти отчаявшись, она решила напоследок заглянуть в гардеробную и … о, чудо! В обувной картонке она нашла пачку писем, перевязанных атласной ленточкой. Жаклин даже подпрыгнула от радости: она нашла доказательства, слава Богу! Значит, небо на её стороне. Теперь нужно как можно быстрее найти письма княгини и вернуть остальные на место, пока Алекс не обнаружил пропажу. Бросившись в свою комнату, Жаклин заперлась на ключ и жадно принялась читать. Однако, чем больше она читала, тем сильнее хмурилось её лицо: в стопке не было писем Адель, это были послания Александра к своей любимой… письма, которые так и не были отправлены. Ярость и боль снова всколыхнулись в душе Жаклин — строчки из любовных посланий её мужа другой женщине жгли её пальцы, испепеляли сердце, оставляя на нём болезненные неизгладимые шрамы. «Ангел мой, как же я невыносимо тоскую по тебе! Жизнь вдали от тебя подобна вечной муке…» «Стоит мне закрыть глаза, как я отчётливо припоминаю каждую твою родную чёрточку. Я обожаю твои огромные глаза, такие глубокие и тёмные, словно колдовские омуты, люблю каждый взмах твоих густых ресниц… твои нежные губы сводят меня с ума, они так и манят целовать их, заставляют забыть обо всём на свете… родная моя, любимая, единственная… моя Адель… ты только моя!» «Если бы ты знала, как я истосковался по твоему нежному телу, любовь моя… как я страстно желаю сжать тебя в объятиях и не отпускать долго-долго…любить тебя страстно, до умопомрачения, как тогда, в нашу ночь… и слышать, как ты выкрикиваешь моё имя в порыве страсти…» «Сегодня ночью я видел тебя во сне, душа моя! Ты пришла ко мне сама, и мы снова были вместе, снова ты позволила мне любить тебя… мне кажется, что я до сих пор ещё чувствую твою гладкую кожу под своими губами, слышу биение сердца, твой страстный шёпот и тихие стоны, становящиеся всё громче… Это пытка, любимая — просыпаться после таких снов и понимать, что снова один… без тебя…» «Я никогда не смогу разлюбить тебя, Адель! Как ужасно жить, осознавая, что ты принадлежишь другому. При мысли о том, что ты ложишься с ним в постель и добровольно отдаёшь своё тело, я чувствую, как хочу убить твоего мужа! Боже, как это ужасно, ведь я уважаю его всем сердцем, но одновременно и ненавижу из ревности! Что ты делаешь со мной, любовь моя?!» «Я так счастлив был узнать, что ты подарила мне дочь, радость моя! Теперь бы увидеть наше дитя хотя бы раз, и можно смело умирать…» «Я так хочу целовать тебя всю — каждый дюйм твоего прекрасного лица и тела, которые свели меня с ума…» «Я не верю, что ты забыла обо мне, Адель, не верю! Ты не могла! Мы так безумно любили друг друга, и эти чувства не могли исчезнуть просто так. Я понимаю — ты хотела причинить мне боль своими словами, отомстить за то, что я женился на Жаклин… ты добилась своего, Адель: в моём сердце сейчас сплошная дыра…» Жаклин нервно сбросила с колен пачку писем, не в силах заставить себя читать дальше. Она даже затряслась от ненависти к Александру и Адель. Да, именно так — сейчас она люто ненавидела их обоих. Между ними была любовь, та самая любовь, о которой она мечтала всю жизнь, которую так хотела обрести с Алексом, но, увы, так и не обрела. Ей он никогда не говорил таких нежных слов, не писал любовных писем, он просто пользовался ею, как вещью, а сам в это время думал о ней… своей Адель. Почему всё так несправедливо? Где записано, что она должна всю жизнь быть несчастной? С самого своего рождения Жаклин чувствовала себя никому не нужной и всеми покинутой. Она не любила вспоминать своё прошлое, но сейчас оно снова напомнило о себе этим жгучим чувством несправедливости жизни. Её мать была проституткой, и родила свою единственную дочь прямо там — в одном из самых дорогих