***
Кристина явилась раздетая, взъерошенная и такая довольная, что мне и спрашивать не надо было о причинах. Спросил только, почему не сказала, что собирается размять крылья. — А я телефон уронила, — беспечно улыбнулась птичка, и я мгновенно растаял, потому что это была такая прекрасная и искренняя улыбка, каких я еще не видел в ее исполнении, а тут ещё и мне досталась, мне одному, — извини, я завтра куплю другой. Я толком и сказать ничего не смог, только ушел в кабинет. Написал курьеру, чтобы привез новый, такой же телефон и ещё один маленький сюрприз, а потом сел за стол и закрыл лицо руками, пытаясь запомнить навсегда ее выражение лица. Улыбнулась. Она так красиво, так широко и беззаботно улыбнулась мне. Только мне. Эта улыбка была для меня, а не досталась нечаянно чужая. Она улыбнулась мне. Ещё не всё потеряно, одно мое присутствие не портит ей настроение, а это значит, что я ещё могу получить ее всю.***
Немного позанимавшись и помечтав, я ощутила, что проголодалась. То ли настроение у меня было хорошее, то ли ужин сегодня удался, но я от души наелась и, потягиваясь, сварила горячий шоколад на десерт. Спину немного тянуло, но это ничего, это пройдет, нужно просто позаниматься немного, порастягиваться. И полетать. Я могу летать! Боже ты мой, как хорошо! И уже конец февраля, скоро весна, скоро тепло. — У меня для тебя есть кое-что, — мягко мурлыкнул за спиной Егор, когда я наливала горячий шоколад в чашки, обнял и потерся носом об ухо. Видимо, телефон. Что ж, ничто сегодня не сможет меня расстроить! Даже его эти обнимашки, черт его еби! На столе, как и ожидалось, обнаружилась коробка со смартфоном, той же модели. Ну и хорошо, а то я долго переучивалась после старого телефона. А на ней лежала крохотная симка, слегка поцарапанная, видимо, разбившийся телефон подобрали. Господи, надеюсь, он не свалился никому на голову или на машину! А то я что-то совсем охренела, кидаюсь тут всякими кусками стекла с небоскребов... — Спасибо, — улыбнувшись, я отодвинула все это богатство в сторону. Можно было бы и устроить сцену, дескать, нехрен тут деньгами разбрасываться, но нет, его не переубедишь, а мне же лучше. Больше получится накопить на побег. Выпив десерт, альфа поблагодарил меня, чмокнул в уголок губ и пошел купаться. Я убрала посуду и тоже побрела в спальню. Ох уж эта бытовуха... Завтра нужно будет, наверное, купить новое пальто, раз уж я запланировала шататься по торговому центру как можно дольше, чтобы не появляться тут до вечера. Зачем я его выкинула? Ох уж эти импульсивные поступки. Ну, зато не буду себя чувствовать в новом пальто как в коже Егора, оно будет просто моим. Усевшись на кровать, я сняла плотную крышку с коробки с телефоном, намереваясь забить основные контакты, если они не сохранились на симке, скачать музыку и поставить привычные будильники. Поверх телефона обнаружился бумажный браслетик, от вида которого сердце подскочило в горло. Такие дают на моем любимом скалодроме, пишут дату и время входа и выхода, чтобы потом было удобно оплачивать почасовой тариф. И тут было написано, что завтра оплачено с двенадцати до двух. — Я подумал, что ты уже вполне в состоянии, — усмехнулся, укладываясь рядом, альфа, приобнял меня за талию, — но только не перетруждайся, ладно? Прикрыв глаза, я вздохнула. Да, конечно, я поеду. Разумеется, я поеду. Но он опять решил за меня заплатить? Он решил, что я должна поехать завтра? Да кто он такой, чтобы указывать мне? Спокойно, спокойно. Это просто сюрприз. Это не указание, правда ведь? Просто напоминание, что он помнит о моих увлечениях, что он хороший и добрый. Но я помню кое-что ещё. — Спасибо, — пошевелив пальцами правой руки, я прикинула, не будет ли это дерьмовой затеей, — отличная идея. Я и так полгода уже на скалодроме не была, так ещё и рука порезана. Сквозная рана отказывалась заживать и постоянно кровоточила, даже если я не сгибала руку. Через неделю, если не прекратится