***
Ступив на порог универа, все мысли Гука были лишь об одном человеке. Он ждал предстоящую встречу с Чимином, представляя искрящиеся глаза и пухлые, изогнутые в аккуратной улыбке, губы. Представлял, как он подойдет к нему и нежно обнимет, может, даже в щечку поцелует. И, именно поэтому, каждую перемену он выискивал полюбившуюся макушку средь множества студентов и небольших кучек учащихся, желая найти невысокого омежку как можно скорее. После нескольких нудных лекций Тэ с Гуком направились в столовую, путь к которой лежал через длинный и широкий коридор. Первый пошел туда для того, чтобы вкусно поесть, а второй в надежде столкнуться с Паком, ну и отчасти, чтобы наполнить едой урчащий желудок. Весело болтая с блондином, младший не переставал рыскать глазами вокруг, иногда даже теряя суть разговора. И вдруг, он резко остановился, цепляя и останавливая Ви за портфель. Старший сначала ничего не понял и хотел было задать вопрос, но напротив показалась та самая макушка, сзади которой шли пять альф-амбалов. У Чонгука настроение сразу в гору поднялось, он снова стал таким, каким был вчера вечером после прогулки: счастливым и источающим влюбленную ауру. Хотя, ему следовало бы держать себя в руках, не показывая настоящих чувств, потому что… Брюнет большими шагами преодолевал расстояние между ним и своим истинным, а когда был совсем рядом, раскрыл свои руки в приглашающем в объятия жесте. Но перед Чимином тут же встали двое из его свиты, загораживая доступ к нему своими телами. И все бы ничего, но самое обидное то, что у красноволосого ни одна эмоция не проскочила, не было тех искрящихся глаз и милой улыбки. Только вот взгляд растерянно бегал, как будто он не знает, что делать дальше. Счастливые эмоции заменились разочарованием и накатывающей злостью, брови, словно приклеясь друг к другу, нахмурились, а ладошка сжалась в кулак. — Чимин? — Гук тихо прорычал, не желая еще больше привлекать и так привлеченное внимание. Все таки, этот омега один из самых популярных, из-за чего за каждым его шагом пристально наблюдают. Напротив читалось лишь равнодушие, вперемешку с замешательством, нет-нет пробегавшем по его лицу. И что вы думаете произошло дальше? Чим весело заулыбался, как в замедленной съемке расталкивая защищающих его парней, тем самым разряжая напряженную обстановку, и вызывая улыбку истинного, ныряя в его объятия? Нет. Он просто обошел опешившего альфу, бросив что-то типа «Репетиция в 8», и просто оставил его в диком непонимании, с обжигающей все нутро злостью, при этом ни разу потом не обернувшись. Такого поворота событий никто не ожидал. Даже Тэ, который уже был готов принять все хорошие слова о Чимине, признавая свою неправоту. Сейчас, он мог бы подойти к Чону с издевательскими фразами, мол «Я же говорил», но он прекрасно понимал и видел его чувства, которые тот никогда не мог прятать, и это понимание останавливало его острый язык. Вместо колких слов, он подошел и положил свою большую руку ему на плечо, подбадривающе сжимая. — Ты в порядке? — Гук лишь скосил глаза, глядя куда-то влево, слегка кивая головой. Он стоял, как вкопанный, не двигаясь и не шевелясь, таким образом стараясь сдерживать себя, чтобы не разгромить тут все вокруг к чертям собачьим. И было ясно, что нихера он не в порядке. — Чонгук, — Тихо шепнув, Тэ осмотрелся по сторонам, замечая на них усмехающиеся взгляды и табличку «WC» неподалеку. Отпустив плечо друга, он перехватил запястье и потащил несопротивляющегося парня в туалет, лишь бы подальше от этих насмешек и тупого, ничего не знающего, общества. Закрыв за собой дверь и осмотревшись, чтобы внутри никого не было, Тэхен снова подошел к другу, который явно боролся с гневом, и нежно обнял его, зарываясь пальцами в шелковистые волосы. — Чонгук-а, ты не злись так на него, может он имел свои причины. Не мог же он ни с того ни с сего так себя повести. — Да какие тут причины, Тэ?! Он только что принизил меня, забивая на меня и на мои чувства! Кажется, кроме знания истинности, у него ничего ко мне нет! Ему глубоко плевать на меня! — Брюнет, не сдержавшись, вспылил, выговаривая все, что накипело и стараясь отстраниться от старшего, чтобы окончательно отдать себя в руки гнева. Но Ви только сильней обхватывал друга, сильней прижимал к себе, хоть как-то сдерживая еще не полностью вышедшую ярость. — Гукки, что-то мне