борделей Парижа. Она даже не знала, кто отец девочки, видимо им был один из её высокопоставленных клиентов. Жаклин росла в борделе и хорошо помнила, как его обитательницы в шутку называли её «маленькая герцогиня» — из-за особой любви аристократов к её матери. Мать она помнила смутно, но помнила, что та была очень красивой и жутко испорченной. Когда девочке исполнилось семь, мать умерла, а малышку забрали к себе дальние родственники. В доме двоюродной тётки над Жаклин издевались. Её били, унижали, редко кормили, одевали в обноски своих детей и заставляли много работать. Муж тётки держал маленький кабачок на окраине Парижа, и Жаклин вынуждена была мыть там посуду и вытирать столы. Иногда сердобольные клиенты подкармливали голодного ребёнка, но она дичилась посторонних. Уже тогда девочка ненавидела всех вокруг и считала людей своими потенциальными врагами. Всех, без исключения. Когда ей исполнилось тринадцать и хрупкая детская фигурка начала приобретать девичьи округлости, ей пришлось часто отбиваться от пьяных клиентов, которые не особо разбирались — ребёнок перед ними или нет, да и выглядела Жаклин старше своих лет. Рано оформившаяся грудь, тонкая талия и округлые бёдра делали её похожей на шестнадцатилетнюю девушку. Но пьяные клиенты стали не самой большой проблемой для неё — внезапно дядя стал проявлять к племяннице жены недвусмысленный интерес. Сначала Жаклин пыталась игнорировать знаки его внимания, но это становилось сложнее день ото дня. Он специально подлавливал её в чулане или на кухне, где не упускал случая хлопнуть по упругому заду или ущипнуть за грудь, осыпая сомнительными комплиментами. Жаклин вся сжималась от отвращения и старалась уйти как можно скорее. Мысли о том, чтобы пожаловаться тётке, ей в голову даже не приходили — ей всё равно никто не поверит. И вот однажды, когда тётка уехала из города на несколько дней, дядя ввалился в комнату Жаклин, когда девочка уже спала. Она так устала за день работы в кабаке, что даже не услышала скрип открывающейся двери. Очнулась же лишь тогда, когда почувствовала, как чьи-то противные влажные руки ощупывают её грудь и задирают ночную рубашку. Она испуганно вскрикнула, но большая, грубая ручища дяди тут же плотно запечатала ей рот. Она пыталась вырваться, кричала, но после пары крепких пощёчин сдалась, понимая, что всё бесполезно и помочь ей некому. Резкая боль пронзила её тело, когда он грубо взял её, похрюкивая и урча при этом от удовольствия. Жаклин только тихо плакала, закрыв глаза, чтобы не видеть красного, потного лица насильника. Он измывался над ней почти всю ночь, заставляя проделывать разные унизительные вещи, сопровождая свои грубые толчки грязными комментариями, обзывая девочку маленькой шлюхой, которую ему давно уже следовало поиметь. Жаклин казалось, что она умрёт этой ночью, настолько больно и противно ей было, но внезапно в её душе зажглась жажда мести… такая огромная, испепеляющая… Нет, она не умрёт, она выстоит… умрёт этот подонок, который посмел изнасиловать её! Когда извращенец, наконец, уснул, Жаклин осторожно выбралась из-под него, натянула первое попавшееся платье, и бесшумно спустилась вниз. В кухне она выбрала самый острый нож — тот, которым повар разделывал мясные туши, которые привозили в кабачок. Сжав в маленькой руке грубую рукоятку ножа, Жаклин поднялась обратно. Дядя лежал на её кровати и громко храпел, раскинув руки и ноги в разные стороны. Он даже не потрудился одеться, и напоминал Жаклин огромного жирного хряка, вызывающего отвращение и гадливость. На смятой простыне девочка заметила следы её крови, смешанной с его ненавистным семенем. Она брезгливо скривилась, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Медленно подойдя