это, пойду к врачу. Пальцы в порядке, кажется, но истечь кровью через ладонь? Так себе перспектива. Остаётся только придумать, как бы прилично объяснить такую говорящую рану. Плотно позавтракав, я сперва отправилась в спортивный магазин и купила свободные мягкие штаны, тонкие мягкие перчатки без пальцев, чтобы скрыть бинт и не стереть руки, и скальные туфли. Агрессивная подошва и высокая асимметрия мне ни к чему, я никогда особо не лазала по мизерам, а для руфинга комфорт оказался важнее жёсткости и чувствительности. Администратор на стойке поменялась, в женской раздевалке, как и почти всегда, никого особо не было. Но из зала доносился шум, и мне оставалось только надеяться, что, если из знакомых кто-то и будет, то из адекватных. — Птица! — заорал кто-то, едва я появилась в дверях. — Пацаны, я ж говорил, что не померла! Я только улыбнулась. Ну это точно Вадик, кто ж ещё. И действительно, он налетел на меня с объятиями, невнятно вопя. Остальные тоже подошли, наперебой спрашивая, где я шлялась полгода. — У меня вывих крыла был, — ответила я сразу всем, прикрывая недавней травмой сразу все отсутствие, — сидела, лечила вот. — Ну все, считай, все заново теперь, — ухмыльнулся Мишка, хрустнув пальцами, — готовь ляжки, птиченька. Я только вздохнула. Да, без страховки лезть будет глупо, тут даже не спланируешь, высоты и пространства не хватит. — Это что, омежка? — громко фыркнул какой-то юный альфа, презрительно кривя губы. — Эта омежка тебя уделает! — чуть ли не хором возмутились парни, и стало так тепло на душе. С ними я тоже проходила этап презрения, подкатов и прочего. Но, в целом, они отличные ребята, так что сошлись хорошо. Я сперва без спешки тщательно разогрелась. Глупо будет штурмовать даже шестерку, так что для начала я примерилась к короткой зелёной "пять а". В ред-пойнте она у меня пройдена за сорок секунд, но это было давно и уже почти неправда. Зато хотя бы, кажется, помню её. Руки и ноги сами тянулись к крупным зелёным зацепам, удобным и близко прикрученным. Правая рука значительно подводила, потому что болела кисть и отдавало в лопатку, но на трассе такого уровня это легко компенсировалось. Все же, я эту трассу пробегала раз триста за последние пять лет, она у меня была разогревной. На серой "пять b" пришлось уже слегка помогать себе крыльями в пролазе. Но хваты оставались надёжными, тело справлялось с нагрузкой и не выпендривалось. Спустившись, я только отмахнулась от комплиментов и присела под стенку со своей бутылкой воды. Вольготно разложив крылья, я наблюдала, как Вадик корячится вокруг плюс-элемента на самой сложной здесь "семь а" и улыбалась. Когда я в последний раз тут была, он только-только принюхивался к ней, лазая по соседней "шесть с", а тут уже вон, уверенно штурмует, хоть и пыхтит. Мне вот сил не хватает на нее, на предыдущей ещё кое-как справлялась, со срывами, но физически не могу победить седьмую, очень обидно. — Пришла себе парня найти? — рядом присел тот молодой альфа. Они рано начинают выглядеть взрослыми, но ему даже так больше двадцати и не дать. И с такими проще, пока они ещё не окрепли, не обнаглели, не озверели от постоянной конкуренции взрослых альф. — Иди обратно в свою песочницу, деточка, — фыркнула я, накручивая крышку на бутылку. Страшно подумать, мне уже через неделю двадцать три. А кажется, что тридцать три и не меньше, последние полгода были такими долгими, такими невыносимыми. — Да ладно, чего сразу прогоняешь, — обворожительно улыбнулся он, но нет, ещё не научился толком, все впереди. — А ну кыш, кыш отседова! — сварливо прикрикнул Дэн, чуть не отвесил пинка послушно ускакавшему пацану. — Ишь, епта, прилип! Ну что, как ощущения? Плюхнувшись рядом по-турецки, он подпер подбородок кулаком и пощупал мой смехотворный бицепс. Конечно, это они тут все мускулистые и высушенные, потому что большую массу тягать тяжело, а я... А у меня даже мышечная масса практически не набирается, даже