подсказывает, что ты не прав. Тебе надо с ним спокойно поговорить, хорошо? — На это, Чон лишь отрицательно помотал головой, хмыкая что-то неразборчивое. Тэхен уверен, что Чимин бы не поступил так от нечего делать и чувства у него сто процентов есть. Он удивлен, что младший не заметил на секунду дрогнувших в улыбке губ, не заметил быстрый огонек в его глазах, что потом сменилось растерянностью и неуверенностью в собственных действиях. Блондин увидел в нем маленького, запутавшегося в себе, но точно знавшего чего он хочет, омежку. Он не мог оставить все так, как есть. Нужно было помочь Чону, чтобы тот не нарубил дров, идя на поводу эмоций. — Пообещай, что ты не станешь его избегать и все с ним обсудишь. Пообещай, чтобы я не разочаровался в тебе. — Он заглянул в его глаза, требуя того, чего он просит, видя в них желание согласиться и гордость, не дающая это сделать. — Чонгук. Отбрось сейчас всю свою злость, представь, что ее просто нет. Ты же любишь его и не позволишь едва начавшимся отношениям разрушиться, так? — Последовал кивок, уже более уверенный, а Тэ почувствовал, как вулкан, извергающий внутри брюнета лаву, стих, оставляя после себя лишь неприятный осадок и обиду. — Обещаю, Тэхен-а… — И это все, что он хотел услышать. Как бы раньше он не оскорблял Чимина, как бы не любил его, но против истинности не попрешь, ведь только она сделает тебя счастливым, разрисовывая всю твою жизнь в яркие краски. Он прекрасно осознает, что спокойного разговора у этой парочки не выйдет, потому что Чон не сможет сдержать бурю внутри себя, вновь отдаваясь гневу и огорчению. Но что-то подсказывает, что все будет хорошо, что вселенная не даст им оборвать все связи и нити, соединяющие их. Упрямый и никого не слушающий альфа все поймет и примет, заключая любимого омегу в нежные объятия. По крайней мере, Тэ на это надеется.***
За весь оставшийся день брюнет встречал красноволосого раз 10, но, несмотря на обещание, он к нему даже не подходил, обходя за километр, бросая пугающие и полные обиды взгляды. Хоть омега мельком, незаметно поглядывал на него, он прекрасно их чувствовал, а совесть и стыд за утреннее поведение съедали. Пак все хотел выловить этого недотепу, который ничего так и не понял, где-нибудь в темном углу или же в уборной, чтобы людей вокруг не было и можно было спокойно, не боясь быть услышанными, все разъяснить. Но как это сделать, если вокруг вечно кто-то вертится, не давая задумке осуществиться. К концу пар, когда все уже стали расходиться по домам, а его охрана смылась куда-то в неизвестном направлении, Чим стоял под лестницей, ожидая первокурсника, который вот вот должен был спуститься. Хорошо, что младший перестал принимать блокаторы, потому что так получится не глядя его опознать. И вот, услышав шаги, почувствовав родной запах шоколада, парень надевает капюшон и выскакивает из-под укрытия, быстро хватая Гука за руку. Тот не успел среагировать, как его затащили туда, откуда выпрыгнули. Он, конечно, сначала не понял, какой такой придурок решил поиграть в детские игры с прятками, но, осмотрев его с ног до головы, опознал в нем Чимина. Только этот омежка имеет такое охрененно изящное телосложение, пухленькие пальчики и накаченную, как орех, задницу. Он стоял перед ним, опустив голову, словно боясь поднять ее и встретиться с полным ненависти взглядом. — Что-то хотел? Я помню, что репетиция в 8. — Чонгук держался, он говорил наигранно холодным голосом, чтобы тому стало стыдно за то, что испоганил все хорошее отношение к себе. Только вот это совсем не правда. Отношение к нему каким было, таким и осталось, надо лишь избавиться от злости, неуверенности в ответных чувствах и зашить небольшую рану в сердце, вызванную необдуманными выходками. Маленькие пальчики потянулись к капюшону, и, слегка помешкавшись, откинули его назад. Скрываться оказалось бесполезно, так как его вычислили почти сразу же. — Гукки… — Чимин медленно поднял голову и увидел то, чего так не хотел: скрещенные руки и хмурый взгляд, в глазах лишь пробирающее до дрожи равнодушие. Жаль, что он не знает о том, что оно поддельное. — Ты так мастерски игнорировал меня весь день, обращаясь как с прилипшим к тебе мусором, а сейчас Гукки? — Парень хмыкнул, слегка закатывая глаза, и стараясь быть как можно пофигистичней, хотя в груди бушевала буря, и не только из-за возобновившегося