ближе, она занесла руку над ним… Несколько мгновений она вглядывалась в его лицо, опасаясь, что у неё не получится с первого раза, а потом резко взмахнула ножом, полоснув острым лезвием по горлу мерзавца. Раздался жуткий хрип, смешанный с противным булькающим звуком, и алая кровь брызнула в разные стороны, забрызгав лицо и платье Жаклин. Дядя схватился за горло, безуспешно пытаясь подняться, но закричать уже не смог. Его глаза вылезли из орбит от боли и предсмертного ужаса, а бледная, как смерть, девочка стояла рядом и хладнокровно наблюдала как умирает её мучитель. Через пару минут он затих на кровати, и лишь густая кровь продолжала вытекать из жуткой раны на горле. Жаклин ещё раз медленно обвела взглядом его безобразное тело, остановившись глазами на вялом половом органе, всё ещё хранившем следы её крови. Вспыхнув от нового приступа ненависти, она схватила мертвеца за член, и одним резким движением отсекла его, словно срезала кабачок с грядки. Бросив отсечённый орган на грудь насильнику, она больше не глядела на него. Этот урод получил своё, а ей нужно как можно скорее убираться отсюда, пока не проснулась старая Полетт — нянька детей в доме дяди. Если старая карга поднимет крик — Жаклин точно пропала. Лихорадочно засовывая свои жалкие пожитки в узелок, девочка, за несколько часов вынужденная повзрослеть на целую жизнь, думала о том, куда ей теперь идти. Впрочем, это было неважно, лишь бы подальше отсюда, от этого проклятого дома, от ужасных воспоминаний… Перед тем, как навсегда покинуть ненавистный дом, где из неё сделали монстра, уничтожили всё доброе, что в ней было, растоптали её, словно грязную шлюху, Жаклин прихватила с собой увесистый мешочек с золотом, который дядя прятал под половицей в своей комнате. Слава Богу, она чисто случайно узнала, где он прячет от жены эти деньги, ей они очень пригодятся. Совесть за совершённое убийство никогда не мучила её — душа зачерствела и стала неспособной на сопереживание, зато обострились другие чувства. В ней проснулись алчность и амбициозность, желание любыми путями добиться лучшей жизни. С тех пор Жаклин поклялась себе всегда добиваться того, чего ей хочется. А встретив на своём пути Александра, она поняла, что хочет его. Хочет, чтобы он принадлежал ей полностью, чтобы ни на кого другого не смотрел, чтобы полюбил её. Да, обиженная, никому не нужная девочка отчаянно искала любви. Она ведь не знала, как это бывает: мужчины всегда только брали её тело, не задумываясь, что у неё тоже есть душа. Влюбившись в прекрасного графа, Жаклин мечтала, что и он полюбит её в ответ. Но он не полюбил… Сейчас, читая строки его нежных признаний в любви к Адель, Жаклин вдруг возненавидела мужа почти также, как того подонка, который изнасиловал и сломал её когда-то. Алекс ведь тоже использовал её, как шлюху, а ей так отчаянно была нужна его любовь! Что ж… если у неё не получится избавиться от Адель, если Александр не успокоится… он заплатит за это! Внезапно на глаза Жаклин попалась короткая записка, написанная аккуратным женским почерком. Это точно было написано рукой княгини Оболенской. «Я согласна. Завтра я собираюсь навестить отца. Приезжай туда, я покажу тебе нашу дочь. Но помни своё обещание…» Значит, она не ошиблась, эта дрянь родила ребёнка вовсе не от князя Оболенского, а от Александра! О каком же обещании идёт речь? Жаклин вдруг мстительно сверкнула глазами, глядя на коротенькую записку соперницы в своей руке. План, ещё лучше прежнего, мгновенно созрел у неё в голове. Как хорошо, что она когда-то пересеклась с одним странным художником по имени Джек на грязных задворках Лондона. Это было в тот год, когда она только приехала в Лондон. На улице она познакомилась с оборванным молодым