если на нее целенаправленно работать, хотя я это делала недолго, пытаясь только стать немного сильнее. Как была худая, так и осталась. — Ничего так, думала, будет хуже, — улыбнувшись, я предложила ему свою бутылку, но парень качнул головой. — У нас вписон завтра, придёшь? — потыкав меня в ляжку у колена, он только подтвердил свое звание человека-тычка. — У меня собираемся. Вечно всех трогает, когда разговаривает, ну никак не может сам с этим бороться. — Приду, конечно, — я улыбнулась и приняла помощь, когда Дэн встал и протянул руку мне. А вот и приду! И пусть только попробует не пустить! Наши скалолазные вписки — вещь совершенно особенная. Сильно над собой я издеваться не стала и на более сложные трассы не замахивалась. И без них очень устала за два часа, пока переодевалась, руки-ноги дрожали. Но это чудесная, восхитительная усталость после приятной и продуктивной работы. Заглянув в зал попрощаться с парнями, которые тут вечно по полдня торчат, я спалилась. — Это что такое? — Вадик вместо объятий ухватил меня за правую руку. — Порезалась, ничего особенного, — пожав плечами, я попробовала отобрать свою конечность, но держал парень крепко. — Пацаны, походу, птица замуж выходит! — заорал он, и я запоздало поняла, о чем он спрашивал. — Нашелся ебанутый, видали? — Ну спасибо! — со смехом фыркнула я, все же выдернув руку. А ведь это могло быть просто кольцо, с чего сразу такие выводы? Ох, Вадик, Вадик, проницательный, зараза. — Приводи его завтра! — потребовал с трассы Денис на правах хозяина квартиры для вписки. — Надо на него посмотреть! — Посмотрим, — улыбнувшись, я помахала рукой и слиняла, пока ещё что-нибудь они не обнаружили. Хорошо хоть, что на синяки на локтях и предплечьях они внимания не обратили, потому что во времена активной работы на скалодроме я все время была в синяках. Позвать Егора? Вот уж нет. Это мои приятели, это наша скалолазная вписка, никаких кошаков там быть не должно. Если у меня со вчерашнего дня хорошее настроение, это не значит, что он прощен за всю боль, которую мне причинил. По пути я заехала в магазин, купила сдобное тесто, колбасу, сыр, помидоры и маслины. Сделаю закрытые мини-пиццы, больше смахивающие на пирожки, давно хотела попробовать и парням понравится. Общения с Егором на тему похода в гости я избегала. Он не спрашивал, почему я взялась печь нереальное количество вкусняшек, но явно все заметил. Ладно, завтра поставлю перед фактом. И пусть только попробует не пустить! Назначено было на пять, так что я в три залезла купаться. А когда вышла, обнаружила, что Егор сидит на краю кровати, одетый в повседневное, хотя, кажется, говорил, что будет все воскресенье дома. — Куда-то собираешься? — поинтересовался он, не поднимая глаз от телефона. — В гости, — я зашла в свою гардеробную, стараясь сохранять спокойствие. Если я сказала, что пойду, значит, я пойду. Он не может мне запретить видеться с друзьями! И что, что они все парни? Там будут их девушки ещё, у кого есть. — Я тебя отвезу, мне как раз кое-куда надо, — донеслось из-за тонкой стенки. Тихо цыкнув себе под нос, я прикрыла глаза и выдохнула. Ничего, ничего, это ещё ничего не значит. Пусть отвезёт, мне-то что. Лишь бы не лез со мной. Устроившись в его машине с пакетом выпечки на коленях, я постаралась сохранять спокойствие. И чего я так волнуюсь-то? Даже если он и упрется рогом, пойдет со мной — что такого? Ему там не понравится один раз, больше не будет ходить. — К кому ты идёшь? — ровно поинтересовался альфа, сделав потише музыку. — Приятели со скалодрома собираются, — пожав плечами, я уставилась в окно. Спокойно, спокойно, мне просто не хочется, чтобы он сидел над душой весь вечер, только и всего. — Только парни? — до угрозы безмятежно поинтересовался Егор, барабаня пальцами по рулю. — И их девушки, — господи, пусть хотя бы одна действительно придет, он же... Так, стоп. Ну и что он мне сделает? Да ничего! В жопу пошел! Хватит, хватит