***
Дорогой дневник, это пиздец. Мне казалось, что люди с высшим образованием должны быть даже если не интеллигентными, то хотя бы не такими тупыми! Во-первых, они все ещё шипят, что я сплю со своим начальником. Во-вторых, они начали творить всякую херню после визита Егора в пятницу. А ему говорила, говорила, что не надо приходить! И Леонид этот ещё! Только вторник, а я уже готова взвыть. Вчера обнаружила в ящике стола ещё одно украшение — тонкий изящный браслетик чудесного плетения. Было даже жалко выбрасывать, но, если уж на то пошло, куда я его дену? Пойду искать этого засранца и впихивать ему обратно в руки подарок? Много чести! Остаётся хрупкая надежда, что его жаба задушит тратить деньги на то, что окажется в мусорке. Вчера же мою просьбу подготовить копии документов по списку, проигнорировали. И хорошо, что я заметила это за полчаса до совещания и успела сделать все сама, иначе у папы были бы проблемы. Я бы списала это на забывчивость, если бы не взгляды. Сегодня, когда я утром делала себе кофе в комнате отдыха и отвернулась ненадолго, чтобы достать новую упаковку закончившихся кофейных палочек, мне насыпали соль в кофе. Детский сад! Я обычно пью кофе без сахара по утрам, чтобы бодрил получше, и ничто не смягчало этот пиздец. От первого глотка у меня даже слезы навернулись, но рядом были и папа, и те, кто это сделал, так что я спокойно выпила до дна. Может быть, им это доставило удовольствие, но уж лучше я перетерплю, чем устрою скандал или демонстративно выброшу целую чашку. Потом, пока папа отчитывался на совете директоров, припёрся Леонид с очередной побрякушкой. Я максимально вежливо отказалась, сообщила, что кулон с аквамарином не в моем вкусе, попыталась заставить его забрать подарок и прекратить это безобразие. Пришлось опять отправлять прекрасное ювелирное изделие в корзину. Ну вот зачем он это делает? Нарывается, что ли? Сам сказал, что у меня ревнивый жених, чего добивается? Страшно подумать, чем это может кончиться — от попытки изнасилования до убийства. Атмосфера всеобщей неприязни слегка нервировала. Ну и что, что у меня привлекательный жених? Им-то что? Чего от меня надо? Даже если бы я сама добивалась этих отношений и всего остального, почему я должна чувствовать себя за это виноватой? Найдите себе красивого альфу и охмурите, я причем? Детский сад, боже ты мой! Уже ближе к концу рабочего дня, проходя через общий кабинет со стопкой бумаг, я ударилась коленом о чей-то незакрытый ящик. Удар был не сильный, но по самому мясу, я едва на ногах устояла. И они открыто насмехались надо мной. Конечно, такие маленькие хрупкие омежки, чуть тронешь, уже синяк, да? Походили бы сами с разодранными коленями! Когда садишься — больно, когда встаёшь — больно, когда идёшь — больно!***
— Тук-тук, — раздалось от дверей, я даже вздрогнула, — занята? Ужинать пойдешь? Вздохнув, я оглядела исписанные листы. Наверное, уже не занята. Хватит себя жалеть! Чуть только нахмурились на меня, а я уже в панику ударилась. Ничего они мне не сделают! — Пойдем, — с трудом подняв себя на ноги, я повела плечами. Тяжело целый день сидеть, так ещё и кресло не самое удобное, ну ничего. Ко всему можно привыкнуть. На ужин сегодня оказалась запечённая с овощами индейка. Вкусно было, даже очень, но каждый кусочек приходилось в себя почти усилием воли запихивать. Аппетита нет уже вторую неделю, и это плохо. Совершенно никуда не годится! Надо поговорить с Ольгой, может быть, сходить к врачу. Питаться надо хорошо, любить надо свое тело и лелеять, оно же, глупое, само о себе не позаботится. — Что-то случилось, птенчик? — мягко поинтересовался альфа, протянув руку через стол и коснувшись моих пальцев. — Грустная такая. Ну и что я ему скажу? В лучшем случае, он будет задвигать мотивационные речи. В худшем, пойдет разбираться, и это будет жопа. Но, судя по взгляду, ответ "ничего" его не устроит. Что ж, надо как-то выкручиваться, но без конкретики. — Как ты думаешь, я слабая? — уткнувшись в тарелку, я наколола на вилку половинку брюссельской капусты. — Ну, вообще, нет, — задумчиво просипел Егор, поглаживая меня по пальцам, — ты же с вывихнутым крылом сбежала от похитителей, молча терпишь всю боль, даже со мной споришь, хотя не все альфы на это