человеком и он поселил её в своей жалкой лачуге. Она спала с ним, а он кормил её и рисовал с неё обнажённую натуру. Но зарабатывал Джек не написанием картин. У него было много разных талантов, одним из которых являлась способность виртуозно подделывать чужой почерк — да так, что сам обладатель оного не смог бы отличить подделку. Любовник научил и Жаклин этой премудрости, и через некоторое время у неё стало получаться. Самое время сейчас вспомнить о своих умениях! Жаклин присела за своё бюро, открыла его, достала письменные принадлежности и белый лист бумаги. Обмакнув перо в чернила, она медленно и старательно принялась копировать каждую букву из записки Адель, каждый завиток и чёрточку, обращая внимание на наклон, размеры букв и расстояние между словами. Если былой навык не утерян, уже очень скоро она сможет написать прекрасное любовное письмо от Адель к Александру. Графиня подняла голову от письма и задумалась на несколько мгновений, затем её голубые глаза злорадно сверкнули, а губы медленно растянулись в плотоядной усмешке. Скоро, очень скоро княгиня Оболенская окажется у неё в руках и ответит горючими слезами за каждую слезинку Жаклин! Око за око, зуб за зуб — именно так сказано в Ветхом Завете!Хорошая стратегия - основа будущей победы
13 августа 2019 г. в 15:50
Три дня Жаклин провела в своей комнате, взаперти. Александр вовсе не шутил, когда обещал строго наказать жену за безобразный скандал, который она учинила.
Поначалу она продолжила упрямо бунтовать, и даже отказывалась от еды, таким образом протестуя против домашнего ареста, но тем самым вызвала лишь ещё больший гнев мужа. Поразмыслив немного, графиня Бутурлина решила сменить тактику и самым тщательным образом всё обдумать.
Хватит уже истерик и слёз, они ни к чему не приведут, а давить на жалость мужа, значит унижаться перед ним ещё сильнее. Она и без того потратила два года своей жизни, постоянно заискивая и подстраиваясь под него, стараясь быть ему самой лучшей женой, ни в чём не противоречить… И к чему это привело? Нет, пришла пора действовать, как умная, взрослая женщина, а не как плаксивая девчонка.
Ей предстояло решить, что делать дальше, и Жаклин понимала, что от её дальнейших шагов зависит будущее их брака с Александром. Она попыталась отбросить на время чувства и эмоции, которые сейчас ей только мешали, и рассуждать здраво. Перед лицом серьёзных неприятностей, что свалились на неё, Жаклин максимально собралась и приготовилась сражаться до последнего: с жестокой судьбой, с неверным мужем, с ненавистной соперницей… да со всем миром, если понадобится! Она собрала в кулак всю свою волю, чтобы тщательно просчитать каждый шаг, предусмотреть все возможные ходы противников, лишь бы только победить в этой войне и не дать княгине Оболенской полностью завладеть Александром. Он — её муж, и без боя она его не отдаст!
Конечно, ей придётся трудно — она здесь одна, в чужой стране, в семье, которая её презирает, среди этих непонятных и чуждых ей русских. Но трудности никогда не останавливали Жаклин, ибо она привыкла рассчитывать только на себя и своё везение. Логика подсказывала француженке, что в одиночку с ситуацией ей не справиться. Ей нужен помощник — верный сообщник или единомышленник. Осталось только найти его.
Графиня свято верила в то, что ещё может сохранить свой брак. Пусть её попытка воздействовать на мужа любовью и лаской с треском провалилась, но узы, связывающие их, не так-то просто отбросить.
На её стороне, как законной жены Александра, стоит дворянская честь всей семьи Бутурлиных, доброе имя старинного графского рода, положение в обществе, которое они недавно снова обрели, а эти понятия ценятся русскими куда выше, чем какие-то там нежные чувства.