гнева. Он не понимал, что с Чимином не так, потому что это, как минимум, ненормально вести себя по разному в разные промежутки времени. — Я…я могу все объяснить. Только, пожалуйста, не смотри на меня так. — Старший сомкнул губы в тонкую полоску, прячась от ледяных, прожигающих насквозь, глаз. — Как так? Так, как ты смотрел на меня сегодня? — А правда ведь. Чонгук просто копирует то, что ощутил на себе, давая понять, как это больно и неприятно. И, кажется, у него получается на отлично. — Прости меня, я не хотел тебя обижать. — Он хотел объясниться, но не здесь и не сейчас, потому что в любой момент сюда может кто-то нагрянуть, подслушать и наследующий день весь разговор может доплыть до чужих ушей. — Я тебя не понимаю, Чимин. Не понимаю твоего поведения, не понимаю, почему вчера ты вел себя так мило, а сегодня просто режешь ножом. Почему ты так поступаешь со мной?! Я не умею читать мысли, извини. — В некоторых местах он повышал голос, но быстро понижал его обратно, выпаливая все чуть ли не рыком, а в интонации была сплошная серьезность, которая давала понять, что парень находится в действительно сильном замешательстве. — Я могу все объяснить, но не здесь. Не в университете. Хочешь, я приду к тебе домой? Или ты ко мне? Так мне будет намного спокойнее и я смогу все рассказать. Давай перед репетицией встретимся? Часов в 6? — Он быстро бормотал, теребя шнурок от толстовки, наматывая себе на пальчик. Глаза смотрели преданно, в надежде услышать хоть что-нибудь, что может порадовать. Но напротив молчали, и кажется, даже не собирались отвечать. — Давай поговорим…пожалуйста… Честно, Гук уже не злился, он просто хотел все узнать, понять причину этих глупых замашек, он хотел простить. Глядя на это чудо, которое смотрит так грустно, чувствует свою вину в полном размере, невозможно устоять. Гордость сдавливает все внутри, а произошедшее не дает так быстро забыть и отпустить обиду. Он мог бы сейчас накричать, развернуться и уйти, но что-то не дает ему это сделать, поэтому он просто слушает, иногда вставляя свои речи. Обещание, данное Тэ, нехило так сковывает, не давая эмоциям взять вверх над здравым смыслом. Он обещал выслушать и разъяснить ситуацию. — Хорошо. В 6 жду у меня. Не хочу выяснять отношения при Джине. — Тон стал мягче, что не могло не вызвать радость и легкую улыбку на губах. В душе теплилось необыкновенное чувство, подсказывающее, что все будет замечательно. — Я в кампусе живу. Комната «25», надеюсь найдешь. — Да, найду. Спасибо, Гукки. — Красноволосый говорил уже не так печально, выдавая себя с головой. А младший, все же не удержался, тая внутри от мягкого и такого приятного на слух «Гукки». Они разошлись, кидая друг в друга многозначительные взгляды, словно не желая расставаться даже на пару часов. На улице холодно, вокруг лежит переливающийся снег, который так приятно хрустит под ногами, издавая успокаивающие и расслабляющие звуки. Последний раз обернувшись на омегу, он заметил, что тот снова уткнулся в воротник куртки, ежась от холода. Старший не надел шапку, а в списке дел Чона появился новый пункт: Отругать Пак Чимина. (Ну или подарить ему теплую шапочку). Как бы брюнет не обижался, он все еще влюблен в это недоразумение, а переживания за красноволосого становятся все сильнее и сильнее, из-за чего сердечко щемит от того, что с ним может что-то случиться, что он может заболеть. По пути домой, Чонгук понимает, что на самом деле полюбил его еще тогда, когда увидел Чимина на улице с собачкой. Когда он улыбался так по-детски искренне, когда с особой заботой подкармливал и гладил бездомного щенка. Он полюбил еще тогда, но не хотел признаваться самому себе, отрицая новые чувства. И лишь запах, исходящий от омеги помог принять их, ведь, суждено же? За ненавистью он скрывал что-то большее, неподвластное никакой природе, а истинность…это всего лишь ярлык, дающий уверенность на светлое будущее. Истинность лишь подталкивает и помогает ощутить то, что суждено прочувствовать каждому человеку. Она не указывает им, не приказывает быть вместе, она не делает ничего из этого. Потому что, в первую очередь, люди сами влюбляются друг в друга, они влюбляются в любимые запахи и в душу противоположного пола. А потом, она просто связывает два влюбленных сердца туго натуго, не давая совершать глупые поступки, не давая им разойтись.