решаются. И такие прикосновения к пальцам подлизывающиеся, умоляющие, аж жалко. В последнее время он изворачивается, как может, пытаясь загладить, кажется, вообще все. Все то дерьмо, которое он делал со мной. Будто хочет, чтобы я просто взяла и забыла полгода криков, слез и боли. Было и хорошее, да, но оно все легко перекрывается чем-нибудь одним плохим. Жуткой попыткой перегрызть мне горло, угрозами сломать крыло, ударами по лицу, принудительным сексом. Все улыбки могут быть закрыты всего одним озлобленным оскалом, а оскалов было много. И основная проблема в том, что его не может не раздражать мой игнор этих попыток наладить отношения. Чтобы у нас все было хорошо. Он же, блять, так много делает ради нас. И кто знает, во что мне выльется его всплеск раздражения. — Звучит, как проявления глупости, а не силы, — усмехнувшись, я коснулась его пальцев в ответ. — Все, кроме второго, пожалуй, — довольно улыбаясь, альфа склонил голову к плечу, — будь ты слабой, сломалась бы и подчинилась обществу ещё до совершеннолетия, разве нет? Я только пожала плечами. Тогда меня просто обижали все слова, взгляды, насмешки. Теперь же я устала от них. И бороться устала. Разве он не видит, что я, как могу и пока могу, избегаю борьбы? Делаю, что он хочет, лишь бы только быть в покое, хоть немного. Вечер мы провели у телевизора. Смотрели невнятную комедию, ели печенье с молоком, Егор устроил ушастую голову у меня на коленях и урчал. Вибрация от его мурлыканья была заметна даже на поверхности молока в стакане, который стоял на подлокотнике. Мне хотелось бы посвятить это время учебе, но я сидела и смотрела кино. Мне хотелось бы побыть одной, но я сидела и позволяла использовать свои ноги в качестве подушки. Мне хотелось бы сдохнуть на месте, но я сидела и уговаривала себя потерпеть. Смириться и потерпеть. — Давай сходим куда-нибудь завтра? — вдруг предложил Егор, поднимая на меня взгляд. — Мне даже неловко, что я столько времени не мог уделить тебе внимание, птенчик. Чудесное было время... А я, между прочим, завтра вечером собиралась на мастер-класс по валянию в анти-кафе. Видимо, плакали мои планы горькими слезами. — А куда? — старательно рассматривая главных героев, я сдерживала желание побарабанить пальцами по подлокотнику. — Куда хочешь, — улыбнулся альфа, — в кино, в театр, в клуб, можно на выставку. Куда хочу, значит? — Пойдем валять из шерсти? — предложила я. Наблюдать за его реакцией было сплошным удовольствием. Брови приподнял, уши опустил, рот приоткрыл — кинематографично изобразил абсолютное изумление. — Я не умею, — да я бы была максимально удивлена, если бы умел. Хотя, блин, может, и нет, он же, зараза, все умеет, — хочешь почувствовать превосходство надо мной, да? — Я тоже не умею, — невольно улыбнувшись, я щёлкнула его по носу за такое предположение. Это ему необходимо чувствовать себя крутым и лучше других, а мне и так нормально, — это будет мастер-класс, хочу себе свалянную фигурку. — Котика? — оживился мужчина, повернулся на бок и приподнялся на локте, касаясь моей щеки кончиками пальцев. — Котики самые милые, правда? Я успела кивнуть перед навязанным поцелуем. Котики — милые. Егор — нет. Утром мне было нехорошо, слегка подташнивало и немного кружилась голова. Но я собралась и поехала на работу. Если что — дотерплю до вечера и завтра отлежусь, могу и на пятницу взять отгул у папы, если ничего важного не намечается. Кофе во время завтрака и на работе слегка взбодрил, я спокойно сидела работала. А потом, когда уже пора было на обед, о чем мне напомнил папа, встала и едва не потеряла сознание, чудом успела к стене привалиться, чтобы не загреметь на пол. Конечно, он переполошился и отвёл меня в медпункт, хотя я пыталась его убедить, что все нормально. Меня спросили, не могу ли я быть беременна, потом спросили, принимаю ли я гормональные препараты. Я, сидя с градусником под мышкой и с муфтой тонометра на руке, ответила, что не принимаю, но постоянно пью другие лекарства. По просьбе медика перечислила, вспомнив из пяти названий целых четыре, всё-таки, два раза в день уже пару месяцев вижу эти коробочки. — Вы же сказали, что не принимаете гормоны, — раздражённо вздохнула бета, с треском липучки снимая муфту. Она так это сказала, будто ее бесил непроходимый тупизм омежки. И я, позже, сидя в коридоре, сжимала телефон с открытым поисковиком и тоже думала, что меня жутко бесит, какая я тупая. Даже не посмотрела, что пью! Два месяца, целых два месяца я принимала мощные гормональные для подготовки к беременности и нормализации фертильности у омег! Все это время, проклиная свое тело, я и не подумала, что сама могу быть в этом виновата! Боже, какая же тупая, тупая, тупая...***