Честь превыше всего — вот жизненный принцип русского дворянина. А это значит, что её муж не решится подать прошение о разводе, иначе его семью постигнет страшный скандал, который отразится на всех её членах, в независимости от их причастности. К тому же, княгиня Оболенская тоже замужем, а клеймить позором её имя Александр точно не станет, какой бы бешеной страстью он ни пылал.
Против неё… против неё в этом доме все — и свекровь, периодически бросающая колкие, надменные взгляды на неугодную невестку, и Ольга с Анной, считающие ниже своего достоинства общаться с женой брата на равных, и даже дворня Бутурлиных, презрительно поджимающая губы при виде «девки с подмостков», которая обманом заставила их обожаемого барина жениться на ней.
Но позволить Александру и дальше тайно встречаться с этой мерзавкой-княгиней она больше не может! Вывод напрашивался сам собой — нужно всё-таки обо всём рассказать князю Оболенскому. Только он один полностью разделит её мнение и сможет как-то повлиять на ситуацию. Но одних голословных обвинений в адюльтере мало: ей нужны веские доказательства. Поймать любовников с поличным едва ли удастся, для этого нужно долго их выслеживать, а Александр умеет быть очень осторожным, если захочет. Значит, нужно найти другие доказательства их романа с княгиней — записки или любовные послания, например, чтобы у обманутого князя не осталось никаких сомнений.
Зная склонность своего мужа к ведению дневника, Жаклин трезво рассудила, что он должен также свято хранить и письма своей любовницы. Его самоуверенность и сентиментальность вполне должны были позволить ему совершить такую глупость. Ещё в Шотландии Жаклин подозревала, что Алекс тайно переписывается с Адель — уж очень часто он закрывался в своём рабочем кабинете и подолгу писал что-то. Значит, эти письма где-то хранятся… нужно только хорошенько поискать. Вариантов их местонахождения было множество: спальня Алекса, кабинет, библиотека, а может и какой-нибудь неожиданный тайник…
И снова Жаклин пришла к неутешительному выводу, что в одиночку она будет разыскивать тайник мужа целую вечность. Нет, ей определённо нужно склонить на свою сторону кого-то из слуг, и как можно скорее. Как правило, слугам известно о секретах господ намного больше, чем те предполагают. Кто станет обращать внимание на незаметную горничную, молча собирающую посуду со стола или лакея, который открывает дверцу кареты? Господа смотрят на своих крепостных как на вещи, предметы интерьера, опрометчиво забывая, что перед ними тоже люди, которые вполне могут стать грозным оружием в руках умелого и хитрого врага, поскольку очень много знают.
Долго графиня перебирала в уме всех слуг, что работали в доме, но дворовые люди Бутурлиных были слепо преданы своим господам — все, как один. Не стоило и думать о том, чтобы склонить кого-то из них на свою сторону: для них всех она — лишь блудница, которая силой окольцевала Александра, да ещё и «лютеранка», как они называли всех, не принадлежащих к православию.
Наконец ей в голову пришла хорошая идея. Оставался лишь один человек, на которого можно было попытаться оказать влияние, но сделать это было тоже непросто.
Единственной нерусской служанкой, которая приехала с Алексом и Жаклин из Шотландии, была нянька маленькой Катрин — Бэтси Уоллес. Это была милая семнадцатилетняя девушка, чистая и добрая, очень набожная и преданная своей маленькой госпоже. Бэтси нянчила Катрин со дня её рождения, и буквально обожала девочку. Когда господа собрались навсегда покинуть Шотландию, Бэтси буквально впала в отчаяние, что не укрылось от внимательного взгляда графа. Он, не задумываясь, предложил девушке поехать с ними в Россию и продолжать смотреть за маленькой графиней, а для Бэтси большего счастья было и не придумать.
В чём-то Жаклин даже находила определённое сходство между Бэтси и собой. В этой хрупкой, покладистой девушке она чувствовала твёрдое желание перевернуть свою судьбу, выпавшую ей при рождении. Точно также когда-то сама Жаклин бежала из Парижа в Лондон, подальше от жестоких родственников покойной матери, бежала, чтобы переломить свою судьбу и стать кем-то в этой жизни. Правда, Жаклин переступала через многое, чтобы достигнуть своих целей, а Бэтси готова была бороться лишь своим упорным трудом и молитвами.