его бояться на ровном месте! Больше ничего мой чрезмерно заботливый жених не говорил, но у нужного дома припарковался, все выключил и пошел за мной следом. — Посмотрю, кто там хоть, — ответил он на мой молчаливый укор, — беспокоюсь же о тебе, птенчик. Ну вот и все. Вечер если не испорчен, то подпорчен, потому что его увидят и тоже затащат, разве что ему куда-то действительно надо, а не просто предлог эти все покатушки. Ладно, ладно, его тоже можно понять. Сейчас вот отпустит меня к парням, а потом придется опять наказывать и руки дырявить, да? — Ну-ка, что там нам вкусненького принесли? — с порога потребовал Вадик, открывая дверь. — А вот секрет, — я шлепнула его по руке, протянувшейся к пакету, — дай хоть войти, что ли. — Ну и ладно, ну и пожалуйста, — фыркнул он, посторонившись, — зато хоть на самоубийцу твоего посмотрим. Егор прищурился было, а потом располагающе улыбнулся. — Не все так плохо, — мягко просипел он, протягивая руку, — Егор. Ишь, именем разбрасывается. А из семьи его все только отцом и зовут. Зачем вообще эта показная секретность вокруг имени главы семьи, если все и так его знают? Конечно же, альфа, как он умеет, плавно вписался в коллектив и начал смотреться в одном из кресел, как будто так и надо. Мне пришлось бы сесть к нему на колени, но я выбрала вариант получше. Получше для себя. Кошак только тихо хмыкнул, когда я уселась на подлокотник и, перекинув ноги через его бедра, поставила их на сиденье. Откинулся удобно, собственнически положил одну ладонь мне на голень. — Вы готовы, дети? — поинтересовался Дэн, возившийся с втыканием флешки в телевизор. — Да, капитан! — слаженно крикнули пятеро парней и я, две девушки промолчали. Егор, конечно же, просто улыбался, будто ему эту улыбку к губам приклеили. Самая большая тайна наших вписок в том, что присутствующие парни обожают мультики. Особенно полнометражные, особенно с песнями, особенно про принцесс. Поэтому мы смотрели "Холодное сердце", раз пятый только на моей памяти, а потом "Моану". Альфа сидел и не возникал, но явно был удивлен.***
Когда закончился второй мультфильм, я чмокнул пташку в коленку и встал. Такое надо закусить, хотя бы сигаретой. Здоровые парни, уже почти мужики, и смотрят эти сопли для девочек-подростков, ну ебаный в рот. С такими и невесту оставить не страшно, они вряд ли вообще уже умеют пользоваться членами. За мной потащились трое, чем я был не очень доволен, но они об этом не узнают, потому что я ведь само дружелюбие. — Бля-я, это что, Тахо? — восхищённо простонал тот, что назывался Вадимом. — Охуенная тачка. Обожаю такие моменты. Люблю презентабельные и мужественные машины, люблю реакцию на них. И на то, что такие машины принадлежат мне. За такое даже денег не жалко. — Жрет много, — поделился я, снимая сигнализацию и открывая переднюю пассажирскую дверь. Сигареты и зажигалка всегда лежат в подлокотнике, в любой машине. Сунув одну в зубы и прикурив, я вернул все на места и закрыл дверь.***
В общем и целом, особенно Егор ничего не испортил. Ни во время посиделок, ни после, а то я переживала, что начнется ворчание по поводу прощальных обнимашек. И по поводу мультиков ничего не сказал, но явно больше со мной не поедет, и это уже хорошо. Непросто расслабиться, когда он рядом. Утром, придя на работу, я натолкнулась на странные взгляды. В вазочке, где обычно лежат все ключи, которые пришедший первым берет на пульте охраны, не было ключа от приемной и от папиного кабинета. Но и двери закрыты. — Александр Васильевич в больнице, ты не знала? — фыркнула одна из дамочек. — Как это, в больнице? — машинально переспросила я. Не слушая насмешливые вопросы, как это я не в курсе, я достала телефон и позвонила ему. Ответила мне мама, и от нехороших подозрений стало зябко. — Что случилось? — У папы сердце прихватило, нужна операция, а пока что он под присмотром врачей, — дрожащим голосом ответила она. — И почему ты мне не