Кошак, непривычно слишком суровый, крутил в пальцах ручку. Мы ехали с удачной встречи на другую встречу, которая тоже должна была быть удачной, недавно вкусно и плотно пообедали, что ему не так? У него зазвонил телефон, и три складки между бровями разгладились до одной, но я из рингтона извлёк гораздо больше информации, чем из его лица. — Да, птенчик, — спокойно ответил он, вставляя в свой лопух анатомический наушник, — немного занят, а что случилось? Все в порядке? Если не можешь сказать прямо, скажи что-нибудь нетипичное, — ого, это что же, ее опять кто-то сцапал? Да быть того не может! Только не сейчас! — точно? Ну хорошо, давай. Насчёт вечера, все в силе? Отлично, до встречи, — завершив вызов, он бросил на меня колючий взгляд, — пусть кто-нибудь проверит, на работе ли она. Явно тон у нее был такой, что шеф запереживал. Его можно понять, кусочек лакомый, охрана хорошая, но все предусмотреть не может даже Жора с его опытом. — "Aerosmith"? Серьезно? — все же поддел я. — Завали, — с улыбкой фыркнул он и отвернулся к окну. Кошак с юности нежно любит эту группу, чуть не придушил меня, когда я выбрал его обожаемую "I don't want to miss a thing" для белого танца с Ариной, а тут раз — и поставил ее на звонок Кристины. Шипит на нее, ворчит, какая непослушная, но вот этот жест правдивее любого признания в любви.***
Я с трудом дожила до вечера. Не стала портить Егору рабочее настроение, раз он был занят, но никак не могла заставить себя думать, что не я виновата. Ну как можно было не проверить? Просто пила, и даже не задумывалась! И вообще, разве меня не должны были поставить в известность о назначении? Гормоны — не шутки, а если бы у меня начали, как у беты, волосы на теле расти? Или рога? Если бы я заплыла жиром? Бедное мое тело, столько ему от меня достается. Значит, я не блядь. Значит, я не виновата в том, что было. Ну, если не считать, что должна была проверить, какие лекарства мне назначили. Значит, у меня просто не хватает омежьих гормонов. Видимо, с самого начала, с полового созревания. Всё-таки, больная. Ну, вряд ли это болезнь, но, выходит, обоснование моей ненормальности чисто физиологическое. Как хорошо, что завтра четверг! Мне очень, очень нужно обсудить это с Ольгой. И как жаль, что действие этих таблеток не кончится сразу же, когда я выброшу их ко всем ебаным хуям! Ещё интересно, знал ли Егор. С трудом верится, что он мог такое не проконтролировать, это же лекарства. С другой стороны, у него это время было очень напряжённым, мог и упустить. Если знал — пизды получит. Если нет, то что с него взять. Мастер-класс был назначен на семь часов, я успевала заехать домой. Отменять все не хотелось, потому что интересно пойти, да и настроение нельзя сказать, что плохое. Радостно-злое, наверное. Егор обнаружился в гостиной, сурово восседающий на подлокотнике дивана и нетерпеливо притопывающий. — И что это за херня днём была? — сразу же наехал альфа. — Ты представляешь, что я успел подумать, когда ты позвонила мне чуть ли не в слезах и начала рассказывать, что все хорошо? Что случилось, вообще? Вздохнув, я сцепила пальцы. Мне так хотелось сказать ему сразу, днём, обвинить, обидеться. За несколько часов я убедила себя, что он может быть не виноват, а теперь он ещё и рычит на меня? — Те лекарства, которые мне выписали после похищения, — сглотнув, я прикрыла глаза, — оказалось, что это гормоны, — взглянула на него. Кажется, вполне искреннее и раздраженное непонимание, — омежьи гормоны, ну же, Егор. Приподняв брови, он вдруг выдохнул и опрокинулся назад, на диван, раскинув руки. — И ты не будешь их дальше принимать, так? — прикрыв глаза ладонью, мужчина дал понять, что и так знает мой ответ. — Опять я совсем без секса остался? Ну что за жизнь-то такая? Фыркнув, я ушла