Ещё в Шотландии Бэтси была обучена сельским священником грамоте и основам арифметики, но этого девушке было мало, поэтому она постоянно старалась пополнить багаж своих знаний. Каждую свободную минутку она что-то читала, чем вызвала уважение даже у графской семьи. Александр позволил Бэтси брать книги из своей личной библиотеки, а Мария Александровна иногда давала ей уроки русского языка и хороших манер, разглядев в Бэтси доброе сердце и неутомимую жажду знаний. Девушка мечтала когда-нибудь стать гувернанткой, а для этого необходимо было получить образование, вот она и черпала знания, как могла, впитывая каждое слово старой графини, как губка.
Жаклин давно поняла, что Бэтси по своей натуре была честной и сострадательной. Она фанатично придерживалась всех заповедей Божьих, не пропуская ни одной воскресной службы, а значит, на этом и можно будет сыграть.
Мозг Жаклин лихорадочно работал: если она хорошо сыграет перед наивной девушкой роль униженной и раздавленной жены, любимого мужа которой пытается увести коварная соперница, Бэтси, скорее всего, будет в ужасе и встанет на её сторону. Только нужно сыграть максимально правдоподобно, чтобы вызвать у девушки сострадание и гнев по отношению к прелюбодеям. Ну, это-то Жаклин сумеет, недаром она столько лет провела на сцене.
Она без труда сможет эффектно разрыдаться, а потом излить душу Бэтси, обнажая своё истерзанное сердце, рассказать о том, как она преданно любит мужа, как боится потерять его, не мыслит без него своей жизни… Словом, душещипательных фраз в её арсенале предостаточно, так что всё должно получиться. Робкая, впечатлительная девушка, наверняка будет польщена тем, что госпожа доверила ей настолько личную тайну своего сердца. Итак, благодарность за доверие, сочувствие, женская солидарность и желание помочь тому, кого так несправедливо унижают, должны сделать Бэтси её послушным орудием мести.
Едва дождавшись утра, Жаклин велела позвать к себе Бэтси — якобы, чтобы справиться о дочери. Прикинувшись, что её мучает совесть за то, что она напугала свою крошку истерическими криками, Жаклин вызвала у девушки первый прилив сострадания к себе. А дальше, всё пошло, как по маслу: опытной актрисе хватило буквально пары часов, чтобы склонить наивную служанку на свою сторону.
В ход пошло всё: слёзы градом, печальный взгляд, дрожащий голос, внезапное глубокое доверие со стороны госпожи, которое немало польстило молодой служанке, и вскоре Бэтси уже заглядывала в рот Жаклин и ловила каждое её слово. Девушка искренне негодовала, что какая-то беспутная женщина посмела встать между её господами. В её глазах граф и графиня Бутурлины были идеальной парой, и она не могла смириться с тем, что их пытаются разлучить.
Жаклин мастерски обрисовала ситуацию так, чтобы выставить себя невинной жертвой, а Александра — ослеплённым, сбившимся с истинного пути, мужчиной. Главной злодейкой, разумеется, стала Адель, которую Бэтси возненавидела с полуслова, хотя пока и не видела ни разу. Она готова была выполнить любой приказ своей несчастной, обманутой госпожи, лишь бы вырвать запутавшегося графа из сетей коварной обольстительницы.
— Что я должна сделать, миледи? — с готовностью спросила Бэтси, обратив на заплаканную графиню доверчивый взгляд своих чистых, карих глаз.
— Я хочу, чтобы муж этой женщины узнал о недостойном поведении своей жены, — коротко всхлипнула Жаклин, вытирая глаза платочком. — Конечно, это жестоко по отношению к нему, он ведь уже немолод… но мысль о том, что она так вероломно обманывает хорошего, доброго человека, просто не даёт мне покоя!