позвонила? — заводясь, я стиснула свободную руку в кулак. — Или он мне почему не позвонил? Что я, не имею права знать, если что-то случится? — Можно подумать, тебе интересно! — тоже повысила голос она. — Сама не звонишь, не приходишь, мы же тебе не нужны! — Может, я только тебе не звоню, — процедила я, — но уж точно имею право знать, что с моим отцом, понятно? Бросив трубку, я просто развернулась и вышла. Плевать на все. Пусть увольняют за прогул, если хотят. Пусть сплетничают, если хотят. Только бы с папой все было хорошо. Только бы... В какую больницу надо ехать, я узнала от сестры. Она поохала, что мама мне сразу не сообщила, сказала, что тоже едет туда, пока Инна Валерьевна приглядывает за детьми. Папа спал, так что я не стала заходить в палату. Встретилась с Ритой и вместе мы пошли в кабинет врача, где находилась маман. И по спине побежали холодные липкие мурашки, когда я увидела, что она плачет. Доктор объяснил ситуацию и нам. Стеноз аортального клапана, необходима замена. Шестьсот тысяч, плюс-минус. Ладно, ладно. Пусть. Как-нибудь разберусь с последствиями. Достав телефон, я ненадолго задумалась. Как написать? Очень мешали мамины всхлипы о том, что они вот только взяли ипотеку и кредит им не дадут. "Котик, дай денежку", как он как-то сам сказал? Нет, вульгарщина. Рита паниковала, потому что после рождения ребенка свободной такой суммы у Толика не будет. “Мне нужны деньги." Ну а как ещё я могу написать? Знаю, что он многое может попросить взамен, но уже плевать. Не в этих обстоятельствах думать о себе. “Я поражен и польщён. Сколько? И, ради интереса, на что?" Я написала, сколько нужно, сообщение ушло, он начал что-то печатать в ответ. — Можешь хотя бы сейчас оторваться от телефона? — мама ударила меня по рукам, и несчастный новехонький аппарат херакнулся на плитку. Вздохнув, я присела на корточки и подняла его, с досадой осознавая, что все, пизда ему, бедному. — Деньги нужно наличными или на счёт перевести? — не глядя на маму, я обратилась сразу к врачу. — У вас проводят такие операции? Обсудив эти нюансы, я сказала, что вернусь через пару минут с информацией о том, когда будут деньги. Спущусь к водителю, потому что номер Егора я так не помню. Водителя не было на том месте, где он парковался, когда меня привез. Подняв глаза к пасмурному небу, я постаралась сдержать слезы. Все будет хорошо. С папой все будет хорошо. — Прошу прощения за задержку, — опустив глаза, я увидела водителя с небольшим бумажным свертком в руках, — пришлось поехать в отделение банка, чтобы снять такую сумму. Это вас. Приняв телефон и деньги, я благодарно кивнула. — Ты чего не отвечала? — поинтересовался Егор из динамика. — Все нормально? — Я телефон разбила, — вздохнув, я потерла лоб запястьем, — прости. Разорится он, покупая мне телефоны. Но с мамы я и в лучшей ситуации не стала бы требовать возмещения. — Глупости, — он там тоже вздохнул, — так на что тебе деньги? Все в порядке? — На операцию на сердце, — честно ответила я. Ну а смысл скрывать? И спасибо надо сказать, хотя, конечно, благодарность он с меня ещё стребует, да и я не буду, наверное, особо сопротивляться. Или заработаю потихоньку, накоплю и верну ему. — Где-то я такое уже слышал, — тихо засмеялся альфа, и я почти сразу вспомнила его историю про сестру, — просто скажи, что операция нужна не тебе и это не будет смена пола. — Папе, — вздохнув, я крепче сжала сверток с деньгами. — Тогда дома поговорим, ладно? — совсем уж воркующе попросил альфа. — Не переживай только, все будет хорошо. Механически кивнув, я вернула телефон водителю. Боже ты мой, он уже полгода меня возит почти, а я так и не узнала его имя. Он не представлялся, а я и не спрашивала. Что за пиздец, что за понедельник... Когда я принесла деньги, неповоротливая бюрократическая машина начала неохотное движение. Я оставила это все на маму и Риту, а сама пошла в палату. И без меня справятся, я и так сделала, что