переодеваться. Кому что, блин. По крайней мере, он обозначил, что, как и осенью, не будет меня принуждать, если я не хочу. Ну, и я, и тело. Это хорошо. Это успокаивает. Когда я вышла из спальни, из кухни уже вкусно тянуло какао. Видимо, Егор решил перекусить перед выходом. И заодно выкину эти чёртовы таблетки и ногой утрамбую. — Зачем ты вообще их пила? — проворчал кошак, наблюдая, как я исполняю свое намерение. — Откуда мне было знать? — одернув футболку, я присела за стол, где для меня тоже стояла чашка с какао и большой кусок кекса. — Это ты назначения получал. Сейчас ещё остаётся только по этому поводу посраться и испортить настроение перед мастер-классом, а то и вообще никуда не пойти. Так что я решила заткнуть себя кексом и потерпеть. Ещё раз потерпеть. — Поверь, мне было не до того, — фыркнул альфа, подул на какао, — я спрошу у твоего врача, почему с тобой не обсудили такие вещи. Слушай, оставь мне хотя бы течки, а? Не ожидав такого, я хотела спросить, что за херня, но поперхнулась крошкой и раскашлялась, заболела шея. — Что, блять? — все же выдавила я, утирая слезы. — Давай я не буду опять читать тебе лекции на тему "Я молодой здоровый альфа, мне иногда нужен секс", — закатил глаза Егор, скрещивая руки на груди, — я же не буду тебя насиловать, а в течку тебе самой тоже надо, ну, — я открыла было рот, но он почти страдальчески простонал: — я полгода терпел! Я тоже его полгода терпела! Вздохнув, я прикрыла глаза. По сути, он прав. Если у него сорвёт резьбу от воздержания, мало мне не покажется. Изменять он не собирается. А в течку я хреново воспринимаю действительность, останется только убедить себя, что это ради спокойствия в остальную часть месяца. — Ладно, — вздохнула я, опять сдаваясь. Опять он меня победил, сука, — ладно, давай так. Ишь, скотина, довольный какой! И жалко его. Вбил себе в голову, что я ему нужна, а теперь ходит и выпрашивает каждый поцелуй, не говоря уже о сексе. Самому не надоело? Когда его водитель припарковался у анти-кафе, Егор вздохнул, потёр переносицу и повернулся ко мне. — Это что, кафе с кошками? — Ну, не знаю, наверное, — пожав плечами, я наклонилась немного вбок, выглядывая в окно, — я чисто на мастер-класс записывалась. — Боже... — тяжело вздохнув, он полез в бардачок, достал какие-то таблетки, выпил две. — Надеюсь, я не умру. Да нет, не может быть... — У тебя что, аллергия на кошачью шерсть? — прохихикала я, честно стараясь взять себя в руки. У него самого шерсти немного, но, господи... — Как и у большинства, не на шерсть, а на вещество в слюне, которой кошки вылизываются, — весьма спокойно ответил альфа, и ответ так и вертелся на языке, — если ты сейчас пошутишь про то, что я вылизываюсь, клянусь... Продолжения я не услышала, потому что засмеялась в голос. Егор отправил меня вперёд, а сам притормозил у крыльца покурить, чтобы антигистаминное подействовало. Я не могла перестать посмеиваться, хотя старалась, но его это, кажется, не обижало. — Здравствуйте, вы на мастер-класс? — улыбнулась мне девушка за стойкой. — Запишитесь, пожалуйста. Были у нас раньше? — я покачала головой, вписывая себя и Егора и ставя время, как в записях выше. — Оплата у нас почасовая, безлимитные чай и кофе с печеньками. Котиков, пожалуйста, не трогайте, пока не помоете ручки, а ещё их нельзя кормить и обижать, сами понимаете. Я кивнула, улыбаясь. Сняла куртку и обувь, заглянула в туалет помыть руки и, когда вышла, попала под прицел больших зелёных глаз и в зону охвата огромных ушей. — Это что, девон-рекс? — тихо смеясь, я протянула руки, и живность, заинтересованно мяукнув, перебралась ко мне на ручки. — Да, очень прилипчивый и добрый, — администратор улыбнулась и взяла фотоаппарат, — сфотографировать вас? Наши котики числятся в приюте, можете этого рексика забрать домой. Я бы и забрала, если бы у меня был свой дом. Ну или поканючила бы, если бы у Егора не оказалось аллергии. — У нее уже есть, — усмехнулись за спиной, — фотографируйте. Потом я обнаружила эту фотографию у него на столе в кабинете. В рамочке. Он улыбался, обнимая меня и пристроив подбородок у меня на макушке, я улыбалась, держа в руках кота, а кот, наклонив голову, смотрел в камеру. И суммарная площадь ушей на фото просто зашкаливала.