— Господи, как можно знатной даме вести себя так непристойно? — потрясённо прошептала Бэтси. — Ведь прелюбодеяние — тяжкий смертный грех! Неужели она совсем не боится божьей кары?
— Не все так свято чтят заповеди, дитя… — удручённо вздохнула Жаклин, и тут же с жаром продолжила, — ты должна помочь мне найти любовные письма, которые граф прячет где-то в особняке, — графиня испытующе глядела на девушку. — Без твоей помощи мне не справиться, а тебе прислуга вполне доверяет.
— Но… я даже не представляю, где они могут быть, миледи! — Бэтси явно растерялась и испугалась того, что ей предлагала сделать госпожа. Рыться в личных вещах графа — такое даже представить себе было страшно!
— Ты просто присмотрись пока, а там уже и я выйду из этой комнаты, тогда и решим, где искать его тайник, — успокоила её Жаклин, горячо сжимая ладони девушки. — Ты же поможешь мне, Бэтси? Здесь у меня нет ни одного друга, все недолюбливают меня… только ты одна понимаешь, что я чувствую!
Голос графини снова горестно дрогнул, а голубые глаза наполнились слезами, которые незамедлительно покатились по щекам. Она выглядела такой беспомощной и одинокой, что Бэтси отбросила последние сомнения. Она поможет своей госпоже вернуть мир и покой в семью, если, конечно, это в её силах. В конце концов, разве это не её христианский долг — помочь ближнему?
— Я всё сделаю, миледи, всё, что Вы прикажете! — твёрдо ответила девушка и кивнула головой.
Жаклин едва сдержалась, чтобы открыто не показать своё ликование Бэтси. Ну вот, первую партию она уже выиграла — заполучила слепо преданного сообщника. А теперь… нужно набраться терпения. Впереди самая сложная партия.
Когда Жаклин покинула пределы своей временной тюрьмы, ей пришлось полностью вжиться в новую роль, и играть уже не только для наивной служанки. Она выглядела искренне раскаявшейся, спокойной и печальной. Будто смирилась, будто приняла свою судьбу.
Александру она не только не сказала ни одного грубого слова, но и перестала так откровенно навязываться, как раньше. Сжимая руки в кулаки, она держалась сдержанно и с мужем, и с его матушкой. Пересекаясь с ними, она большей частью молчала, стараясь не мешать своим присутствием, но печальное личико, полуопущенные глаза, дрожащие ресницы и уныло поникшие плечи поневоле вызывали чувство вины, если не у самого Александра, то у его матери. Как бы Мария Александровна не относилась к невестке, но элементарная жалость была ей не чужда.
Сам Александр держался с женой настороженно, не доверяя её внезапному превращению в ангела. Он прекрасно помнил их недавний разговор и понимал, что именно тогда видел настоящую Жаклин, такую, которой прежде не знал. В глубине души граф вынужден был признаться самому себе, что он боится этой женщины.
Внутреннее чутьё подсказывало ему, что Жаклин способна на всё, даже на самое худшее — это очень хорошо читалось в её глазах, пылающих неистребимой ненавистью. Даже поклянись он ей на иконах, что между ним и Адель ничего нет — она бы ему не поверила. При мысли о том, что Адель или Софи могут пострадать от руки его мстительной жены, Александр ощущал самую настоящую панику. Нужно не спускать глаз с Жаклин, чтобы предотвратить беду любыми средствами.
Он начал подозревать, что душевное состояние жены пошатнулось в последнее время. Она слишком часто менялась, то впадая в неописуемую ярость, то становясь тихой и уступчивой, словно монашка. Такое поведение точно нельзя было назвать нормальным, да и эта странная холодность к дочери — Александр всё больше укреплялся во мнении, что Жаклин следует показать какому-нибудь квалифицированному доктору, который сможет установить, является ли она сумасшедшей или нет. Вот уже несколько дней граф раздумывал, где найти такого доктора, которому можно доверять.