могла, верно? — Эй, конфетка, — бледно улыбнувшись, папа поморщился, — прости, что не сказал тебе, так резко поплохело в выходные, ужас просто. — Да уж, ужас, — вздохнув, я присела на стул рядом с постелью, — но все ведь будет хорошо, правда? Мы держались за руки и уговаривали друг друга, что все будет хорошо, пока не кончилось время посещений. Поднявшись обратно к врачу, я уточнила, все ли нормально. Рита развила деятельность, так что всякие оформления шли полным ходом, а маман пристала ко мне с вполне очевидным вопросом. — Откуда у тебя столько денег? — она даже держала меня за рукав, чтобы я не ушла от ответа буквальным способом. — Егор дал, — вздохнув, я поджала губы. Аукнется ещё это мне, конечно. Но пусть. Для папы ничего не жалко, себя саму тоже. Страшно подумать, что он попросит взамен. — Он у тебя такой хороший, а ты его совсем не ценишь! — упрекнула мама. В груди стало горько, но я молчала. — И хорошо, что он помог, мы постараемся вернуть, но с этой ипотекой, так ещё и неизвестно, можно ли папе будет работать дальше... — Что за ипотека? — все же поинтересовалась я. Квартира, в которой я выросла, папина, это я точно знаю. О какой ипотеке она говорит? — Мы подарили Рите двушку на новый год, — ответ меня просто огорошил, — а то она живёт же у Толика, а потом этих шестерых надо будет расселять же куда-то... — Класс, — сквозь зубы бросила я, вырвала из ее пальцев рукав и просто ушла, чтобы не выдать обиженное и детское "а мне?". Старшенькой и правильной квартиру, конечно. У нее же шесть детей, конечно. Ничего, что у нее уже есть трешка весьма близко к центру, которую Коля отдал не столько ей, сколько детям при разводе, а живёт она с новым мужем. Конечно, ей нужнее. А что мне некуда будет идти, когда Егор наиграется, так это ничего. К родителям я не пойду, придется опять снимать. Рита жила с мужьями, а я снимала квартиру, работая официанткой. Да, меня из дома никто не выгонял, но... Но у нее же есть своя квартира! Пусть бы и у меня была! Да хоть бы комната в общежитии, но своя, куда можно идти, которая никуда не денется! Видимо, вот она, цена неправильности. Не могу сказать, что я заслужила такой подарок, но... Разревелась я уже в пентхаусе, сидя за столом на кухне. От переживаний за отца, от обиды, от всего вот этого. Отдел кадров сказал мне, что переведет на половину ставки на время папиного больничного, неопределенно длинного. Дома Егор рассказывал мне, что все будет хорошо, и старался не оставлять одну, хотя мне это было очень нужно. На работе подшучивали, что я, зная обо всех слухах, оказалась настолько тупой, что не опровергла их, хотя это было очень легко сделать. В больнице постоянно была мама, начинающая нравоучения, стоило только мне появиться. За неделю я извелась настолько, что готова была взвыть. И, когда в четверг папа написал мне, что назначили операцию на пятницу, я с огромным трудом пережила ночь и утро. В районе обеда Рита написала, что все прошло хорошо, остался послеоперационный период и восстановление. Я замкнула дверь приемной изнутри и хорошенько проревелась, сбрасывая напряжение и убеждая себя, что теперь уже все хорошо, и дальше так будет. Эта бесконечная круговерть нервяка кончилась, все, уже можно немного расслабиться. Уже теперь все будет хорошо. Поделившись с Егором новостью за ужином, я получила совсем не то, чего ожидала. — Думаю, ты собираешься вернуть мне деньги, — отпив вина, он улыбнулся, — не нужно. Но и многого за эту маленькую услугу я не попрошу, — а я и забыла, что придется расплачиваться, совсем забыла, глупая омежка, — от тебя практически никаких усилий не потребуется. — Я слушаю, — опустив взгляд в тарелку, я решила, что стейк уже далеко не такой аппетитный. — Все просто, — приподняв мое лицо за подбородок, альфа жутковато-мягко улыбнулся, — если ты ещё раз намеренно причинишь себе боль или попытаешься сбежать от меня, я заберу то, на что были потрачены эти деньги. Ну вот и все. Пиздец.