Призыв Сатаны с привкусом сырых крыс

       Люди, которые раньше никогда не причиняли боль, вряд ли могут знать об одной тонкости — внезапность и наличие ножа не всегда гарантируют стопроцентный успех. У холодного оружия «отложенный эффект», который не лишит возможности сопротивляться жертву первые пару минут. Ступора нападающего хватит. Разумеется, на способность переносить боль влияют анатомические данные и психологическая составляющая. Вообще, вопрос о возможности смертельно раненного чело­века к активным действиям является предметом долгого изуче­ния и споров судебных медиков всего мира.       Никто из них не хотел вспоминать события того злополучного дня, который на самом деле был чем-то вроде искупления. На совсем новенькой гипсовой маске уже были трещины. Прошел всего месяц, а жизнь будто рухнула. Рухнула и не смогла возродиться из огня чудотворным фениксом. Переезд был лучшим путем отрешения от грехов содеянных. Тело Тианы до сих пор будет сниться отцу с сыном в кошмарных снах. Множественные удары по всему телу, а если точнее, ровно двенадцать. С одной стороны, мать было жалко, но с другой, парень успел понять всю ее гниль внутри.       У двери этих, на первый взгляд, заброшенных апартаментов, везде валяются пустые и разломанные в щепки деревянные коробки, явно оставленные тут из-за банальной лени донести до мусорок, а перед самым порогом образовалось небольшое мерзкое болото после длительных проливных дождей, которое не становилось венцом картины. Такое болото мерзости есть где-то и внутри Салливана, который ковырял сейчас носком красного кеда грязь. За спиной у него был рюкзак, напичканный личными вещами, а рукой он сжимал свою игрушку. Новое место жительства не вызывало отторжение. Разве может быть что-то хуже прежнего гадюшника?       — Приём, Салливан, — раздался шипящий, прокуренный голос где-то над ухом, резко оборвавший достаточно приятную негу размышлений, которую так любил Бутчер-младший. Отец заждался парнишку, который застрял у входа. Не то чтобы он был нужен, но проход заслонял собой.       Щелчок не смазанного дверного замка, и насыщенно-желтый свет коридора начал лить в квартиру. Их новая квартира под номером четыреста два встретила сыростью и холодом необжитого помещения. Грегор сразу же выпнул парнишку из дома, не желая видеть. Ну конечно, ведь уединение с бутылкой важнее! Отец сильно изменился после этого. Нежная и трепетная любовь к сыну улетучилась, уступая место ненависти и презрению. Лишь чувство долга все ещё позволяло оставлять рядом с собой сына. Жалко. Жалок. Взрослый мужчина, который убивается и не может забыть мегеру. Разве стало кому-то хуже от её смерти? Салливану точно нет. Да, он был без ума от мамы, был. До тех пор, пока эта сумасшедшая стерва не опустила его головой в горящий камин. Хмыкнув своим мыслям, он прихватил какой-то блокнот, решив оставить дома любимую, подаренную на день рождения игрушку — для Флаффи так безопаснее. Маленькая привычка зарисовывать мысли, которые могли захлестнуть в любой момент. Чаще всего это были страницы с размазанной черной ручкой, линии которой спутывались в непонятный затейливый клубок.        Криминалисты, у которых есть хороший стаж и практика, порой с первого взгляда могут что-либо определить. Если ударов было слишком много — нападающий явно был неподготовленным физически и психически.       Почти все квартиры были либо пустыми, либо с неразговорчивыми и мрачными жителями, что было неудивительно для этого места. Внимание привлёк парень у входа, который максимально незаинтересованным взглядом обводил округу, ждал кого-то. Вид был невзрачным: ровесник в полностью чёрной одежде. Когда Салливан прошел мимо него, Джексон увязался за мальчишкой. Красноволосый не знал, что сподвигло такую реакцию. Он зажмурился от страха.        Почувствовать себя «достойным членом общества» — в том или ином преломлении, чаще в своем патологическом — он может только унизив кого-то лично.

***

      Красный глаз открыт, беспорядочно бегая. Руки ощупывают стену в поисках малейшего спасения, надежды на которое нет. Ларри с довольной усмешкой огладил гипсовый протез, а после резко ударил прямо в правую щеку. Костяшки заныли, отдавая приятной болью, напоминая, кто здесь «альфа». Салливану было куда больнее, о да, в этом он был уверен.       — Такие, как ты, позорят наше идеальное общество, оскверняя всех вокруг одним своим существованием, — взгляд кремово-коричневых глаз обвел плюхнувшегося на задницу Бутчера и остановился на блокноте, который тот выронил.       Обложка с розовыми единорогами вызвала ядовитые смешки. Содержание же заставило откровенно ржать в голос. С тихим треском страницы отрывались, покидая свое место и падая на сатаниста, которого ёбаный задира придавил ногой к полу. Это и есть начало конца? Или вся его жизнь была наполнена этим дерьмом всегда? Скорее, второй вариант. Слезы наворачивались на глаза от обиды и жалости к самому себе. Никчёмный.

***

      Возвращался в квартиру Салливан немного прихрамывая и ссутулившись. Блокнот лежал в мусорке, символизируя разрушенные мечты и надежды.       — Накажи меня, отец, я слишком ужасен.       Отбросы общества — дно. Те, кто попирают законы. Отбросы общества — в первую очередь проблема самого общества.